ны,  что Джим понял:  он не
может им противостоять. Не отдавая себе  в  этом отчета, он начал вспоминать
какое-нибудь заклятие, которое уменьшило бы страдания этого существа. Однако
запас заклятий  у него  оказался невелик,  он  подумал даже,  что  ничего не
найдет. Но обнаружил, что одно заклятие у него имеется.
     -- Спи! -- произнес он, указав пальцем на Мнрогара.
     Вой тролля перешел в сдавленные всхлипывания. Глаза его закрылись, и он
тихо  опустился на землю. Его  лицо разгладилось,  слезы больше не капали из
глаз. Лицо его во сне утратило выражение отчаяния.
     -- О чем это он говорил? -- осведомился Брайен,  приближаясь к Джиму.--
Какой еще тролль? В замке? Его что, привез кто-то из гостей? Это невозможно!
     --  Я тоже не  понимаю,  как это может быть.-- Джим покачал головой. Он
посмотрел на Арагха,  который подошел и теперь обнюхивал спящего Мнрогара.--
Арагх, чуешь ли ты тролля в замке?
     Способность  волка  различать  запахи  была  отлично  известна  в  мире
двадцатого  столетия,  из  которого  прибыл  Джим. За три года знакомства  с
Аратхом  он  убедился, что эта способность ничуть не преувеличена. Но сейчас
Арагх даже не поднял носа в воздух, чтобы принюхаться.
     -- А что,  по-твоему, мне еще чуять,-- огрызнулся Арагх,-- когда у меня
прямо под носом самый настоящий тролль.
     Ответ  был несомненен,  и  Джим  почувствовал себя  дураком. К счастью,
волка, похоже, интересовало совсем другое.
     -- А эти отметины на его юбке, они действительно говорят, что он прожил
здесь тысячу восемьсот лет? -- спросил волк.
     -- Насколько я понимаю.
     --  Но,  если так,  он  совершил  великий подвиг.  Я не  знаю ни одного
тролля, который задержался бы на одном месте более чем на сорок лет. Следует
подумать, прежде чем менять его на другого тролля, Джеймс.
     -- Какого другого тролля? -- испугался Джим.
     -- Ну этого, наверху... если там есть хоть один. С другой стороны, если
этот тролль навсегда заснет здесь, рано или поздно сюда через тоннель явится
другой  и убьет его,  пока он лежит здесь ради  своей земли. Я это  понимаю,
Джим, хотя, возможно, человеческому существу, вроде тебя, это странно. У них
есть собственная земля, которую они  хранят  и берегут от пришельцев так же,
как  мой  народ. И в остальном  они немного похожи на нас. Каждого, едва  он
родится,  покидают родители. Он вырастает, если удается,  живет и борется за
свою  землю. Потом оберегает ее, пока не придет другой, не  убьет  его  и не
отнимет у него землю. Так водится и у нас, волков. Так заведено и у троллей.
     -- Арагх,-- сказал Джим,-- а этот тролль... не друг ли он тебе?
     -- Друг? Ведь только минуту  назад ты видел, что я готов был убить его.
Просто я его понимаю.
     Джим  попал  в  затруднительное  положение. Но  голова  его  продолжала
работать.  Если там  наверху,  в  замке,  появился другой тролль,  следовало
отвести  туда  Арагха, нос  которого с легкостью обнаружил бы неприятеля.  С
другой  стороны,  почему  там  должен  быть  тролль,  зачем какому-то  гостю
привозить его? На зги вопросы трудно ответить человеку в здравом уме.
     -- Послушай, Арагх, если я сделаю тебя невидимым или  почти  невидимым,
то, поднявшись  наверх к  гостям, когда твой нос  будет достаточно далеко от
Мнрогара, сможешь ли  ты обнаружить еще одного тролля? Конечно, если  он там
есть.
     -- Естественно, могу, но  я  не буду этого  делать. Пойми, я терпеть не
могу замки, трактиры и всякие  ловушки,  которые вы,  люди,  понавыдумывали.
Нет,  я  не пойду  с  тобой наверх. И не  задавай мне больше  этих вопросов,
Джеймс. Все  равно ответ останется тем же.  А  кроме того, у меня нет причин
оставаться здесь. Я ухожу.
     И волк шагнул куда-то в темноту и исчез. Джим  задумался, Брайену тоже,
казалось, было нечего добавить.  Если Арагх ставит вопрос таким  образом, не
стоит  тратить  время  и силы,  пытаясь  переубедить его.  Средневековье,  в
котором Джим и Энджи теперь жили, отличалось тем,  что здесь никто и никогда
не менял своего мнения.
