голову.  А  потом
она целую неделю ходила по дому такая взволнованная - казалось, вот сей-
час все выложит, - но нет, молчала. Наконец поехала она  навестить  мисс
Кэтлин Калверт... Скарлетт, вы бы все  глаза  выплакали,  поглядевши  на
мисс Кэтлин. Бедняжечка, лучше бы ей умереть, чем быть замужем  за  этим
трусливым янки - Хилтоном. Вы слыхали, что он заложил поместье и не смог
его выкупить, и теперь им придется оттуда уехать?
   - Нет, я этого не знала, да и не желаю знать. Я хочу знать про папу.
   - Сейчас и до этого дойдем, -  примирительно  сказал  Уилл.  -  Когда
Сьюлин вернулась от них, она сказала: все мы ошибаемся  насчет  Хилтона.
Она назвала его "мистером Хилтоном" и сказала, что очень он ловкий, а мы
только посмеялись над ней. Потом принялась она гулять днем с  вашим  па-
пенькой, и я, когда возвращался домой с полей, не раз видел, как она си-
дела с ним на кладбищенской стене и что-то ему втолковывала и размахива-
ла руками. А хозяин наш эдак удивленно смотрел на нее и только качал го-
ловой. Вы ведь знаете, какой он был, Скарлетт. Становился все рассеяннее
и рассеяннее, так что вроде даже перестал понимать, где он  находится  и
кто мы будем. Раз видел я, что Сьюлин указала ему на могилу вашей матуш-
ки, а хозяин наш как расплачется. После этого вошла она в дом такая  ра-
достная, взволнованная; ну, я крепко ее отчитал, не пожалел слов.  "Мисс
Сьюлин, - сказал я ей, - какого черта вы пристаете к своему бедному  па-
пеньке и напоминаете ему про вашу матушку? Он ведь не очень-то и понима-
ет, что она покойница, а вы все бубните ему об этом, бубните". А она так
вскинула голову, рассмеялась и сказала: "Не лезь куда  не  просят.  Ког-
да-нибудь вы все будете благодарны мне за то, что я делаю". Вчера  вече-
ром мисс Мелани сказала мне, что Сьюлин делилась с ней  своими  планами,
но, сказала мисс Мелли, она думала, что у Сьюлин  это  так,  несерьезно.
Мисс Мелли сказала, что ничего не стала  нам  говорить,  потому  что  уж
больно вся эта затея ей не понравилась.
   - Какая затея? Когда же ты, наконец, дойдешь до  дела?  Мы  ведь  уже
полдороги проехали. Я хочу знать про папу.
   - Я как раз к тому и веду, - сказал Уилл, -  а  мы  и  вправду  почти
подъехали к дому, так что, пожалуй, постоим здесь, пока я не доскажу.
   Уилл натянул вожжи, лошадь остановилась и  зафыркала.  Они  стояли  у
давно не стриженной изгороди из диких апельсиновых деревьев,  окружавшей
владения Макинтошей. В просветах между темными стволами Скарлетт  разли-
чала высокие призрачные очертания труб, все еще торчавших над молчаливы-
ми развалинами. Лучше бы Уилл выбрал другое место для остановки.
   - Ну так вот, долго ли коротко ли, Сьюлин задумала получить с янки за
хлопок, который они сожгли, и за стадо, которое угнали, и за изгороди  и
за сараи, которые порушили.
   - С янки?
   - А вы не знаете? Правительство янки платит сторонникам Союза на  Юге
за всю разрушенную и уничтоженную собственность.
   - Конечно, знаю, - сказала Скарлетт. - Но к нам-то  это  какое  имеет
отношение?
