ощущением и поэтому пугающим. Но намного более пугающим был ее  малодуш-
ный страх перед Богом.
   Эллин О'Хара была набожной католичкой, и она сделала все, чтобы рели-
гия стала частью жизни в Таре. Проводились ежевечерние молитвы и молитвы
по четным дням, она постоянно напоминала дочерям об их аристократических
обязанностях. Эллин сожалела об уединенности плантации, так  как  ей  не
хватало утешения церкви. К двенадцати годам Скарлетт и ее сестрам вложи-
ли в сознание наставления катехизиса.
   Теперь Скарлетт винила себя в том, что все эти годы пренебрегала  ре-
лигией. Ее мама, наверное, рыдает на небесах. Ах, почему маминым сестрам
необходимо было ждать в Чарльстоне? Никто в Атланте не ожидал,  что  она
будет ходить к мессе. Миссис Батлер не сердилась бы на нее или, в худшем
случае, могла бы пригласить ее пойти с ней в епископальную церковь.  Это
не было так плохо. У Скарлетт было смутное представление, что Бог не об-
ращал внимания на то, что происходило в протестантской  церкви.  Но  как
только она переступит порог св. Марии, он сразу узнает,  что  перед  ним
грешница, которая не была на покаянии с... она даже  не  помнила,  когда
это было в последний раз. Она не сможет принять причастие. Она представ-
ляла ангелов-хранителей, о которых рассказывала ей Эллин, когда она была
маленькой. Все они хмурились. Скарлетт натянула покрывало на голову.
   Она не знала, что ее концепция религии была суеверной и дурно сформи-
рованной, как у человека каменного века. Она только знала, что она напу-
гана, несчастна и сердита, что она стоит перед дилеммой. Что же  ей  де-
лать?
   Скарлетт вспомнила спокойное лицо матери; освещенное  свечами,  когда
она рассказывала своей семье и слугам, что Бог любит  заблудших  овечек,
но это было небольшим утешением. Она не могла придумать предлога,  чтобы
не ходить на мессу.
   Это было ужасно! Когда все стало развиваться  так  хорошо,  и  миссис
Батлер сказала ей, что Салли Брютон устраивает  увлекательные  партии  в
вист, и она была уверена, что ее пригласят.


   ГЛАВА 16

   Скарлетт, конечно же, пошла на мессу. К ее удивлению, древний  ритуал
был успокаивающим, как старые друзья в новой жизни, которую она  начина-
ла. Легко вспоминалась ее мать, бормочущая "Отче Наш", а гладкие бусинки
четок были так знакомы ее пальцам. Эллин, должно  быть,  была  довольна,
видя ее на коленях, и от этого она чувствовала себя лучше.
   Так как это было неизбежно, она исповедалась и навестила Кэррин.  Мо-
настырь и ее сестра были еще двумя сюрпризами для нее. Скарлетт все вре-
мя представляла себе монастыри, как крепости с запертыми  воротами,  где
монахини день и мочь скребли каменные полы. В Чарльстоне сестры милосер-
дия жили великолепном кирпичном здании и устроили школу в красивой баль-
ной зале.
   Кэррин была счастлива; она так изменилась по сравнению с той  застен-
чивой девушкой, которой Скарлетт ее помнила, что казалась совсем  другим
человеком. Как она может сердиться на незнакомку? Особенно на  незнаком-
ку, которая казалась взрослее ее, несмотря на то, что она была ее  млад-
шей сестренкой. Кэррин - сестра Мария Иосиф - была  также  рада  увидеть
ее. Скарлетт почувствовала себя согретой обильно выраженными  любовью  и
восхищением. Вели бы Сьюлин была хотя бы наполовину такой же милой,  как
Кэррии, Скарлетт не была бы так замкнута в Таре. Было по-настоящему при-
ятно увидеть Кэррин и попить чаю в милом садике в  монастыре,  даже  при
том, что Кэррин слишком много говорила о маленьких девочках в ее матема-
тическом классе, что почти усыпила Скарлетт.
   Воскресная месса с последовавшим за ней завтраком у тетушек и посеще-
ние Кэррин были тихими мгновениями в напряженном распорядке жизни  Скар-
летт.
   Лавина визитных карточек свалилась на дом Элеоноры Батлер через неде-
лю после обучения Салли Брютон покупке лука.  Элеонора  была  благодарна
Салли, по  крайней  мере,  она  думала,  что  была.  Хорошо  зная  жизнь
Чарльстона, она опасалась за Скарлетт. Даже в спартанских условиях  пос-
левоенной жизни общество было зыбучим песком неписаных правил поведения,
византийским лабиринтом изысканного изящества, готовым  поймать  в  свою
ловушку неосмотрительного и непосвященного человека.
