а  она.  -
Только посмотри, как там льет.
   Он оглянулся на большое окно. Дождь не утихал.
   - Ас чего ты взяла, что мне с тобой по дороге?
   - Послушай, если тебе не с руки,  так  подбрось  меня  до  автобусной
станции. Я к сестре еду. Она за  городом  живет,  а  так  я  на  автобус
опоздаю.
   Он знал, что ему следует отказать ей,  но  какого  черта?  Он  не  на
службе, а она совсем еще ребенок.
   - Бери плащ, - сказал он со вздохом.
   - Нет у меня плаща.
   - В такую погоду?
   - Кто же знал, что дождь пойдет?
   Он заплатил по счету, снял плащ с вешалки в углу, хотел было  надеть,
но передумал и набросил его ей на плечи.
   - Давай! - сказал он.
   Они  побежали  через  улицу.  Джой  сразу  отстала,  повизгивая   под
хлещущими струями.
   - Давай! - повторил, повысив голос, Леон и открыл дверцу машины.
   Она прыгнула внутрь, как сердитый щенок. Несмотря на плащ, она успела
промокнуть насквозь.
   Он включил мотор, а она тем  временем  настроила  приемник  на  волну
диско.
   - Покурить дашь? - спросила она.
   - Я бросил курить, - ответил он ворчливо. - И тебе советую.
   - Вот сейчас и брошу! - огрызнулась она. - Житуха у меня райская,  ну
и на кой мне курево?
   Он поглядел на нее и приглушил радио.
   - Когда твой автобус?
   Она помолчала, грызя большой палец и ерзая на сиденье.
   - Когда? - повторил он, притормаживая,  потому  что  дождь  хлынул  с
новой силой.
   - Когда, когда! - пробурчала она наконец. -  Все  равно  мне  на  нем
ехать некуда.
   Он нахмурился.
   - Я думал, ты просила подбросить тебя до автовокзала.
   - Ну да. Там можно на скамье переночевать. Я уже ночевала.
   Она начинала раздражать его все больше. Выключив приемник, он сказал:
   - Что ты такое городишь?
   - Да.., сестра у меня в Аризону уехала, житье этой..,  как  ее?...  в
коммуне. А я должна была поднакопить  денег  и  поехать  к  ней,  только
деньги у меня своровали. - Она вошла во вкус своей выдумки. - Два черных
кота обобрали меня и хотели, чтобы я шла на  улицу,  а  деньги  забирать
будут они, ноя от них сбежала. Только вот все,  что  я  заработала,  они
забрали, и мне надо опять с начала начинать. - Она помолчала. -  У  тебя
лишних не найдется? Я бы тебя обслужила.
   Леон свернул к тротуару и остановил машину.
   - Вылезай! - резко приказал он.
   - Ты чего?
   - Вылезай!
   - Да почему?
   - Ты знаешь почему!
   - Да чего ты...
   - Вылезай! Или хочешь опять в отдел несовершеннолетних?
   Там для тебя постель найдут.
   - Свинья собачья! - крикнула она, поняв, что он не шутит.
   Он перегнулся и открыл правую дверцу.  В  машину  ворвались  дождевые
струи.
   - Ты меня под такую хреновину гонишь? - Голос у нее дрожал.  -  Жалко
до автовокзала довезти? Ну, чего ты?
   - А того, что ты накачалась, автовокзал мне не по дороге,  и  ты  все
врешь. Ну-ка, вон!
   Она медленно вылезла из машины под хлещущие струи.
   Он захлопнул дверцу и уехал.
   Ну нахалка! Второй раз предлагает  ему,  словно  он  из  тех  дурней,
которые за это платят. Зря он не отвез ее в отдел.  Было  бы  лучше  для
нее, чем просто выбросить ее из машины.
   О черт! Он уже чувствует себя виноватым!
   Так ведь ей же только шестнадцать, а погода жуткая.
