через дверь по какому-то узкому коридору,  примыкавшему  к
закругленной белокаменной  стене  башни,  освещенной  лишь  дневным  светом,
проникавшим через стрельчатые окна справа. Затем стрельчатые окна кончились,
и коридор продолжался между сплошных стен; его освещали  два  окошка  далеко
впереди.
   К счастью, коридор оказался не длинным, и, прежде чем  они  достигли  его
конца, Геррак свернул в комнату, примыкавшую к наружной стене; она оказалась
довольно светлой благодаря нескольким окнам - солнце еще висело в небе.
   В комнате не было кровати, но там стояло несколько  скамеек  со  спинками
Джим решил, что такое название подойдет им лучше всего, поскольку до стульев
они явно не дотягивали, - а также  отдаленно  напоминавший  письменный  стол
предмет со встроенными ящиками под крышкой.  Геррак  опустился  на  одну  из
скамеек возле него и указал Джиму на другую.
   - Я велел, чтобы нам принесли вина. Вы, вероятно, хотели бы  узнать,  что
происходило здесь и о чем я узнал за время вашего отсутствия? - спросил  он.
Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они встретились  с
Джимом у лестницы. - Или вам нужно обсудить нечто более срочное?
   - Только одно, - ответил Джим, решив, что будет в  большей  безопасности,
если расскажет кое о чем сам. - Я попросил леди Лизет помочь мне разговорить
нашего пленника, чтобы  он  обнаружил  свои  манеры;  тогда,  приобретя  его
внешность,  я  смогу  воспроизвести  также  и  его  поведение.  Леди  Лизет,
разумеется, понимает, что речь идет лишь об общении на людях. Я не прошу  ее
делать ничего выходящего за рамки приличия.
   - Я не возражаю, - прогрохотал Геррак. - Вы благородный человек и к  тому
же маг, я не думаю,  что  вы  могли  бы  сделать  моей  дочери  какое-нибудь
недостойное предложение. Она согласилась?
   - Да. Мы говорили об этом, когда покинули комнату, где лежит сэр Брайен.
   Кстати,  я  разрешил  ему  спуститься  к  обеду.  Что  касается  Лизет  и
Мак-Дугала, то, хотя  она  и  согласилась,  я  решил  поговорить  с  вами  и
убедиться в вашем согласии.
   - По правде говоря, минуту назад в  большом  зале  она  отозвала  меня  в
сторону и спросила моего разрешения. Но у меня нет сомнений в том,  что  моя
дочь не перейдет границ приличия в обращении с кем-либо из гостей. -  Геррак
немного помолчал. - Кроме того, как вы уже, вероятно, сами заметили,  ей  не
так-то легко отказать даже мне, ее отцу.
   Поскольку до сих пор никто из детей  Геррака  не  отвечал  на  его  слова
иначе, как немедленным  и  безоговорочным  согласием,  Джима  удивило  такое
откровение.
   Однако он не подал вида.
   - Это странно, - продолжал Геррак, словно говоря  с  самим  собой,  -  но
парни всегда были послушны. Моя дорогая Маргарет лучше управлялась с Лизет.
   Он умолк. Его глаза смотрели  мимо  Джима  на  что-то,  чего  не  было  в
комнате.
   Джим собрался было  заговорить  чтобы  нарушить  затянувшуюся  паузу,  но
закрыл рот.
   - Она умерла такой молодой, моя Маргарет, -  проговорил  Геррак  странным
глухим голосом, - умерла так неожиданно. Это произошло среди ночи, когда  мы
оба спали. Я вдруг проснулся, потому что даже во сне я ощутил первый приступ
боли, который постиг ее;  так  человек,  сражающийся  бок  о  бок  со  своим
товарищем, ощущает, когда тому наносят удар. Это передается от тела к  телу.
И я проснулся.
   "Что случилось?" - спросил я.  "Обними  меня",  -  сказала  она.  О,  как
горестно! Я обнял ее, прижал к себе, будто защищал от медведя, или льва, или
самого Сатаны!
   И она прижалась ко мне...
   Голос Геррака звучал все громче, да и сам он, казалось, стал расти, грозя
заполнить собой всю комнату. Его глаза, устремленные в пустоту, сверкали,  и
Джим внезапно почувствовал, что его нервы натянуты, как тетива лука Дэффида.
   - Потом начался второй приступ. - Геррак теперь явно говорил не с Джимом,
а с самим собой, однако достаточно громко. - И я ощутил  вместе  с  ней  эту
страшную боль; она пронзила меня  так  же,  как  мою  Маргарет.  "Маргарет!"