   Она пыталась руководить Скарлетт.
   - Ты не должна посещать всех, кто оставил тебе визитные карточки, до-
рогая, - сказала она. - Достаточно оставить свою визитку с загнутым вниз
уголком. Это обозначает, что был сделан визит, и твою готовность  позна-
комиться.
   - Поэтому так много карточек было согнуто? Я думала, что  они  просто
старые и поистертые. Впрочем, я собираюсь навестить каждого  из  них.  Я
рада, что все хотят подружиться, и я тоже хочу.
   Элеонора прикусила свой язык. Это было правдой, что большинство  кар-
точек были "старые и поистертые". Никто не мог позволить  себе  новые  -
почти никто. А те, кто мог, не делали этого, чтобы не смущать  тех,  кто
не мог. Было приятной традицией теперь оставлять все полученные  визитки
на подносе в прихожей для возвращения их хозяевам. Элеонора решила,  что
не будет пока осложнять обучение Скарлетт этой информацией. Скарлетт по-
казала ей коробочку с сотней новых беленьких визиток, которые  она  при-
везла из Атланты. Они были еще проложены материей и могли послужить дол-
гое время. Осмотрев набор Скарлетт, Элеонора  почувствовала  себя  точно
так же, как много лет назад, когда Ретт трехлетним ребенком  с  триумфом
позвал ее с верхнего сука гигантского дуба.
   Беспокойство Элеоноры Батлер было напрасным. Салли Брютон была точна:
   - Девушка почти полностью без образования и со вкусом готтентота.  Но
у нее есть сила и энергия. Нам нужны такие, как она, на Юге, да  даже  в
Чарльстоне. Может, особенно в Чарльстоне. Я отвечаю за нее,  я  надеюсь,
все мои друзья дадут ей возможность это почувствовать.
   Вскорости Скарлетт закружилась в водовороте городской жизни. Начинала
свой день она на рынке, затем плотный завтрак  дома,  обычно  включающий
брютонскую колбаску; около десяти часов, одетая в новый наряд, она  ухо-
дила с Панси, несущей коробочку визиток и запас сахара,  который  обычно
приносили все гости в это трудное время. До обеда  ей  хватало  времени,
чтобы нанести пять визитов. Послеобеденное время было посвящено  посеще-
ниям леди, проводящих время за партией в вист, или экскурсиям со  своими
новыми подружками на Кинг-стрит, или приему посетителей  вместе  с  мисс
Элеонорой.
   Скарлетт обожала постоянную активность.  Более  того,  ей  нравилось,
когда на нее обращали внимание. Но больше всего она любила  слышать  имя
Ретта на устах у всех. Несколько старушек были открыто критичны. Они  не
одобряли его, когда он был молодым,  и  они  никогда  не  смягчатся.  Но
большинство уже простило ему грехи молодости. Он повзрослел, стал  сдер-
жаннее. И он был предан своей матери. Старые леди, которые потеряли сво-
их сыновей и внуков на войне, хорошо понимали счастье Элеоноры Батлер.
   Молодые женщины рассматривали Скарлетт с плохо скрытой  завистью.  Им
доставляло удовольствие пересказывать слухи о том, что делал Ретт, когда
он внезапно покинул город. Одни говорили, что их мужья знали  наверняка,
что Ретт финансирует политическое движение, чтобы скинуть  правительство
саквояжников в столице штата. Другие шептали, что он с оружием возвращал
краденые семейные портреты и мебель. Все они знали рассказы о его подви-
гах во время войны, когда его темный корабль прорывался через  блокирую-
щий флот Союза, как приносящая смерть тень. На лицах появлялось  особен-
ное выражение, смесь любопытства и романтического воображения. Ретт  был
почти мифом. И он был мужем Скарлетт. Как можно было не завидовать ей?!
   Скарлетт достигла своей лучшей формы, когда была постоянно занята.
   Это было необходимо после ужасающего одиночества  в  Атланте,  и  она
быстро забыла отчаяние,  которое  чувствовала  там.  Атланта,  наверное,
ошиблась, вот и все. Она не сделала ничего такого, чтобы  заслужить  эту
жестокость. Но она в Чарльстоне нравилась, а иначе зачем им  ее  пригла-
шать.