   Но, возразил он себе, она вряд ли сказала бы ему "спасибо",  сдай  он
ее, а позаботиться о себе она сумеет. Уличная девчонка, прошедшая  огонь
и воду. И вообще, никакого отношения она к нему не имеет.
   Он сердито свернул к  дому,  оставил  машину  в  подземном  гараже  и
поднялся на лифте к себе в квартиру.
   И только стая под горячим  душем,  он  сообразил,  что  его  дождевик
остался у нее.
 
*** 
 
   Милли перегнулась через столик и сказала очень тихо:
   - Милый, если бы я ушла, ты бы меня хватился?
   - А? - Вздрогнув, Леон вернулся в настоящее.
   Милли ласково погладила его по руке.
   - Добро пожаловать обратно!
   - Я задумался.
   - Да неужели? - Она переложила сарказма. - Вот бы не догадалась!
   - Я просто задумался, - повторил он рассчитанно, - где  нам  провести
отпуск в этом году? Ты уже решила, куда бы хотела поехать?
   - В Калифорнию, - ответила она сразу, но потом спросила с тревогой:
   - Мы же можем себе это позволить?
   - Да, конечно.
   - Мне всегда хотелось побывать  в  Калифорнии.  -  У  нее  заблестели
глаза. - А тебе?
   Леон нахмурился. Честно было бы  ответить,  что  у  него  никогда  не
возникало желания увидеть Калифорнию. Край солнечного света,  апельсинов
и подонков всех мастей.
   - На той неделе я зайду в бюро путешествий, - обещал он.
   Она просияла.
   - Времени у нас хоть отбавляй. Но все  равно  веселее  строить  планы
загодя.
   Он ласково ей улыбнулся и подумал: "А Дек Эндрюс  тоже  строил  планы
загодя? Планировал изрубить этих троих в куски?
   Планировал  превратить  маленькую  гостиную  в  подобие   скотобойни?
Планировал хладнокровно вымыться, уйти из дома и исчезнуть?"
   Появился официант с двумя тарелками спагетти под соусом ИЗ  мидий.  У
Леона засосало под ложечкой. Милли засмеялась и сказала,  что  последнее
время пробудить в нем интерес можно  только  с  помощью  полной  тарелки
чего-нибудь горячего.
   Он  не  ответил.  Ему  не  хотелось  подшучивать  над  тем,  что   их
сексуальная жизнь все больше сходит на нет. Нет,  Милли  оставалась  для
него все такой же желанной, но только он теперь ощущал такую  усталость!
И когда, забравшись в постель, он закрывал  глаза,  в  половине  случаев
перед ним всплывали не эротические  образы,  а  Дек  Эндрюс.  Фотография
восемнадцатилетнего Дека в выпускном альбоме его класса. "Он с  тех  пор
почти не  изменился,  -  заверяли  разные  свидетели.  -  Только  волосы
отрастил подлиннее".
   Полицейский художник отлично поработал над снимком - состарил лицо на
восемь лет, пририсовал длинные волосы. Затем снимок разослали по стране.
   Леон помнил фотографию до мельчайших  деталей.  Обычный  подросток  с
необычными глазами  -  горящими,  черными,  смертоносными  глазами.  Они
преследовали его. Как и изуродованный труп Джой  с  почти  перерубленной
шеей - слишком уж чудовищно-гротескными были все эти раны.
   - Ну, ешь же! - сказала Милли.
   Он поглядел на спагетти и вдруг ощутил тошноту. Да что с  ним  такое?
Надо взять  себя  в  руки.  Черт  побери!  Двадцать  лет  он  жил  среди
гнуснейших убийств, и ни одно из них не  действовало  на  него  подобным
образом. Он накрутил спагетти на вилку и сунул в рот.
   - Отлично, а? - спросила Милли.
   "Отлично, а?" - насмешливо буркнул Дек Эндрюс у него в голове.
