ока солнце не  встанет  прямо  над
головой. Потом, если ты не придешь, займусь собственными делами. Я  не  могу
позволить себе загорать целый день ради тебя.
   - Значит, договорились, - кивнул Джим. Он взглянул на небо и увидел,  что
на западе оно уже порозовело. - Пора возвращаться в замок, миледи.  Надеюсь,
завтра погода будет не хуже, чем сегодня.
   - Не хуже, - подтвердил Снорл. Он снова посмотрел на Лизет:
   - Если я тебе понадоблюсь, ищи меня здесь, Лизет.
   - Сделай для меня одну вещь, Снорл, - сказала она. -  Позаботься  о  сэре
Джеймсе. Пожалуйста! Снорл покосился на Джима.
   - Ради тебя, Лизет. Хорошо, с ним будет все в порядке. Я обещаю.
   Словно благодаря какой-то собственной магии, Снорл внезапно исчез.  Лизет
и Джим вернулись к своим лошадям и поехали обратно в замок.
   - Сэр Джеймс, как вы собираетесь вместе с Серокрылкой найти Снорла?  -  с
некоторой робостью спросила Лизет по дороге.
   - Я как-никак волшебник и кое-что умею, - ответил Джим. - Прошу прощения,
но мне бы не хотелось говорить об этом. - Он оглянулся на темный  лес.  -  К
тому же неизвестно, кто нас тут может услышать.
   - Да, - согласилась Лизет.  -  Я  понимаю,  о  чем  вы  говорите.  -  Она
поежилась.
   Больше они не проронили ни  слова  до  самого  замка.  Джим  почувствовал
легкие угрызения совести из-за того, что не был до конца откровенен с Лизет,
но тут же напомнил  себе,  как  часто  его  слова  подвергались  превратному
толкованию, а то и вовсе искажались до неузнаваемости.
   С одной стороны, не было  особой  необходимости  скрывать  от  других  то
волшебство, которое он совершал. Но с другой - магия оказывала  на  мысли  и
поступки людей особое влияние и в  конце  концов  могла  привести  к  весьма
нежелательным последствиям.
   Джим вместе со всеми принял участие в вечерней трапезе;  дважды  навестил
Брайена перед тем, как улечься в постель, и  оба  раза  застал  его  спящим,
однако пива в кувшинах на столе заметно поубавилось. Джим сам  лег  довольно
рано, поскольку хотел встать  до  рассвета.  Он  завернулся  в  свой  матрас
неподалеку от постели Брайена, оставив место на полу  для  Дэффида,  который
уступил раненному всю кровать.
   Джим и правда проснулся до рассвета.  У  него  уже  достаточно  развилась
способность средневекового человека просыпаться в нужное  время.  А  сегодня
ему пришлось подняться достаточно рано, чтобы до рассвета  одеться,  поесть,
взять с собой еды и питья в дорогу и выехать из замка.
   Он предпочел бы покинуть замок пешком, но это могло привлечь внимание.
   Рыцари никогда не передвигались на своих двоих, если могли совершить  тот
же путь верхом, - совсем как ковбои в западных прериях, что  приучали  своих
коней стоять "привязанными к земле", когда поводья опускались на землю, - те
никогда не ходили там, где могли проехать верхом.
   Примерно в полумиле от замка Джим спешился  и  привязал  свою  лошадь  на
длинном поводке к невысокой - всего футов двадцать, - но  отвесной  скале  с
небольшой нишей, в которой лошадь могла бы укрыться от хищников.  Больше  он
для нее не мог сделать ничего и потому испытывал  угрызения  совести,  когда
брал в конюшне одну из лошадей де Меров вместо своего боевого коня,  слишком
ценного, чтобы подвергать его такому риску.
   Джим похлопал лошадь по шее, как бы извиняясь за  то,  что  оставляет  ее
одну, затем достал свою еду, флягу с питьем и отнес в сторону. Джим уже знал
по опыту, как болезненно переносят лошади его превращение в дракона.
   Разумеется, лошадь даже не пытается поразмыслить, как может человек стать
драконом. Она видит и знает только одно: откуда ни возьмись, перед самым  ее
носом вдруг появляется самый натуральный дракон, клыкастый, когтистый, -  ну
и как тут, спрашивается, не потерять голову от страха?
   Скрывшись от лошади за деревьями, Джим положил  на  землю  свои  припасы,
затем полностью разделся и связал одежду вместе с сапогами в  узел.  Немного
поразмыслив, он сунул туда же и меч в ножнах.