     И это касалось  не только Арагха, подумал  Джим. Это  справедливо и для
Брайена, и  для Каролинуса, и даже  для  его собственных  воинов, слуг и для
всех, кто  работал на  землях Маленконтри. Всех, кто  готов  выполнить любой
приказ, исходивший  от господина. Джим мог распоряжаться, практически, всеми
своими людьми, но не мог ни на йоту изменить точку зрения любого из них.
     Любопытно, но они чувствовали ответственность только за то, что считали
своим  делом  или  долгом,  и  исполняли  это всегда привычным, традиционным
образом. Джим в лучшем случае был их временным надсмотрщиком.
     Получалось  так, что он здесь только для выполнения собственной работы,
которая  заключалась в том, чтобы следить за выполнением их работы привычным
и традиционным образом. Часть  их долга требовала, чтобы они отдали  за него
жизнь,  но это  не нарушало круга их  представлений,  когда они  чувствовали
некое существующее между ним и ними неписаное соглашение. Они беспрекословно
исполнили  бы его самые дикие  причуды, если  эти причуды  не  противоречили
соглашению.  Но оказали бы вежливое, молчаливое, но  упорное  сопротивление,
если бы его желание противоречило соглашению.
     Оба  они,  и  Джим,  и  Энджи, к  своему великому  огорчению  и печали,
неоднократно   сталкивались  с   этим,   когда  пытались  обустроить   замок
Маленконтри в соответствии с представлениями двадцатого века.
     -- Что ты намерен делать, Джеймс? -- спросил Брайен.
     Ну вот, подумал Джим, опять соглашение. Брайен его лучший  друг  в этом
мире  -- после Энджи,  конечно. Он  невероятно храбр, смело  смотрит в  лицо
любому противнику, бесконечно  верен и во  имя  своего долга, своего  слова,
своей веры вынесет самые страшные мучения и не отступит ни на шаг даже перед
смертью.
     Но он еще и  простой рыцарь.  Проблемы  таких существ, как  тролли, как
Мнрогар,  лежали вне  сферы  его  ответственности. И  если рядом  оказывался
кто-то  более сведущий в этой области, сэр  Брайен мог  только следовать  за
ним.
     Сейчас лидером был Джим. Внезапно Джим, по наитию, мысленно ухмыльнулся
и составил магическое заклинание.
     "Каролинус, ты мне нужен. Джим".
     Если  подмастерье  обязан  мастеру  послушанием,  то  и  мастер, в свою
очередь, должен оказывать помощь подмастерью. Это условие соглашения было на
руку Джиму.
     Джим на  несколько  секунд задержал магическое  заклинание  в мозгу,  а
затем отправил его. Он  улыбнулся  Брайену, который  изумленно уставился  на
друга,-- только на это у него и хватило времени.
     Он ожидал  некоторой задержки с ответом. Но Каролинус внезапно появился
в подземелье. Он посмотрел на Джима, на спящего Мнрогара, на секунду прикрыл
глаза, будто для  того, чтобы воссоздать произошедшее здесь, открыл их вновь
и взглянул на Джима своим обычным взглядом:
     -- Ты здесь не для того, чтобы баловать троллей!
     Впервые Джим почувствовал себя на равных с опытным магом.
     --  Вопрос  не в этом.  Вопрос  в том, что где-то в замке находится еще
один тролль. Все осложняется еще и  тем,  что Мнрогар трясет замок уже более
тысячи лет -- столько, сколько живет здесь.
     Каролинус иногда удивлял окружающих своей реакцией. Не всегда, но часто
он реагировал совершенно неожиданно, так, как никто не ожидал.
     Вероятно, сейчас был один из таких случаев.
     -- Гм...-- Он оглядел  тролля и каменные  опоры.-- Невероятно... что ж,
надо подумать.-- Он повернулся к Брайену: -- Ты найдешь дорогу назад?
     Брайен огляделся, темнота, если не считать исходящего от тролля сияния,
полностью обволакивала их.
     --  Я принес  только один  факел,-- сказал он,  глядя на свой  погасший
светильник,-- но он уже прогорел. В темноте же я могу заблудиться и  бродить
долго. Может быть...
     Внезапно в его руке оказался ярко горящий факел.
     -- Иди  и не  задерживайся,-- напутствовал Каролинус.-- Иди  быстро, но
старайся не привлекать внимания. Не беги и не торопись без нужды.  Иди прямо
в  комнаты  Джима,  где  осталась  Энджи. Пусть  прислуга  впустит  тебя  во
внутреннюю комнату,  где  ты  дождешься Джима.  Мы с  Джимом  пойдем  своим,
магическим, путем.