   - Извини! - Он отодвинулся от стола. Вилка с глухим стуком  упала  на
тарелку. - Мне надо. Я сейчас вернусь.
   Милли удивленно подняла брови, а он  торопливо  вышел  из  зала,  ища
приюта в мужском туалете. Там он  прижался  лбом  к  прохладному  кафелю
стены и  принял  решение.  Он  возобновит  следствие  по  делу  Эндрюса.
Обратится за разрешением к начальнику и,  если  не  получит  его,  будет
работать над делом в свободное время.
   Неожиданно он почувствовал себя лучше.
 
Глава 11 
 
   Элейн Конти в больших тонированных солнечных очках, широкополой шляпе
и свободном жакете из белого полотна  неторопливо  шла  по  парфюмерному
отделу "Буллокса" в Вествуде, небрежно  поглядывая  по  сторонам.  Минуя
демонстрационный    столик,    она    незаметно    сунула    в    карман
семидесятидолларовый флакон "Опиума". Ее глаза шмыгали то сюда, то  туда
- и к флакону присоединились зеркальце в керамической  оправе,  а  затем
губная помада. Сердце ее уже бешено колотилось,  но  походка  оставалась
неторопливой. Она проплыла через отдел очков и сумела  прикарманить  две
пары по шестьдесят долларов каждая, прежде чем  спустилась  на  лифте  в
отдел белья. Там ее остановила пожилая продавщица в черном и в стразах.
   - Чем сегодня я могу вам быть полезна, мадам?
   - Благодарю вас, - ответила Элейн. - Я просто хочу посмотреть.
   - О, конечно! Но я послежу за вами, и если все-таки понадобится...
   Элейн, сдерживая злость, улыбнулась и поспешно ретировалась в мужскую
одежду, где сумела пополнить добычу шелковым галстуком "Ив Сен-Лоран".
   Посмотрела по сторонам и тут же заметила, что на нее обратил внимание
один из продавцов. Сердце у нее просто гремело.
   Хорошенького понемножку! И она медленно направилась к выходу.
   Этот момент был всегда решающим. Что,  если  в  дверях  на  ее  плечо
опустится рука? Что, если голос  скажет:  "Будьте  добры,  вернитесь  на
минуту!"  Что,  если  ее  поймают?  Невозможно!  Она   умеет   соблюдать
осторожность и берет что-то, только когда твердо знает, что  за  ней  не
следят ни скрытые камеры, ни чьи-то невидимые глаза. И ведь она не брала
ничего  дороже  ста   долларов.   Почему-то   это   создавало   ощущение
безопасности.
   Двери позади. Она на улице, и тяжелая рука не легла ей на плечо.
   Она подошла к "Мерседесу", припаркованному  у  счетчика  на  бульваре
Вествуд, сняла широкий полотняный жакет с карманами, полными краденного,
аккуратно сложила его и убрала в багажник. Сняла очки, шляпу  и  бросила
туда же.
   Чувствовала она себя изумительно! Как фантастически заряжали  ее  эти
магазинные кражи! Куда сильнее тайных свиданий.
   Негромко напевая, она села за руль.
   Элейн уже более года успешно крала с  прилавков.  Раз  в  неделю  она
обязательно облачалась в свой "защитный костюм", как она его называла, и
устраивала налет на  универсальный  магазин  или  какой-нибудь  торговый
салон. В магазинах  было  безопаснее,  но  салоны  дарили  такие  острые
ощущения! Там можно было насладиться по-настоящему, уведя шарф, шелковый
джемпер или даже пару  туфель  прямо  из-под  носа  какой-нибудь  цепкой
продавщицы. Какое  сладкое  волнение!  Просто  экстаз.  Выброс  в  кровь
адреналина, которого потом хватало на несколько часов.
   Куда наркотикам!