закричал я. Но ее уже не стало. А я держал ее в своих объятиях...
   Слезы покатились по лицу Геррака. Казалось, они мешали ему продолжать. Но
он будто продолжал расти, так что  все  в  комнате,  включая  Джима,  словно
съежилось. Глаза Геррака стали безумными.
   - Я был на похоронах, - снова заговорил он, - но видел только Маргарет  и
ничего не слышал. И потом несколько месяцев, - он стиснул зубы, -  никто  не
осмеливался подходить ко мне близко. Они боялись, что я  убью  того,  в  ком
усмотрю малейшее непочтение - ныне или в прошлом - к моей Маргарет!
   Геррак с такой яростью грохнул по столу своим огромным кулаком, что  Джим
вздрогнул и поморщился. Поразительно, как  мог  человек  из  плоти  и  крови
обрушить подобный удар на толстую дубовую крышку стола.
   - Убью! Убью! Потому что я хотел убить эту тварь, смерть,  татя  в  ночи,
похитившего у меня мою Маргарет. Если бы я мог найти смерть, я бы  убил  ее,
разрубил на части и растоптал, как таракана... -  Он  вдруг  соскользнул  со
стула, упал на колени и стал молиться, опустив голову:
   - Господи, Ты забрал ее к Себе.
   Береги ее до моего прихода,  ибо  тогда  ей  уже  не  понадобится  другая
защита.
   Прости ей все грехи, которые она совершила по неведению, ибо  сознательно
она, конечно, не могла их совершить. Дай мне силу и терпение, дабы  сумел  я
вынести жизнь на этом свете и исполнить все то, чего ей хотелось. Пусть  мои
сыновья станут мужчинами, дочь будет в безопасности  и  все  пойдет  хорошо,
чтобы здесь больше не было нужды во мне... - Его голос  затих.  -  Аминь,  -
проговорил он через несколько секунд.
   Он медленно сел на стул и некоторое время оглядывался по сторонам, словно
впервые видя Джима и эту комнату.
   Наконец его взор остановился на Джиме.
   - Несколько месяцев даже слуги не подходили ко мне близко, - продолжал он
почти нормальным тоном. - Только дети приносили мне еду и питье  и  отводили
меня спать - Лизет подошла первой, хотя Алан  старше  всех.  Со  временем  я
свыкся с тем, что произошло; лишь  иногда,  как  теперь,  я  неожиданно  все
вспоминаю,  и  безумие  возвращается  ко  мне.  -  Его  глаза  снова  обрели
нормальное выражение. Простите, сэр  Джеймс,  но  бывают  моменты,  когда  я
словно все переживаю заново и ничего не  могу  поделать.  Скажите,  вы  ведь
женаты?
   - Да, - ответил Джим.
   - Значит, вы знаете, что такое любовь - такая, о которой не говорят  даже
менестрели?
   - Да, - повторил Джим; на миг его мысли перенеслись на много миль к югу.
   Геррак провел рукой по лицу, отирая остатки слез.
   - Но мы пришли сюда, чтобы обсудить  важные  дела,  -  заметил  он  своим
обычным голосом. - Мне известно о ваших ближайших намерениях  со  слов  моей
дочери. Вы хотели узнать, послал ли я гонцов к другим приграничным  жителям.
Да, я сделал это, как вы и хотели.
   Джим откашлялся:
   - Хорошо, что Лизет сама вам все сказала. Значит, мы можем перейти  прямо
к делу. Не могли бы вы рассказать, как восприняли другие приграничные жители
наши планы битвы с полыми людьми и военного союза с маленькими людьми?
   - Я оповестил своих соседей, - ответил Геррак. - Надо сказать, что,  хотя
у нас время от времени случаются кое-какие междоусобицы, все  же  мы  вполне
способны объединиться перед лицом такой угрозы, как  полые  люди.  Никто  не
высказался против сражения с ними при условии, что их всех удастся загнать в
угол. Однако по поводу военного союза с маленькими людьми возникли  вопросы,
на которые, - надеюсь, вы меня извините  -  у  меня  не  нашлось  достаточно
убедительных ответов. Зачем, в самом деле, нам нужны  маленькие  люди?  Меня
спрашивали многиe, и я старался отвечать как мог. Говорил, что вы, как  маг,
считаете участие маленьких людей необходимым; но вы не сказали  мне,  почему
так считаете; очевидно, тут все дело в магии, и об этом нельзя говорить нам,
простым смертным.
