-  Тоже
мне, новость!
   - Вот уж спасибо! - воскликнула Нона.
   - Ты даже в школе кокетничала больше других, - напомнила подруге Бриджит.
- Я на твоем фоне выглядела просто любительницей.
   - Это правда, - согласилась Нона. - Но хватит обо мне. Как дела у тебя?
   - Пытаюсь стать фотомоделью, - призналась Бриджит.
   - Моделью? Да иди ты!
   - А что тут такого?
   - Да не знаю... Просто такая дерьмовая  профессия...  Никаких  мозгов  не
нужно, знай себе вертись перед фотоаппаратами.
   - У меня получится, Нона. Мне только нужно начать.
   - Ну и ладно, начала - так валяй дальше. Это классно.  По  крайней  мере,
выглядишь ты просто великолепно! Все те  же  потрясающие  сиськи  и,  должна
отметить, похудела в тех местах, где это было необходимо. - Ты тоже.
   - Гм, - хмыкнула Нона, скорчив рожицу. - Тебя бы на  мое  место.  Чего  я
только не перепробовала в тех странах, где была: свиные уши, змеиную  желчь,
бычьи яйца... Как только они могут все это жрать!
   - Расскажи мне  об  этих  трех..,  женихах,  -  изнывая  от  любопытства,
попросила Бриджит. Нона почесала свой веснушчатый носик.
   - Они все были классными. Один из них - негр. Представляю, что было бы  с
моими родителями! Спятили бы, наверное. А может, и нет - с  ними  ни  в  чем
нельзя быть уверенной наперед. Знаешь ведь, какие они либералы. Да,  кстати,
сегодня  вечером  они  устраивают  одну  из  своих  любимых  вечеринок.   Ты
приглашена!
   - Как поживает Пол? - равнодушно спросила Бриджит.
   Красавец Пол Вебстер, художник, брат Ноны... В свое  время  Бриджит  была
влюблена в него долго и.., безуспешно, до тех пор, пока у  нее  не  появился
другой. Только тогда Пол сделал первый шаг  и  поведал  ей  о  своей  любви.
Слишком поздно. К тому времени она им уже переболела.
   - Женился, да еще и ребенком обзавелся. Что только делается с людьми!
   - Он еще пишет? - спросила Бриджит,  вспомнив,  каким  яростным  талантом
обладал Пол.
   - Не-а, он теперь биржевой маклер на Уолл-стрит. Сама честность.  Кто  бы
мог подумать! Уписаться можно...
   - Я совершенно не могу представить Пола отцом семейства и добропорядочным
служащим. Он, должно быть, действительно изменился.
   - Ага, только у меня, знаешь ли, существует большое подозрение,  что  под
этой респектабельной кожурой он по-прежнему остается хулиганом.
   - Послушай, сделай мне одолжение, - горячо заговорила  Бриджит,  -  внуши
своим родителям: я не хочу, чтобы кто-либо в Нью-Йорке знал, кто я такая.  Я
сейчас -  Бриджит  Браун.  После  всех  прошлых  скандалов  так  будет  куда
спокойнее.
   - Как скажешь. - Нона взглянула на часы и  передернула  плечиком.  -  Мне
пора на работу, - добавила она, хватая со стола счет. - Увидимся вечером.  В
девять. Надень что-нибудь умопомрачительное!
   Бриджит кивнула.
   - Приду.