   - Очень даже большое, по мнению Сьюлин. В тот день, когда я отвез  ее
в Джонсборо, она встретила миссис Макинтош, и пока они болтали,  Сьюлин,
само собой, заметила, как миссис Макинтош разодета, и, понятно,  спроси-
ла, откуда у той такие наряды. И тут миссис Макинтош приняла важный  вид
и сообщила, что муж ее подал федеральному правительству иск и потребовал
возмещения ущерба за уничтоженную собственность - он был-де верным  сто-
ронником Союза и никогда ни в какой форме не оказывал помощи и не  спос-
пешествовал Конфедерации.
   - Они и в самом деле никогда никому не помогали и не  споспешествова-
ли, - огрызнулась Скарлетт. - Ох уж эти полушотландцы-полуирландцы!
   - Что ж, может, оно и так. Я их не знаю. Словом, правительство выдало
им... я позабыл, сколько тысяч долларов. Так или иначе, кругленькую сум-
му. Вот тут-то Сьюлин и завелась. Она думала про это всю неделю, но  нам
ничего не говорила, потому что знала: мы только посмеемся. Однако ей не-
обходимо было с кем-то поговорить, поэтому она поехала к мисс Кэтлин,  и
эта белая рвань Хилтон напичкал ее всякими идеями.  Он  ей  растолковал,
что ваш папенька ведь и родился-то не здесь, и сам в войне  не  участво-
вал, и сыновей на войну не посылал, и не имел постов  при  Конфедерации.
Хилтон сказал, можно-де представить мистера О'Хара как  преданного  сто-
ронника Союза. Заморочил он ей голову этой блажью, вернулась она домой и
принялась обрабатывать мистера О'Хара. Ей-богу, Скарлетт, ваш папенька и
половины не понимал из того, что она ему говорила. А она как раз на  это
и рассчитывала - что он даст Железную клятву, а сам ничего даже не  пой-
мет.
   - Чтоб папа дал Железную клятву! - воскликнула Скарлетт.
   - Так ведь он последние месяцы совсем стал на голову слаб, и,  навер-
но, она на это рассчитывала. Мы-то ведь ничего не подозревали.  Понимали
только, что она чего-то колдует, но не знали, что Сьюлин тревожит память
вашей покойной матушки: она-де с укором смотрит из могилы на вашего  ба-
тюшку за то, что дочки по его вине ходят в лохмотьях, тогда как  он  мог
бы-де получить с янки сто пятьдесят тысяч долларов.
   - Сто пятьдесят тысяч долларов... - прошептала Скарлетт, и ее  возму-
щение Железной клятвой стало таять.
   Какие деньги! И их можно получить за одну  подпись  под  присягой  на
верность правительству Соединенных Штатов  -  присягой,  подтверждающей,
что ты всегда поддерживал правительство и никогда не помогал и не сочув-
ствовал его врагам. Сто пятьдесят тысяч долларов! Столько денег за  сов-
сем маленькую ложь! Нет, не может она в таком случае винить Сьюлин. Силы
небесные! Так, значит, вот что имел в виду  Алекс,  когда  говорил,  что
Сьюлин надо высечь?! Вот почему в округе хотели бы ее четвертовать?! Ду-
раки они, все до единого! Что бы, к примеру, могла она,  Скарлетт,  сде-
лать с такими деньгами! Что бы мог сделать с такими деньгами любой из ее
соседей по округе! Ну, а какое значение имеет маленькая  ложь?  В  конце
концов, что бы ни вырвать у янки, - все благо, все справедливо, а уж как
ты получил денежки, - не имеет значения.
   - И вот вчера около полудня, когда мы с Эшли тесали колья для изгоро-
ди, Сьюлин взяла эту самую повозку, посадила в нее вашего батюшку и,  не
сказав никому ни слова, отправилась с ним в город. Мисс Мелли  догадыва-
лась, для чего они поехали, но она только молила бога, чтобы Сьюлин оду-
малась, а нам ничего не сказала. Она просто не  представляла  себе,  что
Сьюлин может отважиться на такое.
