ола.  После
некоторого колебания на этот стул села Геронда. Сэр Ренель занял место рядом
с сэром Джеффри, а Энджи, Джим и Брайен сели за противоположный конец стола.
   В зал вошли четверо слуг.  Двое  принялись  растапливать  камин,  а  двое
других занялись столом: расстелили скатерть, расставили  кубки  и  оловянные
тарелки, разложили ложки.
   Джим с Брайеном вынули ножи. Потянулись  каждый  к  своему  поясу  и  сэр
Ренель с сэром Джеффри. И тут же сконфузились. Оба рыцаря были безоружны.
   - Столовые ножи сэру Джеффри и сэру Ренелю! - отчеканила Геронда.
   Один из слуг бросился в буфетную.
   - Подожди! - остановил Брайен другого слугу, только что налившего  ему  в
кубок вина. Брайен залпом выпил вино и протянул кубок слуге, который тут  же
наполнил его снова.
   - Брайен! - укоризненно произнесла Геронда.
   - К черту этикет, Геронда! - возмутился Брайен.  -  Я  хочу  пить.  Разве
нельзя выпить кубок вина после того, что мы пережили?  Ничего  не  случится,
если каждый из нас промочит горло по своему разумению.
   Геронда сменила гнев на милость.
   - Господа, - обратилась она к сэру Ренелю и сэру Джеффри, - прошу вас, не
стесняйтесь, пейте вино.
   Рыцари осторожно подняли кубки и благоговейно поднесли их ко рту. Оба  не
пили вина уже несколько лет. Отпила из своего кубка и Геронда.
   Джим заметил, что Энджи не отстает  от  других.  Воодушевленный  примером
жены, Джим  поднял  кубок,  сделал  несколько  больших  глотков  и  чуть  не
поперхнулся. Надо же, мало того, что не  разбавил  вино  водой,  так  еще  и
переусердствовал. Хотя нет худа без  добра  -  вино  помогло  Джиму  немного
расслабиться. Он умиротворенно посмотрел на жену.  Энджи  улыбнулась  Джиму.
Джим улыбнулся Энджи.
   - Боже! - воскликнула Энджи. - Мы забыли о гоблинах!
   Гоблины все еще стояли на полу, терпеливо ожидая, когда о  них  вспомнят.
При тусклом свете они походили на двух серых кроликов.
   - В буфетной топится печь, Гоб, - мягко проговорила  Геронда;  -  Проводи
туда своего гостя. Личики гоблинов просияли от удовольствия.
   - Пойдем со мной, - сказал Гоб из Малверна Гобу из  Маленконтри,  подавая
тому руку.
   Взявшись за руки, гоблины побежали к двери в буфетную.
   -  Проследи,  чтобы  их  никто  не  обидел,  -  строго  сказала   Геронда
подвернувшемуся слуге. - И пусть им ни в чем не отказывают.
   - Слушаюсь, миледи, - повиновался слуга и направился в буфетную вслед  за
гоблинами.
   Принесли еду. Постепенно языки у всех развязались. Даже сэр Джеффри и сэр
Ренель нашли повод для беседы и тихо разговаривали между собой.
   Тогда что говорить о Брайене! Он старался вовсю. Развлекал дам. Казалось,
пир шел горой. И все-таки Джим чувствовал  себя  скованно.  Да  и,  пожалуй,
каждый  за  столом  тоже.  Даже  в  речи  Брайена  слышалась   искусственная
приподнятость.
   Все дело в Геронде. Она и не думала искать общий язык  с  сэром  Джеффри.
Когда - в редких случаях  -  она  обращалась  к  нему,  то  говорила  с  ним
подчеркнуто вежливо, как с хозяином дома, словно тот  и  не  был  ее  отцом,
которого она не видела несколько лет.
   А ведь рыцарю хватило бы и одного слова, которое вселило бы надежду,  что
когда-нибудь, пусть со временем, дочь простит отцу его прегрешения.
