гостиную
своего  роскошного  особняка  в  Хэнкок-парке  и   садясь   за   длинный
палисандровый стол, на котором стояло два прибора.
   - Ты позвала Тедди? - спросил он,  расстилая  на  коленях  полотняную
салфетку.
   - Тедди сейчас спустится, - бесстрастно проговорила Ирен.
   Прайс  Вашингтон   был   знаменитым   эстрадным   комиком.   Высокий,
длинноногий, с черной, как гуталин, кожей,  он  не  был  красив,  однако
многим женщинам очень  нравились  его  чисто  выбритая  голова,  крупные
полные губы и особенно глаза, смотревшие из-под тяжелых век пристально и
томно.
   Многие даже находили его неотразимым.
   Сейчас ему было тридцать девять лет, однако он уже достиг  того,  что
называлось успехом, и это не было  пределом.  Его  смелые,  подчас  даже
рискованные шоу, транслировавшиеся компанией  "Эйч-би-оу",  давно  стали
легендой, а что  касалось  представлений  "живьем",  то  билеты  на  них
раскупались за месяц или полтора до назначенной  даты.  Но  почивать  на
лаврах он не собирался.
   Теперь Прайс Вашингтон мечтал сняться в  кино  и  стать  кинозвездой.
Недавно он исполнил главную роль  в  телевизионном  комедийном  сериале,
шумный успех которого позволял ему надеяться когда-нибудь затмить самого
Эдди Мерфи. И это было не только его личное мнение: в том же самом  были
уверены самые авторитетные продюсеры, готовые писать  сценарий  будущего
фильма специально "под него".
   Ирен Капистани работала  у  Прайса  Вашингтона  экономкой  уже  почти
девятнадцать лет. Она была стройной и все еще очень миловидной, несмотря
на свои тридцать восемь лет; тонкие черты ее лица не утратили свежести и
казались фарфоровыми, а густые русые волосы, обычно собранные  в  тугой,
гладкий пучок, на свету отливали спелой  рожью.  Прайс  Вашингтон  нанял
Ирен, когда ему было всего девятнадцать. Она сама пришла к нему в только
что купленный особняк в Хэнкок-парке, так как искала место горничной или
домработницы, и Прайс, только что принявший очередную порцию наркотиков,
даже не потребовал у нее рекомендаций, а  просто  сказал:  "Вы  приняты.
Можете начать прямо сегодня".
   О том, как все это было, он впоследствии узнал от самой Ирен. Сам  он
в те минуты почти ничего не соображал и не отдавал себе  отчета  в  том,
что делает.
   Ирен иммигрировала в США из Советского Союза  и  была  готова  делать
любую работу. Поселившись над гаражом в квартире для прислуги, она сразу
взяла  в  свои  руки  управление  всем  хозяйством.  Ирен   не   терпела
беспорядка, и Прайс даже не заметил, как она привела в нормальный вид не
только дом, но и его собственную жизнь, которую он едва не загубил своим
пристрастием к наркотикам. Теперь, девятнадцать лет спустя,  он  уже  не
мог представить себе жизни без  нее.  Ирен  помогла  ему  избавиться  от
наркотической зависимости и продолжала следить за  ним  неусыпным  оком.
Она всегда была на его стороне, готовая защищать и  оправдывать.  Прайсу
очень не хватало ее, пока он работал в Нью-Йорке  над  своим  комедийным
сериалом,  но  кто-то  должен  был  остаться  в   Лос-Анджелесе,   чтобы
присматривать за домом, а он никому так не доверял, как Ирен.
   Иногда, вспоминая прошлое, Прайс Вашингтон не мог не  удивляться,  до
чего причудливой и богатой неожиданностями может быть жизнь. Он  родился
в Уотсе, в семье, где было еще трое детей, причем все - от разных отцов.
Своего отца Прайс никогда не видел и даже не знал, кто он.
   Детство его проходило в глубокой нищете, и Прайс гораздо чаще думал о
том, что он будет есть  на  ужин,  а  не  об  отце,  которому,  по  всей
видимости, было  на  него  наплевать.  Его  сверстники  один  за  другим
становились членами молодежных банд  и  погибали  в  драках,  но  Прайсу
повезло: его мать, женщина напористая, энергичная  и  тяжелая  на  руку,
спасла его от  этой  незавидной  участи,  колотя  младшего  сыночка  чем
попало.
   Шрамы от этого "воспитания" у него сохранились до сих пор, и  все  же
Прайс жалел, что мать не дожила до того момента, когда он добился успеха
в жизни. Она погибла, когда ему  было  четырнадцать,  сраженная  наповал
пулей полицейского снайпера , и мальчика приютил у себя двоюродный  брат
матери.
