- начала она.
   - При чем тут Мигель! - взвизгнула Элейн. - Пусть он хоть сдохнет! Но
я не желаю..,  пойми  хорошенько..,  я  не  желаю,  чтобы  этот..,  этот
бездельник еще хоть раз появился здесь. Ты поняла, Лина?
   Лина испустила еще один театральный вздох и возвела глаза к небу.
   - Ага, - сказала она. - Я поняла.
   - Отлично. Ну, так убери его отсюда немедленно!
   Элейн широким шагом вернулась в дом и сразу направилась к  бару,  где
налила себе почти полную рюмку водки с одним символическим кубиком льда.
Невероятно! Нынешняя прислуга! Невообразимо!
   Позади дома пронесся старый пикапчик - как раз в  тот  момент,  когда
перед домом остановился длинный черный лимузин.
   Росс! Элейн быстро оглядела себя в антикварном зеркале за баром.  Она
выглядит отлично. Может быть, против обыкновения, он все-таки заметит?
   Но он не заметил. Вошел в дом в выгоревших "ливайсах", заправленных в
заляпанные глиной сапоги, в клетчатой рубашке и в старой кожаной куртке.
Последнее время  Росс  одевался  по-молодежному.  Это  ему  не  шло.  Он
выглядел как ковбой-перестарок.
   - Милый! - Она чмокнула его в  щеку  и  за  свои  труды  укололась  о
щетину.
   - Черт! - воскликнул он. - До чего хорошо выбраться из этого нужника!
- Он  плюхнулся  на  белую  парчовую  софу,  которую  Элейн  только  что
перетянула заново, и закинул на нее ноги прямо в  сапогах!  -  Вымотался
до... Налей что-нибудь выпить, пока я совсем не опупел!
   Кинозвезда вернулся домой.
 
*** 
 
   Бадди сбегал по ступенькам, насвистывая. Доверчивые глаза Ангель. Она
никогда не пилила его, не жаловалась на квартиру, на то, что у  них  нет
денег. Никогда не  допрашивала  его  вечером,  не  требовала,  чтобы  он
отчитался ей в каждой минуте прошедшего дня. Она была само совершенство.
Золотая жена. Придет день, и  он  завалит  ее  мехами,  драгоценностями,
стереосистемами и машинами. Чего она ни захочет - пожалуйста!
   Когда? В том-то и вопрос. Когда все  это  сбудется  для  него?  Он  в
Голливуде уже десять лет. Десять лет - долгое время. Очень долгое.
 
