а ладони, продолжая смеяться.
   - Хватит и этого! Едем домой и ляжем спать.
   - И ты не ждешь, пока тебя попросят.
   Ее рука скользнула поперек рычага передач и легла на его пах.
   - А ты ведь счастливчик!
   "Мазератти" вильнул вбок.
   - Кто спорит, любовь моя?
 
*** 
 
   Монтана крепко спала, когда рано  утром  Нийл  тихо  выбрался  из  их
кровати. Он обнаружил, что с возрастом ему требуется все меньше  сна,  а
потому принял душ, несколько раз  отжался  без  всякого  усердия,  потом
вышел в патио и залюбовался видом. Когда смог  рассеивался,  открывались
многомильные просторы - иногда до самого океана. Это  была  чуть  ли  не
главная причина, почему они купили несколько месяцев назад  именно  этот
дом. Многие люди всячески поносили Лос-Анджелес, но Нийл питал искреннюю
любовь к  этому  городу.  Он  родился  и  вырос  в  Англии,  но  никакой
ностальгии не испытывал, Америка была его домом вот уже двадцать лет.
 
*** 
 
   Впервые Нийл Грей приехал в Голливуд в  1958  году.  Он  был  молодым
нахальным режиссером и не сомневался, что знает решительно все.  Студия,
которая заключила с ним контракт после его первого  нашумевшего  фильма,
устроила  ему  королевскую  жизнь:  бунгало  в  отеле   "Беверли-Хиллз",
богатейший выбор красивых звездочек и открытый счет. Фильм,  который  он
снял для них, кассово провалился.
   Женщина предъявила ему иск, называя его отцом ее ребенка, он  яростно
защищался, отрицал все и с поджатым хвостом убрался в Англию.
   Однако Америка уже была в его крови, его  влекло  туда,  и  в  начале
шестидесятых он вернулся в Голливуд - на этот раз  без  контракта.  Снял
номер в "Шато Мармон", скромном старомодном  отеле  над  Стрипом.  Затем
попытался пристроить  сценарий,  на  который  приобрел  права.  Все  шло
скверно, пока в один прекрасный день он  возле  бассейна  не  налетел  в
буквальном  смысле  слова  на  Мэрли  Сандерсон.  Она  была  хорошенькой
избалованной девчонкой, в четырнадцать лет потерявшей мать. С тех пор ее
растил отец, Тайрон,  основатель  Сандерсоновской  кинокомпании.  В  тот
момент  Мэрли  крутила  с  нью-йоркским  актером,  исповедующим  систему
Станиславского, но она тут же влюбилась в Ниша и переключилась на  него.
Выбора ему не оставалось. Мэрли получала все, чего хотела.
   К тому же он был польщен. Она была  юна,  обворожительна,  богата.  А
папочка владел кинокомпанией.  Чего  еще  мог  бы  пожелать  безработный
кинорежиссер?
   - Папочка вложит деньги в твой фильм, - небрежно бросила она  в  один
прекрасный день. - То есть если я его попрошу.
   - Так какого же черта ты еще ждешь? - взвыл он.
   - Пустячка, который называется  свадьбой,  -  ответила  она  невинным
тоном.
   Свадьба!  Брак!  Эти  слова  его  пугали.  Он   испробовал   брак   в
девятнадцать лет и ничего хорошего в нем  не  нашел.  Но  теперь,  после
семнадцати  лет,  после  многих  и  многих  женщин,  после  рек  и   рек
алкоголя...
   Брак. Он размышлял неделю. А потом решил, почему бы и нет?
   Подошла пора снова сделать великий шаг, и к тому же это был вернейший
способ снять свой фильм.
   Внутренний голос непрерывно допекал его:  "А  принципы?  А  решимость
добиться всего самому? А любовь?"
   "Но... - подумал он. - Я хочу снять этот фильм. Мне нужна  зацепка  в
этом городе".
   - Да, - ответил он Мэрли.
   -  Вот  и  хорошо!  -  отозвалась  она.  -  Папочка  хочет  с   тобой
познакомиться.
   Тайрон Сандерсон добился того, чего добился, без помощи  обаяния.  Он
был приземист  и  широкоплеч,  курил  объемистые  сигары  и  предпочитал
звездочек с объемистыми формами.  Он  жаждал  сбыть  дочку  с  рук.  Она
переспала уже с половиной Голливуда, но Нийл Грей был  первым  мужчиной,
который заинтересовал ее больше, чем на день.
   - Хочешь снять фильм, так  снимай,  -  пробурчал  Тайрон  при  первом
знакомстве.
   - Я принес сценарий, чтобы вы прочли.
   - Чего читать? Снимай.
   - Но разве вас не интересует, о чем он?
   - Меня интересует, чтобы ты женился на моей дочери.
   И точка.
   Они с Мэрли сыграли свадьбу две недели спустя на террасе  загородного
дома Тайрона в Бель-Эйр. Присутствовали почти все  громкие  голливудские
имена. Медовый месяц они провели в Акапулько, а  вернувшись,  поселились
на Родео-драйв в доме, который папочка купил им  в  качестве  свадебного
подарка. Нийл тут же принялся за работу.
   Его первый фильм оказался очень  удачным  и  в  художественном,  и  в
финансовом  отношении.  Из  просто  "зятя"  он  превратился   в   нового
голливудского чудодея. Все студии гонялись за  ним,  а  так  как  Тайрон
Сандерсон контракта с ним не заключал, он имел полную свободу выбора.
   - Ты должен остаться с папочкой, - требовала Мэрли.  -  Он  дал  тебе
твой первый шанс.
   - Положил я на папочку, - ответил он. - Свой первый шанс я взял  сам,
а он мне никогда ничего не давал.
   Нийл снимал один призовой фильм за  другим,  а  Мэрли  меняла  одного
призового любовника за другим. Нийл пил. Мэрли транжирила деньги.
   Затем пошли провалы. Внезапно Нийл вышел в тираж. И  уехал  в  Европу
после громового скандала с Мэрли, который кончился, когда она  позвонила
отцу, чтобы он приехал.
   - Если ты, впутаешь его в нашу жизнь, это будет  конец,  -  пригрозил
Нийл.
   - Ну и катись! - отрезала она. - Шваль английская! Бездарь!
   Монтана появилась в самый нужный момент.
   Развестись с Мэрли оказалось  нелегко:  хотя  он  не  был  ей  нужен,
оставаться без него она тоже не хотела.
   Развод был грязным и обошелся очень дорого. Но он того стоил.
 