   А сегодня я узнал, как все было. Этот трус Хилтон пользуется каким-то
там влиянием среди других подлипал и республиканцев в городе,  и  Сьюлин
согласилась отдать им часть денег - не знаю сколько,  -  если  они,  так
сказать, подтвердят, что мистер О'Хара был преданным сторонником  Союза,
и скажут, что он-де ирландец, в армии не  был  и  прочее,  и  дадут  ему
письменные рекомендации. А вашему батюшке надо было только принять  при-
сягу да поставить свою подпись на бумаге и отослать ее в Вашингтон.
   Они быстро прочитали текст присяги, и ваш батюшка слова не сказал,  и
все шло хорошо, пока Сьюлин не предложила ему подписать. Тут наш  хозяин
вроде бы пришел в себя и замотал головой. Не думаю, чтобы он  понимал  в
чем дело, только все это ему не нравилось, а Сьюлин никогда ведь не име-
ла к нему подхода. Ну, ее чуть кондрашка не хватила - столько хлопот,  и
все зря. Она вывела вашего батюшку из конторы, усадила в повозку и  при-
нялась катать по дороге туда-сюда и все говорила, как ваша матушка  пла-
чет в гробу, что дети ее мучаются, тогда как он мог  бы  их  обеспечить.
Мне рассказывали, что батюшка ваш сидел в повозке  и  заливался  слезами
как ребенок - он всегда ведь плачет, когда слышит имя вашей матушки. Все
в городе видели их, и Алекс Фонтейн подошел к ним, хотел узнать,  в  чем
дело, но Сьюлин так его обрезала - сказала, чтоб не вмешивался, когда не
просят; ну, он обозлился и ушел.
   Не знаю уж, как она до этого додумалась, но только к вечеру раздобыла
она бутылку коньяку и повезла мистера О'Хара назад в контору и принялась
там его поить. А у нас в Таре, Скарлетт, спиртного не было вот уже год -
только немного черносмородинной да виноградной настойки,  которую  Дилси
делает, и мистер О'Хара от крепкого-то вина отвык. Сильно он набрался, и
после того как Сьюлин уговаривала его и спорила часа два,  он  сдался  и
сказал, да, он подпишет все, что она хочет. Вытащили они снова бумагу  с
присягой, и когда перо уже было у вашего батюшки в руке, Сьюлин и сдела-
ла промашку. Она сказала: "Ну, теперь Слэттери и Макинтоши не смогут уже
больше задаваться!" Дело в том, Скарлетт, что  Слэттери  подали  иск  на
большую сумму за этот свой сарай, который янки у них сожгли, и муж  Эмми
выбил им эти деньги через Вашингтон.
   Мне рассказывали, когда Сьюлин произнесла эти  фамилии,  ваш  батюшка
этак выпрямился, расправил плечи и зыркнул на нее глазами. Все соображе-
ние сразу вернулось к нему, и он сказал: "А что,  Слэттери  и  Макинтоши
тоже подписали такую бумагу?"; Сьюлин  заюлила,  сказала:  "Да",  потом:
"Нет", что-то забормотала, а он как рявкнет на нее: "Отвечай  мне,  этот
чертов оранжист и этот чертов голодранец тоже подписали такое?"  А  этот
малый Хилтон медовым таким голосом и говорит: "Да, сэр, подписали и  по-
лучили уйму денег, и вы тоже получите". Тут хозяин наш взревел как  бык.
Алекс Фонтейн говорит: он был в салуне на другом конце улицы - и то  ус-
лышал. А мистер О'Хара, разделяя слова, будто масло ножом режа,  сказал:
"И вы что же, думаете, что О'Хара из Тары пойдет той же грязной дорогой,
что какой-то чертов оранжист и какой-то чертов голодранец?" Разорвал  он
эту бумагу на две половинки и швырнул их Сьюлин прямо в лицо. "Ты мне не
дочь!" - рявкнул он, и не успел никто и слова вымолвить, как он выскочил
из конторы.