   Джим помнил, что в жилах у Геррака и  его  детей  текла  кровь  силки,  и
потому слова "нам, простым смертным"  показались  ему  несколько  странными.
Однако он  не  стал  заострять  на  этом  внимание  и  поспешил  подтвердить
предположение Геррака:
   - В самом деле, милорд,  вы  дали  совершенно  верный  ответ.  Существуют
определенные магические причины, о которых нельзя говорить.  Маленькие  люди
необходимы  для  полного  уничтожения  полых,  чтобы  те  не  могли   больше
воскреснуть и приносить беды как вам, так и маленьким людям...
   - Где вино, за  которым  я  послал?  -  неожиданно  перебил  его  Геррак,
обернувшись к двери. Потом снова взглянул на Джима:
   - Простите, милорд.
   Пожалуйста, продолжайте, я слушаю.
   - Так вот. Я просто хотел подчеркнуть, что, каковы бы  ни  были  причины,
приграничным жителям  придется  вступить  в  союз  с  маленькими  людьми.  Я
упоминаю об этом потому, что, когда мы завтра будем  вновь  разговаривать  с
маленькими людьми, они, очевидно, зададут мне подобный вопрос.  Они  захотят
знать, для чего им чья-то посторонняя помощь в этой битве с полыми людьми. Я
могу лишь сказать им, и, если хотите, я скажу то же самое вашим  соседям,  -
что совместное участие приграничных жителей и маленьких людей в  этой  битве
совершенно необходимо.
   Помимо тех причин, которые не могут быть названы, есть  еще  одна.  Вы  и
ваши соседи страдали от полых несколько столетий, но маленькие люди страдают
от них  гораздо  дольше  и  потому  имеют  полное  право  участвовать  в  их
истреблении. Как  воин,  вы  наверняка  сами  понимаете  это,  и,  я  думаю,
остальные приграничные жители так же, как воины, должны понять.
   - Несомненно, эти причины вполне весомы, - заметил Геррак, по обыкновению
задумчиво потирая большой, гладко  выбритый  подбородок.  -  Но  видите  ли,
милорд,  -  продолжил  он,  -  получается  так,  что  приграничным   жителям
предлагают отправиться неизвестно куда и сражаться бок о бок с теми, к  кому
они всегда относились настороженно. И все основано лишь на ваших словах, что
место вполне подходящее и результат получится именно такой, как вы говорите.
Все, с кем я беседовал, поддержали предложение о  полном  уничтожении  полых
людей. Но остались некоторые  сомнения,  стоит  ли  участвовать  в  деле,  о
котором пока так мало известно.
   - А если вы вместе со мной поедете к  маленьким  людям  и  выслушаете  их
ответы на наше предложение,  то,  может  быть,  это  поможет  убедить  ваших
соседей?
   Тогда вы могли бы подтвердить мои слова. Может быть, они поверят, что мне
удастся собрать полых людей в одном месте? Я  полагаю,  они  поверят  вашему
рассказу о  захваченном  нами  золоте,  которое  вез  Мак-Дугал,  и  у  них,
вероятно, не вызовет сомнений известие о планах шотландского  короля  начать
вторжение в Англию через Нортумберленд.
   - И то и другое произведет на них должное впечатление. Но если я расскажу
им об этом, успеете ли вы сами  побывать  у  полых  людей  и  встретиться  с
приграничными жителями?
   - Надеюсь, времени у нас хватит.  Я  говорю  "у  нас",  потому  что  хочу
попросить вас, а также  Лизет  сопровождать  меня  во  время  переговоров  с
маленькими людьми.
   - Я охотно отправлюсь с вами куда угодно, лишь бы это служило  достижению
нашей цели. Думаю...
   В дверь постучали. Затем она мгновенно открылась, и  в  комнату  поспешно
вошел запыхавшийся слуга, державший  в  руках  деревянную  дощечку  с  двумя
кувшинами и двумя кубками. Он подошел к столу и поставил на него всою ношу.
   - И где же ты был все это время, любезнейший? - рявкнул на слугу Геррак.
   Под его взглядом слуга как будто стал  по  крайней  мере  на  треть  ниже
ростом.
   - Милорд... - запинаясь, пробормотал  он.  -  Я  нигде  не  мог  отыскать
поднос, на котором обычно приношу кувшин и кубки. Потребовалось время, чтобы
найти хотя бы эту доску.
   - Ну теперь-то ты ее принес! Ступай  вон!  -  приказал  Геррак,  и  слуга
поспешно удалился, осторожно прикрыв за собой дверь.