*** 
 
   Сбежать от матери во второй раз было просто,  особенно  с  двумястами
долларов в кармане. Шестнадцатилетний подросток,  осторожный,  как  лис,
решивший не попасться снова, выбрался из Сан-Диего почти сразу - сел  на
автобус в Лос-Анджелес, а там голосованием добрался  до  пляжей,  где  и
остался, ночуя как попало, клянчя еду, заводя друзей. Таких, как он, там
было хоть отбавляй.
   Беглецы, которым нечего было делать, кроме  как  предаваться  четырем
"С": Серфингу, Солнечным  ваннам,  Сну  и  Сексу.  Не  считая,  конечно,
Купания. И чуточки наркотиков, когда им удавалось их раздобыть. Бадди не
мямлил и хватил секса сполна. Девочки почти все почти всегда готовы были
поспособствовать. Мальчики, впрочем, тоже. Но уж это, извините,  не  для
него.
   Первой  у  него  оказалась  крупная  веснушчатая  девчонка,   которая
предпочитала покрепче и без рассусоливаний.  Ей  нравилось  кататься  по
песку, так чтобы он проникал в каждую щелочку. Он брал ее два-три раза в
день, пока она не уехала в "Кадиллаке" с толстяком,  который  обещал  ей
Акапулько. Затем была рыжая малютка,  предпочитавшая  "сосать  петушка",
как она выражалась.  Ему  это  не  нравилось.  Он  ощущал  себя  слишком
уязвимым, словно ее остренькие белые  зубки  могли  вдруг  сомкнуться  и
испортить ему все будущее. Он сменил ее на шведскую  звездочку,  которая
посещала дикий пляж для развития грудной мускулатуры.  Она  научила  его
водить свой бледно-розовый "Тандерберд" и доводить ее до оргазма. И то и
другое ему нравилось.
   Он нашел работу - готовил гамбургеры в пляжном ларьке  и  зарабатывал
деньги, которых как раз хватало, чтобы,  платить  за  комнату.  Приятель
научил его играть на гитаре, и у него получалось неплохо. Он работал над
своим голосом,  подбирал  собственный  репертуар.  Иногда  его  нанимали
попеть и побренчать на вечеринках, и это было неплохим подспорьем.
   Четыре заглавные "С" и "К"  оставались  неизменными.  Он  был  покрыт
ровным загаром,  развивал  мышцы  серфингом,  укреплял  их  работой  под
открытым небом. Секса у него было сколько требовалось, спал он вдоволь и
совсем не вспоминал о матери. Для него она умерла.
   Он вел жизнь одиночки. Чего и хотел.
   У него завязалась дружба с Рэнди Феликсом,  учившимся  на  актера,  и
порой он голосовал, чтобы попасть в Голливуд, где Рэнди  посещал  "Курсы
актерского мастерства Джой Байрон. Метод  Станиславского".  Джой  Байрон
была старой англичанкой с голосом как ржавая пила. Она носила  цветастые
платья и не расставалась с зонтиком.  Ученики  обожали  ее  и  дважды  в
неделю регулярно собирались  для  преклонения  в  заброшенном  складе  в
трущобах за Уилширским бульваром. Когда Рэнди  бросил  курсы  и  занялся
чем-то другим, Бадди продолжал  посещать  их  без  него.  Каждая  минута
двухчасовых занятий дарила ему наслаждение, и вскоре он  уже  играл  все
ведущие роли от Стэнли Ковальского в "Трамвае "Желание" до Джея Гэтсби в
"Великом Гэтсби".
   Джой Байрон сказала, что он талантлив, а уж кому было знать,  как  не
ей! В свое время она играла с самыми лучшими  -  с  Оливье,  Гилгудом  и
всеми  прочими  английскими  знаменитостями.  Во  всяком   случае,   так
утверждала она, и Бадди был склонен ей верить.
   По мере того как актерская лихорадка в его крови набирала силу,  пляж
утрачивал притягательность. Покинуть его представлялось логичным. Рэнди,
снимавший с двумя девушками дом в Западном Голливуде, говорил,  что  для
Бадди у них всегда найдется комната. И за несколько дней  до  того,  как
ему исполнилось двадцать, Бадди водворился там.
   Дом  оказался  развалюхой,  девушки  -  активными   лесбиянками,   но
голливудский адрес - это голливудский адрес. Бадди сразу же почувствовал
себя там как дома. Были  только  две  трудности  -  отсутствие  денег  и
отсутствие машины. Жить на пляже - это одно, а в городе - совсем другое.
Рэнди словно бы всегда был при деньгах, и теперь Бадди спросил  у  него,
каким образом он их зарабатывает.
   - Беру за то, что ты делаешь даром, - объяснил Рэнди. - У  меня  есть
агент, который  прикарманивает  двадцать  процентов  и  устраивает  все.