   Джим привязал узел с одеждой, едой и оружием к своему поясу и  надел  его
через плечо, застегнув пряжку на самую  последнюю  дырочку.  Затем  мысленно
написал на внутренней стороне своей лобной кости заклинание:
   Я -> ДРАКОН Как обычно, он не ощутил ничего  особенного,  только  узел  с
вещами как будто переместился по спине выше, - очевидно, из-за того, что шея
стала значительно толще.
   Однако, оглядев свои бывшие  руки  и  ноги,  Джим  обнаружил  вместо  них
передние и очень мощные задние дракона. Кроме того, на спине он почувствовал
тяжесть крыльев и могучие мышцы, необходимые для полета.  Вещи  его  теперь,
кажется, прочно держались между двумя рядами треугольных гребней, проходящих
вдоль спины.
   Прежде чем покинуть замок, Джим просунул под дверь Лизет записку.  В  ней
он печатными буквами и самыми простыми словами написал, чтобы  Лизет  велела
Серокрылке показать ему  путь  к  Снорлу;  кроме  того,  Джим  сообщил,  что
полетит, обернувшись драконом.
   Он развернул крылья, с удовольствием ощутил силу мощных летательных мышц,
подпрыгнул и начал быстро набирать высоту.
   Он уже давно усвоил манеру, или скорее даже инстинкт, дракона подниматься
по крайней мере футов на тысячу,  прежде  чем  начинать  поиски  восходящего
потока теплого воздуха.
   Воспользовавшись таким потоком, он мог  безо  всяких  усилий  парить  над
землей на расправленных неподвижных крыльях. В противном случае, несмотря на
массивные летательные мышцы, с таким тяжелым  телом  было  бы  очень  трудно
держаться в воздухе. Джим набрал высоту и огляделся в поисках Серокрылки.
   Однако в розоватом, постепенно светлеющем мареве - так выглядел рассвет с
этой высоты - он не заметил ничего похожего на сокола.
   Было довольно трудно вытягивать шею, чтобы оборачиваться, и Джим от этого
отказался. Очертания  замка  скрылись  вдали.  Восходящий  поток  так  и  не
встретился, и Джим инстинктивно начал  планировать,  приближаясь  под  малым
углом к земле. Он снова энергично заработал крыльями, поднялся еще футов  на
пятьсот и тут заметил в  небе  небольшое  пятнышко,  которое  могло  быть  и
Серокрылкой, однако, не  найдя  восходящего  потока,  опять  начал  медленно
снижаться.
   Отсутствие восходящих воздушных потоков начало удивлять  Джима.  В  такой
час, когда солнце уже согревает остывшую за ночь землю, их просто  не  могло
не быть; правда, их образованию, вероятно, препятствовали леса.
   Джим уже потерял набранную в последний раз высоту и продолжал снижаться.
   Он, уже с  некоторым  раздражением,  снова  принялся  махать  крыльями  и
поднялся на добрых восемьсот футов. И опять начал снижаться, но в это  время
как будто ощутил восходящий поток - хотя и  слабый,  слишком  слабый,  чтобы
иметь какое-то значение для летуна таких размеров, - когда послышался резкий
крик сокола и что-то ударило Джима по затылку.
   Он тряхнул головой - скорее машинально,  чем  от  боли.  Сапсан,  похоже,
спикировал на него с немалой высоты, да еще со  всей  силы  саданул  клювом;
человек, пожалуй, потерял бы сознание, но благодаря толстому черепу  дракона
Джим не ощутил боли.
   Джиму даже не требовалась помощь Лизет, чтобы понять  значение  сердитого
крика птицы, - в грубом переводе он, очевидно, означал:
   "Прекрати свои идиотские кувыркания и лети как следует!"
   Однако Джим подумал, что, если Серокрылка будет продолжать в том же духе,
он, пожалуй, сумеет положить  конец  ее  привередничанью.  Например,  можно,
перевернувшись в воздухе спиной вниз, поймать  птицу  передними  лапами  или
даже осторожно - зубами и  заставить  ее  считаться  с  тем  фактом,  что  у
драконов при полете несколько иные  проблемы,  чем  у  соколов.  Но  тут  он
наконец-то нашел восходящий поток и начал по спирали подниматься ввысь.
   Джим огляделся в поисках Серокрылки, ожидая получить  еще  один  удар  по
затылку, но, к своему удовольствию, обнаружил, что она  держится  в  том  же
потоке, только футов на сто выше. Парящий полет  предпочитали  как  драконы,
так и соколы. Даже сапсан не способен  долго  махать  крыльями,  хотя  может
пикировать на добычу со скоростью чуть ли не двести миль в час.