   Джиму было явно не по себе. Казалось, он присутствует  на  званом  обеде,
где каждый старается обойти молчанием то, что у всех на уме.
   Если бы не странные отношения между отцом и дочерью, праздник  мог  бы  и
получиться. У каждого было что отметить.
   И хоть бы кто сказал Джиму раньше, что Геронда не в ладах  с  отцом.  Так
нет же, ни Энджи, ни Брайен, ни сама Геронда никогда даже не заговаривали об
этом. Вряд ли Энджи с Брайеном не знали, что Геронда не жалует сэра Джеффри.
   Но вот вроде бы все наелись, да и разговор за столом стал стихать.
   - Вы, должно быть, устали, -  обратилась  Геронда  к  Энджи  и  Джиму.  -
Останетесь у нас на ночь? Разумеется, с дозволения отца, -  добавила  она  и
бросила взгляд на сэра Джеффри.
   - Конечно, оставайтесь, - поспешил отозваться отец Геронды. - Прошу  вас.
Мы так и не нашли время толком поговорить, а  я  не  сумел  в  должной  мере
отблагодарить вас  за  все,  что  вы  для  меня  сделали.  Если  останетесь,
доставите удовольствие не только мне, но и Геронде.
   Энджи бросила на Джима многозначительный взгляд. Этикет  требовал,  чтобы
именно Джим ответил на приглашение. Энджи ясно дала понять, что оставаться в
Малверне на ночь она не собирается. Джим чувствовал, что и Геронда не  очень
склонна заниматься гостями. Может быть, она хочет остаться наедине с отцом?
   - Как ни заманчиво твое приглашение, Геронда, нам пора в  Маленконтри,  -
сказал Джим. - Знаешь, тянет домой. Да и наши слуги не так хорошо вышколены,
как в Малверне. А они долго оставались  без  присмотра.  Наверняка  в  замке
произошло  что-нибудь  малоприятное.  Не  знаю  что,  но  чувствую,   что-то
произошло. Когда нас Энджи не бывает дома, всякое случается.
   - Со слугами хлопот не оберешься, - проговорила Геронда. - Что ж, в таком
случае, как бы мне ни хотелось, чтобы вы провели ночь в  Малверне,  не  смею
вас задерживать. - Она повернулась и посмотрела на сэра Ренеля:
   - Мы с отцом будем рады, если ты останешься у нас, сэр, до тех  пор  пока
тебе самому не заблагорассудится покинуть Малверн.
   - Извини, Геронда, - поспешила вмешаться Энджи, - но и мы с Джимом  хотим
видеть у себя сэра Ренеля и будем просто счастливы,  если  он  отправится  в
Маленконтри прямо сейчас, вместе с нами. После всех невзгод сэру Ренелю надо
немного прийти в себя. Я думаю, позже он с удовольствием погостит у вас.  Не
забывай, в скором времени тебе предстоит масса хлопот. Тебе надо  готовиться
к свадьбе. Ты будешь винить себя за то, что не можешь  уделить  сэру  Ренелю
должного внимания.
   Выслушав обеих дам,  сэр  Ренель  улыбнулся  и  с  видимым  удовольствием
пустился в хитросплетения светской беседы, по-видимому  звучавшей  для  него
благостной музыкой после долгих лет рабства.
   - Я был бы счастлив остаться в Малверне, - сказал сэр Ренель, обращаясь к
Геронде. - Но я надеялся побывать и в Маленконтри, у  сэра  Джеймса  и  леди
Анджелы. Сэр Джеффри сообщил мне, что сэр Джеймс - известный на  всю  Англию
Рыцарь-Дракон. Мне было бы небезынтересно побеседовать со  столь  знаменитым
рыцарем. Леди Анджела упомянула, что тебя ждут дела,  и  я  просто  не  смею
докучать тебе своей особой.