   В сущности, началось все совершенно случайно. Как-то она стояла перед
прилавком с косметикой у  Сакса.  Ей  спешно  требовалась  пудра  -  она
опаздывала в ресторан, где должна была завтракать с подругой, и валилась
с ног от усталости после занятий танцами (в те дни последним криком были
занятия современным балетом). Она была раздражена и торопилась. Внезапно
ей показалось, что проще всего будет просто смахнуть коробочку  пудры  в
сумочку, благо коробочка  стояла  почти  у  края  прилавка,  и  спокойно
направиться вон из магазина. Она была совершенно готова к тому,  что  ее
остановят. Вот тогда она с полным  хладнокровием  объяснит,  что  это  -
скромный протест, вызванный грубостью продавщиц, которые предпочитают не
обслуживать покупателей, а болтать между собой.
   И ей поверят?
   Она - миссис Росс Конти. Конечно, ей поверят.
   Но ее не остановили. Во всяком случае, тогда. И в следующий раз. И  в
следующий.
   Так искренний протест вскоре превратился в привычку. От  которой  уже
невозможно было избавиться.
   - Бадди, - нежно шепнула Ангель, - можно мне  познакомиться  с  твоим
агентом?
   - Что? - Он нахмурился.
   Они лежали, тесно  прижавшись  друг  к  другу,  на  узкой  кровати  в
одолженной им квартире Рэнди Феликса и смотрели спортивную  передачу  на
экране скверно работающего черно-белого телевизора.
   Ангель  села,  и  длинные  золотые   волосы   рассыпались,   обрамляя
совершенное лицо. Глаза у нее горели воодушевлением.
   - Я вот что думаю, - заявила она. - Ну для  чего  я  весь  день  сижу
дома? Ведь я могу тоже поискать  работу?  Ты  познакомь  меня  со  своим
агентом. Вдруг он подберет что-нибудь и для меня?
   Вот было бы потрясающе, если бы и мне что-то предложили!
   Он ответил старательно ровным голосом.
   - Не для чего.
   Настала ее очередь нахмуриться.
   - Но почему? - спросила она жалобно.
   - А для чего?
   - Ну, для того, - ответила она торопливо, - что у тебя пока как будто
не налаживается и мне очень хочется помочь. Перед  тем  как  поехать  на
Гавайи, я решила попробовать стать актрисой.
   Он задышал глубоко и ровно. День выдался удивительно скверный.
   - Значит, ты думаешь, что я не способен о тебе заботиться?
   Ее глаза широко раскрылись.
   - Нет! Я знаю, что ты всегда будешь заботиться обо мне. Но нам сейчас
нужны деньги, правда ведь?
   Внезапно он рассердился.
   - С чего ты взяла?
   Она растерянно обвела рукой тесную комнатушку.
   - Ну-у... Это же не наша квартира. Машина у нас разваливается,  а  ты
стал таким нервным. Честное слово,  Бадди,  я  не  жалуюсь.  Просто  мне
хочется помочь...
   - Мать твою! -  крикнул  он,  не  сдержавшись,  спрыгнул  с  кровати,
натянул "ливайсы" поверх французских плавок и схватил рубашку.
   - Что случилось? - испуганно спросила Ангель. Бадди забрал бумажник и
ключи, лежавшие на телевизоре.
   - Пилить меня вздумала? Ничтожество из меня строить?  Занимайся  этим
без меня!
   Дверь за ним захлопнулась, прежде чем она успела сказать хоть слово.
   Ангель была потрясена. Ничего подобного она  не  ожидала.  Собственно
говоря, ожидала она нежной сцены между ними, заверений Бадди о том,  как
он сильно ее любит и как благодарен, что она так хорошо все  понимает  и
хочет помочь.
   На глаза навернулись слезы. Что было не так? Что такого страшного она
сказала? Разве муж и жена не должны быть во  всем  вместе,  рассказывать
друг другу все, ничего не скрывать?
