всех драконов! Дело в том, что я могу утопить только тех, которые
подходят близко к озеру. Но я делаю все, что могу. Подтягиваю  их  к  краю
воды, используя магию, и потом, конечно,  раз  уж  я  приобрела  над  ними
власть, то им не спастись. Я затаскиваю их в воду и... - ее голос зазвенел
по-детски счастливо, - они тонут сами.
     Джим содрогнулся.
     - Рыбы так мне благодарны, - продолжала девушка. -  В  одном  драконе
так много еды для них. Ты, наверное, удивишься, но отчасти именно  за  это
они все меня любят так сильно. Конечно, естественно, что они меня любят. Я
имею в виду, что они меня все равно любили бы, потому что они обязаны, они
не могут иначе. Но они любят меня еще больше за то, что я все время даю им
славных мертвых драконов на обед. - Она задумалась.  -  Ну,  возможно,  не
каждый день. Но время от времени я дарю им дракона.
     Они  опустились  на  дно  озера  и  направились  к  некоему   подобию
подводного замка, не слишком высокому, зато весьма  широкому.  Его  стены,
казалось, были сделаны из раковин и сверкающих драгоценных камней,  панели
- из чистого перламутра, мерцающего и переливающегося  под  водой.  Стайка
маленьких  голубых  рыбок  устремилась  к  ним  сквозь  воду  или  воздух,
окружающий их,  и  начала  сложный,  тщательно  продуманный  танец  вокруг
златовласки.
     - А, это вы, - игриво обратилась к ним девушка. - Вы  ждали  меня.  Я
привела с собой самого прекрасного юношу на свете. Он останется с нами  на
веки вечные. Разве это не замечательно?
     Джиму пришло в голову, что с ее стороны было бы очень  мило  хотя  бы
спросить у него, хочет ли он остаться здесь "на веки вечные". У него  было
немало поводов считать, что это не самая "замечательная" перспектива.
     Кроме всего прочего, у него еще были дела наверху, на земле. Конечно,
девушка была  сказочно  красива.  Аж  дух  захватывало!  Джим  как-то  раз
подумал, что самая красивая женщина, которую он видел  в  своей  жизни,  -
Даниель. Но это миниатюрное создание излучало нечто большее,  чем  обычную
красоту. Невозможно было не влюбиться в  нее,  так  же  как  не  было  сил
выдернуть руку из железных тисков ее ручки.
     Девушка все еще болтала со своими маленькими рыбками:
     - Вы же знаете, что я никогда не  брошу  вас.  Бросить  моих  Дорогих
крошек? Никогда! Вы видите, как я вас всех люблю, и озеро, и  все,  что  в
озере.  Просто  я  не  могла  противостоять  чарам  этого  восхитительного
мужчины, найденного мной на берегу. Разве можно винить меня за это?
     К тому времени они уже оказалось внутри похожего на дворец строения и
вошли в комнату с перламутровыми стенами, задрапированными тонкой  газовой
материей всех оттенков голубого и зеленого. В подводном освещении все  это
как будто дрожало.
     Кресла скоро напоминали  большие  мягкие  разноцветные  платформы,  в
которых можно было сидеть развалясь. Но главным предметом обстановки, если
это можно было назвать  обстановкой,  была  громадная,  богато  украшенная
конструкция, вроде круглой кровати без изголовья и подножия, но с курганом
пуховых подушек, наваленных с краю.
     К ним-то девушка и тянула Джима. Он не мог  сказать  с  уверенностью,
шли они, плыли по  течению  или  просто  скользили  сквозь  эту  странную,
похожую цветом на воду атмосферу, в которой можно  было  дышать.  По  всей
видимости, им предстояло отдохнуть на этих подушках. Златовласка отпустила
Джима, и он утонул в подушках. Ничего мягче их Джим до сих пор не касался.
Он наполовину скрылся из зоны видимости, распластавшись на них.
     - А теперь... - Златовласка по-турецки уселась на  кровать,  а  может
быть, даже над кроватью, Джиму было трудно  судить.  Хотя  водно-воздушная
атмосфера, окружавшая их, казалась прозрачной, все вокруг как бы  дрожало,
что делало очертания предметов расплывчатыми.  -  Что  моя  любовь  желает
больше всего на свете в настоящий момент?
     - Ну, э... если вы не возражаете, - начал Джим, - объяснений.
     Она  уставилась  на  него,  и  от  удивления  ее  рот  превратился  в
безупречную букву "О".