***

   Купер Тернер был знатоком женщин, а Лесли  Кейн,  вне  всякого  сомнения,
была  потрясающей  особью.  Неудивительно,  что  вся  Америка  очень  быстро
влюбилась в этот эталон  американской  красоты  -  с  развевающимися  рыжими
волосами,  чувственными  пухлыми  губками  и  пышными  формами.  Стоило   ей
появиться всего в двух кинолентах, как она  тут  же  стала  звездой.  Сейчас
Лесли снималась в одной картине с Купером и, хотя ему было около пятидесяти,
а ей только исполнилось двадцать три, между ними закрутился бурный роман - и
на  экране,  и  в  жизни.  Голливуд  любил,  чтобы   его   примадонны   были
молоденькими, а возраст их спутников не имел значения.
   Лесли спала с Купером и по сценарию,  и  без  оного.  Стоило  ему  только
взглянуть на нее своими пронзительными голубыми глазами, и  она  таяла,  как
льдинка на солнце.
   Когда Лесли было еще только четырнадцать, над ее постелью  висел  плакат.
Купер Тернер. Герой ее мечты. В журналах для поклонников  кинозвезд  девочка
читала все, что касалось Тернера, и, Боже, как она ненавидела всех женщин, с
которыми он спал! Неужели он не понимал, что обязан дождаться ее!
   Когда по ночам в спальню Лесли приходил  ее  отчим,  наваливался  на  нее
раздувшимся  брюхом  и  обжигал  омерзительным  пивным   дыханием,   девочка
закрывала глаза и вызывала в памяти образ Купера. Пришпиленный к  стене  над
расшатанной постелью, он смотрел, как жирный отчим рычит и хрюкает, лежа  на
своей падчерице.
   Как часто ей хотелось врезать ногой по его тухлым яйцам и убежать. Но она
не могла этого сделать - по крайней  мере,  до  тех  пор,  пока  в  соседней
комнате лежала и умирала от рака ее больная мать. В тот же день, когда  мать
наконец отошла в мир иной, Лесли сбежала. В ее кармане лежала  украденная  у
"папаши" тысяча баксов,  а  душу  переполняли  честолюбивые  мечты,  которые
должны были служить для девочки стимулом в предстоящем путешествии.  Прощай,
Флорида! Привет, Лос-Анджелес! Лесли было восемнадцать, и выглядела  она  на
зависть каждой женщине, поэтому прошло совсем немного времени, и ее заметила
мадам Лоретта - женщина, умевшая с первого взгляда распознавать тех, на  ком
можно заработать деньги. На протяжении многих  лет  мадам  Лоретта  являлась
самой  известной  бандершей  Голливуда  и  поставляла   смазливых   девчонок
сластолюбивым кинозвездам. Главными требованиями,  которые  она  предъявляла
девицам, были свежесть и  неиспорченность.  Чем  невиннее,  тем  лучше.  Она
немедленно вытащила Лесли из дорогого магазинчика  на  Родео-драйв,  где  та
работала, и поселила в роскошной квартире.
   Лесли была естественной. Умело пользуясь своей изумительной внешностью  и
обаянием, она вскоре очаровала всех  клиентов  мадам  Лоретты,  и,  к  вящей
радости последней, они превратились в постоянных.
   Однако у  Лесли  не  было  ни  малейшего  желания  до  конца  своих  дней
оставаться девочкой по вызовам. Обслуживать богатых стареющих мужчин  отнюдь
не являлось  мечтой  ее  жизни.  Она  стремилась  к  большему.  Ей  хотелось
настоящей любви, и вот однажды, дожидаясь, пока в гараже  на  Санта-Палм  ей
помоют машину, Лесли повстречалась с ней в лице Эдди Кейна.  Он  прославился
еще  в  детстве,  снявшись  мальчишкой  в  нескольких  картинах,  а   сейчас
возглавлял службу распространения на киностудии "Пантер".
   Эдди Кейн был типичным голливудским экземпляром и в отношении женщин  был
не промах. Одного взгляда  на  Лесли  ему  оказалось  достаточно,  чтобы  он
мысленно сжег свою  толстую  записную  книжку  с  телефонами  многочисленных
любовниц. Поначалу Эдди не подозревал о том, что в свое время  она  являлась
одной из наиболее высокооплачиваемых девиц мадам Лоретты, и,  надо  сказать,
Лесли приложила все усилия, чтобы муж  как  можно  дольше  пребывал  в  этом
блаженном неведении. Однако со временем  правда  все  же  выплыла  на  свет,
проложив глубокую трещину в их отношениях.
   Это было тяжелым временем для Лесли, но она твердо решила не возвращаться
к прошлому. Девушка устроилась работать в  фешенебельный  салон  красоты,  и
через несколько  недель  ее  приметила  там  Абигайль,  жена  Микки  Столли.
Абигайль настояла  на  том,  чтобы  Микки  устроил  для  этой  ослепительной
красавицы кинопробы, и примерно в это  же  время,  до  одурения  нанюхавшись
кокаина, Эдди врезался  на  своей  дорогой  "мазератти"  в  бетонную  стену,
оставив Лесли молодой вдовой.
   Ее кинопробы стали подлинной сенсацией. Через год она стала звездой.
   И впрямь, нередко думалось Лесли, если ты чего-то очень захочешь,  здесь,
в Голливуде, может осуществиться абсолютно все.
   Теперь она находилась в постели с  Купером  Тернером,  являясь  для  него
воплощением всего, о чем он только мог мечтать. Сам же он  тоже  являлся  ее
воплощенной в явь мечтой.
   Лесли перекатилась на живот и  провела  своими  идеально  наманикюренными
ногтями по его гладкой  обнаженной  спине.  Был  обеденный  перерыв,  и  они
находились в мотеле  неподалеку  от  киностудии.  Обед  в  понимании  Купера
представлял собой непрерывный получасовой секс,  в  течение  которого  Лесли
успела кончить столько  раз,  что  уже  сбилась  со  счета.  Он  был  просто
феноменальным любовником!
   Сейчас Купер лежал рядом и спал. Даже во сне с его мужественного, хотя  и
немного мальчишеского лица не сходила довольная улыбка.
   Приехать в мотель придумал именно Купер, и, не говоря  никому  ни  слова,
они улизнули со студии, что для актеров,  кстати,  являлось  непростительным
проступком. Лесли понимала: когда она вернется, гримеры и парикмахеры просто
разорвут ее на части, поскольку, чтобы  она  снова  смогла  предстать  перед
камерами в полной красе, им опять понадобится возиться с нею не менее часа.
   -  Просыпайся,  пирожок,  -  проворковала  она  своим   грудным,   полным
удовлетворения голосом. - Давай же, нам пора возвращаться.
   Купер приоткрыл один глаз и лениво потянулся к ее грудям - пышным, как  и
все остальное в этой женщине. Он сдвинул их вместе и принялся нежно  гладить
пальцами соски.
   От горячей волны, прокатившейся по телу, Лесли издала  глубокий  вздох  и
ощутила, как твердеют соски под кончиками его пальцев.
   Купер перевернулся на спину и посадил  женщину  верхом  на  себя,  широко
раздвинув ее длинные ноги над собой. Очень медленно он погрузил  в  нее  два
пальца, смакуя наслаждение, которое читалось на ее лице.
   - Опускайся, родная, - велел он, польщенный тем, что  за  такое  короткое
время может довести женщину до любовного исступления. - Только делай это как
можно медленнее.
   - Но Купер... - попыталась было возразить  Лесли,  заранее  понимая,  что
никакие протесты не помогут. Она уже знала, что исполнит все в точности, как
он велит.
   - Давай же, детка, - поторопил он. - Чего ты ждешь?
   Лесли затаила дыхание и ощутила, как он скользнул внутрь нее. Сжав мышцы,
она обхватила его плотным упругим кольцом. Он был ее пленником!
   - Вот так, детка, вот так, - простонал Купер, сжимая руками ее ягодицы. -
Ты просто чудо!

