е он  убеждался,  что  поступает
правильно. Наконец в два часа ночи она ушла.
   Следующая неделя была нелегкой. Она без конца звонила  ему,  умоляла,
настаивала, что им надо быть вместе, сыпала оскорблениями. Он взял давно
ему положенный шестинедельный отпуск, запер квартиру и уехал во Флориду.
По дороге в аэропорт он завернул в пансион, где  жила  Джой,  и  уплатил
хозяйке за шесть месяцев вперед. Откупился от собственной совести?
   Нет, просто помог ей на первых порах. И больше он Джой не видел.
   Пока не увидел ее искромсанный, изуродованный труп на  полу  дома  на
Френдшип-стрит.
 
*** 
 
   Леон кончил убирать посуду,  съел  мороженого  и  поднялся  наверх  к
Милли.
   Она за туалетным столиком снимала макияж. Ему хотелось признаться  ей
во всем, рассказать про Джой. Но его душил стыд.
   Он боялся увидеть отвращение в ее глазах.
   - Ну, попраздновали, а? - весело сказала Милли.
   Он изобразил улыбку, сказал: "На полную катушку" - и подумал, как  бы
все обернулось, если бы он согласился встретиться с Джой за неделю до ее
смерти. Ее звонок был полной неожиданностью. Три года молчания, и  вдруг
она звонит, словно они разговаривали накануне.
   "Мне надо тебя повидать, это очень важно. Мне твоя помощь нужна".
   Он не захотел. Изменил голос и  сказал,  что  она  ошиблась  номером.
Милли сидела напротив.
   Прежде, чем он повесил трубку, Джой успела сказать:
   "Хрено-ови-на, Леон, я же  знаю,  что  это  ты!"  Но  больше  она  не
позвонила.
   А через неделю ее убили.
 
