означает.  Они  вроде  как  исчезнут,
насколько я понимаю, через тридцать дней, так что  нам  надо  за  это  время
получить их обратно.
   - Хм, - сказал Джим, - значит, я надул французских  драконов,  да  еще  и
объявил о своем ложном представительстве от клиффсайдской общины.
   - Ну да, - сказал Секох. - Но ты должен вернуться со мной в Англию, чтобы
получить настоящий паспорт. Они должны дать его тебе во второй раз.
   - Это так, - сказал Джим, нахмурившись.
   - Во всяком случае, - продолжил Секох, - после этого  Каролинус  объяснил
мне, где тебя найти, и уже собрался отправить меня туда, как  вдруг  сказал:
"Нет, подожди! Останься-ка со мной.  Я  скажу  тебе,  когда  настанет  время
отправить тебя к ним".
   - A, - сказал Джим. - Он, должно быть, почувствовал,  что  что-то  должно
произойти и кто-то может вмешаться со своей магией.
   - Да, я в этом уверен, - сказал Секох. - Он, может быть, и не  знал,  что
именно должно произойти, но не сомневался, что что-то  случится.  Во  всяком
случае, я ждал, пока он вдруг не сказал: "А теперь  иди!"  -  и  я  внезапно
оказался здесь, у твоих дверей. Так я и пришел.
   - Это он велел тебе сказать французским драконам, что я являюсь послом?
   - Да, он, - просиял Секох. - Я забыл сказать тебе об этом.
   - Ну, спасибо, - поблагодарил Джим. - Всей его магии  вместе  с  моей  не
удался бы этот трюк, не явись ты вовремя и не скажи как раз то, что надо.
   - О, спасибо, милорд, - сказал Секох.
   - Итак, теперь мы расшевелили французских  драконов...  А  на  это  я  не
рассчитывал.  За  это  стоило  заплатить,  -  сказал  Джим.  -  Единственным
затруднением является то, что среди камней, которые  унес  Летан,  оказалась
твоя жемчужина.
   Джим знал, что эта жемчужина - единственная драгоценность,  оставшаяся  в
кладе Секоха. Она была всем его наследством и  самым  дорогим,  что  у  него
было. Его отец наказал ему никогда не продавать ее, и Секох никогда этого не
делал, как бы он ни голодал вдали  от  своего  болота.  Теперь  ею  обладали
французские драконы.
   - Да, - просто ответил Секох.
   Джим заметил влажный отблеск в маленьких глазках дракона.
   - Не беспокойся, Секох,  -  сказал  он,  -  ты  получишь  свою  жемчужину
обратно. Даю тебе слово рыцаря и мага. Я верну тебе жемчужину, даже если все
и провалится!
   - О, спасибо, милорд! - вскричал Секох. - Спасибо!
   У него задрожали лапы, очевидно, его подмывало поцеловать Джиму  руку  на
манер людских обычаев, но он был не  уверен,  что  не  нанесет  Джиму  вреда
своими  когтями,  попробовав  сделать  это.  Джим  почувствовал  себя  очень
виноватым.
   - Давай больше не будем говорить об этом, - грубовато сказал он.
   - Да, милорд, - ответил Секох, опуская лапы.
   Но если Секох теперь излучал уверенность и спокойствие, то  Джима  начали
покалывать первые признаки легкого беспокойства. В щели ставен,  закрывавших
окна, пробивались первые лучи света наступающего дня.
   - Жиль и Брайен отсутствовали всю ночь, - сказал Джим не столько  Секоху,
сколько самому себе. Он облек свои страхи в слова,  и  в  этом  было  что-то
успокаивающее. - Давай-ка подумаем об этом - я не  видел  их  со  вчерашнего
вечера. Дэффид не показывался всю ночь. Он собирался сидеть  в  общем  зале.
Мне надо разыскать их.
   - Я пойду с тобой! - с готовностью предложил Секох.
