го у меня прямо
дух перехватило и засосало под ложечкой. Может, всему виной  карие  невинные
глаза, в которых чудилось легкое презрение. Да, эта девушка была не из  тех,
кто ломает голову над тем, в чью бы постель прыгнуть да как бы укоротить уже
и без того сверхкороткую юбку. Молоденькая, лет  семнадцати-восемнадцати.  Я
сразу понял, что она должна стать моей. И не так, как все.
   Гости расселись. Я заволновался  -  неужели  никто  меня  не  представит?
Фонтэн  распоряжалась  насчет  шампанского,  не  забывая   посматривать   по
сторонам. Несколько  раз  помахала  кому-то.  Потом  муж  Ванессы  увлек  ее
танцевать. Если у Фонтэн и есть недостатки, то один из основных - абсолютное
неумение танцевать. Приятно сознавать, что хоть в чем-то  Фонтэн  далека  от
совершенства.  Она  начисто  лишена  чувства  ритма  -   дергается,   словно
худосочная марионетка, и только.
   Я улыбнулся парню, который сопровождал мою кареглазую принцессу, протянул
ему руку.
   - Тони Блейк, - сказал я, вложив в голос все свое обаяние.  Девушка  даже
не взглянула в мою сторону.  Она  со  скучающим  видом  разглядывала  что-то
посреди зала. Парень ее явно был не  от  мира  сего.  Выскочка  какой-то.  И
фанфарон.
   - О, Тони, -  вмешался  Бенджамин.  -  Вы  разве  не  знакомы  с  Питером
Линкольном Смитом?
   Имя это еще как было мне знакомо. Отца этого парня я видел уже  несколько
раз. Он владел половиной Лондона.
   - А это моя дочь Александра, -  горделиво  добавил  Бенджамин.  -  Только
сегодня вернулась из Швейцарии.
   Дочь Александра! Челюсть моя так и отвисла - по-моему, минут на пять. Его
дочь!
   - Здравствуйте, - неприветливо бросила девушка. Тут встряли  французы,  и
мне пришлось ублажать их  болтовней.  Их  дочь,  оказывается,  часто  бывала
здесь, так что они обо  мне  наслышаны.  Знал  я  их  дочь  -  расфуфыренную
светловолосую грымзу в наимоднейших парижских шмотках,  которая  мнила  себя
неотразимой. И трахалась со всеми подряд. Я ее не пробовал, а вот  Сэмми  не
удержался. Приговор был однозначный - больше ни-ни!
   Бенджамин начал приставать к  фанфарону,  уговаривая  его  потанцевать  с
Александрой. Та зарделась, стала отнекиваться. Питер Линкольн Смит  оказался
между двух огней, ломая голову, кому угодить - отцу или дочке. Папаша все же
перевесил, и упирающуюся Александру увели на площадку. Тело, похоже, было  у
девчонки что надо. Только платье, к сожалению,  слишком  закрытое,  так  что
приходилось домысливать. Не знаю, что со мной  приключилось,  но  мысли  мои
вновь и вновь возвращались к Александре. Девчонка совершенно  захватила  мое
воображение. А ведь я даже словом с ней не перекинулся - наверняка она  была
Испорченной Богатой Стервой. Да и дельце могло оказаться щекотливым. Мог  ли
я позволить себе такой риск?
   Фонтэн  вернулась  к  столу,  запыхавшаяся,   раскрасневшаяся   в   своей
белоснежной норке. Теперь, когда все  налюбовались  ею,  она  соизволила  ее
снять и осталась в облегающем черном платье с глубоким вырезом на спине. Да,
эта милашка умела себя подать.
   Я вернулся к своей компании  и  заказал  себе  виски.  Подоспел  Мэсси  с
худенькой угловатой манекенщицей Сьюки. Вид  у  Сьюки  был  экстравагантный:
короткий ежик на голове, юбка один пупок прикрывает, и на  вымазанном  белой
краской лице - разрисованные клоунские глаза.