   Прайс до сих пор сожалел о ее смерти. Ему всегда казалось, что только
мать была бы способна  оценить  его  славу  и  успех,  не  говоря  уж  о
роскошном особняке, в котором она могла бы доживать свои дни в  покое  и
достатке.
   Самому Прайсу тоже чрезвычайно нравилось его положение  знаменитости.
До сих пор ему иногда казалось, что он каким-то чудом попал в сказку,  и
тогда он начинал бояться, как бы все это не исчезло так  же  неожиданно,
как и появилось. Правда, с тех пор,  как  он  справился  с  привычкой  к
наркотикам, такие мысли приходили к нему все реже. Единственное,  о  чем
Прайс жалел, - это о том, что слишком рано женился и стал отцом. Правда,
в настоящее время он опять был холостяком. Прайс по-своему любил  Тедди,
однако  самому  ему  было   всего   тридцать   восемь,   и   воспитывать
шестнадцатилетнего сына ему было нелегко.
   Главная трудность  заключалась  в  том,  что  Тедди  воспринимал  все
жизненные блага как должное. Он плохо представлял себе, что значит  жить
в крошечной квартирке, питаться отбросами и спать на  полу,  на  рваном,
набитом соломой матрасе, просыпаясь каждый раз, когда по ногам  пробежит
обнаглевшая крыса. Все, чем обладал Тедди, досталось ему слишком  легко,
а он был еще слишком молод и незрел, чтобы по достоинству  оценить  свое
счастье.
   Что касалось самого Прайса Вашингтона, то он  очень  хорошо  понимал,
что ему повезло, дьявольски повезло. Он вытащил единственный  счастливый
билет из десяти, а может быть, даже из сотни тысяч. Теперь у него были и
деньги, и слава, и счастье... Правда, иногда Прайсу казалось, что ему не
хватает женского тепла, однако он не торопился. Веря в  свою  счастливую
звезду, он не сомневался, что рано или поздно  найдет  женщину,  которая
сумеет стать ему настоящей подругой жизни.
   Правда, Прайс был женат уже дважды, и обе его жены  жили  когда-то  в
особняке в Хэнкок-парке. Обе пытались заставить  его  уволить  Ирен,  но
Прайс не поддался на их уловки, уговоры и истерики и стоял насмерть.
   Его жены были сущими ведьмами.
   Первая жена - Джини была настоящей красавицей, чернокожей, стройной и
юной, однако привычка принимать с утра пару-другую таблеток, запивая  их
виски, делала ее совершенно невыносимой. Прайс прожил  с  ней  несколько
лет, то расходясь, то снова сходясь; когда же она забеременела от  него,
он совершил роковую ошибку, женившись на ней.
   Второй  женой  Прайса  стала  Оливия.  Оливия   была   светловолосой,
соблазнительной блондинкой с розовой кожей и пышными формами. Его брак с
ней был короче первого. Десять месяцев совместной жизни с  ней  обошлись
Прайсу очень дорого, и не только в материальном плане. Напротив, он  был
даже рад оплатить все издержки  по  бракоразводному  процессу,  лишь  бы
поскорее избавиться от нее.
   Что поделать, Прайс был неравнодушен к красивым женщинам. Он знал  за
собой эту слабость, как знал и то, что ему пора от нее избавляться,  как
он избавился от привычки к наркотикам.
   Дверь распахнулась, и в гостиную вошел Тедди.  Широкие  джинсы  чудом
держались на его узких бедрах, просторный красный свитер висел  на  нем,
как на вешалке. Плечи его были понуро опущены,  и  Прайс,  прищурившись,
внимательно посмотрел  на  сына.  В  последнее  время  его  не  покидало
ощущение, что с Тедди что-то происходит, однако он никак не мог понять -
что. Все началось с того самого вечера,  когда  несколько  недель  назад
Тедди вернулся домой очень поздно.
   Выглядел он ужасно: бледный, рассеянный. На расспросы Прайса  отвечал
невпопад. Тогда Прайс наказал его, запретив ходить куда бы то  ни  было,
кроме колледжа, в  течение  недели.  После  этого  случая  Тедди  словно
подменили: он стал мрачным и неразговорчивым, а когда  Прайс  делал  ему
замечания, он либо отделывался односложными ответами, либо огрызался.
   Ирен тоже считала, что Тедди необходимо было наказать. Она-то  хорошо
знала,  как   трудно   воспитывать   подростка.   У   нее   самой   была
восемнадцатилетняя дочь Мила, которая родилась  уже  здесь,  в  Америке.