   Джим подумал о том, что произойдет, если кто-нибудь  на  постоялом  дворе
обнаружит Секоха, не говоря уже о половине населения Бреста,  перед  которым
он предстанет при свете дня.
   - Тебе нельзя... - начал было он  и  на  мгновение  задумался.  -  Нельзя
допустить, чтобы  люди  на  постоялом  дворе  или  в  городе  увидели  тебя.
Разгуливающий по улицам дракон обязательно привлечет внимание, даже если это
и не вызовет никаких неприятностей. Я тебя замаскирую.
   - О! - выдохнул Секох.- А что значит "замаскирую"?
   - Сейчас покажу, - ответил Джим.
   Он написал на внутренней стороне своего лба:
   СЕКОХА - В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБЛИЧЬЕ
   Перед ним внезапно предстал,  -  конечно,  голый  -  довольно  сморщенный
невысокий человек, еще молодой, но лицо и тело его свидетельствовали о годах
лишений и нужды. Волосы были цвета темной драконьей  шкуры.  Нос  длинный  и
тонкий. Рот широкий, а подбородок твердый,  но  маленький.  Его  плечи  были
узкими, а руки и ноги такими же хрупкими, как и все тело. Он был всего  лишь
пяти футов двух дюймов ростом.
   Секох посмотрел на себя.
   - О нет! - воскликнул он в ужасе.
   Глава 18
   Джим тут же сообразил, что он сделал. Он совершенно забыл об одной  черте
драконьего характера, которую понял только через некоторое время после того,
как попал в этот мир.
   Драконы не отличались особым умом. При этом, как  правило,  они  являлись
достойным животным эквивалентом средневековых мужчин и  женщин,  с  которыми
Джим имел дело каждый день. Их  главной  заботой  было  личное  выживание  и
собственное имущество,  хотя  на  словах  они  и  уделяли  большое  внимание
добродетели.
   Но они обладали одной чертой, о которую Джим прямо-таки споткнулся позже,
возможно, это случилось потому, что сами драконы о ней никогда не  говорили.
Очевидно, они воспринимали это как должное в себе и в других драконах -  они
необычайно гордились тем, что они те, кто они есть, - драконы.
   Ради этой гордости они согласны были ринуться в битву, которую при других
обстоятельствах обошли бы далеко стороной.
   После того как он выяснил это,  Джим,  задумавшись  о  прошлых  событиях,
лучше понял, почему Смргол, прадядюшка Горбаша по материнской линии,  будучи
почти калекой после хватившего его удара и  в  весьма  преклонном  возрасте,
помог ему одолеть огра, а Секох, бездомный болотный дракон, бросился в битву
с таким большим  и  ужасным  драконом,  как  Брайагх,  членом  клиффсайдской
общины, который соблазнился службой Темным силам, - все это произошло, когда
Джим с соратниками боролись с созданиями Презренной Башни.
   - Извини, Секох, - сказал Джим, -  но,  сам  видишь,  другого  пути  нет.
Единственный способ ходить со мной по городу и безопасно оставаться  с  нами
на постоялом дворе - казаться человеком. Обещаю превратить  тебя  обратно  в
дракона, как только это станет возможно. Ты ведь меня знаешь, не так ли?  Ты
знаешь, что я выполняю свои обещания!
   Тоска на человеческом лице, которое принадлежало Секоху, уменьшилась,  но
полностью не исчезла. А Джим уже задумался над другой проблемой.
   - Давай-ка сообразим, - сказал он, - как нам раздобыть тебе  какую-нибудь
одежду.
   На первый взгляд проблема была непреодолимой. Джим мог магическим образом
создать какую-нибудь одежду для Секоха, но он не знал, что носят  здесь,  во
Франции, слуги, каковым должен был казаться Секох. А Джим  не  хотел,  чтобы
тот привлекал излишнее внимание.