   Потом Серокрылка покинула восходящий поток и направилась  на  запад;  там
она нашла другой поток и  снова  стала  кружить.  Джим  последовал  за  ней.
Очевидно, начался планомерный поиск,  и  теперь  они  действовали  как  одна
команда.
   Конечно, Серокрылка знала то место, где их ждал Снорл,  ничуть  не  лучше
Джима. Но она так уверенно двигалась в глубь Чевиот-Хиллз,  будто  именно  в
этом направлении они имели больше шансов отыскать волка.
   Джим рассматривал землю своими телескопическими драконьими глазами. Он не
видел ничего похожего на то место, которое описал Снорл, как и самого волка.
   Однако  зрение  сокола,  наверное,  куда  острее  драконьего,   так   что
Серокрылка первой увидит Снорла.
   Вот Джим и следовал за птицей, не особенно ломая голову.

Глава 14

   Перелетая от одного восходящего  потока  к  другому,  они  провели  около
получаса. Сапсан,  похоже,  предпочитал  вести  наблюдение  с  высоты  около
полутора тысяч футов; Джим в обличье дракона старался держаться  на  той  же
высоте, пока не заметил, что Серокрылка  чувствует  себя  неуютно,  если  не
находится по крайней мере на сотню футов выше него.
   Поэтому Джим облегчил ее задачу, снизившись футов на пятьсот  и  позволив
Серокрылке лететь над ним.  С  высоты  своего  полета  она,  конечно,  могла
обозревать   более   обширные   пространства.   Джим   попытался   вспомнить
преимущества и недостатки зрения такой птицы, как сокол.
   Кажется, соколы не различали цветов - в отличие от драконов, чье  зрение,
в том числе и цветовое, чрезвычайно напоминало человеческое. Насколько  Джим
знал, большинство животных видели только черное и белое;  лишь  сравнительно
недавно, перед тем как он с Энджи  покинули  свой  прежний  мир  и  случайно
оказались здесь, зоопсихологи обнаружили, что волки, а следовательно, весьма
вероятно, и собаки видели по крайней мере еще два цвета;  один  из  них  был
красным, а второго Джим припомнить не мог.
   Зато явилось другое воспоминание, правда  несколько  смутное.  Как  будто
соколы, в том числе и сапсаны -  и,  наверное,  вообще  все  дневные  хищные
птицы, могли не заметить на земле  предмета,  который  оставался  совершенно
неподвижным, - их глаза воспринимали в основном  движение.  Но  тогда,  если
Снорл преспокойно поджидал их в первом месте лежа,  Серокрылка  могла  и  не
заметить его.
   Забеспокоившись, Джим принялся более внимательно разглядывать землю.
   Однако то ли Снорл пошевелился  в  тот  самый  момент,  когда  Серокрылка
взглянула на него, то ли Джима просто  подвела  память,  но  примерно  через
полчаса птица начала снижаться  по  спирали,  и,  последовав  за  ней,  Джим
увидел, что они  приближаются  к  возвышающейся  над  окружающим  ландшафтом
площадке.
   Площадку окружали  скалы,  или,  скорее,  утесы;  она  казалась  довольно
обширной. Но густой лес был только с одной, открытой стороны. На  другой  же
стоял отвесный утес высотой около ста футов, а под ним протекал ручей. Такое
место  не  могло  удовлетворить  Джима.  Однако  он   понимал,   что,   если
проигнорирует первое место, предложенное Снорлом,  волк  может  обидеться  и
тогда откажется показать остальные места. Поэтому Джим  опустился  на  землю
Серокрылка не стала этого делать - всего в полусотне футов от мирно лежащего
на боку Снорла.
   Снорл мгновенно вскочил на ноги, развернулся  боком  к  Джиму  и  застыл,
приподняв одну лапу, так что лишь один ее коготь слегка касался земли.
   Подобную  стойку  Джим  видел  когда-то  на  фотоснимке,  и   его   друг,
зоопсихолог и специалист по волкам, назвал ее "позой драки или  бегства",  -
иными словами, при таком положении тела  волк  был  готов  и  к  тому,  и  к
другому.
   Джим поспешно написал на внутренней стороне своего лба магическую формулу
и снова стал обнаженным человеком с узлом и мечом на спине.