Глава 27 
 
   В день вечера Элейн проснулась в семь. Оставив Росса  похрапывать  на
его половине кровати, она пошла в ванную и внимательно осмотрела лицо  в
увеличивающем  зеркале.  Выщипнула  несколько  волосков   под   бровями,
осторожно выдавила крохотный прыщик и даже подивилась тому, какая нежная
и чистая у нее кожа. Скажут, конечно, что ей  за  это  надо  благодарить
Аиду Тибьен. Аида накладывала питательные маски многим звездам - включая
Кэндис Берген и Жаклин Биссет, которые  обе  приедут  на  ее  вечер.  Но
она-то знает, кого ей благодарить на самом деле.
   Рона Гордино. Гибкого сильного Рона Гордино, к которому  она  вопреки
себе по-настоящему привязалась.
   Никогда не допускай близости с прислугой, Элейн. Как бы  хорошо  тебе
ни было с ними в постели.
   Не то чтобы они хоть раз были вместе в постели как таковой.
   Массажный  стол,  кушетка,  пол.  Элейн  позволила  себе  улыбнуться,
сбросила шелковую ночную рубашку и встала под ледяные иглы душа.
   Мысленно  она   пробежалась   по   приготовлениям   к   вечеру.   Все
предусмотрено, начиная от сервировки и кончая сторожем при машинах. Нет,
она ничего не забыла, и скоро явится армия тех, кто все это осуществит.
   Она растерлась  полотенцем  досуха,  чуть-чуть  подкрасилась,  надела
коричневую шелковую рубашку, бежевые хлопчатобумажные брюки и, подойдя к
окну, выглянула наружу. День обещал быть по-калифорнийски  изумительным.
Солнце уже высоко поднялось на чистом безоблачном небе.
   Росс захрапел громче. Она нетерпеливо тряхнула его за плечо.
   - Который час? - простонал он.
   - Ранний. Вставай-ка!
   - Уже встал, - ухмыльнулся он, указывая на  эрекцию.,  -  Как  насчет
потрахаться?
   - Не говори глупостей, - отрезала она. - Ты забыл, что у нас  сегодня
званый вечер?
   Он снова застонал.
   - Как я мог бы забыть? Ты этим хреновым вечером жила и дышала столько
недель, что я им счет потерял.
   -  Вставай,  -  сказала  она  твердо.  -   И   отправляйся   в   свой
оздоровительный клуб, или завтракать где-нибудь, или еще куда-нибудь, но
пожалуйста, сегодня не путайся ни у кого под ногами.
   - Что значит - не путайся? Это мой дом, - негодующе заявил он.
   - Ну, Росс, не капризничай. Это твой вечер.
   - Как бы не так! - ответил он воинственно. - Это вечер Джорджа,  мать
его, Ланкастера и Памелы, мать ее, Лондон. И обходится мне, мать  их,  в
суммы, которые нам не по карману!
   - Это вечер Сейди Ласаль. Не забывай настоящей причины, для  чего  мы
его затеяли. Почему бы не назвать его вкладом в наше будущее?
   - Только не просчитайся! - Он громко зевнул. - -  Ну,  я  поехала,  -
сказала она, не желая терпеть его ворчания.
   - Куда? - осведомился он, взглянув на свои часы. - Еще и восьми нет.
   - По-моему, я тебе вчера сказала. Я завтракаю у Биби. У нее дома.
   - А зачем?
   -  Перестань  меня  допрашивать.  Мы  проверим  окончательный  список
приглашенных.
   - Но почему она не может приехать сюда?
   Элейн решила, что такой дурацкий вопрос ответа не заслуживает.
   - Ну, пока, - сказала она. - И не забудь заехать в банк за наличными.
Нам нужно побольше двадцаток для чаевых.
   - А от Биби ты куда?
   Элейн  подавила  злость.  С  каких  это  пор  Росса   интересует   ее
расписание?
   - К парикмахеру! - огрызнулась она. - Ну, могу я идти?
   - Пожалуйста, не стесняйся.
   Она бросилась на кухню. Как раз пришла Лина с двумя помощницами.  Все
трое что-то  возбужденно  обсуждали  по-испански.  В  первый  раз  Элейн
обнаружила, что лицо Лины способно выражать не только угрюмую покорность
судьбе.
   - Bienos  dias  <Добрый  день  (исп.).>,  сеньора  Конти,  -  сказала
горничная весело.
   - Доброе утро, Лина.
   - Это две мои amigas <Подруги (исп.).>, Консепсьон и Мария.
   Подруги кивнули и улыбнулись.  Наверное,  без  права  на  жительство,
решила Элейн, и дико счастливы поработать в таком  прекрасном  доме.  То
есть он станет прекрасным, когда  они  вымоют  и  выскребут  его  сверху
донизу.
   - Они говорят по-английски? - спросила она.
   - Немножечко. Я буду объяснять, - ответила Лина.
   - Отлично. Я хочу, чтобы здесь все блестело. В восемь придут  рабочие
ставить тент. Цветы привезут в девять. И еще будут  доставки.  Список  я
оставила в холле.
   - Не беспокойтесь, сеньора. - Лина ободряюще кивнула.
   - Отвечайте на звонки,  Лина,  и  обязательно  записывайте,  что  вам
скажут. - Поколебавшись, она употребила  единственное  испанское  слово,
которое знала. - Entiende? <Поняли? (исп.)>.
   - Ага. Я хорошо поняла, - ответила Лина, гордо улыбаясь  подругам.  -
Вы езжайте. Все хорошо.
   - Я вернусь в половине первого.
   Благополучно забравшись в свой "Мерседес",  она  перевела  дух.  День
начался достаточно гладко. Ну, если и дальше все пойдет по плану...
   Она включила мотор и тронулась с места. Тридцать  секунд  спустя  она
вспомнила, что забыла предупредить Лину, что в  двенадцать  приедут  два
бывших рок-музыканта установить свое оборудование. Их  рекомендовал  Рон
Гордино. "Хотите, чтобы вечерок был горячим, пригласите Рика и Фила".  В
начале вечера трио Дзанкусси, а Рик и Фил после них.  Господи!  Лина  же
таких длинноволосых в дом не впустит.
   Она развернула "Мерседес" и быстро поехала обратно.
 