Прайс редко видел ее,  так  как  Ирен  старалась  не  допускать  дочь  в
особняк, к тому же девчонка, похоже,  отличалась  замкнутым  характером.
Прайсу она, во всяком случае, - не нравилась, и  он  не  разрешал  Тедди
водить дружбу с Милой. Несмотря на юный возраст. Мила  была  уже  вполне
сформировавшейся женщиной. А этот тип женщин Прайс  хорошо  знал:  стоит
связаться с такой, и рано или поздно непременно попадешь в беду.
   Тедди небрежно упал на стул и придвинул к себе тарелку.
   - Как дела в школе? - спросил Прайс, потирая переносицу.
   - Нормально, - коротко ответил Тедди, пожимая плечами.
   Что означал этот жест, Прайс не знал. В последнее время  он  особенно
ясно понимал, что уделяет сыну мало внимания. Разумеется, если бы он  не
был так занят, они могли  бы  чаще  бывать  вместе,  но  карьера  всегда
оставалась для него самым главным. Да и где бы он был сейчас, если бы не
работал? Успех позволял оплачивать счета, покупать самые разные вещи и -
главное - удерживаться от наркотиков, так  как  Ирен,  с  подсказки  его
психоаналитика, сумела внушить  Прайсу,  что  удовольствие,  которое  он
получает от работы, гораздо  сильнее  любого  искусственно  создаваемого
кайфа.
   -  Знаешь,  -  сказал  Прайс,  продолжая  разговор,  -  в  наши   дни
образование очень много значит.
   - Ты мне постоянно об этом твердишь, - отозвался Тедди, упорно  пряча
глаза. В последнее время разговаривать с ним нормально  было  совершенно
невозможно. - Только ты не понимаешь, что я не хочу учиться в колледже.
   - Нет, это ты не понимаешь, что тебе говорят! - взорвался Прайс. -  И
ты будешь учиться в колледже, хочешь ты того или нет. Если бы у  меня  в
свое время была такая возможность, я бы  считал  себя  счастливейшим  из
смертных, но нет - мне пришлось работать, и я работал. Если бы ты  знал,
Тедди, чем я зарабатывал себе на жизнь! В четырнадцать лет  я  поставлял
девчонкам клиентов.  Я  мог  так  и  остаться  сутенером  и  сейчас  бы,
наверное, сидел тюрьме, но меня спасли честолюбие  и  решимость.  Только
это, и ничего больше, потому что никакого образования я не получил. Но у
тебя будет образование, это я тебе обещаю!
   - На фига оно мне? - спросил Тедди и презрительно осклабился.
   - Знаешь ты кто? Неблагодарный маленький  гаденыш,  -  бросил  Прайс,
которому захотелось со всей силы ударить  сына  по  лицу,  как  когда-то
поступала его собственная мать. Он сдержался лишь с большим трудом, да и
то только потому, что  его  психоаналитик  посоветовал  ему  никогда  не
применять к Тедди насилие. "Вы считаете,  что  добились  чего-то  только
благодаря тому, что собственная мать била  вас,  -  сказал  ему  врач  -
Возможно, это действительно так, но вы  впадаете  в  общее  заблуждение,
когда начинаете думать,  будто  вашему  сыну  это  тоже  будет  полезно.
Поверьте моему опыту, модель поведения, оказавшаяся  удачной  один  раз,
никогда не срабатывает в следующем поколении".
   Господи, подумал Прайс, как же трудно воспитывать собственного  сына!
Да, он был знаменит, однако это не имело никакого значения.  Его  успех,
его известность касались только его  самого,  для  Тедди  же  все  могло
оказаться совершенно иначе, как только он вступит в реальный мир.
   А Прайс Вашингтон слишком хорошо знал, как устроен этот реальный  мир
и какая судьба  уготована  в  нем  подавляющему  большинству  чернокожих
молодых людей. Наверх пробивались считанные единицы, уделом же остальных
была непрекращающаяся борьба с расизмом, прочно укоренившимся в сознании
белых американцев.
   - Послушай меня, сынок, - сказал Прайс, призвав на  помощь  все  свое
терпение. - Образование - это главное, поверь моему слову. Если у тебя в
кармане диплом и если ты действительно что-то знаешь или умеешь,  дальше
будет легче.
   - А тебе образование понадобилось? Что нужно знать, чтобы  кривляться
на сцене и повторять слова из трех букв по пятьдесят раз за  ночь?  -  с
вызовом спросил Тедди, и Прайс в ярости стукнул кулаком по столу.