   - Увы, мне действительно  предстоят  хлопоты,  -  сказала  Геронда.  -  С
удовольствием приму тебя, когда немного освобожусь и у меня появится  время,
чтобы,  не  думая  о  делах,  составить  тебе  компанию.  Боюсь   показаться
негостеприимной, но, может быть, леди Анджела права и будет лучше, если ты и
на самом деле отправишься вместе с ней и сэром Джеймсом в Маленконтри.
   В  ходе  дальнейшего  разговора,  расцвеченного  не   менее   изысканными
выражениями, Геронда и сэр Ренель к обоюдному удовлетворению установили, что
сэр Ренель ни в коей мере не считает Героиду негостеприимной хозяйкой, а та,
в свою очередь, не считает рыцаря неблагодарным  гостем,  который  предпочел
компанию Джима и Энджи обществу хозяйки Малверна.
   Джим улыбнулся: подобные завуалированные, а на самом  деле  бесхитростные
разговоры, когда собеседники даже и не пытаются обмануть друг друга,  он  не
раз слышал и в двадцатом веке...
   Однако пора в Маленконтри. Гоб,  наверное,  уже  дома.  Раздобыть  дым  в
буфетной Малверна гоблину ничего не стоит.
   Хотя разве  можно  сейчас  думать  о  доме?  Разве  можно  отправиться  в
Маленконтри, зная, что в Малверне останется сэр Джеффри, впавший в  отчаяние
и оскорбленный в своих лучших чувствах, зная,  что  Геронда,  чего  доброго,
начнет метать громы и молнии, не только терзая своего отца,  но  и  терзаясь
сама.
   Джим  разозлился.  Разозлился  на  Геронду,  на  сэра  Джеффри,  на  всех
остальных, да и на самого себя. Он видел, что все уже встали из-за  стола  и
сейчас разойдутся кто куда.
   - Стойте! - крикнул Джим.
   Одно резкое слово привело всех в смятение, вызвало шок. Джим  явно  забыл
приличия!
   В четырнадцатом веке подобная выходка граничила с  оскорблением.  Выходку
можно было не заметить, а оскорбление требовало удовлетворения. Джима  могли
вызвать на поединок!
   Впрочем, казалось, Джим ничем не рисковал.  Брайен  считался  его  лучшим
другом, а Геронде ни к чему поднимать шум. Сэра Джеффри  Джим  освободил  от
проклятия, сэра Ренеля - от рабства.
   И все же Энджи подошла к Джиму. Может, она посчитала, что ее муж попал  в
безвыходное положение. В безвыходное положение? Джим знал,  таких  положений
не бывает, и очертя голову бросился вперед.
   - Стойте! - повторил Джим. - Сэр Джеффри, расскажи своей  дочери,  почему
ты не мог и думать о  том,  чтобы  возвратиться  в  Англию,  почему  не  мог
распорядиться и толикой того богатства, которое окружало тебя в Пальмире.
   Сэр Джеффри побледнел. Он не мог вымолвить ни слова.
   - Расскажи ей все, рыцарь! Расскажи, или расскажу я!
   Сэр Джеффри задергался, как марионетка на нитке, и наконец  повернулся  к
Геронде.
   - Я не мог вернуться в Англию, потому что надо мной тяготело проклятие, -
сказал сэр Джеффри.
   - Ты не мог собраться  с  силами?  -  воскликнула  Геронда,  чуть  ли  не
презрительно скривив губы.
   - Нет, я просто не смел.
   - Не смел? Ты не смел вернуться в собственный замок?
   - Расскажи ей все подробнее, - сказал Джим  и,  повернувшись  к  Геронде,
пояснил:
   - Сначала проклятие тяготело над Хасаном ад-Димри, а сэр Джеффри взял это
проклятие на себя. Пусть скажет, зачем он это сделал.
   - Хасан предложил мне в награду дом и богатство. И я  не  устоял.  Я  всю
жизнь хотел разбогатеть. Но когда я взял на себя проклятие, Хасан рассмеялся
мне в лицо.
   - Почему? - жестко спросил Джим.