   Еще несколько секунд Снорл не шевелился. Потом начал медленно и осторожно
приближаться к Джиму, все еще готовый в любой момент пуститься наутек.
   - Все в порядке, Снорл! - крикнул ему  Джим.  -  Это  я,  сэр  Джеймс.  Я
превратился в дракона, чтобы поскорее добраться сюда с Серокрылкой.
   Теперь Джим заметил, что Серокрылка  устроилась  на  одном  из  ближайших
деревьев. Но она тоже смотрела на Джима с беспокойством и  могла  улететь  в
любую минуту.
   Снорл не ответил, но продолжал приближаться, хотя и не прямо, а по дуге.
   Наконец волк подошел настолько близко, что,  вытянув  шею,  мог  понюхать
обнаженное бедро Джима. Снорл  сделал  это,  несколько  раз  глубоко  втянул
воздух, и только тогда заметно расслабился. Однако он  еще  был  явно  не  в
духе.
   - Никогда не подкрадывайся к нортумбрийскому волку! - проворчал он. Иначе
у тебя могут быть неприятности!
   Джим предпочел не напоминать, что если бы он остался в теле дракона, то в
случае какого-либо конфликта неприятности были бы скорее  у  нортумбрийского
волка.
   - Я и не подкрадывался. Я прилетел сюда совершенно открыто, приземлился и
снова принял  человеческий  облик.  -  Надеясь  вывести  Снорла  из  дурного
настроения, Джим осторожно пошутил:
   - Ты ведь не считаешь, что голый человек тебе опасен?
   - Ты не голый, - заметил Снорл. - У тебя меч на боку висит.
   Джим хотел возразить, но тут ему пришло в голову, что Снорл  в  некотором
смысле прав. Выражение "голый" в средние века подразумевало  даже  полностью
одетого человека, если он не имел при себе оружия.  Таким  было  по  крайней
мере одно из значений этого слова. А Снорл, очевидно, просто старался  выйти
из шока, в который его поверг вид внезапно явившегося перед ним дракона.
   - Значит, ты дракон? - спросил Снорл, будто прочитав мысли Джима.
   - Нет, не дракон. Я обычный человек, сэр Джеймс. Но я еще и маг, так  что
могу превращаться в дракона. Ты никогда прежде не видел драконов?
   - Насколько мне известно, тут их нет; а если бы были, то я  бы  знал.  Им
тут холодновато зимой. Я слышал, они не любят холод, хотя и  переносят  его,
если приходится. У них огромные туши, и  они  выделяют  много  тепла,  когда
находятся в замкнутом пространстве, например, в небольшой  пещере.  Но  хотя
здесь их и нет, я прекрасно Знаю, как они выглядят.
   - Тогда ты должен знать, что драконы не охотятся на волков. Они  питаются
коровами и прочими травоядными; плотоядных они не едят.
   - Не знаю, что означают все эти твои  длинные  слова.  Ho  нортумбрийский
волк не испытывает судьбу. Волк, который испытывает судьбу, рано или  поздно
становится мертвым волком. - Снорл умолк. - Во всяком  случае,  -  продолжил
он, ты здесь. Вот первое место, о котором я говорил. Подходит?
   Джиму, конечно, пришлось сделать вид, будто он изучает  место.  Он  надел
штаны и куртку, опоясался  мечом  и  прошел  по  всему  периметру  площадки,
осматривая утесы, склоны которых были совершенно  неприступны,  густой  лес,
где могла укрыться целая армия, и, наконец, подойдя к краю обрыва,  взглянул
на струящийся внизу ручей. Затем вернулся к Снорлу, ожидавшему его там,  где
они встретились.
   - Это почти то, что мне нужно, - сказал Джим. -  Только  я  хочу  прижать
полых людей к неприступным скалам, чтобы им некуда было отступать. Для этого
повсюду, где нет гор, должна быть низина с густым  лесом,  в  котором  могут
спрятаться воины. А здесь  -  обрыв,  и  какой-нибудь  полый  человек,  сняв
доспехи и став невидимым, легко туда спрыгнет и скроется. Для нас главное  -
чтобы никто не  ушел.  Тогда  все  будут  убиты  и  уже  никогда  больше  не
воскреснут.
   - Желаю удачи, - прорычал Снорл. - Значит, это место не подходит?
   - Скорее, этот вариант возможен, - дипломатично ответил Джим. - Но  я  бы
хотел посмотреть и другие места, - может быть, они подойдут больше.
   - Хорошо, - сказал Снорл, отворачиваясь от Джима. - Мне все равно.