   Затем Джим вспомнил, как уже  случалось  раньше,  что  это  четырнадцатое
столетие, а он английский  барон,  гость  постоялого  двора  и,  по  местным
меркам, богатый человек, обладающий положением  в  обществе  и  властью.  За
окном уже начался день, а значит, слуги  на  постоялом  дворе  зашевелились.
Джим прошел мимо Секоха, открыл дверь и подошел к лестнице, которая вела  на
нижний этаж, в общий зал.
   - Эй! - крикнул он. - Слугу к лорду Джеймсу! Немедленно! - Он вернулся  в
комнату, закрыл за собой дверь и  быстро  сказал  Секоху:  -  Теперь  слушай
внимательно. Я только что позвал слугу. Когда он придет, я пошлю его  вместе
с тобой купить тебе одежду. Сейчас дам тебе деньги.  Не  отдавай  их  слуге.
Просто передай их  ему,  когда  тебя  снабдят  одеждой,  и  надменно  скажи:
"Позаботься об этом". Затем выйди из лавки, будто  захотел  подышать  свежим
воздухом. Подожди его снаружи. Он не  догадается,  что  ты  не  знаешь  цену
деньгам. Он не поймет, что  ты  не  знаешь,  сколько  стоит  одежда,  кстати
говоря, я тоже не знаю.
   - Не знаешь? - изумленно переспросил Секох.
   Джим проигнорировал его вопрос и продолжил:
   - Если ты дашь ему  деньги  и  выйдешь,  он  побоится  не  принести  тебе
причитающуюся сдачу и не присвоит оставшееся. Он постарается как можно лучше
сторговаться с продавцом и урвать немножко для себя, но вернет тебе  большую
часть того, что должен будет вернуть. Держи это  у  себя,  пока  не  придешь
сюда. Потом я кину ему монетку, и все будет улажено.
   - Д-да, - сказал Секох, - я понял.
   - Ты уж извини, что тебе придется идти по городу голышом, пока  слуга  не
купит одежду... - начал было Джим,  но  его  остановило  удивление  на  лице
Секоха.
   - Почему? - спросил Секох.
   Джим мысленно ударил себя кулаком по лбу за глупость. Конечно же,  будучи
драконом, Секох ничего не знает про одежду и не  видит  ничего  странного  в
том, чтобы ходить без нее, даже на людях. Он знает, что люди  носят  одежду,
но он никогда раньше не  был  человеком,  он  все  еще  мыслит  как  дракон,
которому вполне довольно своей шкуры. К счастью, в  средневековом  мире  вид
голого человека не повергает окружающих  в  шок,  как  это  случилось  бы  в
двадцатом веке.
   - Неважно, - сказал Джим, - забудь, что я об этом упоминал.
   - Хорошо, милорд, - слегка удивленно проговорил Секох.
   Через несколько мгновений вошел слуга. Джим втолковал ему свой наказ.  Он
уже передал золотую монету Секоху, который  спрятал  ее  в  своем  маленьком
кулачке.
   - Запомни, - строго сказал Джим, - это мой личный слуга,  который  только
что догнал меня. Отнесись к нему с должным уважением. Он  вам,  здешним,  не
ровня!
   - Да, милорд, - ответил слуга.
   Испытывая достаточное  благоговение  -  ведь  Джим  с  друзьями  получил,
возможно, лучшую комнату на постоялом дворе, - слуга не позволил  себе  даже
намека на усмешку. А может, зная, что Джим англичанин,  он  побаивался,  что
важный постоялец выхватит  меч,  усмотрев  в  его  поведении  хоть  малейшую
наглость.
   Они вышли. Джим прошелся по комнате, открыл ставни и  смотрел  на  сияние
дня, пока не вернулись слуга с Секохом,  одетым  в  серые  штаны  и  рубаху,
голубую куртку и плоскую шапочку. Эта шапочка по фасону напоминала  те,  что
носили люди рыцарского звания и выше, но достаточно от них отличалась, чтобы
было вполне ясно, что Секох всего лишь слуга.
