Джиму. - Вылезай, малыш.  Не
бойся меня.
   Гоб вылез из своего убежища и устроился у Джима на шее.
   - Перебирайся сюда, - сказал Абу аль-Квасайр, похлопав ладонью по столу.
   К удивлению Джима, Гоб бесстрашно прыгнул на стол, поджал под себя ноги и
сел, с интересом разглядывая позвавшего его  человека.  Абу  аль-Квасайр,  в
свою очередь, рассматривал Гоба.
   - Да ты -  сверхъестественное  существо,  -  сказал  Абу  аль-Квасайр.  -
Насколько я знаю, в местах, откуда ты родом, тебя называют гоблином.
   - Да, - доверительно ответил Гоб. - А еще у меня есть имя - Гоб Первый де
Маленконтри. Но так меня называют  только  милорд  Джим  и  миледи  Анджела.
Должно статься, и ты сможешь так называть меня?
   - Думаю, да, -  ответил  Абу  аль-Квасайр.  -  Но  это  очень  длинное  и
официальное имя. Лучше я буду называть тебя  Гобом,  если  ты,  конечно,  не
возражаешь.
   - Я не возражаю, если того хочешь ты, - ответил Гоб.
   - А как ты оказался с милордом Джимом и сэром Брайеном?
   - Это все из-за того, что я могу быстро вернуться в Маленконтри.  Если  с
милордом что-то случится,  я  сообщу  об  этом  миледи  Анджеле.  Она  очень
беспокоится о милорде.
   - Я все понял, - сказал Абу аль-Квасайр и посмотрел на Джима.
   - Разве ты не мог задать те же вопросы мне? - спросил Джим.
   - - Конечно, мог, - ответил Абу аль-Квасайр, поглаживая бородку. -  Но  я
любопытен.   Хотел   поговорить   с   Гобом.   Я   никогда    не    встречал
сверхъестественных существ такого вида. Вам не жарко, господа? По-моему,  вы
слишком тепло одеты.
   - Жарковато было в пути, - ответил Брайен. - А в  твоем  доме  прохладно,
много воздуха. Я чувствую себя превосходно.
   - Может быть, неудобно сидеть на подушках? Люди  из  Северной  Европы  не
привыкли сидеть, поджав под себя ноги.
   - Приходилось сидеть и так, - сказал Брайен. - Ночью, у костра, вдали  от
дома. А сидеть на подушке - одно удовольствие.
   Было видно, что Брайен, как и Гоб, чувствует себя непринужденно.  Похоже,
Абу аль-Квасайр очаровал обоих. Джим ждал, когда маг примется за него.
   Абу аль-Квасайр заговорил  с  Джимом  как  со  старым  знакомым,  видимо,
посчитав лишним предварительный обмен любезностями:
   - Заботы не оставляют тебя,  Джим.  Что  ты  скажешь  о  собаке,  которую
повстречал на Кипре?
   - Ты имеешь в виду Келба? Джинна? Он попросил у меня защиты. Сказал,  что
его господин, могущественный джинн, разгневался на него  за  то,  что  Келбу
удалось выбраться из огненного озера, куда его бросили. - Джим почувствовал,
что его голос зазвучал мягко и доверительно. Угодил в ту же ловушку,  что  и
Гоб с Брайеном, подумал Джим. Он выпрямился и продолжил более сухо:
   - Я сказал Келбу, что подумаю о нем. Он, правда, крутился около меня,  но
хлопот не доставлял.
   - А ему есть кого бояться, - сказал Абу аль-Квасайр. - Сахр  аль-Джинн  -
один из могущественнейших джиннов. Тебе и самому следует  остерегаться  его.
Советую тебе поменьше общаться с Келбом.
   - Да я и не собирался, - сказал Джим.
   - Вот и отлично. Если не ошибаюсь, ты маг ранга С ?