   Мэсси казался невозмутимым, как обычно.
   - Привет, старик, -  обратился  он  к  Сэмми,  усаживаясь  рядом.  -  Что
происходит?
   - Как всегда, - ухмыльнулся тот. - Тусовка в разгаре.
   Костюмчик на Мэсси был белый - зашибенный. Я подумал, что надо бы  и  мне
обзавестись таким.
   Я высмотрел на площадке Александру. Она выделялась среди  танцующих  тем,
что держалась от партнера на расстоянии, силясь сохранять приличия.
   Я сгреб Сьюки в охапку и потащил танцевать поближе к  Александре.  Однако
добился лишь того, что она возмущенно взглянула на Сьюки. Черт  побери!  Как
же заставить богатенькую дрянь обратить на меня  внимание?  Сьюки  танцевала
профессионально, тщательно  отрабатывая  каждое  па,  так  что  сбить  ее  с
панталыку, чтобы она отколола что-нибудь разэдакое, было  безнадегой.  Я  же
умел только дергаться с такт музыке.
   - Держу пари, что в Швейцарии вы  такого  не  видывали!  -  выкрикнул  я,
стараясь перекрыть шум и глупо улыбаясь.
   Александра даже ухом не повела. А может, и в самом деле не слышала.
   - Что? - спросила Сьюки.
   - Ничего, - буркнул я и поволок  ее  назад  к  столу.  В  зале  появилась
итальянская  старлетка  Карла   Кассини,   в   сопровождении   троих   очень
внимательных ухажеров.
   - Ух ты! - не удержавшись, присвистнул Сэмми. - Вот это да!
   И вправду, розанчик был хоть куда: жгуче-черные волосы,  оливковая  кожа,
роскошное тело. В городе как раз начался показ ее нового фильма. Что-то  про
девушку-крестьянку, которую  изнасиловала  целая  армия.  И,  скажу  вам,  я
позавидовал этой армии!
   Я поспешил гостям навстречу, расточая  улыбки,  комплименты  и  радостные
приветствия. Будь все, как обычно, я бы прилип к Карле, не  отставая  ни  на
шаг, но в эту ночь мне было не до ее прелестей. Я проследил, чтобы итальянке
достался хороший столик, и смотался. Мисс Богатенькая Стерва уже  сидела  на
своем месте. Фонтэн утащила Питера танцевать. Ванесса отплясывала с мужем, а
Бенджамин разговаривал с французской четой.  Воспользовавшись  благоприятным
моментом, я проскользнул за их стол и сел рядом с Александрой.
   Она потягивала апельсиновый сок.
   - Нравится вам? - спросил я, не зная, как начать беседу.
   -  Что  именно?  -  переспросила  Александра.  Голос  ее  звучал  тихо  и
отчетливо.
   - Наш клуб. - Я по-хозяйски взмахнул рукой.
   - Очень мило, - ответила она, подавив зевок. Я заметил, что ногти  у  нее
коротко подстрижены и выкрашены в желтовато-коричневый цвет.  У  большинства
моих дамочек ногти были либо длинные и красного цвета, либо совсем  короткие
и обкусанные.
   - Не хотите потанцевать?
   - Нет, спасибо.
   Что мне с твоего "нет, спасибо"? Любая девка  отдала  бы  свои  накладные
ресницы за то, чтобы я пригласил ее! Я сидел и молчал, как дурак, до  самого
возвращения Фонтэн и Питера.
   Дискотека уже почти заполнилась до отказа. Музыка  играла  все  громче  и
громче. Настало время заканчивать  с  пластинками  и  выпускать  рок-группу.
Потом обходить столики и точить лясы. Подгонять официантов. Я встал злой как
черт - глупая выпендрюха! И не красавица даже, чего я в ней нашел! Я  залпом
опрокинул  рюмку  виски  и  приступил  к  обходу.  Люди  тащились,  когда  я
подсаживался к их столику - это был  знак,  что  они  уже  "свои".  Сплошная
показуха; потому, может быть, я и клюнул на  Александру,  которая  сидела  с
таким скучающим и полусонным видом.