   Эта мысль удовлетворяла Скарлетт. Она часто возвращалась к ней. Когда
она наносила свои визиты, или принимала вместе с миссис Батлер посетите-
лей, или посещала свою подружку Анну Хэмптон в Конфедератском доме,  или
сплетничала за кофе на рынке, Скарлетт все время хотела, чтобы  Реп  мог
видеть ее. Иногда она даже быстро осматривалась вокруг,  воображая,  что
он был там, таким сильным было ее желание. Ах, если бы только он был до-
ма!
   Особенно близким к ней он оказался в тихие послеобеденные часы, когда
она сидела с его мамой в рабочем кабинете и слушала рассказы мисс  Элео-
норы. Она была рада вспоминать, что сделал или сказал Ретт,  будучи  ма-
леньким мальчиком.
   Скарлетт нравились и другие истории мисс Элеоноры.  Иногда  они  были
задорно веселыми. Элеонора Батлер, как большинство ее чарльстонских сог-
раждан, была обучена гувернанткой. Она была хорошо начитана, но не  была
интеллектуалкой, говорила на романских языках, но  с  ужасным  акцентом,
была знакома с Лондоном. Парижем, Римом, Флоренцией, но только с извест-
ными историческими достопримечательностями и с магазинами  роскоши.  Она
была верна своему времени и классу. Она никогда не ставила под  сомнение
авторитет родителей или мужа, и она выполняла все свои  обязанности,  не
жалуясь.
   Что выделяло ее среди остальных женщин ее типа, так  это  неукротимое
чувство юмора. Она наслаждалась всем, что преподносила ей жизнь, и нахо-
дила человеческое положение изначально развлекательным, и она была  ода-
ренным рассказчиком с репертуаром, который включал в  себя  удивительные
происшествия в ее собственной жизни и рассказы о тайнах каждой  семьи  в
регионе.
   Скарлетт не понимала, что миссис Батлер  пыталась  косвенным  образом
исправить ее ум и сердце. Элеонора увидела ее  уязвимость  и  храбрость,
которые притянули ее сына к Скарлетт. Она также  видела,  что  произошло
что-то ужасное с их браком и Ретт не хотел больше иметь к нему  никакого
отношения. Она знала, без каких-либо слов, что Скарлетт отчаянно  решила
вернуть его обратно, и по своим собственным причинам она желала их  вос-
соединения сильнее, чем сама Скарлетт. Она не была  уверена,  сможет  ли
Скарлетт сделать Ретта счастливым, но она всем сердцем верила,  что  еще
один ребенок сделает их брак удачным. Ретт навещал ее с Бонни,  она  ни-
когда не забудет эту радость. Она любила маленькую девочку и  любила  ее
еще сильнее, видя своего сына счастливым. Она хотела, чтобы это  счастье
вернулось к нему обратно и радость к ней самой, и  поэтому  была  готова
сделать все, что было в ее силах, чтобы добиться этого.
   Так как она была слишком занята, Скарлетт прожила в Чарльстоне  более
месяца прежде, чем заметила, что начинает скучать. Это случилось у Салли
Брютон, в наименее скучном месте в городе, когда все  говорили  о  моде,
которая раньше была ее постоянным интересом. Сначала ей  было  интересно
слушать Салли и ее подружек, упоминающих Париж. Ретт однажды  привез  ей
шляпку из Парижа, самый красивый подарок, который она когда-либо получа-
ла. Зеленая - к ее глазам, сказал он -  с  широкими  шелковыми  лентами,
чтобы завязывать их под подбородком. Она заставила себя слушать, что го-
ворила Алиса Саваж, хотя было трудно представить,  что  могла  знать  об
одежде такая старая тощая леди. И Салли  тоже.  С  ее  лицом  и  плоской
грудью ничто не поможет ей выглядеть лучше.
   - Ты помнишь примерочные Ворфа? - спросила миссис Саваж. - Я  думала,
что рухну, простояв так долго на возвышении. " Полдюжины голосов загово-
рило одновременно, делясь жалобами  на  вероломство  парижских  портных.
Другие возражали им, говоря, что неудобство было маленькой ценой за  ка-
чество, которое мог обеспечить только Париж. Они вздыхали,  вспоминая  о
перчатках, ботинках, веерах и парфюмерии.
   Скарлетт автоматически поворачивалась к говорившей с заинтересованным
выражением на лице. Когда она слышала смех, она смеялась. Но думала  она
о других вещах - осталось ли что-нибудь от вкусного пирога, чтобы съесть
на ужин... неплохо бы поменять воротник на ее голубом платье...  Ретт...
