тебе не позавидуешь, - согласилась Мэдисон, и Коул хмыкнул:
   - Я занимался с Бо в его личной гримерной на студии. К нему то и дело
забегали  ассистентки  и  помощницы;  сначала  он  их  трахал,  а  потом
увольнял. Это было единственное, чем он занимался.
   Мэдисон вздохнула:
   - Ну что за скотина!  Неужели  в  Голливуде  не  осталось  ни  одного
хорошего, порядочного парня?
   - А я? - спросил Коул.
   -  Я  имела  в  виду  мужчин,  которые  придерживаются   традиционной
сексуальной ориентации, - поправилась Мэдисон, и Коул сделал  загадочное
лицо:
   - Разве ты не знаешь?.. Натуралы вымирают. Как динозавры.
   - Хватит трепаться, Коул! Мы все-таки на похоронах.

***

   - Зачем мы сюда притащились,  хотела  бы  я  знать?  -  требовательно
спросила мужа Оливия Дикон. Когда-то  она  была  звездой  кордебалета  в
танцевальном шоу, но за двадцать прошедших лет пополнела и подурнела.
   - Чтобы продемонстрировать свое уважение, -  проворчал  Бо,  мысленно
пожелав, чтобы его жена провалилась в ад или по крайней мере заткнулась.
Оливия, как обычно, была пьяна - он сам видел,  как  перед  отъездом  на
похороны она пила чистое виски, достав бутылку из  бара  в  гостиной.  -
Если бы я не приехал, - добавил он, - люди начали бы шептаться  за  моей
спиной. Салли много раз была у меня на шоу.
   "Уверена, что она не просто бывала у тебя на шоу", - подумала Оливия,
и на ее припухшем лице появилась злобная гримаса. Она  прекрасно  знала,
что это ничтожество Бо Дикон изменяет ей направо  и  налево,  но  больше
всего Оливию бесила  его  уверенность  в  том,  что  она  ни  о  чем  не
догадывается. На самом же деле Оливия была в курсе всех или  почти  всех
его похождений, и, если бы не дети и не слава  (быть  замужем  за  таким
известным ведущим было очень и очень лестно), она бы давно ушла от  него
- Надеюсь, ты не потащишь меня на  прием,  -  вслух  сказала  Оливия,  и
уголки ее щедро  накрашенных  губ  неодобрительно  опустились.  -  Салли
Тернер была просто дешевкой, и всем это известно.
   - Послушай, Оливия, неужели хотя бы сегодня ты не можешь не  говорить
гадостей? - возмутился Бо. - Все-таки мы не в клубе, а на похоронах...
   - Не могу, потому что это правда, - отрезала Оливия, повышая голос, и
Бо испуганно оглянулся. - Я, во всяком случае, не  собираюсь  делать  из
этой мертвой шлюхи святую, как поступаете вы все!
   - Перестань, Оливия! - На Бо пахнуло  сильным  запахом  виски,  и  он
поморщился. - Я давно знаю, что ты стерва, но не до такой же степени!
   - Что, не нравится? Зачем же ты тогда на мне женился?
   "Не-ет, - подумал Бо Дикон. - Я женился на тебе потому,  что  у  тебя
были большие сиськи, сексуальная задница и покладистый  характер.  И  я,
как последний дурак, рассчитывал, что ты такой и останешься".
   Увы, сегодняшняя Оливия была  так  же  привлекательна  в  сексуальном
плане, как мешок сушеных бобов. Кроме того, ее  пристрастие  к  алкоголю
год от года становилось заметнее, и хотя Оливия  много  раз  обещала  Бо
перестать пить, отказаться от своей привычки она так и не смогла. Дважды
она лечилась от алкоголизма в клинике Бетти Форд,  но  даже  это  ей  не
помогло.
   Оливия говорила еще что-то, но Бо Дикон ее не слушал - он был слишком
занят, стараясь улыбнуться или помахать  рукой  всем  знакомым,  которые
сидели поблизости. За те пятнадцать лет, что он был женат на Оливии,  Бо
понял, что единственный способ справиться с ней, когда она пьяна, это не
обращать на нее внимания. Иногда это действительно помогало.