*** 
 
   Нийл смотрел на голубые просторы и думал о Монтане.  Сильная,  умная,
чувственная. И он оставался ей верен дольше, чем мог  себе  представить.
Но в прошедшем году он, к собственному отвращению, повадился  забираться
в постель к безмозглым блондинкам. Что на него  находило?  Если  Монтане
станет известно, она тут же уйдет. Он знает свою жену.
   Так зачем же он? У него честно  не  находилось  ответа.  Может  быть,
элемент риска действовал возбуждающе? Или просто порой у него  возникала
потребность чувствовать под собой женщину, которая не была  равной  ему?
Пышногрудую штучку, которая только этим и была - штучкой. Никаких  умных
разговоров. Никакой встречи интеллектов. Просто баба.
   И не то чтобы Монтана не  оставалась  самой  лучшей.  В  постели  она
возбуждала его, как в самом начале. Но она всегда  была  равной  ему,  и
порой он испытывал  жгучее  желание  взять  просто  женщину  Иногда  ему
хотелось всего лишь жаркого,  безличного,  ни  к  чему  не  обязывающего
траханья. Ему уже пятьдесят четыре.
   Жизнь продолжается, и ничему-то ты не учишься, черт бы тебя подрал Он
повернулся и пошел на кухню, где заварил себе  чашку  чаю  и  приготовил
кукурузные хлопья. Джина Джермейн. Пустышка.  Блондинка.  Дура.  И  хуже
того: кинозвезда.
   Он переспал с ней два раза и не собирался  на  этом  останавливаться.
Безумие! Но он ничего не мог с собой поделать.
 