   - Да, - смущенно признался Джим и тут же разозлился на себя  за  минутную
слабость. И какое Абу аль-Квасайру дело до ранга Джима?
   - г Не думаю, что такой джинн, как Келб, способен доставить  неприятности
магу ранга С, - сказал Абу аль-Квасайр. - Но тебе не следует  связываться  с
Сахр аль-Джинном. Он не просто сверхъестественное существо, но одно из самых
могущественных. К тому же очень мстительный.
   - Я и не собираюсь с ним связываться, - сказал Джим.
   - Мне казалось, у тебя были такие намерения, - сказал Абу аль-Квасайр.  -
Но нет так нет. Предупредить  никогда  не  мешает.  К  сожалению,  я  должен
упомянуть еще кое о чем. Каролинус сообщил мне, что  твои  действия  вызвали
недовольство в другом царстве. Великий Демон обвиняет тебя  в  том,  что  ты
перевоплотился в демона. Может быть, ты объяснишь свой поступок?
   Джим рассказал о событиях, произошедших во владениях сэра Мортимора.
   Выслушав рассказ Джима, Абу аль-Квасайр склонился над стоящей  перед  ним
на столике чашей с водой - если только то была вода - и стал вглядываться  в
жидкость. В комнате воцарилась тишина. Наконец маг оторвал взгляд от чаши  и
поднял голову:
   - Чтобы увидеть картины прошлого,  настоящего  и  будущего,  я  пользуюсь
чашей с водой. На севере для этих целей используют стеклянный  шар.  Но,  на
мой взгляд, чаша удобнее и обходится дешевле. Ну что ж, могу сказать, у тебя
не будет неприятностей. Я складываю с себя полномочия одного из твоих судей.
   - Одного из моих судей! - воскликнул Джим.
   - В этом нет ничего удивительного. Я хорошо знаю Восток, мне доверяют.  А
с демонами приходилось от случая к случаю иметь дело и раньше.  Они  до  сих
пор иногда обращаются ко мне за помощью.  А  сейчас  попросили  выступить  в
качестве правомочного свидетеля. Я сообщу им, что ты чист как стеклышко.  Да
ты не очень и нуждаешься в моих показаниях. Факты говорят сами за себя.
   - Ты просматривал картины того, что произошло  несколько  дней  назад  во
владениях сэра Мортимора Брегеля? - спросил Джим.
   - Да, - ответил Абу аль-Квасайр. - Но ты, наверное, знаешь, что с помощью
магического кристалла увидеть настоящее,  да  и  ближайшее  будущее  не  так
просто. Но если речь идет об уголовном преступлении...
   - Уголовном преступлении?! - воскликнул Джим. Уголовным преступникам даже
в первой половине двадцатого века обычно выносили смертный приговор. - И что
стало бы со мной, если бы обнаружилось, что я действительно возмутил Царство
демонов?
   - Твое дело передали бы на их суд, - ответил Абу аль-Квасайр. - И если бы
твою вину доказали, ты попал бы в руки короля и  королевы  Царства  мертвых.
Тебя могла ждать участь Мальвина, французского мага ранга ААА.  Надеюсь,  ты
не забыл, что с ним сталось?
   - Не забыл, - кисло ответил Джим. Мальвина  затянуло  в  зловещие  темные
облака, принявшие очертания восседающих на своих тронах  короля  и  королевы
Царства мертвых.
   - Но теперь об этом и говорить нечего, - заметил Абу аль-Квасайр. - Как я
тебе уже сказал, даже и без моих показаний от фактов никуда не уйти. Ты ясно
дал понять сэру Мортимору, что не станешь  сам  превращаться  в  демона.  Ты
только сказал, что явишь демона. Конечно, ты обманул сэра Мортимора, но  это
была ложь во спасение. Ты никому не хотел причинить зла. Твой демон вовсе  и
не был им. У тебя и в мыслях не было воспользоваться чужими полномочиями. Ты
не виноват в том, что окружающие приняли тебя за настоящего демона.  Это  их
собственное заблуждение. Ты действовал в пределах разумной обороны и  никому
не причинил зла.