   Я подсел к столу Карлы  Кассини.  С  ней  был  "продюсер"  -  жирный,  но
смазливый макаронник, не знавший ни слова  по-английски.  С  другой  стороны
пристроился английский актер-гомик, а рядом с ним его дублер, тоже  голубок.
Карла  Кассини  наслаждалась.  Ее  томный  грудной  голос  с  очаровательным
акцентом не смолкал ни на минуту. Продюсер не снимал руки с ее бедра. Карла,
подмигнув мне, принялась  флиртовать  в  открытую  -  а  что  бояться,  если
толстопуз ни черта не понимает?
   - Ты красавчик, - промурлыкала она. - Такое тело, а денег нет, да?  Какая
жалость.
   Сообразительный бутончик. Я пригласил ее  потанцевать,  но  она  замотала
головой.
   - Он такой ревнивый, - протянула она, кивая на  продюсера.  -  Не  любит,
когда я танцую с другими мужчинами.
   Ну и ночка выдалась - никого танцевать не затащишь!
   Вдруг подбежал Франко с выпученными глазами, ошалело посмотрел на Карлу и
зашептал мне в ухо. Оказывается, какая-то бабочка заявилась почти голяком  и
он не знал, что ему в связи с этим  предпринять.  Уговорить  прикрыться  или
как? Франко указал мне на  возмутительницу  спокойствия.  Девчонка  как  раз
усаживалась за  стол,  и  верх  ее  платья,  сделанный  из  редкой  бахромы,
всколыхнулся, явив моему взору две тугие  шоколадные  грудки.  Зрелище  было
дразнящее: то видно, то нет. Спутник девицы, престарелый, в костюме, был  из
тех, кому седина в  бороду,  а  бес  в  ребро.  Куколку  я  знал  отлично  -
начинающая модельерша по имени Молли Мэнди. Начисто лишенная каких бы то  ни
было комплексов. Да и  в  чем  дело,  черт  побери,  -  разве  вышел  закон,
запрещающий ходить с голыми сиськами? Я велел Франко оставить  ее  в  покое.
Кое-кто уже, конечно, успел заметить Молли, так  что,  когда  она  сорвалась
танцевать, началось что-то немыслимое! Старый хрен, похоже, был даже доволен
- трясся рядом с ней, пыжась от  гордости.  Она  сперва  плавно  извивалась,
потом поддала жару, так что бахрома  разлетелась  и  грудки  запрыгали,  как
мячики.  Все,  понятно,  бросили  танцевать  и,  столпившись  вокруг,  стали
прихлопывать в такт. Мужики, конечно, рты поразинули,  тогда  как  некоторые
дамочки казались шокированными.  Я  заметил,  что  Фонтэн  с  Ванессой  тоже
протиснулись в кольцо зрителей,  чтобы  получше  рассмотреть  эту  сцену.  Я
мысленно похвалил  Молли.  Манящее  зрелище  нагой  юной  плоти  всколыхнуло
греков, которые с гиканьем побросали на пол бокалы и выскочили в круг, мигом
оттерев старикана от Молли. Одна из сидевших с ними девиц разодрала на  себе
блузку,  сдернула  лифчик  и  присоединилась  к  танцорам.  Вокруг  радостно
завопили. Что ж, пора вмешиваться, решил я, не то не обойтись  без  полиции.
Балдеж! Я начал пробиваться сквозь плотное кольцо зрителей, но чуть опоздал:
один из греков ухватил Молли за грудь, старикан петухом напрыгнул на него  и
вмиг очутился на спине с расквашенным носом. Но Франко и другие ребята  были
уже тут как тут: незадачливого ухажера отнесли в кабинет,  греков  уговорили
вернуться за стол, а Молли со словами:  "Из-за  чего  такой  сыр-бор-то?"  -
подсела к нашей компании.