   - Все прошло хорошо? - нетерпеливо спросил Джим, когда слуге было  выдано
две мелкие монеты из сдачи, которую принес Секох, и тот, зажав их в  кулаке,
как золотой, вышел. - Он заговаривал с тобой? Что ты ему сказал?
   - О, он пытался. - Секох задрал нос, очевидно,  изображая,  как  он  себя
повел, когда слуга заговорил с ним. Как  дракон,  Секох  почти  инстинктивно
перенял по крайней мере одну человеческую черту - надменность.  -  Я  просто
сказал: "Отстань от меня со своей болтовней!"
   - Отлично! - похвалил Джим. - Это заставило его замолчать?
   - Ну, не совсем, - сказал Секох. Он начал извиваться в  своей  одежде.  -
Люди носят это все время? Мне в этом неуютно. Тело зудит. Но они  носят  это
все время, да?
   - Кроме того времени, когда спят, - сказал Джим. - Но ты сказал,  что  он
продолжал говорить. Что он сказал?
   - О, что-то о том, как хозяин постоялого двора постоянно  бьет  слуг.  Он
сказал, что хозяин любит это делать. Во всяком случае, этот  хочет  сбежать.
Он сказал, что это против чего-то называемого "городской  закон",  уйти  без
разрешения своего хозяина. Но он думает, что мы с ним имеем шанс  сбежать  с
деньгами, которые у меня есть, и  будем  богатыми,  пока  не  найдем  нового
места, чтобы жить и работать. Я сказал ему, что  мне  нравится  у  тебя.  Он
проворчал что-то вроде: "Ну, хорошо, можешь со мной не  связываться  и  тоже
закончишь в подвале".
   - В подвале? - переспросил Джим. Брайена и Жиля могли схватить и  закрыть
в подвале постоялого двора. Но при  этом  поднялся  бы  такой  шум,  который
обязательно насторожил бы, даже здесь,  наверху,  в  его  комнате.  -  Слуга
сказал тоже? - уточнил Джим.
   - Именно это он и сказал, милорд, - ответил  Секох.  -  Он  имел  в  виду
что-то особое? Тогда что он этим хотел сказать?
   - Возможно, наши соратники заперты в подвале, - предположил Джим.
   - О! Тогда нам лучше прямо сейчас пойти и освободить их! - сказал Секох.
   Он уже шагнул было к двери, когда заметил, что Джим за ним не следует. Он
обернулся с удивлением на лице.
   - Не все так просто, - сказал Джим. - Мы не можем спуститься  и  взломать
дверь  подвала,  не  подняв  на  ноги  весь  постоялый  двор.  Вполне  может
оказаться, что придется сразиться с такой кучей народа,  с  которой  нам  не
управиться. Особенно если некоторые постояльцы, а  так  оно,  несомненно,  и
будет, присоединятся к хозяину, просто ради развлечения.
   - Может быть, - согласился Секох. - В таком случае достань мне  такую  же
длинную острую штуку, как та, что висит у тебя на поясе. Не короткая, а  та,
длинная, сам понимаешь!
   - Это называется меч, - рассеянно проговорил Джим. - Но у меня он  только
один, и вообще, от него никакого проку, если не уметь им пользоваться.
   - Я думал, ты просто ударяешь им других людей, и все, - сказал  Секох.  -
По-моему, я вполне смогу это сделать.
   - Надо не просто ударять. Поверь мне на слово, -  мрачно  возразил  Джим.
Брайен уже два года пытался научить его владеть мечом, а он еще и близко  не
подошел к тому, чтобы выстоять против человека с опытом Брайена  более  пары
минут. - Придумал, - продолжил  он,  -  из  ножки  стола  получится  хорошая
дубинка. И ты вполне можешь бить ею людей.