Глава 7

   - Расскажи мне о своей матери, - попросила Тин Ли. - Какая она?
   Сумасшедшая,  хотелось  сказать   Алексу.   Жадная.   Стерва.   Эгоистка.
Деспотичная баба. Старая кляча. Она превратила моего  отца  в  алкоголика  и
раньше времени свела его в могилу. И даже сейчас, несмотря на все мои успехи
и славу, она постоянно гробит меня.
   - Она тебе понравится,  -  лаконично  ответил  он.  -  Она  замечательная
женщина.
   - Не сомневаюсь, -  с  вежливой  улыбкой  кивнула  Тин  Ли.  -  Ведь  она
воспитала тебя, Алекс, а ты - прекрасный человек.
   О, Господи! Стбит с ними один раз переспать, и они уже считают, что знают
о тебе все!
   - Мне не терпится с ней  познакомиться,  -  воскликнула  Тин  Ли,  крепко
сцепив свои маленькие ручки. - Это такая честь, что ты попросил меня поехать
вместе с тобой на ее день рождения!
   Ах, детка, если бы ты только знала... Просто я не могу находиться один  в
компании моей дорогой старой  мамочки.  Она  невыносима.  Если  мы  хоть  на
секунду останемся наедине, то немедленно вцепимся друг другу в глотки. Алекс
Вудс с мамашей - это похуже любого фильма ужасов!
   Они стояли в холле в квартире Алекса  Вудса.  В  свое  главное  жилище  -
современный дом на побережье - он девиц не водил. Это была его  крепость,  и
мимолетным любовницам путь сюда был заказан.
   Тин Ли существовала в жизни Алекса Вудса вот уже шесть недель.  Она  была
родом из Таиланда, эта хрупкая и хорошенькая двадцатилетняя актриса.  Как-то
раз Тин Ли пришла на пробы, после чего  Алекс  предложил  ей  встретиться  в
менее формальной обстановке. Спал он с ней всего один раз, и больше  ему  не
хотелось. Она не давала ему возможности почувствовать себя моложе. Наоборот,
с этой девушкой он начинал ощущать себя старой развалиной.  Но  сегодня  она
была отчаянно нужна Алексу в качестве буфера между ним и его матерью.
   -  Надеюсь  понравиться  ей,  -  проговорила  Тин  Ли.  Голос  ее  звучал
возбужденно и несколько патетично.
   - Ты наверняка ей понравишься, - заверил девушку Алекс, подумав про себя:
"Если ты действительно на это  надеешься,  значит,  ты  еще  глупее,  чем  я
предполагал".
   - Спасибо, - благодарно выдохнула Тин Ли.
   О, Боже, Доминик разорвет эту бедную девочку на куски! "Еще одна  молодая
дрянь, мой милый? - спросит она, когда Тин Ли отправится в дамскую  комнату.
- Еще одна азиатская  потаскушка?  Почему  ты  не  можешь  завести  роман  с
приличной американской девушкой? Ты уже не мальчик, Алекс. Тебе  сорок  семь
лет, и выглядишь ты именно на столько. Скоро ты облысеешь, и  кто  тогда  на
тебя польстится?"
   Он в точности знал, что скажет мать, еще до того, как слова  срывались  с
ее ярко накрашенных губ. Скоро ей стукнет уже семьдесят один, но время так и
не смягчило ее.
   А что может поделать Алекс! Она - его  мать,  и  предполагается,  что  он
должен ее любить.