     -- Я понимаю, маг, но...-- начал серьезно объяснять Брайен.
     Джим  так и  не услышал, что он  хотел сказать.  Подвал  вокруг него  и
Каролинуса исчез, и Джим вместе со старым магом оказались в какой-то пыльной
комнате. Она  была  забита  старой утварью, грудами  наваленной у стен. Было
ясно,  что  комната   находится   в  башне,  потому   что  ее  стены  слегка
закруглялись,  а из-за домашнего скарба, наполняющего комнату,  просачивался
слабый свет начинающегося дня.
     --  Минутку,--  сказал  Джим,--  мы  ведь  оставили Мнрогара  внизу.  Я
приказал ему заснуть.  И  он  будет спать вечно, пока  чей-нибудь  приказ не
отменит...
     --  Ты  полагаешь,  что  я такой же  пустоголовый недотепа, как  ты? --
оборвал  его Каролинус.--  Не учи ученого. Я  приказал  ему проснуться через
пять минут.  И  не  только. Если  он  вздумает опять  трясти замок, руки его
ослабеют на пять минут. Это заставит его задуматься! -- Каролинус повернулся
в ту сторону,  откуда шел  дневной  свет.-- Очистить стену!  -- приказал  он
наваленному около стены скарбу.
     С  виноватым  писком,   скрипом   и  шуршанием   вещи   тотчас   начали
расступаться,  и через мгновение  стена  полностью  освободилась.  Открылись
бойницы  для  лучников, сквозь  которые  и проникал свет. Менее  чем в шести
дюймах  в  стене справа от бойницы  виднелась вертикальная трещина  длиной в
шесть футов,  края  которой  начинались в скале,  а  в середине зияла  дыра,
достаточно широкая, чтобы пропускать столько же света, что и бойницы.
     -- Никогда не видел  ничего подобного,-- задумчиво  произнес Каролинус,
глядя на бойницу.-- Наш  хозяин обратился ко мне с  этой проблемой. Но Хьюго
не тот человек, с которым можно что-то  обсуждать,  он действует раньше, чем
думает.  Подобные  трещины на главной башне повсюду, десятка два или больше,
но, к счастью,  большинство меньше  этой. Однако до  сих пор он держал это в
тайне.
     Хотя  Джим  видел  графа  из  Сомерсета  очень  недолго,  он  легко мог
вообразить, как тот тотчас  же  взрывается в пользу или против то одного, то
другого решения, не дав себе времени понять, выгодно оно ему или нет.
     -- Итак,-- продолжал Каролинус,-- я решил посоветоваться с сэром Джоном
Чендосом,  у  которого весьма здравый ум,  а также епископом Бата и  Уэльса,
чьим  суждением в  подобных случаях не следует  пренебрегать.  Кроме того, у
обоих  есть  опыт и  знания,  которых я лишен. Джон  видел  много  замков, и
старых, и  новых, а добрый епископ  общается с архитекторами,  каменщиками и
прочими, работающими  над  его собором в  Уэльсе.  Он послал  за некоторыми,
чтобы оценить, посоветоваться и решить,  что можно  сделать. Спокойно начать
ремонт и удостовериться, что  больше такого не случится. Но почему и как это
вообще случилось, осталось для нас троих загадкой.-- Он  посмотрел на Джима:
-- Мне пришло в голову, что ты...
     -- Резонанс! -- не задумываясь, воскликнул Джим.
     --  Ага! -- Каролинус проницательно уставился  на него.-- Значит, я был
прав. Знания, которые ты получил в других местах, пригодятся здесь.
     -- Не думаю,-- раздраженно  произнес Джим.--  Он злился на самого себя,
потому что  высказался,  не подумав  о том,  что может  последовать  за  его
словами.-- Я знаю о современной механике так же мало, как ты и остальные.  Я
просто гадал.
     -- Но...-- начал Каролинус.-- Продолжай!
     -- Так вот,-- пробурчал Джим,-- есть одна вещь, ее называют резонансом.
Это такая  штука,  когда струна  отзывается на  колебание другой, с  которой
звучит  в унисон. Можно  добиться резонанса и иначе,  хотя  он не будет  так
нагляден.  Я не помню,  знали это римляне или  нет, но  во всех  армиях есть
правило:  когда  много  народу  переходит  мост,  они идут не в ногу.  Иными
словами, шагают  то  с  левой ноги,  то  с правой, как  в  медленном  танце,
разбивая ритм. Поэтому вибрация, которую  они передают  мосту, не  разрушает
его.