   - Да? Хорошо. - Секох был уже на другом конце комнаты и тянул за одну  из
ножек стола. - Ее не отодрать, - озадаченно сказал он.
   - У тебя нет твоей обычной драконьей силы, - пояснил  Джим,  -  сейчас  я
тебе помогу.
   Потянув за ножку вдвоем, они умудрились отодрать ее, сломав в том  месте,
где она была прибита к  толстой  столешнице.  Секох  взял  ножку  в  руку  и
взмахнул ею. Затем взял ее двумя руками и опять взмахнул.
   - Думаю, я буду делать это вот так, - доверительно сообщил он Джиму.
   - Хорошо, - сказал Джим. - Тогда я сейчас расскажу  тебе,  что  мы  будем
делать. Мы с тобой спустимся вниз. Я закажу вина, ты  держись  рядом,  будем
считать, что ты мне можешь понадобиться или что-то в этом роде. Затем, когда
на нас никто не будет обращать  внимания,  я  встану,  будто  хочу  выйти  в
отхожее место, и  мы  поищем  вход  в  подвал.  Если  он  закрыт,  попробуем
что-нибудь придумать, чтобы его взломать и проникнуть внутрь.
   - Я готов, - сказал Секох, радостно прикидывая в руке вес ножки от стола.
   - Не пускай ее в дело, пока я тебе не велю, -  строго  произнес  Джим.  -
Вообще-то, люди удивятся, когда увидят, что ты  спустился  в  общий  зал  со
сломанной ножкой от стола в руках. Сейчас что-нибудь придумаю... -  Внезапно
его осенило: - Придумал! Это объяснит не только ножку от стола,  но  и  твое
присутствие рядом со мной, когда я пойду во двор. И я возьму еще  один  меч,
спрятав его под рубаху и пропихнув в штанину, из-за чего я не смогу  сгибать
ногу, будто хромаю. А теперь подумай, как это объясняет ножку  от  стола.  Я
использую ее как своего рода трость, чтобы  на  нее  опираться.  Потом,  как
только придет время воспользоваться ею, я отдам ее тебе.
   - А...-В голосе Секоха явно прозвучала нотка разочарования. - Но  ты  мне
вернешь ее потом?
   - Я верну ее тебе как можно быстрее, - заверил его Джим, - потому  что  я
хочу, чтобы ты воспользовался ею.
   - О, я воспользуюсь, - пообещал Секох.
   - Вот так. Моя нога не сгибается, я ее подвернул, потому и хожу с палкой,
и все по их вине, ведь я упал из-за того, что у них на постоялом  дворе  все
такое ветхое! - сказал Джим, - Мне не придумать лучшего плана, просиди я над
ним всю ночь. Пошли!
   Джим взял у Секоха  ножку  стола  и  порылся  в  своих  вещах  в  поисках
запасного меча, который  он,  как  и  Брайен  с  Жилем,  да  и  почти  любой
странствующий рыцарь, носил с собой на случай поломки основного клинка.  Меч
очень хорошо подошел для отведенной ему роли и устроился в штанине,  которая
была вязаной и хорошо  растягивалась.  Лезвие  неприятно  холодило  кожу,  а
штанина топырилась, но это можно объяснить повязкой.
   - Ну, все нормально, - сказал Джим Секоху. - Пошли.
   Они вышли из комнаты, Джим хромал и опирался на плечо Секоха,  будто  ему
требовалась поддержка. Они медленно  спустились  по  лестнице.  Внизу  около
лестницы остановился слуга, который куда-то направлялся и  так  и  застыл  с
открытым ртом, наблюдая, как они спускаются.
   - Милорд ранен? - спросил он, когда они приблизились.