*** 
 
   Росс  услышал,  как  хлопнула  наружная  дверь  и   заработал   мотор
"Мерседеса"  Элейн.  А  что,  если  Карен  сказала  правду,  будто   она
обзавелась любовником? Да нет! Даже смешно. Она же миссис Росс  Конти  и
не посмеет трахаться на стороне. Он лениво перевернулся на бок и  набрал
номер Карен.
   - Что? - сонно пробормотала она.
   - Звонит сексуальный маньяк.
   - Росс?
   - А какие еще сексуальные маньяки звонят тебе в такую рань?
   - Ты меня разбудил.
   - А ты забыла, что сегодня вечер?  -  Он  довольно  удачно  изобразил
голос Элейн.
   Она хрипловато засмеялась.
   - В чем ты? - спросил он.
   - В атласной красной рубашечке от Фредерика.
   - И в штанишках с разрезом?
   - И в бюстгальтере с окошечками.
   - Черт, Карен, у меня до потолка встало!
   - Будет жаль, если пропадет зря. Приезжай!
   - Не могу.
   - А почему? Тебе же хочется пососать мои сосочки?
   Мысль о ее эротичных сосках у него во рту возбудила его еще больше.
   - Ты меня искушаешь.
   - Я знаю, что тебя заводит. Так что влезай в свой  драндулет,  нацепи
очки побольше и потемнее, и рискнем. Я позвоню  вниз,  что  жду  Эдварда
Брауна.
   Он ни разу не бывал у нее  на  квартире  в  фешенебельном  Сити.  Оба
решили, что риск слишком  велик,  и  ограничивались  уединенным  пляжным
домиком. Но что такое немножко риска между друзьями?
   - Я мигом.
   - Нет, все-таки погоди, пока не приедешь!
   - Остроу-у-умно! - Он положил трубку и прыгнул  под  ледяной  душ.  И
пожалел. Потому что едва эрекция пропала, как ему  расхотелось  навещать
Карен. На душе стало тревожно. Его пугала встреча с Сейди Ласаль у  него
дома. Что, если она снова откажется стать его агентом?
   Невозможно! Он включит обаяние Конги на полную мощность - ослепит  ее
и околдует. Ей не улизнуть!
   Он торопливо оделся.
 
*** 
 
   Элейн влетела на кухню и хотела сказать Лине о  двух  рок-музыкантах,
но  заметила,  что  лампочка  телефона  мигает,  и  взяла   трубку,   не
сомневаясь, что звонят ей. И услышала, как Росс сказал: "Черт, Карен,  у
меня до потолка встало!" Она  молча  дослушала  их  разговор  до  конца,
повесила трубку одновременно с Россом и выбежала в заднюю дверь.
   Сев в машину, она скатилась по наклонному съезду,  включила  мотор  и
помчалась по улице, с большим трудом затормозив у светофора.
   Ее по-царски обслужила лучшая подруга!
   Нет. Неверно. Ее лучшая подруга по-царски обслуживает Росса.
   Этта Гродински из Бронкса.
   Карен Ланкастер из Беверли-Хиллз.
   Она почувствовала, что вот-вот  закричит,  и  сжала  зубы,  хотя  все
психоаналитики рекомендовали ни в коем случае не сдерживаться.
   - Эта... Эта.., дырка! - пробормотала она сквозь зубы.
   Эта дырка с жуткими сосками.
   - Обманщица, сука, воровка! - завопила она во весь голос. -  Кем  она
себя воображает?
   Мужчина за рулем соседней машины вздрогнул.
   - Чего выпучился? - рявкнула  она  и  рванула  "Мерседес"  вперед  по
бульвару Сансет, торопясь в Бель-Эйр к Биби Саттон.
   Будь что  будет,  но  Биби  она  не  подведет.  Об  этом  и  подумать
невозможно. Королевская аудиенция - это королевская аудиенция.  И  ничто
на свете не заставит ее испортить что-нибудь еще и здесь.
 