***

   Натали приехала в Уэствуд слишком поздно, когда пробраться  к  центру
событий уже не  было  никакой  возможности.  Толпа  зевак  была  слишком
плотной,  и  ей   пришлось   довольствоваться   местом   у   веревочного
заграждения, где разместилась съемочная группа с ее  студии.  Здесь  она
могла надеяться перехватить кого-то из известных людей, когда они  будут
возвращаться  к  лимузинам.  Возможно,  ей  повезет  и   кто-нибудь   из
знаменитостей остановится, чтобы ответить на один-два вопроса.  Если  же
нет - не беда. В конце концов, это была не  презентация  и  не  премьера
кассового фильма, а похороны звезды.
   И все же Натали была настроена  по-боевому.  Даже  Гарт  похвалил  ее
репортаж, и этот успех окрылил Натали. Теперь у нее были  все  основания
надеяться, что ее карьера пойдет в  гору.  Главное,  теперь  она  сможет
распрощаться  с  осточертевшим  шоу-бизнесом   и   заняться   настоящими
новостями. И Натали была к этому готова - готова чуть не с  того  самого
дня, когда закончила колледж.

***

   Бобби Скорч откинулся на жесткую деревянную спинку  церковной  скамьи
и, прислушиваясь  к  выкрикам  Мика  Джаггера,  несколько  раз  моргнул,
стараясь стряхнуть с ресниц набежавшие слезы. Музыкальное  сопровождение
для похорон жены Бобби подбирал сам. Это не были любимые песни Салли, но
зато Бобби их просто обожал. И он  считал,  что  имеет  право  подобрать
записи по своему вкусу. В конце концов, Салли было уже все равно; это он
остался один на свете, это ему было и грустно, и одиноко, и тоскливо.
   Хорошо, что он догадался нацепить эти черные очки "Рейбэнс" и  теперь
ни один человек не мог видеть его слез.
   Рукавом черного плаща Бобби обмахнул щеки,  стирая  с  них  последние
следы собственной слабости. На тыльной  стороне  его  правой  руки  было
вытатуировано истекающее кровью сердце и два слова, которые эхом звучали
в его осиротевшей душе: "Салли навсегда".
   И, вторя хриплому голосу Мика Джаггера, Бобби Скорч продолжал плакать
от одиночества и беззвучно кричать от невыносимой боли.