   Теперь вы поняли,  что  выделяет  "Хобо"  среди  всех  прочих  лондонских
тусовок?
   Я взглянул на Фонтэн - она, смеясь, усаживалась на свое место. Александра
со своим хлыщом исчезли - должно быть, улизнули, когда началась заваруха. Ну
и ладно.
   - Молли, деточка, ты все-таки впредь будь чуть поосторожней, ладно?
   - В чем дело. Тони, дорогуша? - Ровные  белоснежные  зубки  сверкнули.  -
Тебе не нравятся мои ляльки?
   Она повела плечами, и бахрома разлетелась.
   - Сама знаешь, что нравятся, но  в  другом  месте.  Тут  из-за  тебя  все
передерутся. Пойдем, я отведу тебя к твоему красавцу.
   Молли скорчила гримасу.
   - Старый пердун начисто вырубился. А я хочу повеселиться.
   Я начал закипать: чего она ожидала - что захомутает меня? На кой черт она
мне сдалась! Я посмотрел на Сэмми, но он был увлечен трескотней с Джанин.
   Я плотно ухватил Молли за локоток и повел в служебное помещение. Старикан
как раз начал приходить в себя, когда мы вошли в кабинет.
   - Я вызову такси, и ты отвезешь его домой, - прошептал я.
   Молли надула губки.
   - Хорошо,  но  потом  я  вернусь,  ладно?  Разве  нам  не  пора  с  тобой
перепихнуться?
   Я легонько подтолкнул ее к старому бобру и отчалил. Девчонка  была  не  в
моем вкусе.
   Фонтэн, увидев меня, повелительно махнула рукой. Я хорошо знал этот  жест
- она высоко вытягивала длинную тонкую руку и щелкала пальцами. Балдеж!  Что
означало: "Поди сюда, бой!"
   Я подошел. Босс-то, как ни крути, она.
   - Расскажи нам. Тони, -  начала  Фонтэн  с  горящими  глазами.  Остальные
замолчали, глядя на меня. - Что это за жалкий  сморчок  с  ней?  Удивительно
нелепая пара!
   Когда я закончил отчет, Фонтэн под столом лягнула меня -  условный  знак,
что я должен пригласить ее танцевать. Я повиновался. Хотя и  скрепя  сердце.
Ведь если уж рассуждать о нелепом, то что может быть нелепее светской  дамы,
строящей из себя семнадцатилетнюю девочку?  Тем  более  когда  у  этой  дамы
начисто отсутствует чувство ритма. Я незаметно кивнул  Цветику,  диск-жокею,
чтобы  поставил  что-нибудь  помедленнее.  Цветик  поморщился,  но  поставил
пластинку Тони Беннета. Сам-то он увлекался мотаунским стилем.
   Фонтэн вцепилась в меня; словно утопающая в плотик.
   - Ты ее лапал? - спросила она, облизнув губы в серебристой помаде.
   - Кого?
   - Сам знаешь. Она, по-моему, только-только с лиан спустилась.
   Я пропустил выпад Фонтэн мимо ушей. Она  с  пренебрежением  относилась  к
выходцам из низов. К  тому  же  она  была  убежденной  расисткой  и  не  раз
требовала, чтобы я избавился от Цветика и  темнокожих  официантов.  Однажды,
когда мы лежали в постели, она вдруг ни с того ни с сего пристала,  чтобы  я
их выгнал, и до того возбудилась, что исцарапала мне спину своими  ногтищами
так, что отметины, наверное, по гроб жизни не сойдут.
   Дудки, Цветика я никогда не уволю  -  он  лучший  диск-жокей  в  Лондоне.
Высокий и тощий, как жердь, африканец с волосами, заплетенными в косички,  и
светло-голубыми глазами. Почти всегда подшофе. Но музыку чувствует, как я  -
женщину.
   Фонтэн тесно прижалась ко мне. Я украдкой кинул взгляд в сторону ее мужа.
Бенджамин увлеченно беседовал с французами.