   - Не причинил зла, - тихо повторил Джим, Он вспомнил, как по всему берегу
перед замком сэра Мортимора валялись  тела  сраженных  марокканцев,  а  люди
рыцаря откровенно мародерствовали, не гнушаясь разрубать поверженные тела на
части в поисках хоть какой-нибудь добычи.
   - Пусть это не беспокоит тебя.  -  Абу  аль-Квасайр  словно  читал  мысли
Джима. - Если  бы  не  были  убиты  марокканцы,  то  погибли  бы  люди  сэра
Мортимора, сам сэр Мортимор, а возможно, и  вы  трое.  Но  хватит  об  этом.
Сейчас самое время перекусить и поговорить о более приятных вещах.
   Джим с облегчением вздохнул. Со стола убрали  чашу  с  водой  и  аппарат,
назначения которого Джим так и не уяснил. В комнату вошел одетый  в  зеленое
слуга и  поставил  на  столик  три  крошечные  чашки  с  напитком,  по  виду
напоминавшим кофе, и  поднос  с  пирожными.  Гобу  досталась  чашка  молока,
которое он сразу же принялся лакать, совсем как обыкновенная кошка.
   Абу аль-Квасайр  поспешно  сделал  глоток  из  чашки  и  откусил  кусочек
пирожного. Джим смутно вспомнил: он вроде бы где-то читал,  что  на  Востоке
так принято. Хозяин должен  первым  попробовать  предлагаемую  гостям  пищу,
чтобы показать, что она не отравлена.
   Джим поднес чашку ко рту и сделал глоток. В чашке действительно был кофе,
только очень крепкий и чрезмерно сладкий. Джим поднял глаза на Брайена.  Тот
так и застыл с чашкой в руках - по-видимому, такого странного напитка он  не
пил никогда в жизни. В чужих домах ему  подавали  только  вино  и  воду.  Но
Брайен обошелся без комментариев - хороших манер ему было не занимать.
   - Прошу прощения, что не предлагаю вам вина, - сказал Абу аль-Квасайр.  -
Его просто нет в доме. Коран, как  вы  знаете,  запрещает  мусульманам  пить
вино. Насколько я осведомлен, Брайен, ты разыскиваешь отца своей невесты. Он
должен дать согласие на ваш брак. А Джим из  дружеских  чувств  сопровождает
тебя, присоединившись к тебе на Кипре.
   - Все верно, - согласился Брайен. Он сделал лишь пару глотков  из  чашки,
зато съел пять пирожных. Джим заметил,  что  поднос  постоянно  пополняется.
Брайен мог стараться и дальше - пирожных не убывало.
   - Отец моей невесты отправился в крестовый по" ход, хотя в наше время  не
многие вступают на этот путь, -  сказал  Брайен.  -  Надеялся,  что  фортуна
улыбнется ему. Но его и след простыл. И лишь недавно вернувшийся  из  Святой
Земли рыцарь сообщил, что видел  отца  моей  невесты  в  Пальмире,  которая,
насколько я знаю, находится в глубине страны.
   - Именно в глубине, - подтвердил Абу аль-Квасайр,  -  по  другую  сторону
гор. Пальмира - купеческий город и лежит на  караванном  пути.  Может  быть,
разыскиваемый вами человек стал купцом и дело его процветает. Поэтому  он  и
не возвращается домой.
   - Как добраться до Пальмиры? - спросил Брайен.
   - В путь лучше отправиться с караваном. Караваны  выходят  из  Триполи  с
грузом товаров,  доставленных  сюда  морем,  и  идут  в  Пальмиру  и  другие
поселения по ту сторону гор. Дорога через горы небезопасна. В последние годы
в Каср аль-Абийядхе, Белом дворце, засели ассассины.