   Алекс говорит, он видел, как мистер О'Хара летел по улице, точно бык.
Он говорит: хозяин наш тогда будто снова стал прежний  -  каким  был  до
смерти вашей матушки. Говорит, пьян был в дымину и чертыхался,  как  са-
пожник. Алекс говорит: в жизни не слыхал таких ругательств. На пути  ва-
шему батюшке попалась лошадь Алекса; он вскочил на нее, ни слова не  го-
воря, и помчался прочь в клубах пыли, ругаясь на чем свет стоит.
   Ну, а мы с Эшли сидели у нас на крыльце-солнце уже близилось к  зака-
ту, - смотрели на дорогу и очень волновались. Мисс Мелли лежала  у  себя
наверху и плакала, а нам ничего не хотела сказать. Вдруг  слышим,  цокот
копыт по дороге и кто-то кричит, точно во время охоты на лисиц,  и  Эшли
сказал: "Странное дело! Так обычно кричал мистер О'Хара, когда  приезжал
верхом навестить нас до войны!"
   И тут мы увидели его в дальнем конце выгона. Должно быть, он перемах-
нул там через изгородь. И мчался вверх по холму, распевая во все  горло,
точно ему сам черт не брат. Я и не знал, что у вашего батюшки такой  го-
лос. Он пел "В коляске с верхом откидным", хлестал лошадь шляпой, и  ло-
шадь летела как шальная. Подскакал он к вершине холма, видим: поводья не
натягивает, значит, будет прыгать через изгородь; мы вскочили - до  того
перепугались, просто жуть, - а он кричит: "Смотри, Эллин! Погляди, как я
сейчас этот барьер возьму!" А лошадь у самой изгороди встала как вкопан-
ная - батюшка ваш ей через голову-то и перелетел. Он совсем не  страдал.
Когда мы подбежали к нему, он был уже мертвый. Видно, шею себе сломал.
   Уилл помолчал, дожидаясь, чтобы она что-то сказала, но так и не  дож-
дался. Тогда он тронул вожжи.
   - Пошел, Шерман! - сказал он, и лошадь зашагала к дому.


   ГЛАВА XL

   Скарлетт почти не спала в ту ночь. Когда взошла  заря  и  на  востоке
из-за темных сосен на холмах показалось солнце,  она  встала  со  смятой
постели и, сев на стул у окна, опустила усталую голову на руку, - взгляд
ее был устремлен на хлопковые поля, раскинувшиеся за  скотным  двором  и
фруктовым садом Тары. Вокруг стояла тишина, все было такое  свежее,  ро-
систое, зеленое, и вид хлопковых полей принес  успокоение  и  усладу  ее
исстрадавшемуся сердцу. Тара на восходе солнца  казалась  таким  любовно
ухоженным, мирным поместьем, хотя хозяин его и лежал в гробу.  Приземис-
тый курятник был обмазан глиной от крыс и ласок, а сверху побелен, как и
бревенчатая конюшня. Ряды кукурузы, ярко-желтой тыквы, гороха и репы бы-
ли тщательно прополоты и аккуратно огорожены дубовыми кольями. Во  фрук-
товом саду все сорняки были выполоты и под длинными рядами деревьев рос-
ли лишь маргаритки. Солнце слегка поблескивало на яблоках и пушистых ро-
зовых персиках, полускрытых зеленой листвой. А дальше извилистыми рядами
стояли кусты хлопчатника, неподвижные и зеленые под  золотым  от  солнца
небом. Куры и утки важно, вперевалку направлялись в поля, где под куста-
ми хлопка в мягкой, вспаханной земле водились  вкусные  жирные  черви  и
слизняки.