Глава 4 
 
   Затеряться в Нью-Йорке Деку не составило труда. Укрыть  свой  гнев  в
комнатушке в Гринвич-Виллидж. Раздумывать. Мыслить. Разбираться.
   Нашел работу. Сменил фамилию.
   Делов! Изменил внешность. Пара пустяков. Только и нужны были ножницы,
чтобы обкорнать волосы, достигавшие плеч.  Работу  завершил  парикмахер,
оставив на его голове только жесткий ежик -  короче  армейской  стрижки.
Словно от вшей.
   Вот с глазами ничего  сделать  не  удалось.  Они  горели  на  бледном
невзрачном лице, черные и гневные.
   Он был высоким, тощим, таким же, как миллионы других парней в  единой
форме - "ливайсы", рубашка, бейсбольная куртка.
   Он был маниакально аккуратен. В его комнате царил полный порядок.  Но
откуда было взяться беспорядку? Филадельфию он покинул с одной сумкой.
   Работал он в занюханной гостиничке в Сохо. Дневная смена - от полудня
до  шести.  Он  сидел  за  конторкой  и   выдавал   ключи   от   номеров
несуразнейшему набору клиентов -  приезжим  с  явно  пустыми  карманами,
проституткам, психам, бизнесменам, которые не хотели афишировать дневные
свидания со своими секретаршами.
   Первые  шесть  недель  он  регулярно  посещал   газетный   киоск   на
Таймс-сквер, где продавались филадельфийские газеты. У себя в комнатушке
он жадно прочитывал каждую от первой до  последней  строчки,  ничего  не
пропуская. А кончив,  аккуратно  вырезал  все  заметки  об  убийстве  на
Френдшип-стрит. Затем, убедившись, что не упустил ни единой  подробности
следствия, вкладывал вырезки между страницами автомобильного журнала,  а
журнал прятал под матрас.
   Заметок становилось меньше, меньше, а потом они и вовсе  исчезли.  Да
ведь и дело было не такое уж сенсационное. Заурядная пожилая супружеская
пара. Мистер и миссис Уиллис Эндрюс. Кому они  интересны?  Джой  Кравец.
Прожженная  уличная  потаскушка,  с  четырнадцати  лет   менявшая   одну
исправительную школу на другую. Кому она интересна?
   ПОЛИЦИЯ ХОТЕЛА БЫ ПОБЕСЕДОВАТЬ С ДЕКОМ ЭНДРЮСОМ, ИСЧЕЗНУВШИМ  СО  ДНЯ
УБИЙСТВА.
   Как вежливо!
   ПОЛИЦИЯ  СРОЧНО  РАЗЫСКИВАЕТ  ДЕКА   ЭНДРЮСА,   ДЛИННОВОЛОСОГО   СЫНА
ЗАРУБЛЕННОЙ ПАРЫ.
   Уже не так вежливо.
   ЧУДОВИЩЕ НЕОБХОДИМО НАЙТИ!
   Женщина писала, не иначе.
   ДЕК ЭНДРЮС ПРОПАЛ БЕССЛЕДНО. ПОЛИЦИЯ В ТУПИКЕ.
   Он позволил себе улыбнуться.
   Нью-Йорк был идеальным убежищем. Улицы приняли и  поглотили  его  как
своего. Теперь можно было расслабиться и заняться своим делом.
   Скоро он будет готов для следующего хода.
 