   Геррак наполнил два кубка, взяв один из кувшинов; конечно, оба были полны
вина.
   - На чем я остановился? - спросил он. - Ах да, я охотно сделаю все, чтобы
наше дело  выгорело.  И  я,  конечно,  понимаю,  как  важно,  чтобы  мы  оба
участвовали в разговоре с приграничными жителями. Возможно,  стоит  взять  с
собой и Лахлана.
   - У меня нет возражений. -  Джим  взял  свой  кубок  и  сделал  небольшой
глоток, в то время как Геррак наполовину осушил свой.
   - А что касается того, чтобы отправиться с вами к маленьким людям, я тоже
не против. Только не скроются ли они при моем приближении? Никто на  Границе
не считает меня другом маленьких людей, хотя их врагом я, вероятно, тоже  не
числюсь.
   - Они вовсе не столь пугливы, - заметил Джим и, почувствовав, что  в  его
голосе прозвучала ироническая нотка, поспешил добавить:
   - Ведь их в любом случае будет больше, чем нас. Кроме того, за нас  могут
поручиться Лизет и Снорл. Я договорился с вашей дочерью, чтобы  она  позвала
волка Снорла; он будет здесь завтра утром, мы сразу отправимся на переговоры
с маленькими людьми.
   Геррак нахмурился:
   - Вы хотите говорить с маленькими  людьми  прежде,  чем  с  приграничными
жителями?
   - Вам потребуется несколько дней, чтобы  устроить  встречу  с  остальными
приграничными жителями, не так ли?
   - Это верно. Но...
   - Прошу прощения, - перебил Джим, - но я полагаю, прийти к  соглашению  с
маленькими людьми будет труднее, потому что они не такие, как мы. К тому  же
у нас мало времени. Если мы доберемся до маленьких людей завтра, у нас будет
в запасе несколько дней, которые нам очень понадобятся, хотя бы потому,  что
полые люди ожидают скорого прибытия шотландского посланника. Они  потребуют,
чтобы он повидался с их представителями, прежде чем будет  устроена  встреча
со всеми остальными. Они все должны собраться в нужном месте, и на это  тоже
потребуется время.
   - Хорошо, - согласился Геррак и поставил на стол пустой  кубок.  -  Пусть
будет так, как вы говорите. Цель стоит всех наших  усилий.  -  Он  отодвинул
кубок и встал:
   - А теперь вернемся в большой зал. Должно быть,  Лизет  уже  привлекла  к
себе внимание этого Мак-Дугала. И я, как и вы, хотел бы понаблюдать  за  его
поведением.
   Несомненно, Мак-Дугал нажил бы крупные неприятности, позволив  себе  хоть
на миг переступить границы  обычной  вежливости  в  общении  с  Лизет.  Джим
подумал, что у Лизет теперь не будет  особых  причин  для  беспокойства,  по
крайней мере, о том, чтобы не переусердствовать с Мак-Дугалом.

Глава 21

   Когда Джим и Геррак подошли к большому залу, оттуда донеслись чрезвычайно
странные звуки, заглушавшие даже шум на кухне. Джим услышал  звон  какого-то
струнного инструмента  и  топот,  регулярно  сопровождавшиеся  чем-то  вроде
воинственного клича.
   Джим взглянул на своего спутника в поисках объяснения. У Геррака  был  не
очень довольный вид.
   - Мои сыновья пляшут, - пояснил он. - Конечно, их подбил Мак-Дугал;  и  я
не удивлюсь, если приложил руку и Лахлан, этот дикий скот!
   Они вошли в большой зал и  поднялись  на  возвышение,  на  котором  стоял
высокий стол. В тот момент за столом оставались только трое. Среди них  была
Лизет, безмолвная и неподвижная, словно выточенная  из  льда.  Напротив  нее
сидел Дэффид, а немного ближе к центру стола,  на  той  же  стороне,  что  и
Лизет, Мак-Дугал, лицо которого выражало смесь снисходительного удивления  и
презрения, словно при виде какого-нибудь блошиного представления.
   Возле низкого стола, простиравшегося до парадного входа, Кристофер  играл
на лютне, а Лахлан плясал под его музыку.
   Джима несколько удивило это зрелище. Он видел прежде шотландских плясунов
на праздниках и ярмарках. Тогда танцевали в  основном  молодые  девушки,  но
даже их танцы произвели на Джима большое впечатление. Они  словно  парили  в
воздухе, едва касаясь земли; при этом их ноги выделывали  сложные  па,  одна
рука упиралась в бок, а другая была поднята над головой.
