ифчике и блестящих белых сапожках.
     Он, словно загипнотизированный, смотрел на нее.
     - Ты никогда не носишь трусики?
     - Зачем портить линию? - засмеялась Клаудия. - Это тебя волнует? Прежде жалоб не поступало.
     Она скрылась в ванной, и Дэвид услышал шум воды. Он проследовал за девушкой. Она склонилась над ванной, взбивая пену. Она уже сняла лифчик, но была все еще в сапожках. Дэвид обнял ее сзади. Засмеявшись, она оказала слабое сопротивление. Он пытался раздеться, не отпуская девушку от себя; она поскользнулась и упала в ванну. Смех отнял у нее силы, она лежала в воде среди пузырьков пены. Ноги в сапожках свисали через край ванны.
     Он торопливо сбросил с себя одежду и залез в ванну. Вода выплеснулась на пол.
     - Кажется, мне понравится жить здесь, - сказал Дэвид.

13

     Дэвид уже не мог заснуть - солнечный свет заливал спальню. Клаудия распростерлась рядом с ним, заняв большую часть кровати. Она говорила, что не может спать с задернутыми шторами, и из-за этого Дэвид каждое утро просыпался слишком рано. Он посмотрел на часы. Еще только половина седьмого. А они легли в четыре. Дэвид чувствовал усталость, его мучило похмелье. Сдвигать шторы не имело смысла - ему уже не уснуть.
     В просторной спальне царил беспорядок. Клаудия оставляла одежду там, где она сбрасывала ее с себя. Утром приходилось пробираться через дебри.
     Поразительно, подумал он, как сильно изменилась моя жизнь за шесть месяцев. Однако шесть месяцев жизни с Клаудией способны изменить любого.
     Новое платье из красного плиссированного шифона, которое он купил ей, лежало смятое у края кровати. Она увидела его в витрине на Бонд-стрит, и на следующий день Дэвид преподнес ей сюрприз, стоивший целое состояние.
     Он поднял платье. Клаудия залила его вином, на ткани расплылось пятно.
     В ванной, обшитой зеленым мрамором, также царил хаос. Клаудия не вытащила пробку, в ванне осталась холодная грязная вода. Повсюду стояли флаконы с косметикой и духами, валялись расчески. Сток раковин был забит волосами и мыльной пеной. Из позолоченного крана капала вода.
     Сам по себе пентхаус, расположенный в новом многоквартирном доме в Кенсингтоне, был великолепен. Он обходился Дэвиду еженедельно в круглую сумму. Но Клаудия полюбила эти апартаменты и не желала никуда переезжать.
     Он спустил воду и поднял с пола полотенца. Дэвиду хотелось, чтобы Клаудия была более опрятной, но это казалось невозможным. У Линды каждая вещь лежала на своем месте.
     Он прошел по коридору с зеркальными стенами на кухню. Там стояли чашки с недопитым кофе, высилась стопка грязных тарелок и дурно пахли полные окурков пепельницы.
     К счастью, это была пятница, к ним должна прийти новая домработница. Предыдущая в негодовании покинула их, узнав, что они не женаты. Она написала загадочную записку: "Я не привыкла к такой грязи". Сначала он решил, что речь идет о неряшливости Клаудии, но швейцар объяснил, что имела в виду женщина.
     Он налил себе чашку крепкого чая и умудрился сжечь пару тостов. Клаудия завела маленького брехливого йоркширского терьера, который прибежал на кухню, явно требуя, чтобы с ним погуляли. Он обычно спал на кровати вместе с ними, забираясь ночью под одеяло. Дэвид его ненавидел. Он вообще не любил мелких собак.
     Пока терьер обнюхивал кухню, Дэвид прошел в огромную гостиную открытой планировки. Эта просторная красивая комната была главной достопримечательностью квартиры. Одна стена была целиком стеклянной и выходила в живописный дворик, другая - мраморной, а остальные - зеркальными. Здесь тоже царил беспорядок. Вечером перед выходом в ресторан они принимали гостей; сейчас в гостиной везде стояли бокалы с недопитым спиртным. Повсюду валялись рассыпанные орешки, журналы, фотографии Клаудии, сброшенные на пол подушки. Пепельницы были завалены окурками. Слава Богу, сегодня тут приберутся, Дэвид любил порядок.
     Он прошел к входной двери, взял утреннюю почву, вытащил "Таймс" и "Гардиан" из пачки всевозможных изданий, посвященных моде и кинематографу, доставляемых ежедневно.
     Дэвид выпил чай - он оказался слишком крепким. Съел подгоревшие тосты. Пробежал затуманенными глазами газеты. Скоро придет время одеваться и ехать на работу.