   И сердце Скарлетт преисполнилось теплых чувств и благодарности к Уил-
лу, который содержал все это в таком порядке. При всей свой любви к Эшли
она понимала, что он не  мог  внести  в  процветание  Тары  существенный
вклад, - таких  результатов  мог  добиться  не  плантатор-аристократ,  а
только трудяга, не знающий устали "маленький фермер", который любит свою
землю. Ведь Тара сейчас была всего лишь двухлошадной фермой, а не  барс-
кой плантацией былых времен с выгонами, где паслось  множество  мулов  и
отличных лошадей, с хлопковыми и кукурузными полями, простиравшимися  на
сколько хватал глаз. Но все, что у них осталось, было отменное, а наста-
нут лучшие времена - и можно будет вновь поднять  эти  акры  заброшенной
земли, лежавшие под парами, - земля будет только лучше плодоносить после
такого отдыха.
   Уилл не просто сумел обработать какую-то часть земель. Он сумел  пос-
тавить твердый заслон двум врагам плантаторов Джорджии - сосне-сеянцу  и
зарослям ежевики. Они не проникли исподтишка на  огород,  на  выгон,  на
хлопковые поля, на лужайку и не разрослись нахально у крыльца Тары,  как
это было на бесчисленном множестве других плантаций по всему штату.
   Сердце у Скарлетт замерло, когда она вспомнила, как близка была  Тара
к запустению. Да, они с Уиллом неплохо потрудились. Они сумели  выстоять
против янки, "саквояжников" и натиска природы. А главное,  Уилл  сказал,
что теперь, после того как осенью они соберут хлопок, ей уже не придется
посылать сюда деньги, - если, конечно, какой-нибудь "саквояжник" не  по-
зарится на Тару и не заставит повысить налоги.  Скарлетт  понимала,  что
Уиллу тяжело придется без ее помощи, но она восхищалась его  стремлением
к независимости и уважала его за это. Пока он работал на нее, он брал ее
деньги, но сейчас, когда он станет ее шурином и хозяином в доме, он  хо-
чет полагаться лишь на собственные силы. Да, это господь послал ей  Уил-
ла.
   Порк еще накануне вырыл могилу рядом с могилой Эллин и сейчас  застыл
с лопатой в руке возле горы влажной красной глины, которую ему предстоя-
ло скоро сбросить назад в могилу. Скарлетт стояла  чуть  позади  него  в
пятнистой тени сучковатого низкорослого кедра, обрызганная горячим солн-
цем июньского утра, и старалась не глядеть на  разверстую  красную  яму.
Вот на дорожке, ведущей от дома, показались Джим Тарлтон, маленький  Хью
Манро, Алекс Фонтейн и младший внук старика Макра - они несли гроб с те-
лом Джералда на двух дубовых досках и двигались медленно и неуклюжие. За
ними на почтительном расстоянии беспорядочной толпой следовали соседи  и
друзья, плохо одетые, молчаливые. Когда они вышли на залитую солнцем до-
рожку, пересекавшую огород, Порк опустил голову на ручку лопаты и разры-
дался, и Скарлетт, поглядев на него просто так, без любопытства, вдруг с
удивлением  обнаружила,  что  в  завитках  у  него  на  затылке,   таких
угольно-черных всего несколько месяцев тому назад, когда она  уезжала  в
Атланту, появилась седина.
   Она устало поблагодарила бога за то, что выплакала все слезы накануне
и теперь может держаться прямо, с сухими глазами. Ее бесконечно  раздра-
жали рыдания Сьюлин, которая стояла сзади, за ее спиной; Скарлетт  сжала
кулаки - так бы развернулась и смазала по этому  распухшему  лицу.  Ведь
это же она, Сью, - преднамеренно или непреднамеренно, - свела  в  могилу
отца, и ей следовало бы приличия ради держать себя в руках в присутствии
возмущенных соседей. Ни один человек ни слова не сказал ей в то утро, ни
один с сочувствием не поглядел на нее. Они, молча целовали Скарлетт, по-
жимали ей руку, шептали теплые слова Кэррин  и  даже  Порку  и  смотрели
сквозь Сьюлин, словно ее и не было.