   По  мере  того  как  проходили  дни,  Бадди  становился   все   более
раздражительным, а роли не только главной, но даже самой  маленькой  ему
никто вроде бы не предлагал, и она мало-помалу начала понимать, что  все
обстоит далеко не так розово, как он ей рисовал.  Близко  к  сердцу  она
этого не приняла. За свою жизнь  она  успела  прочитать  немало  дамских
журналов  и  знала,  что  Путь  Наверх  и  Достижение  Цели  не   всегда
исчерпываются быстрой пробежкой по дороге, вымощенной  желтым  кирпичом.
Иногда на пути встречаются Провалы и Задержки. Бадди долго отсутствовал,
и теперь, чтобы вернуться на свое законное место, ему  требуется  время.
Но пока он ждет, почему бы и ей не  попробовать?  Она  же  только  хочет
помочь!
   Вся в слезах она встала с кровати и поправила смятое покрывало. Пусть
он вернется, обнимет ее, скажет, что все хорошо,  и  неторопливо,  нежно
возьмет ее. Она вздрогнула и  крепко  обхватила  руками  свое  тоненькое
тело.
   Бадди... Если он не хочет, чтобы она работала, она больше  словом  об
этом не заикнется.
   Бадди... Она его так любит! Он все, что у нее  есть,  и  она  сделает
все, чтобы остаться с ним навсегда.
 
*** 
 
   - Хотите горячего хера в жопу? - произнес возбужденный мужской голос.
   - Будьте так добры, онанируйте где-нибудь подальше. - Монтана  быстро
положила трубку. Непристойные звонки... Как эти кретины  узнают  номера?
Изучают телефонные книги  в  поисках  номеров  одиноких  женщин?  Или  в
магазинах и супермаркетах исподтишка заглядывают  в  кредитные  карточки
покупательниц? Кто знает. Да и кому это интересно!
   Она энергично спрыгнула с кровати. Волна  насилий,  бурно  освещаемая
средствами  массовой  информации,  полные   страхом   холмы   Голливуда,
Беверли-Хиллз  и  Холмби.  Люди   спешно   обзаводились   бронированными
воротами, сторожевыми собаками,  электронной  охранной  сигнализацией  и
пистолетами. Монтана  обходилась  без  этих  предосторожностей.  Она  не
желала влачить тщательно оберегаемую жизнь. Что будет, то будет. А  если
телефонный пакостник надеялся испортить ей день, то он ошибся номером.
   Фальшиво напевая, она приняла возле бассейна несколько поз  из  йоги.
Еще только восемь утра. Ясный  день  и  полное  отсутствие  смога...  Ее
охватило безумное желание бросить все и укатить на пляж.
   Почему бы и нет?
   По многим причинам.
   Двадцать актеров, приглашенных с промежутками по  двадцать  минут  на
каждого.
   Встреча с молодым модельером, с которым она хотела заключить контракт
для фильма.
   Поездка в аэропорт - Нийл возвращается из Палм-Бич, и это  будет  ему
приятный сюрприз.
   В  первый  раз  она   искренне   порадовалась,   что   поселилась   в
Лос-Анджелесе. Хорошо, что Нийл  несколько  месяцев  назад  уговорил  ее
купить этот дом.  Нью-йоркскую  квартиру  они  сдали,  уложили  в  сорок
картонок  книги,  пластинки,   всякие   отобранные   вещи,   и   наконец
Лос-Анджелес перестал быть просто номером В отеле.
   Нийл любит Калифорнию. И  пусть  она  всегда  была  дочерью  большого
города, почему бы ей не перемениться? Ради Нийла она способна на многое.
   Пять лет вместе, а она все еще любит его и, возможно,  даже  сильнее,
чем вначале, потому что вначале  было  просто  сладострастие.  При  этой
мысли Монтана ухмыльнулась. Это она-то!