Она посмотрела на часы за головой Салли. Она не могла уехать  еще  целых
восемь минут. А Салли заметила ее взгляд. Ей придется отнестись к разго-
вору с вниманием.
   Восемь минут показались ей восемью часами.
   - Все говорили, мисс Элеонора, только об одежде. Я думала, что  сойду
с ума от скуки! - Скарлетт рухнула на стул напротив миссис Батлер.
   Наряды потеряли для нее всю привлекательность, так как она была огра-
ничена четырьмя тускло-коричневыми платьями, которые могла заказать мама
Ретта у портного. Даже бальные наряды, изготавливающиеся для  нее,  были
мало ей интересны. Их было всего два  на  приближающуюся  шестинедельную
серию балов почти каждую ночь. Они также были тусклыми;  тусклые  цвета:
голубой шелк и вельвет цвета бордо; и почти  никакой  отделки.  Впрочем,
даже самый скучный бал означал музыку и танцы, а Скарлетт обожала танце-
вать. Ретт также вернется с плантации, обещала ей мисс Элеонора. Если бы
только не надо было так долго ждать начала Сезона. Три недели вдруг  по-
казались нестерпимо скучными.
   Ах, как бы она хотела, чтобы случилось что-нибудь волнующее!
   Желание Скарлетт было удовлетворено очень скоро, но не так,  как  она
хотела. Вместо этого, волнение было пугающим.
   Все началось со страшного слуха, о котором, посмеиваясь,  говорили  в
городе. Мэри Элизабет Питт, старая дева сорока с лишним  лет,  заявляла,
что она проснулась в середине ночи и увидела в комнате мужчину. "Так  же
отчетливо, как все остальное, - говорила она, - с платком на лице, как у
Джесси Джеймса". "Если я когда-либо слышал о мечтаниях, -  недобро  про-
комментировал кто-то, - то именно это они и есть. Мэри Элизабет,  навер-
ное, старше Джесси Джеймса на двадцать лет". В газетах печатались  серии
статей, романтизирующих подвиги братьев Джеймс и их банды.
   Но на следующий день история продолжилась. Алиса Саваж была тоже  со-
рока с лишним лет, но была замужем дважды, и все  знали,  что  она  была
спокойной, разумной женщиной. Она также проснулась и увидела  мужчину  у
себя в спальне, который стоял рядом с ее кроватью и  смотрел  на  нее  в
лунном свете. Он приподнял штору, чтобы на нее попадало больше света; на
нем также был платок на нижней части лица. Глаза были  в  тени  козырька
его шапки. На нем была униформа солдата Союза.
   Миссис Саваж закричала и швырнула в него книгой. Он выскочил  на  ве-
ранду, прежде чем ее муж успел прибежать в спальню.
   Янки! Вдруг всем стало страшно. Одинокие женщины боялись за себя и за
своих мужей, потому что если мужчина нанесет травму  солдату  Союза,  то
его посадят в тюрьму или повесят.
   Следующие две ночи солдат появлялся в  женских  спальнях.  На  третью
ночь не лунный свет разбудил Феодосию Хардинг,  а  прикосновение  теплой
руки к покрывалу над ее грудью. Когда она открыла глаза, перед ней  была
темнота. Но она чувствовала сдерживаемое дыхание, затаенное  присутствие
человека. Она закричала, затем упала в обморок от страха. Никто не знал,
что может произойти дальше. Феодосию отослали к  кузинам  в  Саммервиль.
Все говорили, что она была в тяжелом нервном состоянии, близком к  идио-
тизму, добавляли злые языки.
   Делегация Чарльстонских мужчин отправилась  в  командование  армии  с
престарелым адвокатом Иозефом Ансоном. Они собрались патрулировать  ста-
рую часть города. Если они встретят незваного гостя, то они будут разби-
раться с ним сами.
   Командование согласилось с патрулированием, но предупредило, что если
солдат Союзной армии пострадает, то ответственный  за  это  человек  или
группа людей будут наказаны. Они не хотят,  чтоб  под  предлогом  защиты
чарльстонских женщин совершались нападения на солдат Северной армии.