   - Ассассины? - переспросил Джим, опередив Брайена.
   - Да, или гашишины, как они сейчас себя  называют.  Конечно,  это  не  те
ассассины, которые начинали свою борьбу замков с городами  под  руководством
Хассана ибн аль-Саббаха. Около трех столетий назад тот захватил замок Аламут
в долине около Казвина. Аламут был резиденцией ассассинов до тех  пор,  пока
тех не стали тревожить монголы. Теснимые монголами, ассассины  сдавали  свои
позиции одну за другой и в конце концов потеряли и Аламут.  Последние  замки
ассассинов в Сирии пали около ста лет назад. Но братство до сих пор  живо  и
время от времени напоминает о себе. Я не знаю предводителя засевших в  горах
людей,  но  говорят,  он  был  одним  из  суфиев,  тех  ортодоксов,  которые
поклоняются Аллаху собственным и довольно странным способом. Но затем  этот,
человек перешел в ряды исмаилитов и примкнул к тем  из  них,  которые  зовут
себя гашишинами. Членов этого братства в  Европе  и  по  сей  день  называют
ассассинами. Если вы пойдете в  Пальмиру  с  караваном,  опасаться  особенно
нечего. Караваны хорошо охраняются.
   - Действительно, вроде ничего особенного и не предвидится,  -  согласился
Брайен. - Хотя небольшая стычка не повредила бы. Внесла  бы  разнообразие  в
путешествие.
   - Рад, что вы так оптимистично настроены, - сказал Абу аль-Квасайр. - Тем
не менее  советую  быть  начеку.  В  горах  могут  повстречаться  не  только
ассассины. Можно встретить и настоящего демона, а то и вампира или духа.  Не
исключена встреча с грифоном или василиском, хотя целый караван им, конечно,
не по зубам.
   Джим заметил, что Брайен побледнел. Перепуганный Гоб перебрался Джиму  на
спину и обхватил его за шею.
   - Они не съедят меня? - в испуге закричал Гоб.
   - Не бойся, - сказал Джим. - Я  уверен,  никто,  начиная  с  ассассина  и
кончая василиском, тебя не тронет.
   Гоб с облегчением вздохнул и уселся Джиму на плечо.
   - Скажи, а в твоем доме есть камин? - робко  поинтересовался  Гоб  у  Абу
аль-Квасайра.
   - К сожалению, нет, - ответил хозяин дома. - Есть печи на кухне, в другом
здании. Сэр Брайен, мне нужно поговорить с сэром Джеймсом наедине.  Если  не
возражаешь, тебе покажут твою комнату. Возьми с собой Гоба и оставь  его  на
кухне.
   - Так я и сделаю, - сказал Брайен. Он одним резким движением  поднялся  с
подушки, даже не оттолкнувшись руками  от  пола.  -  Мы  остаемся  здесь?  -
спросил Брайен Абу аль-Квасайра.
   - Думаю, только на одну ночь. Я договорился с нужными людьми. Вас берут в
караван. Он отправляется в путь завтра.
   - Что прикажешь, господин? - неожиданно раздался голос Маджида.
   - Покажи сэру Брайену комнату, отведенную ему и сэру  Джеймсу,  -  сказал
Абу аль-Квасайр. - Иди мимо кухни. Оставишь  там  нашего  маленького  друга,
который сейчас на плече у сэра Джеймса... Может  быть,  Гоб  переберется  на
спину сэру Брайену?
   Гоба не пришлось уговаривать, он тут же оседлал  Брайена.  Брайен  слегка
опешил, открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но,  так  ничего  и  не
сказав, вышел с Гобом из комнаты. Дверь за ними бесшумно закрылась, и Джим с
Абу аль-Квасайром остались одни.
   - Ты не хотел, чтобы Гоб присутствовал при  нашем  разговоре?  -  спросил
Джим.