   - Хасан сказал, что, если я сбегу из Пальмиры, проклятие  настигнет  меня
даже на краю света и не я один стану его жертвой. - Сэр Джеффри замолчал.
   - Расскажи дочери все, - попросил Джим, на этот раз мягче.
   Сэр Джеффри опустил глаза. На Геронду он старался не смотреть.
   - Хасан предупредил: если я сбегу, проклятие падет не только на меня,  но
и поразит моих потомков по седьмое колено. Он сказал мне: "Подумай  о  своих
детях, о детях твоих детей. На каждого из них, рожденного по седьмое колено,
падет проклятие". - Рыцарь тяжко вздохнул и, так и не подняв глаз, продолжил
рассказ:
   - Я верил, что мне удастся избавиться от проклятия и перевезти  в  Англию
большую часть полученного богатства. Надеялся, что проклятие, наложенное  на
мусульманина, не представляет опасности для  христианина.  Но  я  ошибся,  а
когда понял свою ошибку, пути назад не было. Не мог я и вернуться в Англию.
   - Ты сказал, что просто  не  посмел  вернуться,  -  язвительно  напомнила
Геронда.
   - Расскажи, что  за  проклятие  ты  на  себя  взял,  -  сказал  Джим.  Он
повернулся к Геронде:
   - Ты видела Ахримана, Геронда. Он представлял реальную угрозу. Проклятие,
которое последовало бы за твоим отцом в Англию, тоже  могло  таить  реальную
опасность.
   - Я не боюсь никаких проклятий! - заявила Геронда, гордо подняв голову.
   - Расскажи все до конца, сэр Джеффри, - устало  произнес  Джим.  -  Может
быть, Геронда изменит свое суждение.
   Лицо сэра Джеффри исказилось от душевной боли.
   - Думаю, не стоит... - выдавил из себя рыцарь.
   - Разве ты не видишь, что Геронда не понимает тебя? - воскликнул Джим.  -
Скажи ей, что за проклятие тяготело над тобой.
   Сэр Джеффри глубоко вздохнул, выпрямился и поднял глаза на дочь:
   - Я не мог подвергать тебя  опасности,  Геронда.  Я  не  мог  привезти  в
Малверн проказу.
   - Проказу! - разом вскричали Брайен и сэр Ренель.
   Геронда молчала. Кровь  отхлынула  от  ее  лица.  В  Англии,  как  Брайен
рассказывал Байджу,  прокаженных  не  колотили  палками  и  не  прогоняли  в
пустыню, как в Пальмире, но и здесь с ними не  церемонились:  выставляли  из
дома, и  те  бродяжничали  в  поисках  временного  пристанища  и  случайного
подаяния, оповещая встречных о своем приближении звоном подвешенного на теле
колокольчика.
   В средние века проказа наводила на людей ужас, и в  Англии  этой  болезни
боялись не меньше, чем на Ближнем Востоке.
   - Вот, оказывается, почему сэр Джеффри  не  мог  возвратиться  в  Англию,
Геронда, - мягко сказал Джим.
   Геронда посмотрела на Джима, хотела что-то сказать, чуть не  задохнулась,
перевела взгляд на отца, соскочила  с  помоста  и  бросилась  к  лестнице  -
наверх, в свою комнату.
   В наступившей тишине раздался голос Энджи:
   - Я думаю, ты поладишь со своей дочерью, сэр Джеффри.  Но  на  все  нужно
время. Только надо потратить его с пользой.
   Последовало долгое молчание.
   - Да поможет мне Бог! - наконец произнес сэр Джеффри.

Глава 31

   Джим и Энджи возвращались в Маленконтри по воздуху.
   - Ты уверен, что сэр Ренель остался в Малверне по своей воле? -  спросила
Энджи.
   Джим кивнул. Должно быть, со стороны это любопытное зрелище, пронеслось в
голове у Джима, пребывавшего, как и Энджи, в обличье дракона.