Глава 5 
 
   Супермаркет "Экономный" на бульваре Санта-Моника кишел людьми. Ангель
Хадсон выбрала тележку и тихонько вздохнула, поглядев на длинные очереди
к каждой кассе.
   Паренек, раскладывавший бакалею в крепкие  бумажные  пакеты,  не  мог
отвести от нее глаз. Она всегда так действовала  на  мужской  пол.  Даже
голубые не могли удержаться, чтобы не пошарить по ней взглядом.
   На Ангель  стоило  посмотреть.  Девятнадцать  лет.  Пять  футов  пять
дюймов, нежная бархатистая кожа,  аквамариновые  глаза  под  длиннейшими
ресницами, прямой носик, пухлые розовые губы, длинные золотые от природы
волосы, округлые груди, осиная талия, плотный задик и нескончаемые ноги.
В ее ошеломляющей красоте не было ничего дешевого или вызывающего.
   Как обычно, она была почти не  накрашена  и  одета  очень  скромно  в
розовый свитерок и  широкий  белый  комбинезон.  Но  на  нее  все  равно
смотрели.
   Она медленно катила тележку по тесным от покупателей проходам, иногда
останавливаясь, чтобы взглянуть на ценники.
   "Хм-м, - подумала она, - хоть и "Экономный", а цены очень приличные!"
У нее  было  всего  тридцать  пять  долларов,  на  которые  им  с  Бадди
предстояло просуществовать неделю. Едва подумав о нем, она улыбнулась. И
порозовела, вспомнив, как утром они были  вместе  в  постели.  Его  руки
повсюду, его язык исследует самые тайные местечки.
   От мыслей о нем по ее телу пробежала дрожь. Он  такой  замечательный,
такой всезнающий. И такой красивый! По ее телу снова пробежала дрожь. Он
ее муж. Вот уже двое потрясающих чудесных суток!
   - Привет! - произнес голос.
   Она подняла  глаза  на  мускулистого  мужчину  в  красной  рубашке  с
открытым воротом и тщательно отглаженных брюках.
   - Мы ведь познакомились на вечеринке неделю назад, верно?  -  спросил
он, обходя ее тележку, и встал совсем рядом.
   - Извините, - сказала она быстро, - но  я  только  вчера  приехала  в
город.
   Ну с какой стати она извиняется? Бадди ей тысячу  раз  повторял:  "Да
перестань ты говорить "извините" всем и каждому!
   В жизни надо быть понапористее!"
   - Ну, раз вы приехали в город только вчера, - сказал мужчина, -  так,
может быть, сегодня я могу накормить вас ужином? Так как же?
   - Изви... - начала она, но сразу же  спохватилась.  -  Я  замужем,  -
добавила она чинно.
   Он вкрадчиво рассмеялся.
   - Я не против, если вы не против!
   Ну почему они всегда пристают к ней?  Она  уже  не  помнила  времени,
когда бы незнакомые мужчины не клеились к ней и не начинали уговаривать.
На улицах. В кино. Ну всюду. Она  решительно  покатила  тележку  дальше,
надеясь, что он отвяжется, но он шел за ней, бормоча то одну, то  другую
из сотен заезженных фраз. Она остановилась  и  парализовала  его  своими
поразительными глазами.
   - Пожалуйста, оставьте меня в покое, - проговорила она негромко. -  Я
же сказала вам, что замужем. И моему мужу не понравится, что вы  ко  мне
пристаете. Совсем не понравится.
   Она произнесла это  без  всякой  угрозы.  Однако  ее  слова,  видимо,
подействовали, и он отошел.
   Бадди и правда не терпел,  когда  на  нее  заглядывались  посторонние
мужчины. Если бы он знал, как они все время к ней лезут,  он  бы  с  ума
сошел! Но она же не виновата, правда? Никогда не носит облегающей одежды
или коротких юбок. Держится  строго,  никогда  не  подает  ни  малейшего
повода. Бадди был первым, кто пошел дальше, чем  просто  чмокнул  ее  на
прощание. Но было это после их свадьбы.  Она  инстинктивно  чувствовала,
что поступает правильно, не торопясь, и восторг Бадди в их брачную  ночь
больше  чем  вознаградил  ее  за   все   прошлые   сброшенные   руки   и
разочарования. Какое счастье, что  она  нашла  его.  Одного  мужчину  на
миллион!
   - Простите, мисс, - пробормотал долговязый юнец в рваной  бейсбольной
рубашке, - но, по-моему, это вы уронили.
   Она с недоумением посмотрела на коробку с сухариками в его протянутой
руке.
   - Извините, они не мои, - извинилась она.
   - Разве? А мне показалось, коробка упала с вашей тележки.
   - Извините.
   Он нервно почесал прыщик.
   - Если я стану перед вами в очереди, то помогу вам  снести  все  ваши
покупки в машину.
   - Нет, благодарю вас. - Она быстро пошла по проходу.
   "Экономный" просто кишел ими.  Может  быть,  в  следующий  раз  Бадди
пойдет с ней...
 