Глава 15

   В конце концов Кристин поняла, что, если она не хочет сойти с ума, ей
надо немедленно перестать жалеть себя  и  попытаться  что-то  придумать.
Поэтому она встала с пола  и,  присев  на  краешек  кровати,  попыталась
проанализировать свое положение. Она угодила в ловушку - это  было  ясно
как день. Она осталось без одежды, что делало ее гораздо более  уязвимой
чисто психологически, не говоря уже о  том,  что  за  ночь  она  изрядно
продрогла. Но Кристин понимала, что не должна сдаваться. Если только она
запаникует - ей конец, ведь рассчитывать она может только на себя.
   Впрочем, главный кошмар скорее всего  ждал  ее  впереди,  но  Кристин
постаралась об этом не думать. Глубоко вздохнув, она взяла в руки ветхое
одеяло и, действуя зубами и ногтями, проделала в нем  дыру,  достаточную
для того, чтобы просунуть в нее голову. Таким образом у  нее  получилось
что-то вроде самодельного  пончо,  которое  хоть  как-то  прикрывало  ее
наготу.
   Сделав этот первый шаг на пути к спасению, она встала  с  кровати  и,
сбросив на пол матрас, внимательно ее  исследовала.  Деревянная  рама  с
продавленной веревочной сеткой  стояла  на  четырех  увесистых,  крепких
ножках. Ножки были прикреплены к раме шурупами,  и  Кристин  сообразила,
что, если бы ей удалось отвинтить хотя бы одну из них,  у  нее  было  бы
оружие, которое она могла использовать против мистера Икс.
   Но как это сделать? Выломать ножку нечего было и думать, а отвертки у
нее не было.
   На выручку ей пришла смекалка. Украшения Кристин оставались при  ней,
и можно было попытаться вывинтить шурупы с помощью кольца или серег.  Но
лучше всего подходил для этой цели,  конечно,  медальон  с  изображением
святого Кристофера, который Кристин никогда не снимала. Он был  как  раз
подходящей толщины и диаметра, чтобы войти в паз и не погнуться.
   Расстегнув цепочку, Кристин осторожно сняла с шеи золотой медальон и,
вставив его в головку первого шурупа, стала осторожно поворачивать.
   После получасовых усилий ей удалось отвинтить ножку  кровати,  и  это
подарило Кристин ни с чем не сравнимую радость. Она была так  счастлива,
словно выиграла первый приз в Национальной лотерее.
   Немного передохнув, Кристин взвесила ножку кровати в руке и подошла к
окну. Удар - и разбитое стекло так и посыпалось на пол. Острые осколки в
нескольких местах порезали кожу Кристин, но она была так возбуждена, что
даже не почувствовала боли. Боль была  ничем.  Главное  -  вырваться  на
свободу, вырваться живой, а для этого нужно было только одно  -  твердая
решимость сделать это.
   Оторвав от своего импровизированного одеяния полоску материи, Кристин
воспользовалась ею, чтобы собрать в угол разлетевшиеся  осколки  стекла.
После этого она вплотную  занялась  досками,  которыми  было  заколочено
окно. Используя кроватную ножку как таран,  она  долбила  и  долбила  ею
среднюю доску, вкладывая в удары  всю  свою  силу.  Доска  и  не  думала
поддаваться, но Кристин только упрямо стиснула  зубы.  Она  сделает  что
задумала, сделает, чего бы это ни стоило.
   Минут через сорок доска зашаталась и  затрещала,  и  Кристин  удвоила
усилия,  хотя  руки  ее  давно  стали  скользкими  от  пота,   а   плечи
немилосердно ныли. В комнате, в которой она была  заперта,  было  совсем
мало воздуха, и Кристин часто и  тяжело  дышала,  но  отступать  она  не
собиралась. Во что бы то ни стало ей надо было выбраться отсюда...
   Снаружи по-прежнему шумел океан, и на мгновение  Кристин  задумалась,
где  может  стоять  этот  дом?  Как  далеко  от   него   до   ближайшего
человеческого жилья или хотя бы до ближайшего шоссе?  Где  сейчас  может
быть мистер Икс? Что он задумал?
   Уж не собирается ли он убить ее?
   Потому что если это так, то он совершил очень серьезную ошибку.
   Он выбрал не ту жертву.