*** 
 
   Молчание Ангель расстроило Бадди до такой степени, что  он  впадал  в
панику, стоило ему об этом подумать. И еще он запретил себе вспоминать о
"Людях улицы", о роли Винни. Он даже перестал звонить Инге по семнадцать
раз на дню и ограничивался одним звонком - утром ровно в одиннадцать.  И
только спрашивал сухо: "Есть новости?"  А  она  изо  всех  сил  пыталась
затянуть разговор, потому что  после  той  их  встречи  безумно  в  него
влюбилась, хотя ровно ничего не произошло - не по ее вине".  Однажды  он
услышал роковые слова: "Новостей нет, но ты все  еще  в  кандидатах".  И
сразу повесил трубку. Ему хотелось одного - бежать.
   И он побежал. В буквальном смысле слова. Купил  хорошие  кроссовки  и
пробегал Сансет от Доэни до Фэрфакса туда и назад.
   Каждое утро. Расходуя избыточную энергию таким образом, он чувствовал
себя легче. Голый, если не считать коротких белых  шортов,  он  выглядел
как  никогда:  худощавый,  загорелый,  все  тело  -  отлично  отлаженный
механизм.
   Но Ангель этого не видела. Она его бросила, точно пакет с мусором.
   После двух недель неизвестности Шелли сказала, что Ангель  звонила  и
просила передать ему следующее:
   - Она больше не хочет тебя видеть. Сделала аборт, встретила какого-то
парня, и ты, Дружок Бадди, вычеркнут из ее жизни навсегда. Она заставила
меня поклясться, что я так и скажу тебе: навсегда. Понял?
   Он был потрясен. Он никогда не поверил  бы,  что  Ангель  может  быть
такой бессердечной.
   - Ты не спросила номер ее телефона? Не узнала хотя бы, где она живет?
- буркнул он сердито.
   - Я что - справочная служба? - огрызнулась Шелли. - Говорят тебе, она
просто хотела покончить со всем. Покончить.
   В эту ночь он чуть было не переспал с Шелли. Совсем обалдел,  а  она,
как всегда, лезла на него. Стащила с себя одежду под вопли Донны  Саммер
и принялась танцевать перед ним. Тело у нее, конечно,  что  надо.  Но  и
только. Просто еще одно тело.
   Она упала перед ним на колени и  расстегнула  пояс  его  джинсов,  но
совсем его не  возбудила.  Боль  от  того,  что  Ангель  его  бросила  и
избавилась от его ребенка, перебарывала и травку и снег.
   Внутри он был весь пустой. Никто, кроме Ангель, ему не был нужен.
   - Псих ты! - бушевала Шелли. - Педик или еще что? - Она не  привыкла,
чтобы от нее отворачивались.
   Он остался у Рэнди, надеясь на великую новость и тоскуя по Ангель.
   Шелли обиделась ненадолго.
   - Я тебя заполучу, не сегодня, так завтра, -  смеялась  она.  -  Надо
просто не отступать, верно?
   Деньги он у них занимал поровну. Шелли относилась к этому добродушно,
но Рэнди, когда он попросил у него еще полсотни, вдруг взбеленился:
   - Послушай, я же, мать твоя, не банк. Мне каждый доллар нужен,  чтобы
не упустить Мэрли. Если она пронюхает, что у меня  за  душой  ни  цента,
только я ее и видел.
   Бадди сочувственно кивнул. Мэрли Сандерсон была для Рэнди доступом ко
всяким благам, а старина Рэнд столько лет перебивался  по  мелочам,  что
заслужил вкусить красивой жизни.
   С неохотой он признал, что должен подыскать себе какую-нибудь работу,
пока не  узнает  о  результатах  пробы.  А  приняв  это  решение,  надел
единственную  чистую  рубашку,  уговорил  Шелли  погладить  его   черные