     - Объяснений?
     - Да, - подтвердил Джим. - Я имею в виду, что, конечно, очень мило  с
вашей стороны называть меня самым красивым мужчиной в мире, но все  знают,
что это не так. На самом деле, если я что-то из себя  и  представляю,  так
я... - он подыскивал слово, - один из самых  некрасивых  мужчин,  которого
только можно встретить.
     - Ничего подобного. Ты не такой! Но если бы даже и так, я бы тебя все
равно любила точно так же, с той же безграничной страстью.  Ты  видишь,  я
очень страстная женщина.
     - Вижу.
     - На самом деле, - откровенно призналась девушка,  -  все  элементали
[элементаль - стихийный дух], а нас на всем белом свете  всего  несколько,
очень страстные.
     - О, я верю.
     - Да, - она вздохнула с легкой грустью, - глупые  люди  называют  нас
русалками. Они  просто  не  понимают  разницы  между  обычной  русалкой  и
элементалью. Элементаль намного чудеснее, чем  просто  русалка.  Они  тоже
немного умеют колдовать, это правда. Они бессмертны, это тоже правда. Но у
них не слишком большие способности. Они не могут испытывать такую страсть,
как элементали. А из всех элементалей, если  мне  удобно  говорить  так  о
самой себе, я наделена самой большой  страстью.  Я  всегда  была  такой  и
навсегда такой останусь.
     Она взглянула на Джима с любопытством.
     - Как тебя зовут, любимый мой?
     - Гм... Джеймс.
     - Джеймс, - она нараспев произнесла имя. - Чудное имя, но в нем  есть
свое очарование, Джеймс. Не слишком певуче,  но  все  равно  хорошее  имя.
Джеймс...
     - Если ты не возражаешь, я бы тоже хотел узнать твое имя.
     - Мое имя? - Она выглядела изумленной. - Я думала, что все знают, как
меня зовут. Я - Мелюзина [русалка из французских  легенд,  прародительница
рода Пуату]. Как ты умудрился не знать  этого?  В  конце  концов,  в  этих
местах я единственная в своем роде. Здесь больше нет Мелюзин.
     - Видишь ли, я - англичанин.
     - А... англичанин. Я слышала про Англию и англичан. Так  ты  один  из
них. Ты почти не отличаешься от здешних, разве что имя у тебя странное. Но
достаточно об именах.
     Темно-голубыми  глазами  она  неотрывно  смотрела  в   глаза   Джиму,
увеличивая мощность своей привлекательности, на взгляд  Джима,  с  пятисот
ватт до тысячи.
     - Давай поговорим о более насущных вещах, - промурлыкала  она.  -  О,
мой дорогой, чего тебе сейчас хочется больше всего на свете?
     И она прибавила еще добрых пятьсот ватт.
     Джим в отчаянии закрыл глаза.
     "Нет, - подумал он, - я не должен! Я не хочу остаться здесь  навсегда
и заниматься любовью с элементалью. Я хочу вернуться домой, в свой  замок,
к Энджи, время от времени убивать огров, спасать принцев, и  так  далее...
Господи, о чем я думаю? В любом случае, мне нельзя. Если  я  уступлю  один
раз, то я уступлю  снова.  Мне  может  понравиться.  Затем  мне  захочется
остаться навсегда на дне озера. И что тогда? Что будет, если я ей  надоем,
как ей наверняка надоели те мужчины,  в  которых  она  влюблялась  раньше?
Возможно, она сделала с ними нечто такое, что  и  сказать-то  неудобно.  Я
должен выбраться отсюда. Энджи, помоги мне!"
     - У меня болит голова, - произнес Джим слабым голосом.



                                    19

     Он не ожидал, что это сработает, но все прошло как по маслу. Мелюзина
при упоминании о его головной боли сразу как-то забеспокоилась и настояла,
чтобы он отдохнул и поспал. Она сказала, что для других дел у них  впереди
еще целая вечность.
     Может статься, подумал Джим, что ее приворотная магия действует и  на
нее саму. Например, когда  она  думает,  что  влюблена,  то  действительно
влюбляется и готова пожертвовать собой ради любимого  человека.  Джим  уже
знал, что в этом мире люди могли быть удивительно мягкими и заботливыми, а
две минуты спустя - кровожадными и жестокими.  И,  что  самое  интересное,
окружающие ничего странного в таком поведении не видели. Так  что,  прожив
здесь почти год, Джим уже мог поверить во что угодно. Девушка оставила его
одного, и он тотчас уснул.