***

     Линда проснулась рано. Солнце сверкало, день был чудесный. Она чувствовала себя хорошо. Она наконец начала получать эгоистическую радость от того, что спала одна. Она занимала всю кровать, ложилась и вставала, когда хотела, всегда могла воспользоваться ванной.
     Сначала ей было трудно принять решение о разводе. Она думала о детях, которые окажутся без отца. Но то, что Дэвид съехал и ушел жить к Клаудии, укрепило волю Линды.
     Она нашла хорошего адвоката и отдала себя в его руки. На самом деле процедура оказалась несложной.
     Сегодня ей предстояло явиться в суд и перед судьей изложить факты. Рядом с ней будет ее адвокат - невысокий коренастый человек. Дознаватель сообщит суду требующуюся информацию. Ее юрисконсульт был высоким, красивым и доброжелательным. Мужчины заверили Линду, что рассмотрение иска пройдет гладко. Он был неоспоримым.
     Линда тщательно подобрала туалет. Темно-коричневый костюм, туфли на низком каблуке, минимум косметики. Рассмотрев себя в зеркало, она решила, что ее вид соответствует роли покинутой жены - печальной, мужественной, одинокой.
     Дети находились у ее матери. Линда съела в одиночестве завтрак, состоявший из крутых яиц и кофе, пожалела о том, что отослала детей и теперь их звонкий смех не заполняет дом. После суда она отправится на поезде за город, чтобы провести с ними уик-энд, а в понедельник они все вместе вернутся в город.
     Теперь дом принадлежал ей. Финансовые соглашения были дружескими. Она получила дом и весьма щедрые алименты на себя и двух детей.
     Каждый уик-энд, в субботу или воскресенье, Дэвид навещал детей. Линде всегда удавалось избегать встреч с ним. Она не видела его три месяца, пока они не встретились в офисе ее адвоката для окончательного обсуждения финансовых вопросов.
     Она выдвинула лишь одно условие относительно его свиданий с детьми. Они не должны находиться в обществе Клаудии. Дэвид согласился.
     Линда медленно допила кофе. Скоро придет время отправиться в контору адвоката, а оттуда - в суд.

***

     Клаудия проснулась в одиннадцать. Кто-то звонил в дверь. Накинув прозрачный розовый пеньюар с пятнами помады, она добралась до прихожей.
     Перед девушкой стояла невысокая полная женщина.
     - Я - миссис Кобб. Меня прислали из агентства.
     У нее были крупные красные руки и изможденное старое лицо.
     - Проходите, миссис Кобб, - сказала Клаудия, борясь с зевотой. - Боюсь, тут ужасный бедлам, но вы, несомненно, с ним справитесь.
     Она провела женщину на кухню и указала на дверцу под раковиной.
     - Вы найдете там все необходимое. Извините, я оставлю вас; я легла очень поздно.
     Миссис Кобб обвела мрачным взглядом кухню и ничего не сказала.
     Клаудия извлекла из холодильника открытую банку консервированных персиков и положила их на тарелку.
     - Мой завтрак, - сказала она с радостной улыбкой; забрав в гостиной журналы и газеты, она вернулась в спальню.
     Устроившись с комфортом в постели, она принялась листать прессу. Ее любимой газетой была "Дейли мейл". Клаудию в первую очередь интересовала страница, посвященная шоу-бизнесу. Она жадно изучала ее, выискивая, как всегда, какие-нибудь упоминания о Конраде Ли. Обрадовалась, наткнувшись на заметку о натурных съемках, осуществляемых им в Израиле. Там сообщалось о том, что в конце недели съемочная группа возвращается в Англию, чтобы продолжить работу в студии.
     Она обвела публикацию черной ручкой и позвонила своему агенту. Она имела право два дня сниматься в фильме Конрада. Группа отправилась на натуру, не успев дойти до сцен с участием Клаудии. Однако кинокомпания обещала ее агенту, что по возвращении группы девушку пригласят для съемок.
     Она сообщила агенту хорошие новости. Тот обещал держать ситуацию под контролем.
     Клаудия лениво потянулась. Последние несколько месяцев до переезда в пентхаус прошли весело, хотя Дэвид начал немного надоедать ей. Пентхаус был великолепен. Он производил впечатление на всех ее друзей. Она много фотографировалась здесь и всегда радовалась, видя свои снимки в различных журналах. - "Очаровательная молодая актриса и фотомодель Клаудия Паркер отдыхает в своем роскошном пентхаусе".
     В два часа придет Джайлс, он будет снимать ее обнаженной для популярного американского мужского журнала. Клаудия надеялась, что Дэвид задержится на работе допоздна, он недолюбливал Джайлса, хоть и не догадывался, что у них был когда-то роман. В любом случае, узнав, что она позирует голой, он взбесится. В этом отношении он придерживался старомодных взглядов. Журнал платил ей и Джайлсу большие деньги за подборку фотографий. И она была вовсе не прочь продемонстрировать свое тело. Ей было что показать.
     Зевнув, она вытянулась в кровати. Скоро надо будет заняться своей внешностью, а пока можно отдыхать.