габардиновые брюки и завершил  экипировку  белой  курткой  от  Армани  -
спасибо Джейсону Суонклу.
   Нарядившись, он отправился к Фрэнсис Кавендиш в надежде,  что  у  нее
что-нибудь для него да отыщется.
   - Э-эй, Фрэнси! - бодро поздоровался он, входя  в  ее  приемную  так,
словно они виделись накануне.
   Она откинулась на спинку коричневого кожаного  кресла  и  внимательно
оглядела его с головы до ног.
   - Ну-ну, - произнесла она  медленно.  -  Только  поглядите,  что  нам
Санта-Ана надула с улицы. Я думала, ты сдох.
   - А? - Он нахмурился.
   - Актер, который исчезает, в моей книге значится сдохшим.
   - Так вот же я!
   Она прищурилась на него поверх очков.
   - И выглядишь очень неплохо, рада сказать.
   - Я много бегаю.
   - Это идет тебе на пользу.
   Наступило долгое молчание, которое она как будто не думала прерывать.
   Он кашлянул.
   - Так что слышно, Фрэнси?
   - Бога ради, не называй меня Фрэнси.
   За это время очки в стразах сменились квадратными стеклами в  тяжелой
роговой оправе, что  усугубляло  впечатление  мужеподобности,  внушаемое
коротко подстриженными седыми волосами  и  костюмом  мужского  покроя  -
слишком  жаркого  для  Калифорнии.  Но  костюм  был  ее  неотъемлемой  и
знаменитой принадлежностью. Она отперла боковой ящик  стола  и  вытащила
еще одну свою неотъемлемую  принадлежность  -  видавший  виды  мундштук.
Вставила патрончик, раскурила, затянулась и протянула через стол ему.
   - Женат по-прежнему? - спросила она отрывисто.
   Он глубоко затянулся, и инстинкт подсказал ему верный ответ:
   - Не-а!
   - Вот и хорошо. Брак тебе не шел. У меня для тебя есть работа.  Фильм
ужасов. Ты подойдешь в самый раз. Бюджет ограничен.
   Две недели. Плата по профсоюзным ставкам. Подходит?
   Он кивнул, боясь упомянуть про "Людей улицы", чтобы не сглазить.
   - Когда?
   - "Юниверсал". Со следующего понедельника.
   - Звучит неплохо.
   - Еще бы! - Она отобрала мундштук и принялась его сосать.
   Видимо, больше чем на одну затяжку он рассчитывать не мог. Но и  одна
затяжка лучше, чем ничего.
   - Вечером ты свободен? - внезапно спросила она.
   В прошлом он раза два сопровождал Фрэнсис на скучнейшие банкеты после
присуждения наград, и однажды был кавалером  ее  восьмидесятишестилетней
матери, которую Фрэнсис вывезла поразвлечься.  Вообще-то  он  больше  не
собирался служить сопровождающим; с другой  стороны,  от  его  согласия,
возможно, зависело, получит ли он работу в "Юниверсал".
   - Да, свободен, - ответил он.
   - Отлично, - сказала она деловито. - Росс Конти устраивает вечер  для
Джорджа Ланкастера и Памелы Лондон. Заедешь за  мной  точно  в  четверть
восьмого. Ты мой адрес помнишь.
   Это было утверждение, а не вопрос. Он обрадованно кивнул: пусть  и  с
Фрэнсис, но такой вечер сулил многое.
   - И еще, миленький! - добавила она. - Надень что-нибудь приличное.  А
то сейчас ты смахиваешь на мальчиков, которые толкутся у зала  "Поло"  в
поисках клиента.
   Он попытался скрыть раздражение. Ну, да что она понимает?
   Если уж на то пошло, так ему  она  напоминает  Родни  Данджерфилда  в
юбке.
   Развеселившись от этой мысли, он сказал:
   - Значит, в семь пятнадцать. - И ушел.
 