Никаких неурядиц. Никаких хлопот.  Я  продаю  хер  желающим  дамам.  Это
повеселей, чем жарить сосиски!
   - Ты продаешь.., что?!
   - А ты попробуй, Бадди. Я получаю  комиссионные  с  каждого  жеребца,
которого привожу в конюшню.
   Оба покатились со смеху.
   - Правда? - пропыхтел Бадди между приступами смеха. - Правда?
   Рэнди кивнул. Он был пяти  футов  девяти  дюймов  роста,  с  приятной
внешностью, но и  только.  Большой  нос,  небольшие  глазки,  отсутствие
коренных зубов. Когда смеялся, это последнее было очень заметно.
   - Чтоб меня приподняло и хлопнуло! - воскликнул Бадди.
   Рэнди отвел его к своему агенту - черному гомосексуалисту, с  ног  до
головы одетому в тугую белую кожу.
   - Но без.., э.., заказчиков мужского пола, - промямлил Бадди, сам  не
веря тому, что он решился на такое.
   - Без мужчин? - фыркнул агент, которого молодые жеребцы  его  конюшни
ласково называли Тряпичник. - Ты что, извращенец?
   Так началась его жизнь мужской проститутки. В  первый  раз  он  очень
опасался, что у него не встанет. Он встретился с заказчицей в  квартире,
которую обеспечил Тряпичник. Дама опоздала на двадцать минут -  довольно
пожилая, в строгом костюме.
   - А ты новенький, - заметила она вскользь, намекая,  что  ей  знакомы
все мальчики Тряпичника. -  Я  не  раздеваюсь,  -  объявила  она  затем,
вздергивая юбку к поясу и стаскивая практичное белое трико.  -  Но  тебя
желаю голым. Раздевайся!
   Она откинулась на кровати и не спускала с него глаз, пока он  неловко
снимал с себя одежду.
   У-ух! У него возникло ощущение, словно он идет к зубному врачу!
   И у него никак не вставало, пока он  в  отчаянии  не  вспомнил  совет
Рэнди: "Закрой глаза и вообрази!" Мгновенно он нарисовал в уме  девочку,
которую трахал последние дни. Девятнадцать лет. Хорошенькая. Итак лизала
ему яйца, что казалось, он брызнет на двадцать футов вверх.
   Это  подействовало.  Он  обрел  квалификацию.  И  больше   назад   не
оглядывался. Обслуживать  женщин  за  деньги  труда  не  составляло,  но
позволяло оплачивать счета и продолжать актерскую карьеру.
   Джой Байрон устроила его к агенту, он обзавелся фотографиями и  начал
предлагать себя пароли. Почти сразу же он получил две реплики в  сериале
"Звездное небо и Хатч", а потом и маленькую роль  в  сверхбоевике  Берта
Рейнолъдса. Его открыли! Он будет звездой!
   Однако получилось  не  совсем  так.  Наступило  тощее  время:  эпизод
"Звездного неба и Хатча" вышел в эфир - но без него. Появился на экранах
фильм Берта Рейнолъдса - но без него.
   Кончить в корзине монтажера! Унижение было невыносимым.
   - Ничего, - утешала его Джой Байрон. - Будет еще что-то.
   Она были чудаковатой старухой и  повадилась  приглашать  его  к  себе
домой для "дополнительных занятий". Это ему льстило, а проигрывать с ней
сцены из великих пьес было настоящим удовольствием. Вот только в пыльной
гостиной ее дома на Голливуд-Хиллс в кульминационные моменты  сцены  она
порой оказывалась уж слишком близко от  него.  Он  постоянно  обслуживал
женщин за деньги, но мысль о том, чтобы заняться этим с Джой Байрон, его
не привлекала Во-первых, ей никак не меньше семидесяти. Кроме  того,  он
ее уважает. Она была великой актрисой.  Она  же  его  учительница,  черт
побери!
   Как-то вечером она сказала ему:
   - Бадди, у  меня  чудесная  идея!  Курсы  устроят  специальный  показ
"Трамвая".   Я   приглашу   агентов,   заведующих   подбором    актеров,
администраторов. Ты,  естественно,  будешь  играть  Стэнли  Ковальского.
Прекрасный для тебя случай.
   - Здорово... - начал он.
   Она вцепилась в него, прежде чем он успел договорить.
   Это не было так уж плохо.
   Это не было так уж хорошо.
   Ему пришлось оставить проституцию. Он перебрался в  странноватый  дом
Джой, и всю оплату его счетов взяла на себя она.
   Ему приходилось играть день и ночь, ночь и день. Джой всегда  была  в
полной готовности.  Он  пронесся  через  всех  великих  драматургов.  Он
спикировал  через  стопку  старых  сценариев.  Он  воплощал  эмоции   до
посинения лица.
   От  Джой  Байрон  он  почерпнул  очень  многое,  начиная  с  секретов