***

     Дэвид приехал в офис усталым и раздраженным. Секретарша поздоровалась с ним; лицо ее было обеспокоенным.
     - Мистер Купер, ваш дядя хочет срочно вас увидеть. Его помощница сказала, что вам следует немедленно отправиться к нему в кабинет.
     Что еще? Вызов к дяде Ральфу никогда не сулил ничего хорошего. Дядя неодобрительно отнесся к его разрыву с Линдой. Развод считался грехом; дядя Ральф в удобных ему случаях мог быть весьма религиозен.
     Дядя Ральф сидел за столом в своем довикторианском кабинете, напоминая маленького плешивого канюка. Его секретарша Пенни, блондинка с большими глазами, провела Дэвида к шефу.
     Дэвид оценивающе оглядел ее сексапильные длинные ноги, едва прикрытые мини-юбкой. Дядя Ральф позаботился о том, чтобы у него была единственная во всем здании хорошенькая секретарша.
     - Доброе утро, Дэвид, - буркнул дядя Ральф. - Садись, садись. Хочу поговорить с тобой о заказе фирмы, производящей цельную консервированную фасоль.
     - Он от нас уплыл.
     - Совершенно верно. Об этом-то я и хочу с тобой поговорить.
     Дядя погрузился в чтение длинной лекции о том, почему они потеряли заказ; по его мнению, причина крылась в усталости и недостаточном служебном рвении Дэвида. Дядя Ральф намекнул на то, что работа оказалась не по плечу Дэвиду.
     Дэвид слушал внимательно, анализируя каждое слово, произнесенное дядей Ральфом, которое почти всегда имело скрытый смысл. На самом деле дядя Ральф говорил следующее: "Не приползай сюда обессиленный после ночи, проведенной с горячей крошкой. Либо работай с полной отдачей, либо убирайся из фирмы". Он завершил свой монолог информацией о том, что представитель "Консервированной фасоли" мистер Тейлор проведет в городе еще один вечер; бизнесмен готов пересмотреть решение насчет заказа.
     - Угости его обедом, - приказал дядя Ральф. - Расскажи ему о наших планах; не жалей красок. Накачай его спиртным, развлеки. Своди мистера Тейлора в ночной клуб, найди ему девочку. Сделай его счастливым. Придумай что хочешь, но мы должны вернуть заказ.
     - Хорошо, сэр.
     Дэвид встал.
     Пенни сидела в приемной, скрестив ноги под столом. Она многообещающе улыбнулась Дэвиду своими невинными широко раскрытыми глазами. Любопытно, спит ли она с уродливым старым канюком, мимоходом подумал Дэвид; по зданию бродил слух, что она была любовницей дяди Ральфа. Дэвид не отказался бы отплатить дяде, трахнув его секретаршу.
     Он склонился над ее столом:
     - Почему мы встречаемся с вами только здесь?
     Ее лицо расплылось в улыбке, она открыла рот, чтобы ответить, но тут зажужжал зуммер, и девушка поспешно вскочила. Дядя Ральф предвидел этот шаг со стороны Дэвида и для пущей безопасности вызвал Пенни в кабинет.
     Она упорхнула, соблазнительно мелькнув ногами, выглядывающими из-под мини-юбки.
     Мрачный Дэвид вернулся в собственный кабинет, к своей бледной, плоскогрудой секретарше, похожей на серенькую мышку. Она пыталась скрыть свое увлечение Дэвидом, отчего ее чувства еще сильней бросались в глаза.
     - Мистер Купер, - обеспокоенно спросила она, - все в порядке?
     - Все отлично.
     Он с печальным лицом сел за стол.
     - О, дорогой мистер Купер. - Секретарша едва не заламывала руки. - Дорогой, надо же и этому состояться сегодня.
     - Что такое?
     - Сегодня у вас развод. - Она опустила глаза. - Я имею в виду...
     Ах да, он совсем забыл об этом. Как странно, что Линда идет в суд разводиться с ним, а он даже не обязан присутствовать там. Это удивляло его.
     Недавно адвокат письменно уведомил Дэвида о дате развода. Юрист сказал, что они для проформы пошлют в суд кого-нибудь из конторы.
     Секретарша смущенно замерла над его столом.
     - Спасибо за приятное напоминание, мисс Филд, - сказал Дэвид. Она вспыхнула.
     - Извините, я думала, вы знаете... - Она помолчала. - Хотите кофе, мистер Купер?
     - Это было бы неплохо, мисс Филд.
     Она радостно выбежала из кабинета.
     - Сукин сын! - пробормотал Дэвид, имея в виду дядю Ральфа. - Сукин сын!