***

   Мортону Шарки перевалило за пятьдесят. Это был высокий худощавый  мужчина
с ястребиным носом. Блестящий юрист с репутацией первоклассного консультанта
в области бизнеса. Именно он помогал Лаки  во  всех  финансовых  начинаниях,
связанных с "Пантер", и хотя друзья считали Мортона пессимистом, не было еще
случая, чтобы его подвел деловой инстинкт.
   Между Мортоном и Лаки шли нескончаемые  дерепалки.  С  того  самого  дня,
когда она стала хозяйкой "Пантер", Шарки, не переставая, твердил, что это  -
бесперспективная авантюра.
   - Будет тебе, Мортон! - не раз возражала ему Лаки. - Я  строила  отели  в
Вегасе, я управляла  судоходной  империей  Димитрия  и  чтобы  я  не  сумела
управиться с какой-то киностудией!
   - Кинобизнес - это нечто совсем другое,  -  с  жесткой  ноткой  в  голосе
отвечал ей Мор-тон. - Это - самый бесчестный бизнес из всех имеющихся.
   Если он так много знал о кинобизнесе, то должен был бы понимать: для того
чтобы изменить положение дел, необходимо время. Кроме того,  продав  по  его
настоянию  шестьдесят  процентов  акций,  Лаки  практически   вернула   свои
первоначальные вложения. Так с какой стати переживать! Пока у них  все  идет
как надо.
   Мортон слушал ее обстоятельный рассказ о встрече с японскими банкирами.
   - Если это торговое мероприятие удастся, мы получим хорошие доходы, а это
- как раз то, что надо, чтобы успокоить банки.
   - Хорошо, - только и сказал Мортон.
   - Я надеялась, что ты тоже  будешь  присутствовать  на  этой  встрече,  -
проговорила Лаки, заметив, что Мортон, похоже, чем-то озабочен.
   - Меня задержал полисмен.
   - В следующий раз не будешь надевать "роллекс", а то ты похож на богатого
мафиози, - пошутила Лаки, но Мортон не отреагировал. -  На  этот  уик-энд  я
уезжаю  к  Ленни.  Когда  вернусь,  обсудим  все  остальное.   Если   японцы
согласятся, а две наши картины по-прежнему будут пользоваться таким успехом,
я полагаю, мы сможем считать, что у нас все получилось. Согласен?
   Мужчина прочистил горло.
   - Да, Лаки.
   Сегодня Мортон был какой-то не такой.
   Лаки надеялась, что это не связано с возрастным кризисом,  через  который
обязательно проходит каждый мужчина. Сейчас он вел себя так,  будто  ему  не
терпелось вырваться из ее кабинета.
   - С тобой все в порядке? - озабоченно спросила она.
   - А почему со мной что-то должно быть не в порядке? - задиристо, вопросом
на вопрос ответил юрист.
   - Я только спросила. Мортон вскочил на ноги.
   - По-моему, я начинаю заболевать. Наверное, простудился.
   - Ложись в постель и пей  побольше  жидкости,  -  тоном  доброго  доктора
посоветовала Лаки. - Да, и не забудь: главное - побольше бульона.
   - Желаю тебе приятно провести выходные, Лаки.
   - Именно это я и намерена сделать!