     Джим посмотрел на Каролинуса, чтобы убедиться, что тот его понимает.
     -- А? -- оживился Каролинус.
     -- Да, потому что иначе, как ты понимаешь, мост может разрушиться. Даже
если  резонанс  невелик, он  делается  тем сильнее,  чем больше ног  ступает
одновременно на мост.
     -- А! -- отозвался Каролинус.
     -- А теперь заметь, что я не знаю, имеется ли связь между тем и другим,
но  предполагаю, что  она  возможна.  Если  Мнрогар обнаружил  две  наименее
стойкие арки  и постоянно тряс  их, то за несколько веков он мог  достигнуть
резонанса, который разрушал башню.
     Джим замолчал. Он увидел, что Каролинус улыбается.
     --  Мой  мальчик,  ты великолепно используешь умение  подбирать  слова.
Половина из них  лишена всякого смысла, но я хочу верить, что какой-то смысл
в них  все же  есть,  если  посмотреть с  твоей точки зрения. Если  это так,
значит, и  для  нашего дела в них есть смысл. Но, если ты  прав, что  же нам
делать  с этим резонансом? Если мы остановим  тролля и он перестанет  трясти
замок, излечится ли башня сама?
     -- Нет. Если  я прав,  то вред, который уже нанесен, станет со временем
только больше, даже если мы навсегда остановим Мнрогара.
     --  Не  знаю,  будет  ли  это  этично,--  Каролинус  задумчиво  пощипал
бороду.-- Ведь  это длилось тысячу восемьсот лет,  и, возможно, моя связь  с
этой частью  Истории может  оказаться запретной.--  Он задумался,  продолжая
пощипывать бороду.-- Ты ведь помнишь, Джим, мое объяснение позиции магии как
посредника  между Случаем и Историей.  Мы можем  помочь Истории, если Случай
одерживает  верх, потому что, если позволить Случаю идти собственным  путем,
наступит хаос.  Мы можем помочь  Случаю, если  История спокойно  идет  своим
путем, но  есть  опасность,  что она  полностью  вытеснит Случай.  Тогда  мы
получим  вечный  застой.  Но  нам  не  позволено  изменить ход  Истории  или
полностью отбросить  Случай. Однако  все это неважно.  Ты  сказал, что вред,
нанесенный зданию, не уменьшится, даже если тролль прекратит его трясти?
     -- Да,  ведь башня  уже ослаблена, кроме того, в ней появились трещины.
Теперь ежедневная  смена температур и  все такое прочее  только  ухудшат  ее
состояние.
     -- Да...-- задумчиво протянул  Каролинус.--  Ясно  одно:  тролль должен
прекратить трясти замок.  Но ясно и другое: я могу каким-то образом починить
башню,  конечно,  с  помощью  магии,  но  мне  надо  подумать  и,  возможно,
посоветоваться  с двумя моими коллегами, магами ранга  ААА+.--  Он замолчал,
уставившись  в пространство.  Джим не мешал ему думать.--  Ну-ну,  возможно,
здесь следует действовать обычным путем,-- пробормотал Каролинус и посмотрел
на  Джима: -- Что  же касается  других  аспектов  ситуации,  то единственный
способ навсегда остановить Мнрогара заключается в том, чтобы понять,  почему
он это делает. Несомненно,  он трясет  замок со дня его основания, возможно,
это один из пунктов долгосрочного  соглашения с графом и с его  предками. Но
приход в замок  другого тролля, о котором он говорил и которого никто из нас
не знает, ухудшает положение. Клянусь всей магией, которая мне подвластна, я
не  чувствую, не  ощущаю и  не  вижу никаких следов  другого  тролля. Но раз
Мнрогар говорит, что он здесь, вероятно, это правда.
     -- Так как же его обнаружить?
     -- К этому-то  я и  веду.-- Каролинус  спокойно  посмотрел на  Джима.--
Займись этим тотчас же.
     -- Я? А что мне делать?
     --  Найти  другого   тролля,  конечно.   Приступай   же!   --  приказал
Каролинус.-- А я постараюсь сделать то, что в моих силах.
     И он исчез, оставив Джима одного. Это, внезапно дошло до Джима,  другая
часть соглашения,  с которым сталкивается  человек, отвечающий за свое дело.
Вышестоящий просто поворачивается к нижестоящему и велит:
     -- Сделай это.