   - Привет, Тони! -  окликнула  меня  какая-то  девушка  рядом  с  нами.  Я
приветливо улыбнулся ей. Фонтэн ткнула меня под ребро.
   - Ты, по-моему, просто млеешь от всех этих милашек, да?
   Я признался, что она права.
   А что было делать?

Глава 4

ФОНТЭН

   К Тони я приехала  почти  сразу  после  звонка.  Из  его  квартиры  вышла
заспанная зевающая простуха с длинными черными патлами. Прежде чем позвонить
в дверь, я выждала несколько минут - пусть не догадывается, что мне известно
о его похождениях. Хоть  бы  капелька  вкуса  была  у  человека,  нет  же  -
сношается со всеми подряд. Чистый жеребец.
   Облобызал меня на пороге.  Что  за  мерзкая  привычка!  Терпеть  не  могу
лизаться, тем более когда от его губ пахнет чужой девкой.
   Не долго думая. Тони принялся меня раздевать,  начав  почему-то  с  юбки.
Потом прижал к стене и взял прямо так, стоя  -  довольно  пикантно,  хотя  и
чересчур скоро.
   Вообще Тони жуткий зануда. Говорить с ним решительно  не  о  чем.  Именно
поэтому, сделав дело, я стараюсь побыстрее с ним расстаться.
   Одевшись,  я  сказала,  что  опаздываю  к  парикмахеру.  А  вместо  этого
заскочила к Ванессе.
   Ванесса напоминает джерсейскую корову. Ленивая, томная, медлительная. Что
в ней нашел Тони - ума не приложу. Разве что родное материнское вымя.
   Друзьями мне обзаводиться трудно. Они должны занимать такое же положение,
как и я. В противном случае зависти не оберешься. После  того  как  я  вышла
замуж за Бенджамина, старые приятели стали совсем невыносимы.  Каждое  новое
норковое манто, каждое колечко с брильянтом встречали  кривыми  улыбками,  а
все потому, что были просто не в состоянии пережить это. Ванесса не в счет -
ее супруг не менее богат, чем мой, хотя, глядя на нее, этого не скажешь.
   Я  обожаю  шикарные  тряпки  и  драгоценности,  обожаю,  когда  на   меня
устремляют восхищенные и завистливые взгляды. Мне кажется, я  всегда  знала,
что создана именно для такой жизни.
   В детстве я была самым заурядным ребенком, с самой  заурядной  матерью  и
негодяем отцом, который разбил ей жизнь. Одно  слово  -  Фелисити  Браун  из
Бурнмаута. Закончила я хорошую школу для девочек, мечтала стать  ветеринаром
и про секс знала лишь понаслышке, от  подруг.  Все  скромные  и  воспитанные
английские девушки хотят стать ветеринарами - таковы традиции. В шестнадцать
мне   впервые   разрешили   пойти   на   свидание   с   молодым   человеком,
девятнадцатилетним  сыном  нашего  врача,  славным  и  добрым   парнем.   Мы
встречались, держались за руки, целовались тайком и в конце концов  надумали
сочетаться браком. Родители дали согласие и решили, что мы поженимся,  когда
Марку исполнится двадцать один, а мне восемнадцать. Так что мое будущее было
расписано, как по нотам. Марк заканчивал учиться  на  врача,  а  я  посещала
курсы домоводства. С другими юношами я не общалась и была уверена, что люблю
Марка. Представляете? Я и понятия не имела, что такое любовь.
   На курсах я познакомилась с девушкой по имени Марсия. Она была  беременна
и не замужем, поэтому про нее ходили разные  слухи.  Моя  мать  называла  ее
потаскушкой, а отец негодовал по поводу того, что ей разрешили посещать наши
курсы. Мне же Марсия очень приглянулась. Благодаря  ей  я  впервые  за  свои
неполные семнадцать вдохнула свежий воздух полной грудью.
   Мы сблизились, и я рассказала ей про Марка и про наши планы.
   - А каков он в постели? - спросила как-то раз Марсия.