     Когда проснулся, ее все еще не было. Однако буквально через несколько
минут  появились  те  самые  маленькие   рыбки,   что   совершали   давеча
акробатические  номера  вокруг  Мелюзины.  Они  принесли  с  собой  всякую
всячину.  У  одних  во  рту  блистали  плохо  обработанные,   но   крупные
драгоценные камни. Другие с трудом тащили большую  гроздь  винограда.  Она
была так тяжела, что им приходилось  работать  плавниками  изо  всех  сил,
чтобы подплыть (а может быть, подлететь?) к Джиму.
     - Я не люблю виноград, - честно признался он.
     Это была чистая правда. Джим действительно никогда не любил виноград.
Более того, когда он  был  человеком,  то  и  к  вину  относился  довольно
прохладно. Только становясь драконом, он мог по достоинству  оценить  этот
напиток.
     Рыбы, как бы в изнеможении,  бросили  тяжелую  гроздь  на  кровать  и
поплыли прочь, но секунду спустя вернулись со второй.
     Остальные рыбки, похоже, были столь же целеустремленны и  непримиримы
в своих действиях. Может, они Мелюзину и слушались, но на слова  Джима  не
обращали ни малейшего  внимания.  Они  преспокойно  продолжали  складывать
вокруг него ненужные подарки. Целая стайка рыб  с  трудом,  изо  всех  сил
молотя плавниками, принесла ему переливчато-зеленую одежду.
     Следом  притащили  нелепую  шляпу,  нечто  среднее   между   колпаком
шеф-повара и шутовским цилиндром.
     Груда приношений вокруг него росла, а Мелюзина так, слава Богу, и  не
появилась. Джим возблагодарил за это судьбу, так как у него, похоже,  была
возможность  спокойно  подумать,   не   подвергаясь   действию   волшебной
притягательной силы, которую девушка излучала  неустанно,  как  сверкающая
кварцевая лампа.
     Джим принялся откручиваться от попыток Мелюзины соблазнить его  чисто
инстинктивно,  но  на  холодную  голову  он  понял,  насколько   правильно
поступил. Даже если она хотела оставить его здесь навсегда, впрочем,  Джим
ни на секунду не усомнился, что женщине ее типа время  от  времени  просто
необходимо влюбляться заново  и  Мелюзина  его  разлюбит,  как  только  на
горизонте появится новый мужчина, - он-то не собирался жить здесь вечно, и
на то было слишком много причин.
     Главным образом, Энджи. Между сексуальной привлекательностью Мелюзины
и глубоким душевным сродством, то есть любовью, которую он питал к  Энджи,
не было ничего общего.
     Джим не мог представить себе жизнь без Энджи. Если бы ее не было,  то
он бы чувствовал себя так, будто от него отсекли половину, именно с головы
до пят. В Энджи было что-то, чего в Мелюзине нет, не  было  и  никогда  не
появится. Словами выразить это он не мог, но  то,  что  он  знал  -  Энджи
существует, - делало его жизнь совершенно  другой.  Даже  если  он  сейчас
оказался во Франции, одно сознание того, что Энджи в Маленконтри ждет  его
и он когда-нибудь все же вернется к ней (Джим ведь не желал даже допускать
мысли о том, что с ним что-нибудь может случиться), начисто  изменяло  его
взгляд на жизнь.
     Ему необходимо выбраться из этого озера.  Прочь  от  Мелюзины!  Мысли
Джима метались в поисках причины,  по  которой  он  мог  бы  попросить  ее
выпустить его на берег.
     Правда, ее чары действовали даже на берегу. Но их сила не  шла  ни  в
какое сравнение с тем, что Джим испытал, оказавшись на дне озера.
     Он  предполагал,  что  как  только  он  выйдет  на  сушу,  то  сможет
развернуться, стиснув зубы, и уйти подальше от озера: так далеко, чтобы ее
магия иссякла. Ему казалось, что такое создание, как  она,  не  попытается
даже погнаться за ним. А если она все же решится на преследование, то, как
смутно предполагал Джим, сила ее  исчезнет,  поскольку  связана  именно  с
озером.
     И тут его озарило так внезапно, будто где-то в его голове разорвалась
граната. Он-то сам как-никак ученик мага! Если власть Мелюзины основана на
магии,  то  и  он  сможет  победить,  используя  магию.  Осталось   только
придумать, какой тип магии ему следует применить.