гримирования и освещения  и  кончая  наиболее  выразительными  ракурсами
съемки. Она тренировала его мимику, дикцию, жестикуляцию Она  не  давала
ему минуты передышки и сдержала слово - сделала его звездой студенческой
постановки "Трамвая"
   На спектакль действительно пришло  несколько  влиятельных  личностей,
включая Фрэнсис Кавендиш. Кремнеглазая специалистка по  подбору  актеров
стала одним из лучших  агентов  города,  потому  что  не  пропускала  ни
единого случая высмотреть новый талант.
   Бадди выглядел сногсшибательно. Рваная рубашка  с  открытым  воротом.
Теснейшие джинсы. Марлон Брандо с процентами. Он видел  фильм  пятьдесят
первого года много раз по телевизору. Он изучил все  жесты,  все  нюансы
игры великого актера. И теперь достиг совершенства. Он  знал  это  и  не
удивился, когда Фрэнсис  Кавендиш  прислала  ему  за  кулисы  записку  с
приглашением посетить ее.
   Он выждал неделю. Не хотел выдать своего нетерпения. Затем вошел в ее
приемную, сел на краю ее стола и буркнул:
   - Вроде бы вы хотите сделать из меня кинозвезду.
   Она поправила очки и поглядела на него.
   - Убери свои плюшки с моего стола, сынок. В  "Юниверсал"  идет  набор
для фильма ужасов. По-моему, ты можешь им подойти.
   Отправляйся туда, да поживей.
   Он  получил  роль.  Три  съемочных  дня.  Ни  одной  реплики.   Затем
последовал ряд таких же мелочей. Неделя съемок гангстерского фильма. Два
дня в "Женщине-полицейском". Реклама крема для  бритья.  Две  реплики  в
"Вегас", его лучшая роль на тот момент. И наконец - удача.
   - По-моему, ты подойдешь на главную роль в пробе сериала,  -  сказала
Фрэнсис и даже улыбнулась. - Может, это оно и есть, Бадди.
   Он был на седьмом небе. Продюсерам он понравился. Он мчался  домой  к
Джой со сценарием и  с  бешено  колотящимся  сердцем.  Он  будет  играть
главную роль в сериале! Он станет звездой!
   Джой Байрон прочла сценарий и охарактеризовала его как "дерьмо".  Для
старой дамы она злоупотребляла солеными словечками.
   - Но мы сделаем из него нечто стоящее, - объявила она  с  театральным
вздохом.
   Отработали долго и усердно.  Джой  подсказала  ему  мотивировку  всех
действий персонажа, втолковала, что и когда делать. Она  даже  проводила
его на съемочную  площадку,  чтобы  он  не  вздумал  хоть  в  чем-нибудь
отступить от ее наставлений.
   На второй  день,  сразу  же  после  того,  как  продюсеры  посмотрели
отснятый накануне материал, его выгнали.
   - Ну и что? - фыркнула Джой Байрон. - Я же сказала тебе,  что  это  -
дерьмо!
   Ночью,  когда  она  заснула,  он  ушел  из  ее  дома,  изнемогая   от
разочарования, злости и обманутых надежд. Когда же, когда  Дружок  Бадди
станет кинозвездой?
   Он соскользнул в  свой  прежний  образ  жизни.  Только  теперь  начал
слишком много пить и слишком злоупотреблять наркотиками. Подружка  свела
его к Макси Шолто,  низкопробному  агенту,  который  помогал  устраивать
голливудские вечеринки -  те,  где  нанятая  обслуга  ублажает  зрителей
показательными выступлениями.
   Но его хотя бы видели. Ну и что, если парочка девок  мусолит  его  по
всякому? Он ведь - часть зрелища. И женщины на  этих  вечеринках  просто
влюблялись в него.
   Однажды он столкнулся со своим другом Рэнди.
   - В этом городе, если не побережешься, легче кончить собачьим говном,
- предостерег Рэнди.
   Бадди пребывал в наркотическом восторге.
   - Я тысячи загребаю. Хочешь поглядеть?
   - А куда твои тысячи тебя приведут? Я вижу только снег у тебя в  носу
и травку в горле! Выкарабкивайся, не то тебе конец.
   И он выкарабкался. Через три ночи. В разгар оргии, когда по его  лицу
стекала молофья жирного фабриканта пластинок и тощая девица  паслась  на
его травке, он увидел свое  отражение  в  зеркале.  А  еще  он  у  видел
снимающую камеру, что его взбесило.
   Он смахнул с себя девицу, разбил камеру,  отколошматил  фабриканта  и
свирепо удалился оттуда. Он  же  Бадди  Хадсон!  Он  будет  кинозвездой,
несмотря ни на что!
   На следующий день он улетел на Гавайи, и там очистился от алкоголя  и
наркотиков, устроился петь в баре и познакомился с Ангель.
 