*** 
 
   Оливер Истерн рассеянно опорожнил  пепельницу,  в  которой  тлела  ее
сигарета.
   - Оливер! - сказала Монтана резко. - Я ведь еще ее не докурила!
   - Что?
   - Моя сигарета! - Она с возмущенным недоумением обернулась к Нийлу.
   Нийл сосредоточился на рюмке виски, которую сжимал в пальцах.
   Оливер начал рыться в мусорной корзинке, чтобы погасить сигарету.
   Они сидели  втроем  в  блистающем  чистотой  кабинете  Оливера.  Было
одиннадцать утра, и они ждали Джорджа Ланкастера. Он  опаздывал  уже  на
час.
   Оливер и Нийл оба знали его хорошо,  но  Монтана  никогда  с  ним  не
встречалась. И испытывала странное волнение - как-никак она выросла  под
сенью Джорджа Ланкастера. Он всегда  был  рядом  -  знакомое-презнакомое
лицо на большом экране и в киножурналах. Джордж  Ланкастер,  Джон  Уэйн,
Роберт Митчем.
   В тринадцать лет она была влюблена во всех  троих.  Теперь  положение
изменилось: она написала сценарий, и Джордж готов сыграть звездную  роль
в фильме. К несчастью, она не считает его таким уж  хорошим  актером,  а
роль Мака так важна! Однако Джордж Ланкастер означает большие сборы, а у
кого достанет сил поспорить с таким фактом?
   К тому же, как твердил Оливер, Джордж  в  фильме  означает,  что  они
могут взять на две другие главные роли кого захотят.
   А Бадди Хадсон ей нравится. И понравился Нийлу с Оливером,  едва  они
увидели, как реагируют на него  секретарши,  которых  она  пригласила  в
просмотровую, когда они прокручивали его пробу.
   - Он,  возможно,  не  величайший  в  мире  актер,  зато  воздействует
моментально, словно инъекция секса. Он насквозь Винни, - объяснила она.
   - Меня не надо уговаривать. Он мне нравится, - сказал Нийл.
   Оливер согласился, продолжая сетовать, что не сумел найти  девочку  с
пляжа, которую наметил для Никки. Но она исчезла бесследно,  и,  оставив
мысль о Джине, они попробовали несколько  кандидаток,  и  две  оказались
просто  отличными.  Теперь  оставалось  только  добиться,  чтобы  Оливер
выкинул из головы свою пляжную нимфетку и принял решение.
   Согласие Джорджа Ланкастера держалось в строжайшем секрете.
   - Нам требуется максимальная отдача прессы, - твердил Оливер. - Когда
Джордж приедет сюда, это уже будет событие.
   А когда мы устроим пресс-конференцию и объявим о  контракте,  мировая
сенсация обеспечена.
   Джордж приехал накануне поздно вечером. И Оливер пребывал на  седьмом
небе. Джордж Ланкастер в первом фильме  за  семь  лет.  "Люди  улицы"  -
постановка "Оливер Истерн продакшн".
   Дураки в очередь встанут, лишь  бы  вложить  денежки  в  его  будущие
начинания. На столе  Оливера  зажужжал  зуммер,  и  взволнованный  голос
секретарши произнес с благоговейным волнением:
   - Мистер Ланкастер...
   Она не успела договорить, как дверь распахнулась и в кабинет  вступил
Джордж Ланкастер - самым крупным планом. Высокий, бронзовый  от  загара.
Истинная кинозвезда былых времен.
   Оливер разразился  приветственной  речью.  Нийл  не  потрудился  даже
встать, Монтана, стоя, ждала, чтобы Оливер кончил  ползать  на  брюхе  и
познакомил их.  Но,  разумеется,  Оливер  был  так  поглощен,  изображая
Великого Продюсера, что не позаботился познакомить их.
   Монтана,  хотя  природа  не  обидела  ее  ростом,  рядом  с  Джорджем
Ланкастером ощущала себя лилипуткой. Она выждала, чтобы Оливер, переводя
дух, на секунду умолк, протянула руку и сказала:
   - Привет. Я Монтана Грей.
   Он почти проигнорир