     Ответить  на  этот  вопрос  оказалось  довольно  сложно.  Нужная  ему
информация, несомненно, была в Энциклопедии Некромантии, но он  уже  знал,
что одно желание еще не позволяет докопаться до нужных сведений.
     Во-первых, надо точно определить, чего именно он хочет. Потом  в  ход
пойдет разработанный им ранее метод. Знал он только то, что у каждого мага
- своя дорога, кто как научился, тот так и действует,  а  Джим  разработал
для себя трехступенчатый метод: фантазия, концептуализация и воплощение  в
зримой и вещественной форме, или визуализация.
     Ну,  хорошо,  сказал  он  сам  себе;  сел  по-турецки  на  кровати  и
попробовал приложить свой метод к данной проблеме.
     Вопрос первый: какая магия нужна, чтобы вырваться отсюда?
     Нет, если вдуматься, это второй вопрос. Первый вопрос: что  за  магия
держит его здесь?
     В первый раз ему пришло в голову, что это могут быть два разных  вида
магии. Мелюзина называет себя элементалью. Может быть,  она  -  элементаль
так  же,  как  и  Жиль  -  силки?  Возможно,  магия,  заключенная  в  ней,
врожденная, а не приобретенная в ходе обучения.
     Возникал следующий вопрос: какая конкретно магия ей присуща?
     Она, похоже, была двоякой: власть над любыми  существами  в  озере  и
рядом с ним и способность делать воздух и воду взаимозаменяемыми.
     По всей видимости, неважно, вдыхал Джим воду  или  вода  вокруг  него
была превращена в воздух, которым он дышал.
     Вот оно!
     Основой власти Мелюзины над своими пленниками было то, что она  могла
по своему усмотрению сделать воду вдыхаемой или нет. В случае с драконами,
по-видимому, так и было. Вне всякого сомнения, девушка предпочитала, чтобы
они вдыхали воду, а не воздух,  когда  оказывались  под  водой.  С  другой
стороны, в его случае она предпочла, чтобы он вдыхал воду как  воздух  или
чтобы вода превращалась в воздух. Значит, все, что ему требуется...
     - Ой! - вскрикнул Джим.
     Он потер лоб. Несколько плывших с трудом маленьких рыбок сбросили ему
на голову небольшой слиток золота.
     В недоумении он уставился на них.
     - Мне не нужно все это, -  заорал  он  на  рыбок.  -  Я  не  хочу  ни
драгоценностей, ни золота, ни винограда, ни остальной ерунды,  которую  вы
мне натаскали. Слышали? Не хочу! Вы меня поняли? Мне не нужно все это.
     Стайка рыб уплыла, судя по прошлому разу,  за  чем-нибудь  еще.  Джим
потер ушибленную голову и попытался вспомнить, о чем он  думал,  когда  на
голову ему упал  золотой  брусок.  Он  находился  на  первом  этапе  своей
системы.
     Он должен что-нибудь вообразить. Ему нужно представить, что он  может
двигаться под водой, может выйти отсюда, взобраться по дну и выбраться  на
берег, что водой вокруг  него  он  будет  дышать  как  воздухом,  пока  не
выберется на берег и не сможет дышать настоящим воздухом.
     Джим попытался вообразить себе, как он это  делает.  "Вот  иду  я,  -
представлял Джим, - гуляю по дну озера, мне прекрасно дышится водой,  хотя
я и сбежал  от  Мелюзины.  Я  превратил  воду  вокруг  себя  в  насыщенный
кислородом воздух. Мне легко дышать. Вокруг меня  ровно  столько  воздуха,
сколько мне нужно. Я могу сделать глубокий вдох.  Я  могу  даже  побежать,
если захочу, и все равно вокруг меня будет достаточно воздуха. Мои  легкие
вдыхают его, перегоняют кислород в кровь, кровь бежит дальше  по  сосудам,
снабжая весь организм  кислородом.  Вот  я  бегу  по  дну  озера,  начинаю
взбираться по откосу, дышится легко и спокойно...
     Все это прекрасно, но что  нужно  написать  в  голове,  чтобы  дышать
водой? Конечно, ответ во мне,  в  Энциклопедии  Некромантии,  но  как  его
оттуда выудить?"
     -  О!  Ты  проснулся!  -  раздался  за  спиной  голос  Мелюзины.  Она
запрыгнула на кровать рядом с ним, приземлившись на колени. - Брысь!