   - - Нам лучше поговорить наедине, - ответил  маг.  -  Я  рад,  что  вы  с
Брайеном не устрашились опасностей, которые могут подстерегать вас на пути в
Пальмиру. По правде говоря, встреча с каким-либо из  существ,  о  которых  я
рассказывал, маловероятна. Они, как правило, нападают на одиноких  путников.
Но вам может не повезти,  и  вы  столкнетесь  с  монголами.  Те  располагают
достаточными силами, чтобы справиться  с  караваном.  Если  такое  случится,
советую  вам  с  Брайеном  не  оказывать  сопротивления.  Просто   объясните
монголам, зачем собрались в Пальмиру. Я  позаботился  о  том,  чтобы  вас  с
Брайеном снабдили вином. Натуральным и тем, что у  вас  на  севере  называют
бренди. Вино - подходящий выкуп за свободу. Если вы увидите, что с монголами
можно договориться, предложите им свои запасы. Будет  неплохо,  если  бренди
появится перед глазами монголов словно по  волшебству,  вне  зависимости  от
того, воспользуешься ты, Джеймс, магией или нет. Я знаю,  ты  стараешься  не
расходовать  магическую  энергию  попусту,  и  одобряю  твое  намерение.   И
все-таки, если бренди свалится монголам как снег на голову,  они  не  станут
перетряхивать караван в поисках утаенного, на их взгляд, напитка. А  монголы
не дураки выпить.
   - Я слышал об этом, - сказал  Джим,  который  только  сейчас  вспомнил  о
пристрастии монголов к выпивке. Эти нехитрые познания  он  почерпнул  еще  в
двадцатом веке - веке, который для них с Энджи остался в прошлом.  -  А  как
отнесутся монголы к моим магическим действиям? - спросил Джим.
   - Думаю, магия сослужит тебе службу, -  ответил  Абу  аль-Квасайр.  -  Ты
вырастешь в глазах монголов. Они решат, что ты  шаман.  Шаманы  тоже  своего
рода маги, но у них своя жизнь и свои помыслы. Ко всем  прочему  они  еще  и
служители религиозного культа.
   - Раз уж мы заговорили  о  магии,  позволь  спросить,  как  тебе  удается
поддерживать нужную температуру в доме. Я  думаю,  здесь  не  обходится  без
магии.
   - Это моя прихоть, -  вздохнул  Абу  аль-Квасайр.  -  Позволяю  себе  это
маленькое удовольствие, так же как твой  учитель  Каролинус  позволяет  себе
круглый год любоваться цветами и зеленым газоном вокруг своего домика. Когда
ты станешь Магом ранга А, обретешь жизненный опыт и научишься для достижения
своих целей обходиться без помощи магии, тогда и ты сможешь  позволить  себе
какую-нибудь приятную мелочь. - Абу аль-Квасайр снова вздохнул:
   - Я говорю "мелочь", потому что планировка этого дома  позаимствована  из
архитектурной практики времен великой  цивилизации,  созданной  на  обширной
территории, вплоть до южного берега Средиземного моря. У нас были строители,
ученые, мудрецы. Но всему приходит конец. Монголы Чингисхана разрушили  наши
города, а с потерей городов были утрачены и многие  знания.  Теперь  я  живу
один в тиши своего дома. Редко доводится  поговорить  с  человеком,  который
умеет размышлять и старается понять окружающий его мир.  -  Абу  аль-Квасайр
замолчал, потом вздрогнул, будто очнулся от одолевшей его дремоты. - Да  что
я все о себе. Раз уж зашел разговор о мудрецах и ученых,  уместнее  сказать,
что в мире еще остались мыслители. Одного из них ты найдешь в караване.  Его
зовут ибн Тарик. Еще совсем молодой человек, не старше тридцати лет. Общение
с ним поможет тебе скоротать путь до Пальмиры. Ты когда-нибудь ездил  верхом
на верблюде?
   - Нет, - признался Джим.
   - Получишь большое удовольствие, - сказал Абу аль-Квасайр.