*** 
 
   "Ну и что делать теперь?" - думал Бадди, трясясь в своем  драндулете.
Вернуться в Лос-Анджелес с молоденькой женой на буксире в надежде  взять
город штурмом - это  одно.  А  реальность  -  совсем  другое.  Ему  были
необходимы деньги, и он знал только один верный способ их заработать.
 
*** 
 
   Нийл Грей оглядел зал  ожидания  для  важных  лиц,  поглаживая  бокал
"Джека Дэниелса" со льдом.
   У стены напротив сидела Джина Джермейн. Блондинка. Искристая. Груди и
ягодички. Ее  окружали  восторженные  служащие  авиакомпании,  наперебой
стараясь исполнять каждое ее желание. Он  коротко  поздоровался  с  ней,
когда она вошла. Двое малознакомых людей. Черт! Но от одного  взгляда  у
него заломило яйца. Ему не терпелось оказаться с ней в самолете - может,
отработать ее в туалете, если она позволит?
   Если позволит! Джина Джермейн позволит ему  трахнуть  ее  в  "Трейдер
Вик" в воскресный вечер, если он скажет ей, что ему так хочется.
   Господи! Не впадает ли он в старческий маразм?  Что  за  маниакальная
тяга к  какой-то  киноблондиночке?  Нет,  что-то  с  ним  явно  не  так.
Несомненно. Взять ее с собой в Палм-Бич было  чистейшим  безумием.  Риск
попасться...
   Риск обеспечивал ему эрекцию, какой он не знавал уже много лет.
 
Глава 8 
 
   В Нью-Йорке недолго стать шизиком. Если ты уже им не стал.
   Какие скверные улицы! Мусор, копоть, грязная паршивость.
   Крысы.  Тараканы.  Улицы  ими  кишмя  кишат  -  включая  и  двуногих.
Прогуляйся  по  городу  и  гарантированно  повсюду  будешь  налетать  на
сумасшедших.
   Дек  ни  с  кем  не  общался.  Целеустремленная  походка,   опущенный
подбородок. Черные глаза смотрят бдительно из-под полуопущенных век.
   Как-то раз двое  ребят  попытались  ограбить  его  на  углу  Тридцать
девятой стриги Седьмой авеню. Еще не стемнело, и прохожих было много. Но
никто не пришел к нему на помощь, пока он отбивался от двух нанюхавшихся
подростков. У одного был нож.
   Дек отчаянно сопротивлялся:  бил,  делал  выпады,  царапал,  пока  не
выхватил ножу нападавшего и  не  вогнал  его  в  грудь  мальчишки  -  из
затуманенных глаз брызнуло удивление, из тела брызнула кровь.
   Второй убежал, и Дек удалился небрежной походкой, а прохожие ускорили
шаги, старательно отводя глаза.
   Он почувствовал себя так хорошо! Таким непобедимо могучим! И вспомнил
Филадельфию. Тот вечер, тот особый вечер.
   Он вспомнил, и походка его обрела пружинистость. Мачете  он  купил  у
закладчика за двадцать долларов, просто потому, что оно ему понравилось.
И оно два года висело на стене  его  спальни  без  применения,  хотя  он
иногда снимал его и принимал перед зеркалом всякие позы. Ему и в  голову
не  приходило,  что   наступит   день,   когда   он   воспользуется   им
по-настоящему.
   Он вспомнил Джой. Ее плотное тело, торчащие  вихры  волос  и  широкий
красный рот.
   Джой Кравец.
 