Глава 16

   Служба длилась бесконечно долго. Выступающие сменяли друг  друга,  и,
хотя Коул шепотом говорил Мэдисон,  кто  есть  кто,  вскоре  она  совсем
запуталась. После менеджера, рекламиста и агента свое слово  о  покойной
сказали и ее партнеры по телесериалу.  Последним  выступил  отец  Салли,
пробормотавший несколько невнятных фраз - его горе было так велико,  что
он с трудом держал себя в руках. Только Бобби Скорч не  сказал  о  своей
жене ничего.
   Когда  официальная  часть  наконец  закончилась,  все  присутствующие
дружно, как по команде, поднялись на ноги и двинулись к выходу, с  явным
удовольствием шумно переговариваясь друг с другом.  Толпа  снаружи  была
огромной, и, когда знаменитости начали по очереди  выходить  из  церкви,
зеваки  разразились  громкими  приветственными  криками.  Над  кладбищем
тарахтели винтами  три  или  четыре  вертолета;  репортеры,  вооруженные
телеобъективами, расселись по деревьям, словно стая обезьян, а полиция и
охранники выбивались из  сил,  стараясь  сдержать  любопытных,  мешавших
звездам добраться до своих машин.
   Мэдисон и Коул остановились у выхода из церкви, ожидая, пока  схлынет
народ, и все же их толкали со всех сторон.
   - Вот это да! - проговорила Мэдисон, с  любопытством  оглядываясь.  -
Ничего подобного я, пожалуй, еще никогда не видела. И, честно говоря,  я
даже не ожидала, что все будет именно так.
   - Это потому, что ты живешь не в  Лос-Анджелесе,  а  в  Нью-Йорке,  -
хладнокровно пояснил Коул. -  У  нас  такое  бывает  каждый  раз,  когда
кто-нибудь из  знаменитостей  откидывает  копыта.  Пора  нам  выбираться
отсюда, пока нас не затоптали.
   Сказать это было, однако, намного проще, чем сделать. Приглашенные  -
те, кто простился с Салли в церкви,  -  стремились  поскорее  попасть  к
своим машинам, но  толпа  преграждала  им  путь.  Кое-где  уже  начинали
разговаривать на повышенных тонах. Взмыленные  полицейские  готовы  были
пустить в ход дубинки, а цепочка  сцепившихся  локтями  охранников  едва
сдерживала  напирающую  людскую  массу,  готовую   прорвать   веревочное
заграждение. К автостоянке можно было попасть только по узкому  проходу,
который с неимоверным  трудом  удалось  проделать  в  толпе  сотрудникам
охранного агентства и служащим кладбища.
   Мэдисон как раз  подумала  о  том,  что  их  положение  действительно
становится небезопасным, когда кто-то  пребольно  толкнул  ее  в  спину.
Намереваясь отчитать нахала, Мэдисон  резко  обернулась  и..,  оказалась
лицом к лицу с Бо Диконом. Популярный ведущий  тоже  вспомнил  ее  -  во
всяком случае, в его взгляде мелькнуло что-то похожее на узнавание, хотя
назвать имя и фамилию Мэдисон он явно затруднялся.
   - Вы помните меня, мистер Дикон? - пришла ему на помощь Мэдисон. -  Я
- Мэдисон Кастелли. Мы  вместе  летели  в  Лос-Анджелес  несколько  дней
назад.
   - Да-да, я вас помню, - проговорил  Бо  и  неожиданно  попятился,  но
плотный людской поток снова вернул его к Мэдисон.
   - Ну да, - подтвердила она. - Вы тогда еще просили меня пересесть.
   - Я - миссис Дикон, - сказала Оливия,  решительно  отодвигая  мужа  в
сторону и выступая вперед. - Как, вы сказали, вас зовут, дорогая?
   - Мэдисон Кастелли, - повторила Мэдисон. - Мы с вашим мужем летели из
Нью-Йорка в одном самолете. Он еще хотел сесть рядом с Салли и  попросил
меня поменяться с ним местами. Какая ужасная  трагедия,  не  правда  ли,
миссис Дикон?
   Оливия зло покосилась на своего благоверного.