*** 
 
   Фрэнсис Кавендиш откинулась в кресле за ультрасовременным  столом  из
хрома и жадно затянулась патрончиком с марихуаной, ловко  вставленным  в
мундштук. Она задержала густой  дым  в  легких,  пока  не  сосчитала  до
десяти, а затем выдохнула его с видимым огромным удовлетворением. Она не
предложила затяжки Бадди Хадсону, который угрюмо горбился  на  неудобном
маленьком стуле по ту сторону стола.
   - Хватило же у тебя нахальства прийти! - сказала она.
   - А?
   - Не делай вида, будто не понимаешь, о чем я говорю. Я устроила  тебе
пробу в рекламном сериале на телевидении, а ты со своей  старой  ведьмой
все изгадил.
   - Ну, Фрэнсис,  это  же  когда  было!  А  теперь  мне  нужна  работа,
По-настоящему. Я женился.
   - Извини, Бадди. - Она кивнула в сторону двери. -  Ты  должен  знать,
как сейчас обстоят дела. Не продохнешь. Ничем не могу тебе помочь.
   Помочь ему она могла  бы,  если  бы  захотела.  Она  была  владелицей
агентства по найму актеров - одного из самых влиятельных в городе.
   - Ну же, Фрэнсис! - просительно сказал он. - Так я и поверю, будто  у
вас ничего нет! Это же Дружок Бадди. А я еще думал, что между нами  было
что-то особое.
   Фрэнсис водрузила на длинный нос очки в оправе из стразов.
   - Разве ты мне только что не сказал, что женился?
   - Ну, да.
   - Так вот что, дружок, по-моему, это заметно меняет.., наши отношения
Согласен?
   - Но почему? - спросил он обиженно, жалея, что проговорился.
   Она одарила его испепеляющим взглядом.
   - Я не видела тебя восемь месяцев. А потом ты вваливаешься  сюда  как
ни в чем не бывало и между  прочим  сообщаешь,  что  женился.  На  каком
основании ты считаешь, что я должна тянуть тебя?
   Он встал.
   - И не надо.
   Она сняла очки и прищурила холодные глаза.  Бадди  Хадсон  был  самым
великолепным образчиком молодого  самца,  какого  она  только  видела  в
последние годы. Будет глупо дать ему уйти.
   - Пожалуй, могу устроить тебя в рекламу, - сказала она со вздохом.
   - В рекламе я больше сниматься  не  хочу.  Я  шесть  месяцев  пел  на
Гавайях, и они  меня  на  руках  носили.  Теперь  я  хочу  стать  гостем
какого-нибудь приличного телевизионного шоу. Поиграть,  спеть.  Они  все
так и хлопнутся на свои жирные задницы Фрэнсис взяла ручку и нетерпеливо
постучала по столу.
   - Хочешь сняться в рекламе или нет?
   Он подумал о своем  положении.  Двести  долларов  за  душой,  дряхлый
"Понтиак" и однокомнатная  квартира  за  Стрипом,  которую  одолжил  ему
приятель.
   Положеньице! И двухдневная жена по имени  Ангель.  Красивая,  нежная,
невинная - и вся-вся его. Он привез ее с Гавайев  как  герой-победитель.
Она верит, что он - преуспевающий актер, у которого отбоя нет от  ролей.
Никак нельзя ее разочаровать на самой заре супружеской жизни.
   - Ладно, согласен, - сказал он.
   Фрэнсис нацарапала что-то на карточке и протянула ему.
   - Завтра в четыре. Не опаздывай Он взглянул  на  карточку,  потом  на
нее.
   - Фрэнсис, - сказал он, - вы что, и затяжечки мне не предложите?
 