   - Сэр Ренель поступил правильно, - сказал Джим.  -  Он  чужой  в  здешних
краях, и ему лучше коротать время  со  своим  старым  другом.  Обстановка  в
Малверне изменилась к лучшему, и  думаю,  в  доме  сэра  Джеффри  постепенно
воцарятся мир и согласие.
   - Надеюсь, - сказала Энджи, поднимаясь, как и Джим, с восходящим  потоком
воздуха. - Нет, я даже уверена, все так и случится.
   - Я тоже, - согласился Джим.
   Он был счастлив и знал, что Энджи тоже счастлива. Наконец-то они вернутся
домой, увидят Роберта, смогут побыть наедине.
   Они с Энджи сделали все возможное, чтобы помирить Геронду с  отцом.  Джим
мысленно содрогнулся, представив, какой шок пережила  Геронда.  У  нее  и  в
мыслях не было, что сэр Джеффри  готов  на  самопожертвование  ради  дочери.
Долгие годы Геронда судила своего отца слишком  строго.  Теперь  она  станет
понимать его лучше.
   Слава Богу, у Джима с Энджи никогда не было разногласий. Вот и сейчас они
вместе  возвращаются  домой,  летят  бок  о  бок.  Небо  над  головой  почти
безоблачно, а солнце, похоже,  светит  даже  ярче  обычного.  И  хотя  внизу
чернели  еще   не   распустившиеся   деревья,   а   земля   вдали   казалась
тускло-коричневым ковром из слежавшихся прошлогодних листьев с разбросанными
по нему там и сям пятнами талой воды, в воздухе чувствовалась весна, и  Джим
с удовольствием - ноздрями дракона - вдыхал это! живительный воздух.
   Джим был доволен,  что  сэр  Ренель  в  конце  концов  решил  остаться  в
Малверне. Правда, рыцарь принял приглашение сэра Джеффри  лишь  после  того,
как его дружно уверили, что ему действительно рады и он никому  не  доставит
ни малейшего беспокойства. Джим подумал, что, если бы Геронда не  убежала  к
себе, она бы, пожалуй, поддержала своего отца.
   Сэр Ренель остался в Малверне, и надобность в лошадях отпала. Само собой,
Джим с Энджи  решили  добираться  до  Маленконтри  по  воздуху,  обернувшись
драконами.
   - Я действительно рад, что мы возвращаемся домой, - сказал Джим.
   - Я тоже, - вторила мужу Энджи. - Надеюсь, с Робертом все в порядке.
   - Не сомневаюсь, - ответил Джим.
   Минутой позже Джим и Энджи опустились на башню Маленконтри.
   Караульный издал громкий возглас, мало похожий на обычный легкий показной
крик, которым люди Маленконтри встречали своего хозяина в обличье дракона.
   Джим и Энджи обернулись людьми.
   - Мы вернулись, Гарольд, - сказал Джим.
   - Да, милорд, - коротко ответил  караульный.  Его  лицо  было  непривычно
бесстрастным.
   - Радостного блеска в глазах Гарольда я не заметил, -  вполголоса  сказал
Джим, спускаясь вместе с Энджи по лестнице.
   У дверей господской комнаты не  было  слуги.  В  комнате  топился  камин,
правда, огонь в нем еле теплился. Слуги просто  по  обыкновению  боролись  с
сыростью. По их глубокому убеждению, одежда, оставленная на ночь в  холодной
комнате, к, утру обязательно сделается влажной, а то и  покроется  плесенью.
Тому был резон: в большинстве средневековых замков сыро почти круглый год.
   Джим огляделся по сторонам. Что может быть лучше собственного дома!
   - Пойду взгляну на Роберта, - сказала Энджи. Идти далеко ей не пришлось -
комната Роберта находилась за перегородкой.
   Через минуту Энджи вернулась:
   - Он уже заснул, спит, как младенец. Джим кивнул и принялся  подбрасывать
дрова в камин.
   Энджи тронула Джима за руку.
   - Ах да, - буркнул Джим, сообразив, что в комнате вот-вот появятся слуги.