***

   Мортон Шарки уехал из "Пантер" в  своем  роскошном  "ягуаре"  с  откидным
верхом. Эта машина была  его  вызовом  наступающему  возрасту.  Проехав  два
квартала, он притормозил у тротуара и набрал номер  на  своем  автомобильном
телефоне. Когда ему ответил женский голос, он хрипло спросил:
   - Донна?
   - Да.
   - Мы почти у цели. Вскоре ты получишь то, чего добиваешься.
   - Постарайся, чтобы это случилось как можно скорее.
   Щелк. Не говоря больше ни слова, она повесила трубку.
   В своей жизни ему приходилось встречать немало "снежных королев", но  эта
могла дать фору кому угодно. Она, черт ее подери, вела себя как хозяйка всей
планеты! Шарки ненавидел эту ее манеру. Но  больше  всего  его  угнетал  тот
факт, что он плотно завяз в ее паутине.
   Как мог он оказаться таким глупцом!
   Как мог он, Мортон Шарки, угодить в самую древнюю  из  всех  существующих
ловушек!
   Мортон Шарки,  женатый  мужчина,  отец  двух  взрослых  детей,  уважаемый
представитель делового мира, образцовый  семьянин,  член  совета  директоров
нескольких известных благотворительных фондов... Всю свою жизнь  он  работал
не покладая рук и помогал другим, менее удачливым,  чем  он  сам.  Его  жена
Кэндис, несмотря на свои годы, была все еще очень привлекательной женщиной и
к тому же верной женой. Мортон любил свою жену и за двадцать  шесть  лет  их
семейной жизни изменил ей лишь дважды.
   До тех пор, пока не встретил Сару.
   Семнадцатилетнюю Сару -  с  длинными  рыжими  волосами  и  мелочно-белыми
шелковыми бедрами, с  обкусанными  ногтями,  красивым,  выразительным  ртом,
маленькими грудями и волосами мандаринового цвета на лобке...
   О, Боже, он мог бы говорить о ней часами! Она была самым терпким блюдом в
его жизни, и даже сейчас, после всего, что произошло, он  продолжал  грезить
ею.
   Сара была младше его дочери.
   Сара обладала свободолюбивым духом.
   Сара была будущей актрисой.
   Сара получила двенадцать тысяч долларов, чтобы подставить его.
   А он все равно продолжал ее любить.
   Или - был одержим ею.
   Впрочем, это не имело значения, поскольку Мортон все равно не смог бы  ее
бросить.
   Как же звучит это выражение, которое он столько раз слышал? Ах, да... Нет
хуже дурака, чем старый дурак.
   Вот уж точно!
   И все же.., когда он находился рядом с Сарой, когда она обволакивала  его
своей молочной плотью, обвивала ногами и они вместе  предавались  воплощению
самых смелых фантазий, все остальное переставало иметь для  него  какое-либо
значение. Даже шантаж.
   Мортон не хотел предавать Лаки. У него просто не было иного выбора.
   Донна Лэндсмен пообещала уничтожить его, если он откажется это сделать.

***

   Дом Лаки в Малибу стоял на  берегу  океана,  и  из  его  окон  открывался
потрясающий  вид  на  береговую   линию.   Это   был   удобный   особняк   в
средиземноморском стиле - с простой мебелью из пальмового дерева, множеством
книг, картин и вещей, собранных Лаки и Ленни. Они  оба  решили,  что  это  -
идеальное место, чтобы растить детей.
   Приехав домой, Лаки застала маленькую  Марию,  ковыляющую  в  гостиной  в
своем милом желтом комбинезончике. Подхватив дочь на руки, она подбросила ее
высоко в воздух. Девочка довольно захихикала - как и ее  мать,  она  обожала
любую активную деятельность.
   - Никак не хотела идти в постель, пока не повидается с вами,  -  сообщила
Чичи, симпатичная чернокожая няня Марии.
   - Не желаешь идти в постель? - с притворным возмущением обратилась Лаки к
дочери и стала щекотать девчушку, пока та не завизжала от восторга. Когда же
она успокоилась, Лаки поцеловала ее в лобик и проговорила:
   - Мамочка уезжает на несколько  дней,  поэтому  ты  должна  быть  хорошей
девочкой и слушаться Чичи.
   - Мама едет, - залопотала Мария, вырвавшись из ее рук и принявшись бегать
по комнате на своих неверных еще ножонках. - Мама едет-едет-едет-едет...
   - Мама едет, но скоро вернется, - заверила крошку Лаки.
   - Мамочка милая, - продолжала ворковать  девочка,  подбежав  к  матери  и
ласково шлепнув ее по лицу своими мягкими ладошками. - Миленькая мамочка.
   Иметь таких чудесных детей было настоящим счастьем. Нежно уложив Марию  в
постель, Лаки на цыпочках подошла к колыбельке  крошки  Джино.  Малыш  спал,
крепко зажав в губах соску-пустышку.
   Любуясь сыном, женщина подумала, что, наверное,  именно  ради  таких  вот
моментов стоило ж