*** 
 
   Ангель тихонько напевала, разбирая покупки.  Ей  просто  не  верилось
своему счастью.  Столько  случилось  за  такое  короткое  время!  И  все
подобралось одно к одному - лучше некуда.
   Подумать только - всего  полтора  года  назад  она  кончила  школу  в
Луисвилле, штат Кентукки, получила место регистраторши  в  косметическом
салоне и как-то  раз  приняла  участие  в  конкурсе,  объявленном  одним
киножурналом. Победить она даже и не мечтала.  Но  победила  и  получила
первый приз - тысячу долларов и оплаченную недельную поездку в  Голливуд
со спутницей по своему выбору.
 
*** 
 
   Голливуд. Волшебное место, о котором Ангель только читала.
   Голливуд! Свершившаяся мечта!
   Без колебаний она упаковала сумку и отправилась  на  Запад  со  своей
лучшей подругой Сью-Энн.  Отъезд  затруднений  не  вызвал.  Ангель  была
приемной дочерью в большой семье, и освободившееся пространство в тесном
домишке, где ютились они все, было немалым облегчением.
   Неделя в Голливуде в отеле "Хьятт" на знаменитом бульваре Сансет! Они
со Сью-Энн даже дух  не  успевали  перевести.  Журнал  приставил  к  ним
фотографа, запечатлевавшего все, что с ними происходило, - от  посещения
Диснейленда до завтрака с Бертом Рейнольдсом.
   Берт Рейнолъдс! Ангель думала, что упадет в обморок. Но он был  очень
милым, смешил ее и даже обнял их со Сью-Энн  за  плечи,  когда  фотограф
начал снимать.
   Неделя промчалась как один миг, и тут Ангель  поняла,  что  не  хочет
возвращаться в занудный старый Луисвилл. Собственно, ее ничего с ним  не
связывало. В семье, где она жила,  ее  не  обижали,  но  она  все  время
ощущала себя посторонней, лишней, а порой и просто  служанкой.  Девочкой
ей казалось вполне естественно исполнять всякие просьбы и поручения, но,
когда она выросла и расцвела ее  красота,  семья  все  больше  и  больше
проникалась враждебностью к ней.
   Выбраться оттуда она мечтала с тех пор, как помнила  себя,  и  теперь
решила, что судьба наконец-то пошла ей навстречу.
   - Я остаюсь - сказала она Сью-Энн, и в ее глазах вспыхнул  фанатичный
блеск. - Мое место - здесь. Я буду актрисой!
   Сью-Энн попыталась  отговорить  подругу,  но  тщетно.  Ангель  твердо
стояла на своем. И ведь  все  мужчины,  с  которыми  она  знакомилась  в
Голливуде, все до  единого,  как  сговорившись,  твердили  ей,  что  она
создана для кино. Так почему бы и не  попробовать?  У  нее  есть  тысяча
долларов приза, и, экономя, она сумеет растянуть их хотя бы на несколько
месяцев.
   Во-первых, надо было найти, где жить, - транжирить  деньги  на  отели
она не собиралась. Фотограф дал ей  телефон  знакомой  девушки,  которая
сдавала комнаты.
   - Позвони ей, - сказал он и подмигнул. - И не забудь, красуля, если у
нее не будет для тебя кровати, в моей всегда найдется местечко.
   Она пропустила намек мимо ушей, позвонила и час спустя водворилась  в
заднюю комнатушку обширного дома за Фэрфаксом.
   - Две минуты ходу до "Мей компани" и квартал  до  Фермерского  рынка.
Чего еще можно пожелать? - спросила рыжая с броской внешностью  девушка,
кото