***

     Вестибюль суда нагонял тоску. Люди сновали в разные стороны, разбегаясь по коридорам и лестницам. Общая атмосфера была гнетущей.
     Адвокат Линды, крепко держа женщину за руку, провел ее по ряду коридоров и лестничных маршей. Казалось, они добирались до нужного им зала целую вечность.
     - Надеюсь, ваше дело будет рассмотрено до перерыва на ленч, - сказал адвокат. - Во всяком случае, такая надежда есть.
     - Сколько времени это займет? - нервно спросила Линда.
     - Немного. Тут все ясно. Формальности завершатся быстро.
     Они оказались в длинном коридоре со скамьями вдоль стен. Здесь, решила Линда, им предстоит ждать. В коридоре было многолюдно, среди посетителей находились мужчины в длинных завитых белых париках и черных мантиях.
     Ее адвокат окликнул одного из них.
     - Это ваш дознаватель, мистер Браун. Высокий импозантный мистер Браун обладал успокаивающим, гипнотическим голосом; он обсудил с Линдой вопросы, которые ему предстояло вскоре задать ей.
     Она испытывала слабость. Вся процедура казалась ей ужасной. У нее заныло в желудке. "Есть ли поблизости дамская комната?" - подумала женщина.
     - По-моему, нам следует пройти в зал и посидеть там во время слушания дел, которые рассматриваются перед вашим, - сказал адвокат. - Это позволит вам познакомиться с процедурой.
     Она покорно кивнула. Он ввел ее через обычную дверь в обычную комнату, и женщина испытала шок. Вместо большого, внушающего трепет зала, который она ожидала увидеть, Линда оказалась в скромном, заурядном помещении с шестью рядами скамеек для зрителей, слегка приподнятым столом для судьи и деревянной кафедрой для дающих показания. Все было ужасно. Люди находились близко друг к другу. Казалось, на день чья-то гостиная превращалась в зал для судебных заседаний.
     Она села на жесткую деревянную скамью. Тщедушный мужчина отвечал на вопросы.
     - Вы знали к этому моменту о связи вашей жены с мистером Джексоном?
     - Да, сэр.
     - Она собрала вещи и уехала из дому в тот же день?
     - Да, сэр.
     - Оставив вас с детьми, рожденными в этом браке, Дженнифер и Сьюзан?
     - Да, сэр.
     Слушание продолжалось, тщедушный мужчина бесстрастно давал показания.
     Судья с задумчивым видом сидел за столом, кивая время от времени и поглядывая на присутствующих, точно старый мудрый филин. В заключение он еле слышно пробормотал:
     - Прошение о разводе удовлетворяется. Дети передаются на попечение отца. Надзор за опекой возлагается на мирового судью. Следующее дело, пожалуйста.
     Тщедушный бесстрастный мужчина внезапно расцвел в улыбке, расправил плечи и со счастливым лицом покинул комнату.
     В следующем деле участвовала похожая на мышку блондинка, говорившая на кокни; она разводилась с Джо - судя по всему, весьма привлекательным секс-маньяком.
     "Несправедливо, - подумала Линда, - что мы, ни в чем не повинные люди, должны публично раскрывать в этой тесной комнате наиболее сокровенные стороны нашей жизни".
     - Ваши супружеские отношения были вначале удовлетворительными? - спросил дознаватель.
     - Я бы сказала, еще какими удовлетворительными! - ответила блондинка; из глубины зала донесся приглушенный грубоватый смешок.
     Наконец подошла очередь Линды. Она с отвращением посмотрела на зрителей. Почему им разрешают сидеть здесь, смотреть и слушать процесс? Это бесчеловечно. Линда поклялась на Библии, и дознаватель начал задавать вопросы.
     Адвокат представил какие-то документы судье, и тот бегло изучал их. Дознаватель задал ряд вопросов, содержащих сведения, которые Линда должна была просто подтвердить. Наконец дознаватель сообщил судье, что он закончил.
     Судья поправил очки, посмотрел на Линду и произнес:
     - Прошение о разводе удовлетворяется. Дети передаются на попечение матери. Все расходы оплачивает муж. Надзор за опекой и доступом к детям возлагается на мирового судью.
     Все закончилось. Линда растерянно покинула кафедру.
     Адвокат, подойдя к женщине, пожал ей руку.
     - Поздравляю, - шепнул он.