     Последнее слово было адресовано маленькому косяку рыбешек,  тащившему
что-то вроде перламутровой короны.
     Те развернулись и скрылись из виду.
     - Я так счастлива, что  ты  проснулся,  любовь  моя,  -  промурлыкала
Мелюзина. - Как ты себя чувствуешь?
     - Нормально, -  отозвался  Джим,  но  вовремя  сообразил,  что  нужно
вложить в свои слова побольше энтузиазма. - Отлично. Намного лучше.
     - Прекрасно, просто замечательно, а теперь, может быть...
     - А что ты делала весь день?
     Она изумленно посмотрела на него.
     - Весь день?
     - Ну, день или ночь, словом, пока тебя не было рядом, пока я спал.
     - Ты хочешь узнать, что я делала, пока ты спал? - Мелюзина  не  могла
оправиться от изумления. - Никто, никогда... Я имею в виду,  обычно  никто
не задает мне таких вопросов.
     - Видишь ли, когда двое, как ты и я...
     - О... - вздохнула Мелюзина.
     - Когда двоих как магнитом тянет друг к другу, как нас  с  тобой,  то
они интересуются делами друг друга, то есть тем,  что  они  делают,  когда
оказываются врозь... Это делает их любовь сильнее и прекраснее.
     Мелюзина взглянула на него совсем обескураженно и покачала головой.
     - Это в высшей степени странно, Джеймс. Ты сам говоришь  так  потому,
что ты из Англии?
     - Да. В Англии все так чувствуют. Вот почему в Англии люди так крепко
любят друг друга.
     - Уродливые, жестокие варвары-англичане, окруженные  со  всех  сторон
драконами,  умеют  по-настоящему  любить?!  -   недоверчиво   переспросила
Мелюзина.
     - Да, англичане умеют любить по-настоящему. Даю слово.
     - О, разумеется, я тебе верю во всем, милый. Просто мне нелегко сразу
свыкнуться с этой мыслью. Уродливые, жестокие... Почему они  считают,  что
знание о том, что делал возлюбленный или  возлюбленная  в  их  отсутствие,
делает любовь крепче?
     - Это не только делает их любовь крепче, но и добавляет  к  их  любви
новое измерение. Кто не знает, что это такое, тот даже и представить  себе
не может, сколько нового это вносит в отношения мужчины и женщины.  Почему
это укрепляет любовь? Потому что это значит, что двое думают друг о друге,
даже когда они в разлуке. Они мечтают быть вместе. Потому  что  они  хотят
знать друг о друге все, даже то, чем  кто  занимался,  когда  им  пришлось
разлучиться.
     - Чрезвычайно странные представления,  Джеймс,  -  честно  призналась
Мелюзина. - Мне кажется, однако, я начинаю понимать,  что  в  этом  что-то
есть. Я страшно удивлена: если все действительно так, то почему мне это не
пришло в голову раньше?
     - Потому что у тебя необыкновенная способность любить, -  заверил  ее
Джим. - Она столь велика,  что  ты  никогда  не  задумывалась,  как  можно
сделать ее еще больше.
     - Да, это так, по крайней мере в том, что касается  моей  способности
любить. Полагаю,  что  и  остальное  тоже,  следовательно,  верно.  -  Она
скрестила руки на груди. - Ну, хорошо. Предположим, я знаю, что делал ты с
тех пор,  как  я  в  последний  раз  тебя  видела.  Ты  спал  и  проснулся
относительно недавно, не правда ли?
     - Да, - ответил Джим, - но откуда ты знаешь?
     Она небрежно махнула рукой на куски золота, одежду,  драгоценности  и
прочие вещи, разбросанные по кровати.
     - Если бы ты проснулся раньше, то этого всего было бы намного больше.
Я приказала моим рыбкам глаз с тебя не спускать и тащить тебе подарки, как
только ты проснешься.
     - Понял. Ты такая заботливая. Уверен, что  твой  день  уж  всяко  был
интереснее. Расскажи.
     - Хорошо. Я не могу все время  отдыхать,  хотя  ты  можешь  себе  это
позволить, дорогой. - Мелюзина положила руку Джиму на плечо. - Нет,  я  не
завидую тому, что у тебя есть такая возможность.  Я  хочу,  чтобы  ты  был
счастливее всех на свете, но что касается меня, ты знаешь, это озеро очень
велико. Оно гораздо глубже, чем кажется с берега. У меня с ним забот полон
рот. Мой любимый маленький народец - рыбы и прочие подводные  обитат