   - Значит, ты сам захотел сесть рядом с этой шлюхой, да?  -  прошипела
она таким тоном, словно застала Бо за каким-нибудь постыдным занятием.
   - Мне нужно было поговорить с Салли о делах, - огрызнулся  Бо.  -  Мы
сидели рядом не больше десяти минут. Потом я...
   - О каких таких делах ты с ней разговаривал?  -  перебила  Оливия.  -
Ну-ка, отвечай!..
   - Да что ты пристала! - разозлился Бо Дикон.  -  Я  уж  теперь  и  не
вспомню.
   - Бо! - возвысила голос Оливия. - Меня уже тошнит от твоего вранья!
   - Возьми себя в руки, дорогая, -  быстро  сказал  Бо  Дикон,  пытаясь
знаками  привлечь  внимание  служителя  с  автостоянки.  -  Эй  вы  там,
подгоните-ка мою машину! Знаете, кто я такой?
   Мэдисон тем временем отступила в сторону, гадая, что такое происходит
между Бо и его женой. Бо Дикон что-то уж очень перепугался -  прямо  как
нашаливший школьник, а от Оливии разило  виски,  как  из  винной  бочки.
Странная парочка... Впрочем, как  она  начинала  понимать,  в  Голливуде
такие пары не были чем-то из ряда вон выходящим.
   В этот самый момент из дверей церкви показались Бобби Скорч и  родные
Салли, и толпа невольно расступилась, давая им  пройти.  Сводные  сестры
Салли плакали, а их мать то и дело одергивала  их,  раздраженно  шипела.
Отец Салли поддерживал деда и, громко всхлипывая, сморкался в  клетчатый
носовой платок - Не понимаю, зачем нужно было тащить на похороны  детей,
-  вполголоса  пробормотал  Коул.  -  Посмотри  на  них  -  они   совсем
расклеились. Наверное, им еще никогда не приходилось выезжать из  своего
Айдахо.
   В этот момент одному из фотографов удалось прорваться за  ограждение.
Выбежав на свободное пространство, он припал на колено и принялся быстро
снимать родственников Салли. Но уже в следующую секунду двое  охранников
бросились на него и, вырвав фотоаппарат, швырнули камеру на землю.
   - Что вы делаете, сукины дети?! - заорал  фотограф.  -  Я  же  просто
делаю свою работу!
   - Мы тоже, - отвечали охранники, ловко "хватая журналиста под руки  и
оттаскивая в сторону.
   Этот инцидент отвлек внимание Мэдисон, и она не сразу  заметила  Эдди
Стоунера, который, крепко держа  за  руку  Анджелу  Мускони,  решительно
расталкивал  толпу.  Он  направлялся  прямо  к  Бобби  Скорчу,   и   его
целеустремленный взгляд не сулил ничего хорошего.
   -  Признавайся,  это  твоя  работа?!  -  крикнул  Эдди,  подобравшись
поближе. - Это ты убил Салли, подонок?!
   Бобби даже не повернулся в его сторону. Он не сделал вообще ни одного
движения и ничем не показал, что узнал Эдди,  однако  все  головы  разом
повернулись в его сторону.
   - Ну, признайся! - продолжал орать Эдди. -  Проклятый  лжец,  это  ты
прикончил мою Салли! Неожиданно Бобби словно очнулся.
   - Это ты мне? - резко спросил он. - Ах ты, трусливое дерьмо!..
   - Тебе, тебе, подонок, - повторил Эдди, выпячивая челюсть.
   Толпа замерла в предчувствии скандала. Сводные сестры Салли судорожно
вцепились в костюм матери, напуганные безобразной сценой.
   - Перестаньте, перестаньте,  пожалуйста...  -  жалобно  лепетал  отец
Салли. - Не надо ссориться!
   - Ссориться?! - запальчиво прокричал Эдди. - Да я сейчас отбивную  из
него сделаю!
   Услышав это, Анджела Мускони дернула его за руку.
   - Идем отсюда, Эдди, - сказала она. - Тебе это не нужно...
   Но даже  она  не  смогла  остановить  распалившегося  Эдди  Стоунера.
Оттолкнув подругу с такой силой, что упасть ей  помешала  только  плотно
сомкнувшаяся толпа, Эдди решительно шагнул вперед и,  взмахнув  кулаком,