   - Как ты разговариваешь с отцом?! Да, я кривляюсь на  сцене,  как  ты
выразился, но я делаю это для того, чтобы сейчас на этом вот столе  была
еда. И неплохая еда, должен тебе заметить. Лично  я  впервые  попробовал
икру, когда мне было двадцать.
   Тедди с отвращением посмотрел на серебряный  судок  с  черной  икрой,
обложенной дольками греческих лаймов, и выпятил нижнюю губу.
   - А мне наплевать, - сказал он.
   - Значит, тебе наплевать? - с угрозой прошипел Прайс. Ему все сильнее
хотелось выбить из Тедди эту дурь кулаками. - Я  думал,  что  поездка  в
Нью-Йорк  принесет  тебе  пользу,  а  оказалось...  После  того  как  мы
вернулись, ты стал вести себя еще хуже, чем раньше.
   - Это потому, что ты не разрешаешь мне делать то, что мне хочется,  -
пробормотал Тедди, не поднимая глаз.
   - А что именно ты хочешь, позволь спросить?
   Торчать целыми днями дома и смотреть тупые  видеофильмы?  Или,  может
быть, ты не прочь связаться с какой-нибудь  бандой?  Валяй,  я  тебя  не
держу. Поезжай в Комптон, познакомься с тамошними подонками, и если  они
тебя не пристрелят, это  обязательно  сделает  кто-нибудь  другой.  Ведь
именно так должны вести себя черномазые, верно? - Он вздохнул. - Молодые
чернокожие американцы убивают друг друга почем зря, а  ты,  вместо  того
чтобы поблагодарить меня за то, что я хочу избавить тебя от такой жизни,
плюешь на меня.
   - Почему ты не разрешаешь мне увидеться  с  мамой?  -  прямо  спросил
Тедди и наконец посмотрел на отца в упор.
   Вопрос застал Прайса врасплох.
   - Потому что твоя мать - шлюха! - выпалил он.
   - А она  говорила  про  тебя,  что  ты  -  кобель  с  наскипидаренной
задницей.
   - Это не смешно, парень,  -  процедил  Прайс  свирепо.  -  Твоя  мать
трахалась с другими мужчинами в моей постели. А когда я развелся с  ней,
она даже не захотела взять тебя к себе. Она подписала бумагу, в  которой
было написано, что ты ей не нужен, понятно?
   - Но ты заплатил ей.
   - Разумеется, я заплатил ей. Я отвалил ей целую  кучу  денег,  и  эта
потаскуха просто  взяла  их  и  ушла.  Даже  не  оглянулась...  -  Прайс
замолчал,  не  зная,  что  говорить   дальше.   Что   он   мог   сказать
шестнадцатилетнему сопляку, который вбил себе в голову, будто он уже все
знает? Прайс решил никогда не бить Тедди, значит, оставалось действовать
подарками да уговорами. И он старался, старался изо всех сил,  не  жалея
ничего, лишь бы мальчишка учился.
   Интересно, задумался он, с чего ему  вдруг  захотелось  повидаться  с
мамашей? Джини не виделась  с  Тедди  уже  двенадцать  лет  и  прекрасно
обходилась без него.
   В  гостиной  снова  появилась   Ирен,   ее   лицо   было   совершенно
бесстрастным. Она никогда не  позволяла  себе  вмешиваться  в  отношения
между отцом и сыном. Однажды она, правда,  попыталась,  но  Прайс  сразу
поставил ее на место. Она была всего лишь экономкой - не более, но и  не
менее. Она командовала обслугой, приходящими горничными, гладила рубашки
Прайса, стирала белье. Она же покупала продукты,  ездила  на  машине  по
различным  хозяйственным  делам  и  исполняла  мелкие  поручения  своего
хозяина. Таков был круг  ее  обязанностей.  И  с  ними  она  справлялась
безупречно.
   - Не забудь, - напомнил Прайс Ирен, - завтра ко мне придут друзья  на
партию в покер.
   Купи что-нибудь европейское -  копченую  лососину,  может  быть...  В
общем, сама знаешь.
   - Хорошо, мистер Вашингтон, - кивнула Ирен, ставя перед ним тарелку с
телячьими отбивными, картофельным пюре и молодыми бобами.
   Когда она хотела обслужить Тедди, тот отодвинул тарелку.
   - Я не голоден, - буркнул он. - Пожалуй, я не буду есть.
   - Если бы я не знал тебя как следует, - сказал Прайс сурово, - я  мог
бы поклясться, что ты начал баловаться наркотиками.