*** 
 
   - Эй-эй! Ищешь, как поразвлечься, красавчик?
   Дек попытался пройти  мимо,  но  она  встала  перед  ним,  решительно
преграждая дорогу. Наклонила голову набок и призывно подмигнула.
   - Я ж не собираюсь тебя порезать, и ничего  такого!  Я  одного  хочу:
залезть тебе в штаны и  разрядить  так,  как  тебя  весь  год  никто  не
разряжал. Ну, что?
   Он уставился на нее. Даже почти хорошенькая.  Только  нос  сдвинут  в
сторону, один глаз косит, красный провал рта обмазан помадой...
   - Сколько? - буркнул он.
   - Доллар за минуту. Честнее не найдешь. - Она скосила глаза вверх  на
него, потому что он был куда выше,  -  пигалица,  ростом  футов  пять  с
небольшим. - Сполна получишь за каждый цент, ковбой.
   Ковбой. Так его никогда не называли. Ему стало хорошо.
   - Ладно, - пробормотал он, зная, что все займет не более пяти  минут.
- Где?
   - У меня есть маленький такой дворец. - Она ухватила его за локоть. -
Через два квартала. По дороге могу послушать историю твоей  жизни.  Меня
звать Джой, а тебя?
   Такой девушки он еще не встречал. Конечно, проституток он имел  много
- с кислыми ртами и пустыми глазами; ну, а дуры, которых  он  приглашал,
только вежливо улыбались и не позволяли  пальцем  до  себя  дотронуться.
Джой была совсем другая. Они шли по залитой дождем улице, и казалось, ей
с ним приятно.
   Ее "дворец" был комнатушкой на третьем  этаже  с  раковиной  в  углу,
кроватью,  на  которой  развалилась  жирная  белая  кошка,   и   лампой,
задрапированной розовым шарфом.
   Она согнала кошку с кровати, сбросила пластиковый дождевик и сказала:
   - Уютно, а? Куда лучше прежней моей дыры.
   Он нерешительно топтался в дверях и думал, что все будет как  всегда.
Сначала деньги, а потом короткое соитие с неподвижным куском мяса.
   Джой дернула "молнию" на боку узкой черной мини-юбочки  и,  извиваясь
бедрами, стащила ее, оставшись в узеньких  трусиках  с  красной  вышитой
надписью "вторник". Была пятница.
   Дек сунул руку в карман за деньгами.
   - Да погоди! Откуда ты знаешь, сколько тебе  времени  понадобится?  -
хихикнула она. - А может, по-другому договоримся: пятьдесят зеленых -  и
сколько тебе захочется?
   Он мотнул головой.
   - Ну, как знаешь, - сказала  она,  стягивая  свитер  через  оранжевые
торчащие вихры и швыряя  его  на  пол.  Груди  у  нее  оказались  совсем
маленькие с грубо нарумяненными сосками. Румяна смазались,  как  и  тушь
под ее левым глазом.
   Она подняла руку и затеребила  пальцем  соски,  пока  они  не  встали
торчком.
   - Что, ведь стоит полтора до