   Он скрылся за деревьями.
   Джим поспешно снял с себя одежду, прикрепил ее к поясу и, повесив узел на
плечо, снова превратился в дракона. В ту же  секунду  Серокрылка  слетела  с
дерева и устремилась ввысь. Джим тоже поднялся в воздух и последовал за ней.
   Однако, набрав высоту, не столько он  следовал  за  Серокрылкой,  сколько
Серокрылка следовала за ним. Джим сам следил за бегущим по  лесу  Снорлом  и
парил над  ним,  перемещаясь  от  одного  восходящего  воздушного  потока  к
другому; они двигались в западном направлении, пока Снорл не привел Джима на
второе место, где Джим приземлился и снова стал человеком.
   Одевшись - поскольку, несмотря на уже поднявшееся солнце,  было  довольно
холодно, - Джим осмотрел новое  место.  Оно  казалось  почти  идеальным.  На
ровной площадке, чуть более обширной, чем предыдущая, легко  поместилось  бы
две тысячи воинов, даже если бы они все имели доспехи, а некоторые из них  -
еще и коней.
   Скалы высились с двух сторон и выглядели достаточно неприступно; по краям
к ним примыкали гряды валунов. Обрывов не  удалось  обнаружить  ни  с  одной
стороны.
   Немного возвышенная, частично покрытая  зеленью  площадка  была  окружена
лесом. У подножия скал имелся даже выступ, который мог бы стать чем-то вроде
помоста для шотландского посланника и предводителей полых людей, откуда  они
обратились бы с речью к остальным.  Некоторые  затруднения  создавал  ручей,
сбегавший по склону одной из скал; у подножия он образовал  небольшой  пруд,
откуда  струился  совсем   слабый   ручеек,   протекавший   через   открытое
пространство в сторону леса. Затруднение состояло в  том,  что  вдоль  этого
ручейка, на несколько ярдов по обе стороны от  него,  тянулась  топь;  здесь
увязнут не только полые люди, но и нападающие.
   Джим обнаружил еще один недостаток этой площадки. Лес был  не  так  уж  и
густ, поэтому нападающим придется прятаться подальше от полых  людей,  чтобы
те не заметили их.
   - Ну? - осведомился Снорл, когда Джим завершил обход.
   - Почти то, что мне нужно, - ответил Джим, стараясь придать своему голосу
побольше  воодушевления,  хотя  и  сомневался,  что  Снорл  уделяет  большое
внимание интонации человеческой речи. - Неплохо бы добавить немного деревьев
по краю, и вполне можно бы  обойтись  без  ручья.  А  в  остальном  -  место
прекрасное.
   - Значит, хочешь посмотреть еще одно?
   - Да. Ты же выбрал три, не так ли?
   - Точно. И третье совсем недалеко отсюда. Ты можешь идти туда пешком.
   - Спасибо. Я лучше полечу. - Джим перебросил через плечо узел с  одеждой,
опять превратился в дракона и взлетел. Снорл уже исчез за деревьями, но Джим
без труда разыскал его. К своему удовлетворению, он обнаружил и  Серокрылку;
правда, она следовала за ним на такой большой высоте, что казалась точкой  в
небе.
   Как и сказал Снорл, третье место находилось недалеко: пожалуй, даже менее
чем в миле. Джим с шумом опустился  посредине  почти  совершенно  идеального
круга голой земли; примерно через месяц она покроется густым зеленым ковром:
кое-где в черной почве уже проглядывали первые ростки.
   Осматриваясь по сторонам, Джим изумлялся все больше и больше.  Это  место
казалось столь безупречным, будто кто-то создал его, предвидя, для чего  оно
Джиму понадобится.
   Он снова принял человеческий облик, оделся и пошел осматривать местность.
   Под утесами, теснившимися даже не с двух, а с трех  сторон  площадки,  не
журчало ни одного ручейка. Там, где не было скал, пологий спуск вел прямо  в
долину, поросшую густым лесом.
   Чем больше Джим смотрел, тем больше ликовал.
   - Тут тебе понравилось, - заметил Снорл.
   "Как он узнал?"  -  подумал  Джим.  Зверь  совершенно  не  замечал  таких
очевидных вещей, как интонация, и в то же время был настолько восприимчив  к
человеческим эмоциям, что в голову невольно приходила мысль о  магии  или  о
чем-то в этом роде.
   Джим взглянул на Снорла, но удержался  от  прямого  вопроса,  решив,  что
лучше, верну