***

     Джайлс, конечно, опаздывал. Он вечно опаздывал. Наконец он прибыл усталым, обвешанным камерами.
     - Свари мне крепкий черный кофе, дорогая, - сказал он. - У меня было тяжелое утро, я снимал бюстгальтера посреди Нового Леса.
     Он рухнул в кресло, протянул ноги и зевнул.
     - Знаешь, у тебя классная берлога. Она почти стоит того, чтобы ради нее терпеть твоего приятеля.
     - Почти? - сказала Клаудия. Она тщательно накрасилась. Наложила бледный тон, умело подрумянилась, подкрасила губы, оттенила глаза. Она выглядела великолепно.
     - Да, почти. Он ведь такой зануда. Слушай, ты бесподобна. Я бы хотел поснимать тебя вечером. До какого часа я могу здесь находиться?
     - До возвращения Дэвида. Ты знаешь, как он ревнив. Я позвоню ему в пять часов и узнаю, когда он придет.
     - Я хочу поработать на веранде - заснять тебя на фоне лондонских огней с распущенными волосами.
     - Мне нравится твоя идея.
     Она заправила розовую рубашку из хлопка в брюки такого же цвета, затянула ремень с позолоченной пряжкой и надела белые сапожки.
     - Годится, - оказал Джайлс; - Начнем с этого, а потом будем постепенно раздеваться.
     - Как твоя личная жизнь? - спросила она. - Ты все еще с этой тощей фотомоделью?
     - Да, мы раз в две недели расстаемся, а потом сходимся вновь.
     - Я вижу ее на обложке почти каждого журнала, который беру в руки. Это удивительно, не такая уж она и красавица, но на фотографиях смотрится потрясающе.
     - У нее фотогеничное лицо. Оно оживает, когда она видит перед собой камеру. А вообще-то оно статично. Я думаю, наш роман продолжается потому, что она трахается с моим фотоаппаратом, а мне нравятся результаты. Благодаря ей я заработал кучу денег. Ее снимки пользуются большим успехом.
     Зазвонил телефон. Агент Клаудии сообщил хорошую новость. Съемочная группа через несколько дней возвращается в Лондон, и Клаудия, вероятно, понадобится через несколько дней.
     - Режиссер прилетает сегодня, - сказал агент, - кинокомпания скоро назначит точную дату съемок.
     - Великолепно.
     Клаудия ликовала. Она ждала этого шесть месяцев.
     - Приступаем, - сказал Джайлс, когда она положила трубку, - пока я не заснул.
     Он работал быстро, пользуясь тремя различными камерами. Джайлс полностью погрузился в процесс съемки. Клаудия расцветала перед объективом, хмурилась, улыбалась, показывала тигриный оскал; ее большие чувствительные глаза смотрели невинно, раскрытые губы блестели. Она расстегнула розовую рубашку, края ее разошлись; под ней ничего не было.
     Чуть позже Джайлс сказал:
     - Сними рубашку и сплети руки на груди. Вот так - отлично! Сделай сердитое лицо. Чудесно, детка. Немного согни одну ногу - удивительный взгляд, прекрасно! Теперь прикрой груди руками и изобрази взгляд невинного младенца - восхитительно.
     Он делал кадр за кадром.
     - Ты выглядишь потрясающе. Пок