Глава 8

     - Сын мой,-- говорил Джиму  епископ  Бата и Уэльса,-- не желаешь ли  ты
отведать этого великолепного копченого угря?
     Джим  взглянул  направо. Епископ  держал  глубокое серебряное  блюдо, с
которого  только что сняли крышку. Сбоку крышка была надломлена, но несмотря
на это и крышка и блюдо были до блеска начищены. Джим не переваривал угрей в
любом виде. Слова епископа были обычной любезностью, принятой за столом.
     -- Благодарю, милорд,-- ответил Джим,  и епископ ножом вытащил из соуса
кусок  угря  и положил его на подставленный  Джимом  хлебный ломоть. Толстый
ломоть служил  вместо тарелки, потом его отдадут бедным или кинут собакам, к
этому времени он пропитается соусами и станет очень полезным и вкусным.
     --   Немножко,  пожалуйста,   милорд.  Прекрасная  постная  пища  перед
Рождеством, но меня мучает совесть, что я съем слишком  много до  полуночной
мессы, которой оканчивается пост.
     Епископ осторожно взял столовый нож --  это был скорее небольшой острый
кинжал,-- отрезал  небольшой кусок  от угря,  на  которого Джим  боялся даже
смотреть,  а остальное отправил обратно в блюдо. Потом одобрительно взглянул
на собеседника.  Не то чтобы  он улыбался.  Ричард из Бисби  был неулыбчивым
человеком, но слова Джима он счел весьма справедливыми.
     Он поставил блюдо с угрем и накрыл его крышкой.
     --  Должен  признаться,--  продолжил он,  понизив голос,--  я  попросил
хозяина  посадить  нас   рядом,  чтобы  поговорить  тайно,  воспользовавшись
обеденным шумом.  Может, ты  хотел  бы  видеть  на  этом  месте  кого-нибудь
другого, скажем, леди  Агату  Фалон, вон она там,  хотя могу поклясться, что
она более занимает милорда графа.
     -- Леди Агата Фалон? -- Джим мгновенно заинтересовался и посмотрел в ее
сторону.
     Значит,  женщина рядом с графом сестра убитого, которого  они  нашли  в
лесу.  Должно  быть,  она, подумал Джим, его младшая сестра,  между ней и ее
покойным братом  была разница  в возрасте самое малое лет  в  двадцать. Чуть
выше  среднего роста. Агата Фалон была все же  ниже  Энджи,  которая  сидела
неподалеку от Джима, оживленно беседуя с сэром Джоном Чендосом возле графа и
Агаты Фалон.
     В  ничем не  примечательной на первый взгляд Агате Фалон  была какая-то
суховатая привлекательность. Агата нисколько не напоминала покойного  брата.
Волосы черные, глаза карие,  широко  поставленные, нос высокомерно вздернут,
большой рот  с  тонкими губами, которые  выглядели так, будто готовы в любую
секунду  исторгнуть   оскорбление.   Овальное   бледное   лицо   завершалось
выступающим вперед подбородком.
     В  эту минуту  лицо ее было оживлено, и  она казалась почти красивой  в
своем небесно-голубом  платье с буфами и плотно облегающим лифом. Граф пялил
на  нее глаза, вытаращенные  больше обычного.  Джим  подумал, что  соседка и
выпитое вино весьма этому способствовали. Граф был явно очарован леди Агатой
или тем, что она ему рассказывала.
     -- Благодарю за то, что милорд назвал ее мне,-- сказал Джим епископу.--
Она сестра того  несчастного господина,  которого  нам  не удалось спасти по
пути сюда, о чем милорд, вероятно, уже слышал.
     -- Да,-- отозвался Бисби, промокая губы салфеткой, которую с изяществом
держал в  сильной  руке,-- неприятный  и несчастный конец  для  человека  из
хорошего  семейства.  Полагаю, святые отцы  из  монастыря Эдсли устроили ему
достойное христианское погребение, как и его молодой жене?
     -- Несомненно,-- заверил  Джим,-- Но милорд  только  что  говорил,  что
хотел побеседовать со мной приватно?
     -- Да.-- Епископ еще больше понизил  голос, который уже успел подняться
до  обычных  спокойных,  звучных  тонов.-- Речь пойдет о том  деле,  которое
Каролинус уже изложил тебе. Об этом замке.
     Он  понимающе посмотрел на  Джима. Джим вернул ему такой же  понимающий
взгляд. Они вели себя как представители двух держав на кулуарных переговорах
о предмете, являющемс