   Я недоуменно посмотрела на нее.
   - О, нет, - звонко рассмеялась она. - Только не говори мне,  что  еще  ни
разу...
   Я призналась, что ни разу. А как же иначе -  ведь  это  неприлично  и  не
подобает воспитанным девушкам.
   Марсия долго смеялась, но потом посерьезнела и сказала:
   - Как можно выходить за парня, не зная, каков он в постели? А вдруг вы не
подходите друг другу? Это очень важно - ты должна это сделать.
   Конечно, не всякий бы поверил Марсии - быстро растущий живот и отсутствие
жениха или мужа - не лучшая реклама, но я поверила. И решила испытать Марка.
   Томясь от нетерпения и страха, я ожидала,  когда  он  вернется  домой  на
каникулы.
   Его отец разрешил ему взять машину, и мы поехали в кино, где  весь  сеанс
держались за руки, а потом отправились ужинать в один из роскошных отелей.
   Добропорядочной непорочной девушке не так  просто  предложить  своему  не
менее добропорядочному суженому лечь в постель, особенно если сам он никогда
не предпринимал попытки сделать это.
   Я сказала:
   - Давай прокатимся на пляж, ночь такая дивная.
   - О, Фелисити, я жутко устал.
   - Ну, пожалуйста, Марк.
   Мне не терпелось побыстрее покончить с этим гадким действом.
   - Ну, хорошо, - с видимой неохотой согласился он.
   Мы подъехали к берегу, вышли из машины и сели рядом. Марк  даже  не  взял
меня за руку.
   Видя, что молчание затягивается, я заговорила:
   - Тебе не кажется, что если мы  собираемся  пожениться,  то  нам  следует
узнать друг друга поближе?
   - Что ты имеешь в виду, Фелисити? - вскинулся Марк.
   Я придвинулась к нему поближе и прошептала:
   - Сам знаешь.
   Он вспыхнул и оттолкнул меня.
   - Для этого мне достаточно только свистнуть, - заявил он, -  и  сразу  со
всех сторон шлюхи сбегутся.
   Я была вне себя от ярости. Я уже разбередила себя,  впервые  в  жизни,  а
Марк - мужчина моей мечты - меня отталкивал.
   Назад мы ехали молча. С тех пор я наотрез отказалась с ним встречаться, и
мы расстались навсегда.
   На следующий вечер, полная решимости все-таки выяснить, что такое секс, я
отправилась в ближайший бар, где познакомилась с  Тедом,  высоким  парнем  в
кожаной куртке. Я уже прежде встречала его на улице и решила, что он как раз
тот, кто посвятит меня в это таинство. Мы разговорились,  он  предложил  мне
пройтись, и я охотно согласилась.
   Мы дошли пешком до пляжа, и там Тед внезапно обнял меня, начал  целовать,
залез обеими руками ко мне под юбку, и мы упали прямо на песок. Я сгорала от
нетерпения и желания. Тед с усилием вошел в меня, боль была ошеломляющая, но
я. Стиснув зубы, терпела, а потом, когда он закончил и обмяк,  не  отпустила
его. Он попытался встать, но я со всей  силы  вцепилась  в  него.  Это  было
просто чудесно. Мы молча боролись, пока Тед  не  назвал  меня  сучкой  и  не
сказал, что я делаю ему больно! "Делаю ему больно..." - это привело  меня  в
полный восторг.
   Так родилась новая Фелисити Браун. Мне  было  так  хорошо,  что  хотелось
летать! Я перепробовала всех и вся. Мне открылась совершенно новая жизнь,  в
Бурнмауте стало вдруг тесно, и я уехала в Лондон. Отец к  тому  времени  уже
был рад от меня избавиться, а мать, по-моему, пролила немало слез.
   Итак,  я  прибыла  в  Лондон,  высокая,   худая,   простоволосая   -   но
преисполненная решимости. В двадцать два года я уже стала Фонтэн -  классной
фотомоделью