   Крик караульного наверняка  услышали  во  дворе,  и  весть,  что  хозяева
вернулись домой, несомненно, уже облетела весь замок. Увидев, что  лорд  сам
топит камин, слуги смутятся.
   Действительно, слуги не заставили себя ждать. Едва Энджи  сняла  плащ,  а
Джим вылез из порядком надоевшей ему кольчуги и уселся  в  изготовленное  по
его заказу кресло, как в комнату, легонько постучав для  приличия  в  дверь,
торопливо вошли слуги.
   Один занялся камином, другой принялся вытирать пыль.
   Бет, служанка лет тридцати, остановилась посреди комнаты, держа  в  руках
поднос с вином и пирожными.
   - Поставь поднос на стол. Бет, - сказал Джим.  Есть  он  не  хотел,  как,
вероятно, и Энджи, но счел за благо не обижать служанку отказом.
   - Слушаюсь, милорд, - ответила Бет, даже не подняв глаз на Джима.
   Выполнив свою работу, слуги попятились к двери, монотонно  повторяя  друг
за другом: "С разрешения  милорда",  "Извините  за  беспокойство,  милорд  и
миледи".
   Джим и Энджи остались одни.
   - Ты ничего не заметила? - спросил Джим. - Слишком уж  они  вежливы.  Мне
кажется, за этим что-то кроется.
   - Похоже, что так, - ответила Энджи. - Не пойму, в чем дело.
   - Если они решили таким  странным  для  себя  образом  ознаменовать  наше
возвращение, то, по-моему, переборщили. Может, слуги роптали, что нас  обоих
не было в замке?
   - С чего бы им... - попыталась ответить Джиму Энджи, но ее прервал стук в
дверь.
   - В чем дело? - громко спросил Джим.
   -  Прошу  прощения,  милорд,  -  раздался  из-за  двери  голос  слуги.  -
Управляющий Джон просит разрешения поговорить с милордом.
   - Пусть войдет, - сказал Джим. Он посмотрел на Энджи:
   - Если что и произошло в замке, то лучше всего узнать об этом у Джона.
   Дверь открылась, и в комнату вошел Джон.
   Это был высокий широкоплечий мужчина лет за сорок, суровый на вид. Он был
управляющим у трех последних владельцев замка и гордился тем, что за  долгие
годы своей нелегкой службы потерял всего лишь два передних зуба. Улыбался он
редко, то ли не решаясь лишний раз показать некоторый изъян своего  рта,  то
ли считая, что серьезное выражение лица более подходит человеку, занимающему
в замке  высокий  пост  управляющего.  Несомненно,  он  считал  себя  важной
персоной и даже в помещении не снимал шляпу, прикрывавшую его черные, еще не
тронутые сединой,  зачесанные  назад  волосы.  И  хотя  на  управляющем  был
поношенный костюм, доставшийся ему еще  от  прежнего  владельца  замка,  его
крепко сбитая фигура внушала уважение. По своим физическим данным он  вполне
мог бы стать солдатом,  но  его  сделали  управляющим,  и  с  высоты  своего
завидного положения Джон смотрел  сверху  вниз  на  стражников  Маленконтри,
отличая среди людей, готовых умереть  за  своего  господина,  лишь  Теолафа,
оруженосца Джима.
   - Надеюсь, я не обеспокоил милорда и миледи, - сказал Джон.
   Он отошел от двери и встал столбом посреди комнаты, насупившись и  взирая
на Джима и Энджи, как строгий учитель на нерадивых учеников.
   - Нет-нет, - приветливо сказал Джим. - Мы вернулись домой и рады каждому.
Как дела? К счастью, миледи отсутствовала недолго; и наверное, особенно не о
чем и рассказывать?
   Джон задумчиво посмотрел на Джима. На лице  управляющего  не  дрогнул  ни
один мускул.
   - Не о чем, милорд, - бесстрастно ответил управляющий. - Если того