   - В чем, в чем, а в этом ты разбираешься,  -  дерзко  ответил  Тедди,
напомнив отцу о тех временах, когда он не мог  прожить  без  инъекции  и
нескольких часов.
   Прайс прищурился.
   - Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь, - проговорил он.  -
Прикуси-ка язык, парень!
   - А мне не нравится, что ты все время мной командуешь, - заявил Тедди
с вызовом. - Мне это надоело!
   - Значит, ты не голоден?! - загремел Прайс, вскакивая и роняя на  пол
салфетку. - Тогда отправляйся к себе в комнату и не смей оттуда выходить
до завтра, понял? Если я еще увижу тебя сегодня,  ты  об  этом  очень  и
очень пожалеешь!
   Не сказав ни слова, Тедди поднялся и  медленной,  шаркающей  походкой
вышел из гостиной.
   Прайс, все еще кипя  гневом,  посмотрел  на  Ирен.  Та  ответила  ему
понимающим взглядом.
   - Вот и воспитывай такого! - сказал он, пожимая плечами.
   - Я вас понимаю, мистер Вашингтон, - ответила экономка, и он протянул
к ней руку.
   - Подойди-ка ко мне.
   Ирен шагнула к нему.
   - Ты скучала, пока я был в Нью-Йорке? - спросил Прайс несколько более
мягким тоном.
   - Да, мистер Вашингтон, - ответила  Ирен.  -  Без  вас  в  доме  было
как-то.., пусто.
   - Вот как? - Он поднял другую руку  и,  коснувшись  ее  левой  груди,
привычно нащупал под платьем сосок. - Как ты скучала? -  спросил  он.  -
Очень? Или не очень?
   - Очень, мистер  Вашингтон.  -  Ирен  слегка  отстранилась.  Лицо  ее
оставалось бесстрастным.
   Прайс усмехнулся.
   - О'кей, крошка. Думаю, немного попозже ты покажешь мне, как  ты  без
меня скучала.
   В лице Ирен не дрогнул ни один мускул.
   - Хорошо, мистер Вашингтон.
 
*** 
 
   Оказавшись в своей комнате, Тедди присел к столу,  на  котором  стоял
новенький компьютер, но тотчас же поднялся и принялся шагать из  стороны
в сторону. С той роковой ночи прошло уже почти полтора месяца, но он  до
сих пор помнил ее во всех жутких подробностях  и  был  совершенно  не  в
силах выкинуть из головы ни одной детали.
   Мужчина и женщина в серебристом "Порше".
   Мужчина и женщина, которые ни в  чем  не  были  виноваты.  Мужчина  и
женщина, которых он никогда прежде не видел.
   И Мила... Мила, которая в упор  стреляет  в  женщину  из  револьвера,
срывает с нее серьги и бежит прочь.
   Господи, он еще никогда  не  видел  столько  крови!  Казалось,  белое
платье женщины пропиталось ею насквозь!
   А ведь эта миловидная женщина тоже была чернокожей, как и он!
   Мила велела ему забыть об этом случае. В ту  ночь,  едва  только  они
оказались в джипе и отъехали, она принялась убеждать его, что  это  была
всего лишь случайность, в  которой  никто  не  виноват,  но  Тедди  знал
ужасную правду. Мила  хладнокровно  стреляла  в  живых  людей.  И  убила
женщину.
   О том, кого они остановили накануне вечером, Тедди узнал из  утренних
газет. О том же трубило  и  телевидение,  но  он  боялся  даже  включать
телевизор. Оказывается, эти двое были знамениты, может  быть,  его  отец
даже хорошо знал их лично! Мысль об этом наводила на  подростка  тяжелую
беспросветную тоску.
   - Нас поймают, - твердил он Миле. - Нас обязательно поймают!
   - С чего ты взял? - резко ответила она. - Никто нас не  видел,  никто
не докажет, что это сделали именно мы.
   - Нас поймают... - повторил он. - Револьвер...  Кстати,  где  ты  его
взяла?
   - Это не важно.
   - Полиция может проследить его...
   - Как? У них же нет ни номера, ни гильзы.
   - Куда ты его спрятала?
   - Ты что, за дуру меня держишь? - Мила усмехнулась. - Я избавилась от
него.
   - А бриллианты?
   - Не беспокойся, когда придет время,  ты  получишь  свою  долю.  -  В
глазах Милы неожиданно вспыхнули  злые  огоньки.  -  Только  не  вздумай
болтать об этом, Тедди Вашингтон! Иначе, клянусь, я убью тебя!
   С тех пор Тедди жил в постоянном страхе.  Он  боялся  полиции,  отца,
Милы, и его жизнь превратилась в сущий кошмар.
   Юно