ударил Бобби в лицо. Удар пришелся прямо  в  бровь.  Черные  очки  Бобби
упали на землю и разбились, а из брови, рассеченной массивным перстнем с
розовым камнем, закапала кровь.
   В следующее мгновение Бобби  Скорч  затрубил,  как  раненый  слон,  и
ринулся на обидчика. И  прежде  чем  кто-либо  успел  им  помешать,  оба
покатились по земле, обмениваясь яростными ударами.
   Для журналистов это была  настоящая  находка.  Папарацци  ринулись  к
месту драки, безжалостно отталкивая друг друга, а  вертолеты  опустились
совсем низко. Охранники бросились разнимать дерущихся, совершенно  забыв
о своих обязанностях, и толпа любопытных опасно качнулась вперед.
   - О боже!  -  ахнула  Мэдисон.  -  Какой  ужас!  Наверное,  только  в
Лос-Анджелесе похороны так легко могут превратиться в цирк!
   - Нам надо убираться отсюда, пока нас не затолкали, - отозвался Коул,
крепко взяв ее за руку. - Идем. Машину заберем потом.
   Но Мэдисон и не думала подчиняться. Здравый смысл подсказывал ей, что
им с Коулом действительно лучше отойти подальше, но журналистская  жилка
мешала ей поступить подобным  образом.  Прямо  на  ее  глазах  рождалась
завтрашняя, а может быть, уже сегодняшняя сенсация, и Мэдисон знала, что
ей придется о ней писать.
   - Нет, - сказала она. - Не сейчас..". Я должна увидеть, чем  все  это
кончится.
   - Кто-то кому-то набьет морду - вот чем это кончится, - сказал  Коул,
продолжая тянуть Мэдисон за собой.
   К этому моменту двое охранников уже надежно держали Эдди за  руки,  и
Бобби без колебаний воспользовался его беспомощностью  и  дважды  ударил
Эдди кулаком по лицу. Раздался треск  выбитых  зубов,  и  изо  рта  Эдди
хлынула кровь.
   На мгновение все опешили, и только Анджела Мускони не растерялась.
   - Не тронь его, ты, бешеный подонок! - завизжала она и,  подскочив  к
Бобби, принялась молотить его кулаками по груди. Бобби Скорч не  остался
в долгу и, оттолкнув Анджелу, так ударил ее в челюсть, что  она  рухнула
как подкошенная.
   - О господи! - выдохнул Коул. - Придется мне вмешаться!
   И, прыгнув на Бобби, он повалил его на землю и прижал.
   После  этого  начался  настоящий  хаос.  Испуганно  визжали  женщины.
Мужчины кричали и  громко  бранились.  Журналисты  и  фотографы  азартно
протискивались сквозь  толпу.  Телевизионщики,  почуяв  кровь,  тоже  не
выдержали и начали двигаться вперед  со  своей  громоздкой  аппаратурой,
опрокидывая на землю всех, кто не успевал убраться с дороги.
   Во всеобщей неразберихе один из охранников, не  разобравшись,  ударил
кулаком Бо Дикона и сломал ему нос.
   - Мой нос! - завопил ведущий. - Идиот! Ты сломал мне нос!
   - Поделом тебе, - злорадно пробормотала Оливия. - Может, хоть  теперь
ты поумнеешь. Говорила я тебе: нечего нам делать на этих похоронах,  так
нет - ты уперся. Вот теперь и расплачивайся.
   - Отвези меня в клинику! - истерически завопил Бо. - Скорее!  Достань
самого лучшего пластического хирурга. И заткнись ради Бога, ладно?
   Охранники  и  полиция  уже  не  могли  справиться   с   возбужденной,
напуганной толпой. Похороны Салли неожиданно  для  всех  превратились  в
массовые   беспорядки,   грозившие   вылиться   в   массовое    избиение
знаменитостей, и никто не мог этому помешать.
   Впрочем, Мэдисон начинала  подозревать,  что  для  Лос-Анджелеса  это
совершенно в порядке вещей.

***

   Когда Такки вышел из церкви, драка между двумя бывшими мужьями  Салли
только что закончилась.  Быстро  оценив  ситуаци