   Все страхи Скарлетт волной нахлынули на нее.  Она  стала  пренебрежи-
тельно относиться к оккупационным войскам, как и все в  Чарльстоне,  она
не замечала их, вела себя, будто их и вовсе не было, и они  убирались  с
ее пути, когда она выходила на дорожку рядом с домом, чтобы пойти на ры-
нок или нанести визит. Теперь же она боялась всякой голубой формы. Любой
мог быть полуночным незваным гостем. Она легко представляла его,  фигуру
человека, выступающую из темноты.
   Ее преследовали страшные сны, скорее, воспоминания. Снова и снова она
видела мародера-янки, пришедшего в Тару, чувствовала резкий запах, виде-
ла его грязные, волосатые руки, перебирающие содержимое маминой  шкатул-
ки, его красные глаза, горящие от  жестокости,  похотливо  смотрящие  на
нее, его рот с выбитыми зубами, влажный и скривившийся в плотоядном  ос-
кале. Она застрелила его, уничтожила глаза и рот в фонтане крови, кусоч-
ков костей и липких комочков его мозгов.
   Она никогда не сможет забыть грохот выстрела, призрачно-красные брыз-
ги и ее неистовый триумф.
   Ах, если бы только у нее был пистолет, чтобы  защитить  себя  и  мисс
Элеонору от янки!
   Но в доме не было оружия. Она обыскала полочки и ящики,  гардеробы  и
бельевые шкафы, даже полки с книгами в библиотеке. Она была  беззащитна.
В первый раз в своей жизни она почувствовала  себя  слабой,  неспособной
посмотреть в лицо опасности и преодолеть ее. Это ее чуть не сломало. Она
умоляла Элеонору Батлер послать записку Ретту.
   Элеонора медлила. Да, да, она пошлет ему весточку.  Да,  она  напишет
ему, что сказала Алиса о громадных размерах и о блеске лунного  света  в
его нечеловеческих глазах. Да, она напомнит ему, что она  и  Скарлетт  -
две одинокие женщины, остающиеся в доме на ночь, когда все слуги,  кроме
старика Маниго и Панси, маленькой и  слабой  девушки,  расходятся  после
ужина по домам. Да, она срочно напишет записку и передаст ее со  следую-
щей же лодкой, что привезет дичь с плантации.
   - Но когда это будет, мисс Элеонора? Ретт должен приехать сейчас! Это
дерево магнолии - практически лестница, ведущая от земли на веранду нап-
ротив наших комнат!
   Она для большей выразительности трясла руку миссис  Батлер.  Элеонора
похлопала ее по руке.
   - Скоро, дорогая, это должно произойти очень скоро.  У  нас  не  было
уток уже целый месяц, а жареная утка - мое  любимое  блюдо.  Ретт  знает
это. Кроме того, все теперь будет в порядке. Росс  и  его  друзья  будут
патрулировать улицы по ночам.
   "Росс! - про себя вскрикнула Скарлетт. - Что  может  сделать  пьяница
вроде Росса Батлера? Или любой другой чарльстонский мужчина? Большинство
из них - либо старики, либо калеки или еще мальчики. Если бы от них была
какая-нибудь польза, они бы не  проиграли  эту  дурацкую  войну.  Почему
кто-то должен доверять им сражаться с янки теперь?"
   Какое-то время казалось, что патрули помогли. Перестали поступать со-
общения о непрошеных гостях, и все успокоились. Скарлетт устроила первый
приемный день, на который пришло так много приглашенных, что тетя  Элали
жаловалась, что не всем хватило пирога. Элеонора Батлер порвала записку,
которую она написала Ретту. Люди ходили в церковь, ходили по  магазинам,
играли в вист, проветривали свои вечерние платья и занимались их  почин-
кой перед началом Сезона.
   Скарлетт вернулась после своих утренних визитов с горящими щеками  от
быстрой ходьбы.
   - Где миссис Батлер? - спросила она Маниго.
   Узнав, что она на кухне, Скарлетт побежала в дальнюю часть дома.
   Элеонора Батлер взглянула на вбежавшую Скарлетт.
   - Хорошие новости, Скарлетт! Я получила сегодня утром письмо от  Рое-
мари. Она будет дома послезавтра.
   - Лучше послать ей телеграмму, чтобы она осталась,  -  резко  сказала
Скарлетт. Ее голос был хриплым, лишенным эмоций.  -  Янки  добрались  до
Гарриет Мэдисон прошлой ночью. Я только что услышала.
   Она посмотрела на стол рядом с миссис Батлер.
   - Утки? Вы ощипываете уток! Лодка с плантации пришла! Я смогу поехать
на ней на плантацию, чтобы привезти Ретта.
   - Ты не сможешь поеха