   Она, которая ложилась в постель только с юностью, только с  красивыми
телами. И вдруг появляется Нийл Грей, огрузневший с годами, седеющий,  с
налитыми кровью глазами.
   Она хотела его тогда. И хочет его сейчас. Ничуть не меньше.
   Он дал ей много больше, чем юность и красивое тело. Он дал ей знания,
а в конечном счете, в чем смысл жизни, как не в этом?
   Совместная работа стала новым этапом в их отношениях  и  до  сих  пор
остается словно бы чистым плюсом. Фильм ему дорог не меньше, чем  ей,  -
собственно, они же теперь ни о  чем  другом  не  говорят.  Нет,  она  не
жалуется. Чего еще могла бы она пожелать?
   Так удалось ли ему поймать на крючок Джорджа Ланкастера?
   И даже еще более важный вопрос: если удалось, что почувствует она?
   Разочарование. Чем больше она думала о  Джордже  Ланкастере  в  своем
фильме, тем сквернее становилось у нее на душе.  Однако,  как  постоянно
повторял Оливер Истерн, весьма неоригинально переиначивая давно  избитую
строку Гертруды Стайн: "Звезда есть звезда". Она быстро оделась в  жакет
"Кальвин Клейн", джинсы  из  магазина  готовой  одежды,  шестидолларовую
рубашку с открытым воротом и в двухсотдолларовые ковбойские сапоги.
   Такая смесь шла ей, особенно когда она отбросила  назад  свои  пышные
волосы и заплела их в тугую косу.
   Завтракать она не стала, но тут же побежала к своему  видавшему  виды
"Фольксвагену". Нийл все время настаивал,  чтобы  она  обзавелась  новой
машиной, но "Фольксваген" отвечал всем ее требованиям. Он не бросался  в
глаза, и она могла ездить по городу не  привлекая  к  себе  внимания,  а
именно этого она и хотела.
   Актеры. Еще двадцать сегодня. Может, тот, который  ей  нужен,  именно
тот, войдет  к  ней  в  кабинет  и  вживе  воплотит  человека,  которого
придумала она.
   Черт! До  чего  увлекательно  готовить  съемки!  Самое  интересное  и
волнующее из всего, чем ей доводилось заниматься.
   Сотворение фильма! Оно входит  в  плоть  и  кровь.  И  они  с  Нийлом
вместе... Какое сотрудничество!
   Тихонько улыбаясь, она включила мотор и поехала в свою приемную.
 
*** 
 
   - Почему ты не достал мне экземпляр чертового сценария? - орал Росс в
трубку. - Господи, Зак! Я же прошу не места за столом на Тайной  Вечере!
Мне нужен какой-то паршивый  сценарьишко.  Девяносто  хреновых  страниц,
переплетенных вместе!
   По-моему, задача самая простенькая! - Сердито барабаня по стеклянному
столику возле бассейна, он выслушал ответ, который сводился к тому,  что
"Люди с улицы" хранятся под замком.
   И ни у кого нет экземпляра, ну просто ни у кого!
   Только у Джорджа Ланкастера, и Тони Кертиса, и Кирка Дугласа, и Сейди
Ласаль, и у черт знает кого еще! У  половины  дерьмового  Голливуда,  не
иначе.
   Росс со злостью брякнул трубку на рычаг. Это он,  крупнейшая  звезда,
гоняется за ролью в  хреновом  фильмишке,  да  еще  написанном  какой-то
бабой. И он даже не видел сценария! Да что с ним такое?  Или  он  теряет
рассудок вместе с волосами?
   Эта мысль погнала его в панике в павильон у бассейна. С чего он взял,
что теряет волосы? Ничего подобного. С чего? Ну, может,  самую  чуточку.
Совершенно незаметно. Во всяком случае, достаточно просто зачесывать  их
по-другому, и будет незаметно.
   Он рассматривал свое отражение в зеркалах павильона.
   Росс Конти. Кинозвезда. Все еще красив, су