Глава 17

   - Ничего себе удовольствие! - бубнил  себе  под  нос  Джим,  восседая  на
верблюде.
   Караван, с которым Джим, Брайен и Гоб вышли из Триполи, находился в  пути
уже пятый день, а Джим так и не научился управлять верблюдом.
   Чего стоило только взобраться  на  это  животное  с  неимоверно  длинными
ногами! Казалось бы, все проще простого: стоит подойти к верблюду,  легонько
похлопать его прутом по шее, как это делали на глазах Джима  караванщики,  и
животное  тут  же  подогнет  ноги.  Так  нет  же,  на  действия  Джима  этот
длинноногий не реагировал. Джим похлопывал животное по  шее  и  легонько,  и
сильно - результат был один: верблюд стоял  как  вкопанный,  не  обращая  на
Джима никакого внимания. И то еще хорошо, мог ведь и  плюнуть.  На  верблюда
были надеты поводья как на обыкновенную лошадь,  но  оказалось,  что  он  их
совсем не слушается.
   Правда, животное все-таки шло вместе с караваном. Когда  другие  верблюды
останавливались, останавливался и он. И тут же принимался раздувать ноздри и
фыркать. До Джима ему и дела не было. Скорее всего,  он  принимал  Джима  за
обычный вьюк.
   А вот сидеть на  верблюде  оказалось  гораздо  удобнее,  чем  на  лошади.
Никакой тряски. Верблюд поочередно переставлял то правые, то левые ноги,  и,
сидя на животном, Джим ощущал лишь мерное мягкое покачивание.  Чего  доброго
еще и заснешь! По крайней мере, погрузиться в сон было, пожалуй, легче,  чем
сидя в туарегском седле, которое позволяло положить руки на хомут, а на руки
опустить голову.
   Джим уже видел, что один караванщик заснул, сидя даже не в  седле,  а  на
шее верблюда, всего лишь скрестив для страховки ноги.
   Как выяснил Джим,  этот  маленький  круглоголовый  чернявый  человечек  с
заткнутыми за пояс короткой кривой саблей и двумя ножами был  монголом.  Его
звали Байджу, и он был из племени,  которое  враждовало  с  теми  монголами,
которые могли напасть на караван. Других сведений о Байджу  Джим  так  и  не
смог выудить.  Остальные  караванщики  сторонились  этого  человека  и,  как
показалось Джиму, даже опасались его. По крайней мере, при редком общении  с
Байджу они держались осторожно, будто старались случайно не обидеть его.
   Зато  другой  человек,  с  которым  Джим  успел  познакомиться,  оказался
примечательным во всех отношениях. Это был тот самый  ибн  Тарик,  ученый  и
мыслитель, о котором сам Абу аль-Квасайр говорил с уважением. В  ибн  Тарике
восхищало все: и одежда, и голос, и манеры, и даже  та  непринужденность,  с
которой он сидел на своем верблюде. Можно было подумать,  что  ибн  Тарик  -
настоящий  аристократ.  Даже  если  этот  человек  и  не  был   благородного
происхождения, в том, что он получил блестящее образование,  сомневаться  не
приходилось.
   Джим был не в силах заставить своего  верблюда  сделать  хотя  бы  шаг  в
сторону, и потому беседы с молодым ученым происходили по  инициативе  самого
ибн Тарика, который легко управлялся со своим  животным.  Как  правило,  ибн
Тарик не заставлял себя долго ждать, и Джим уже не раз слушал его рассказы о
караванных  путях,   торговле   и   истории   страны,   по   которой   ехали
путешественники.
   Послушать рассказчика подъезжал и Брайен. Чаще всего, чтобы оказаться бок
о бок с ибн Тариком, Брайен прибегал к помощи  одного  из  караванщиков.  Но
иногда, каким-то неведомым Джиму образом, Брайен и сам справлялся  со  своим
верблюдом.
   Б