   - Да, черт  побери!  -  проревел  Джим.  -  Я  подвернул  ногу  на  вашей
дьявольской, проклятой... - Он продолжил сыпать проклятиями и оскорблениями,
какие  только  мог  придумать.  Слуга  слушал  с  восторгом.  На  континенте
англичане были известны как любители  посквернословить,  но  Джим  установил
новый рекорд, по крайней мере для этого постоялого двора. - ... лестнице!  -
наконец закончил он.
   - Я... я очень сожалею, милорд, - сказал слуга. -  Позвать  хозяина?  Вам
нужен костоправ?
   - Думаешь, я хочу, чтобы мне отрезали ногу! - взревел Джим. - Нет!  Вина!
Самого крепкого. И быстрее! Джеймс...  -  Он  повернулся  к  стоящему  рядом
Секоху, который хлопал глазами от удивления, что к нему обратились  с  таким
странным именем. - Усади меня за стол, Джеймс. Эй, ты, там...
   Джим повысил голос, прокричав  последние  слова,  и  слуга,  который  уже
бросился в конец общего зала за вином, резко остановился и обернулся:
   - Да, милорд?
   - И принеси скамейку для моего человека! - прокричал Джим.  -  Он  должен
сидеть рядом со мной и поддерживать меня. Тогда я  смогу  положить  ногу  на
скамью.
   - Да, милорд. - И слуга исчез.
   Он вернулся  необычайно  быстро,  со  скамейкой,  стаканом  для  Джима  и
наполненным до краев  кувшином.  Секох  грустно  посмотрел  на  единственный
стакан, но промолчал. Джим заметил это.
   - Принеси еще один стакан! - прокричал  он  вслед  слуге,  который  опять
удалялся. - Я буду пить в две руки!
   Пораженный еще больше, слуга заспешил за стаканом.
   - Это заставит их поверить, что нога у меня болит адски, -  сказал  Джим,
наполняя первый стакан, который ему принесли, вином из кувшина.
   Поднеся стакан к носу, он понял, что  ему  подали  действительно  крепкое
вино. Из стакана несло смесью вина и бренди или какого-то  другого  крепкого
напитка. Джим сделал глоток и  поперхнулся.  Он  оказался  прав,  вино  было
разбавлено сырым спиртом. Интересно, подумал он. Перегонка  в  четырнадцатом
веке была неизвестна, но здесь она несомненно имела место.
   И вино явно было недостаточно выдержанным. Очевидно, считалось, что,  раз
туда добавили неочищенный спирт, все одно вкус пропадет. Какую  бы  жидкость
ни добавили в питье, она была равноценна чистому самогону, какой гнали  там,
в родном мире Джима.
   Тем не менее он умудрился осушить добрую  половину  стакана,  прежде  чем
слуга появился со вторым. Притворяясь, что пьет, Джим махнул рукой в сторону
кувшина и оторвал стакан от губ только на время, достаточное для того, чтобы
приказать:
   - Наполни второй стакан, чтобы он стоял наготове.
   Слуга сделал, что приказано, и встал рядом, готовый угодить.
   - Нечего здесь торчать! - рявкнул Джим. - Джеймс проследит, чтобы  стакан
был полным. Джеймс...
   Он повернулся и взглянул на Секоха, который должен был помочь.  Помедлив,
Секох взял кувшин и наполнил стакан. Слуга ушел, а Секох наклонился к Джиму.
   - Я забыл, что я Джеймс, - прошептал он Джиму в ухо так тихо, как  только
позволял его человеческий голос.
   - Правильно, Джеймс! - громко сказал Джим и понизил  голос:  -  Все  идет
хорошо. Выпей тот стакан сам. Он для этого и принесен. Можешь выпить большую
часть кувшина. Мне  нельзя  рисковать  и  пить  слишком  много,  а  если  ты
опьянеешь  -  подумают,  что  ты   потихонечку   воровал   вино,   когда   я
отворачивался, а ты не умеешь пить, как я.
   - Что значит "опьянеешь"? - спросил Секох, с гот