   Лахлан делал то же самое. Он снял сапоги, и,  хотя  его  ноги  со  стуком
опускались на дощатый пол зала, он также, несмотря на свой вес  и  габариты,
казалось, парил, исполняя танец. Тут же полукругом стояли остальные  сыновья
Геррака. Время от времени то один, то другой из них  начинал  подергиваться,
словно тоже желал пуститься в пляс.
   Геррак занял свое обычное  место  в  центре  стола,  оказавшись  ближе  к
Мак-Дугалу, чем к Лизет, и с безучастным видом наблюдал за происходящим.
   Наконец Лахлан остановился и  подтолкнул  вперед  одного  из  молодых  де
Меров, который тут же пустился в пляс, в то время  как  Кристофер  продолжал
играть. С точки зрения Джима, второй танцор двигался совсем неплохо;  однако
его братья принялись хохотать. Он густо покраснел, но  продолжал  танцевать,
временами испуская воинственный клич,  подобный  тому,  который  был  слышен
несколько минут назад и исходил, очевидно, от Лахлана.
   Джим, занявший место между Герраком и Дэффидом,  поглядывал  на  Лизет  и
Мак-Дугала. Последний потихоньку придвинулся по своей скамье ближе к Лизет и
обратился к ней вполголоса. Джим услышал его слова  только  благодаря  тому,
что сидел достаточно близко.
   - Если мне удастся уговорить вашего великолепного юного брата сыграть для
нас что-нибудь более спокойное и изящное, - сказал  Мак-Дугал  Лизет,  -  не
соблаговолит ли миледи пройти со мной пару кругов?
   Лизет не повернула головы.
   - Милорду уже известно, - ответила она с явной неприязнью, - что меня  не
интересует какое-либо общение с ним, выходящее за  рамки  моих  обязанностей
хозяйки замка.
   Мак-Дугал тяжело вздохнул и отодвинулся - однако, как заметил Джим, не на
свое прежнее место, а гораздо ближе к Лизет.
   Поскольку шотландский  посланник,  похоже,  не  собирался  делать  ничего
такого,  что  можно  было  бы  заметить,  запомнить   и   затем   попытаться
воспроизвести, Джим решил пока заняться другими делами.
   Он наклонился к Дэффиду и прошептал ему несколько слов на  ухо  -  совсем
тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал:
   - Дэффид, можешь выйти со мной на минутку? Мне надо с тобой поговорить.
   Дэффид молча кивнул и так же молча встал из-за стола. Вместе с Джимом они
покинули большой зал, миновали кухню и вышли в пустой коридор, который вел в
комнатy, где Джим беседовал с Герраком.
   Убедившись, что их не  подслушивают,  Джим  остановился  и  повернулся  к
лучнику.
   - С чего вдруг эти пляски?  -  с  любопытством  спросил  он,  прежде  чем
перейти к делу, которое он хотел обсудить с Дэффидом.
   -  Милорд  Мак-Дугал  поинтересовался,  нет  ли   в   замке   лютни   или
какого-нибудь другого музыкального инструмента, -  ответил  Дэффид;  по  его
невозмутимому тону невозможно было  определить,  осуждает  он  или  одобряет
поступок Мак-Дугала. - Он предложил всем  послушать  несколько  песен,  если
инструмент найдется. Оказалось, что у Кристофера - того, самого молодого...
   - Да, я знаю Кристофера.
   - У Кристофера есть лютня, - продолжал Дэффид. - К тому же  он  умеет  на
ней играть. Он взял ее, настроил, и  милорд  Мак-Дугал  спел  нам  несколько
песен в довольно странной манере, почти не  открывая  рта,  так  что  мы  не
разобрали половины слов. Он назвал это любовными песнями; и в самом деле они
были очень печальными, вероятно, подобно любовным чувствам таких, как он.
   - Понятно, - кивнул Джим.
   - Потом, пропев несколько песен, он предложил,  чтобы  кто-нибудь  другой
взял инструмент и тоже спел, но на лютне умел  играть  только  Кристофер,  а
петь он не умел. Тогда встал Лахлан и сказал, что он, возможно, и  не  умеет
петь,  но  готов  исполнить  танец,  если   Кристофер   сыграет.   Кристофер
согласился. А потом пришли вы.
   - Понятно, - повторил Джим. - Тогда все ясно. Мне просто  интересно,  что
происходит. Во всяком случае не из-за этого  я  вытащил  тебя  из-за  стола,
Дэффид.
   Есть гораздо более серьезное дело.
   - В самом деле, Джеймс?
   - Да.