   По их мнению, она не просто довела до гибели своего отца.  Она  пыта-
лась заставить его предать Юг. Тем самым, в глазах этой  мрачной,  тесно
спаянной группы, она как бы предала их всех, обесчестила. Она  прорубила
брешь в монолите, каким было для всего окружающего  мира  это  графство.
Своей попыткой получить деньги у правительства янки она поставила себя в
один ряд с "саквояжниками" и подлипалами, врагами куда более ненавистны-
ми, чем в свое время солдаты-янки. Она,  женщина  из  старой,  преданной
Конфедерации семьи, - семьи плантатора, пошла на поклон к  врагу  и  тем
самым навлекла позор на каждую семью в графстве.
   Все, кто был на похоронах, невзирая на горе, кипели от возмущения,  а
особенно трое: старик Макра, приятель Джералда еще с тех  времен,  когда
тот перебрался сюда из Саванны; бабуля Фонтейн, которая любила Джералда,
потому что он был мужем Эллин, и миссис Тарлтон, которая дружила  с  ним
больше, чем с кем-либо из своих соседей, потому что, как  она  частенько
говорила, он единственный во всем графстве способен отличить жеребца  от
мерина.
   При виде свирепых лиц этой тройки в затененной  гостиной,  где  лежал
Джералд, Эшли и Уиллу стало не по себе, и они поспешили удалиться в  ка-
бинет Эллин, чтобы посоветоваться.
   - Кто-то из них непременно скажет что-нибудь  про  Сьюлин,  -  заявил
Уилл и перекусил пополам свою соломинку. - Они считают,  что  это  будет
только справедливо - сказать свое слово. Может, оно и так.  Не  мне  су-
дить. Но, Эшли, правы они или нет, нам ведь придется им ответить, раз мы
члены одной семьи, и тогда пойдет свара. Со стариком Макра никто не сов-
ладает, потому что он глухой как столб и ничего не  слышит,  даже  когда
ему кричишь на ухо. И вы знаете, что на всем белом свете  нет  человека,
который мог бы помешать бабуле Фонтейн выложить то, что у  нее  на  уме.
Ну, а миссис Тарлтон - вы видели, как она закатывает  свои  рыжие  глаза
всякий раз, когда смотрит на Сьюлин? Она уже навострила уши  и  ждет  не
дождется удобной минуты. Если  они  что  скажут,  нам  придется  с  ними
схлестнуться, а у нас в Таре и без ссор с соседями хватает забот.
   Эшли мучительно вздохнул. Он знал нрав своих соседей  лучше  Уилла  и
помнил, что до войны добрая половина ссор  и  даже  выстрелов  возникала
из-за существовавшей в округе привычки сказать несколько слов над гробом
соседа, отбывшего в мир иной. Как правило, это были панегирики, но  слу-
чалось и другое. Иной раз в речах, произносимых с величайшим  уважением,
исстрадавшиеся родственники покойного усматривали нечто совсем  иное,  и
не успевали последние лопаты земли упасть на гроб, как начиналась свара.
   Из-за отсутствия священника отпевать покойного предстояло Эшли, кото-
рый решил провести службу  с  помощью  молитвенника  Кэррин,  ибо  мето-
дистские и баптистские священники Джонсборо и Фейетвилла тактично  отка-
зались приехать. Кэррин, будучи куда  более  истой  католичкой,  чем  ее
сестры, ужасно расстроилась из-за того, что Скарлетт не подумала о  том,
чтобы привезти с собой священника из Атланты, -  успокоилась  она  лишь,
когда ей сказали, что священник, который приедет венчать Уилла и Сьюлин,
может прочесть молитвы и на могиле Джералда. Это она, решительно восстав
против приглашения кого-либо из протестантских  священников,  живших  по
соседству,