я часть населения континента  сос-
редоточена в этом маленьком портовом городке, и  убеждение  это,  кстати
сказать, полностью разделялось самими чарльстонцами.
   - Нет, Кэррин, пока нельзя, моя дорогая. В будущем году ты будешь но-
сить длинные платья и танцевать на балах, и эти розовые щечки  еще  ярче
разрумянятся от удовольствия. Ну, не надувай губок, детка! Ты же  можешь
поехать на барбекю и даже остаться на ужин, понимаешь? Но никаких балов,
пока тебе не сравнялось четырнадцати.
   - Принеси мне твое платье, Скарлетт. Я пришью кружева, когда мы вста-
нем из-за стола.
   - Мне не нравится твой тон, Сьюлин. Твое розовое платье очень  краси-
во, и цвет этот ничуть не меньше идет тебе, чем зеленый - Скарлетт. Но я
разрешаю тебе надеть завтра мое гранатовое колье.
   Сьюлин за спиной матери торжествующе показала Скарлетт  нос,  ибо  та
собиралась выпросить колье для себя. Скарлетт  в  ответ  высунула  язык.
Сьюлин страшно злила Скарлетт своим постоянным хныканьем и эгоизмом и не
раз получала бы от Скарлетт затрещину, не будь умиротворяющая рука Эллин
всегда начеку.
   - А теперь, мистер О'Хара, я хотела бы узнать подробнее, что, по сло-
вам мистера Калверта, происходит в Чарльстоне, - сказала Эллин.
   Скарлетт прекрасно понимала, что мать нисколько  не  интересуется  ни
войной, ни политикой, считая их чисто мужским делом, в которое  ни  одна
умная женщина, не должна совать нос. Но Джералд  любил  порассуждать  на
эти темы, а Эллин была неизменно внимательна к мужу и готова сделать ему
приятное.
   Пока Джералд выкладывал свои новости. Мамушка поставила перед  хозяй-
кой прибор, подала золотистые гренки, грудку жареного цыпленка и  желтый
яме, от которого поднимался в воздух пар, а из разреза капало растоплен-
ное масло. Мамушка ущипнула Джека, и он поспешно принялся за дело -  бу-
мажные ленты медленно поплыли вверх и вниз за спиной Эллин. Мамушка сто-
яла возле хозяйки, пристально следя за каждым подцепленным  на  вилку  и
отправленным в рот куском, словно вознамерившись  силой  своего  взгляда
пропихнуть еду в пищевод, если Эллин вздумает отлынивать. Эллин прилежно
поглощала пищу, но Скарлетт видела, что мать от усталости даже не  заме-
чает, что она ест. И только непреклонное выражение лица Мамушки  застав-
ляло ее не бросать вилку.
   Но вот с едой было покончено, и хотя Джералд еще не перестал  громить
этих жуликов-янки, требующих освобождения негров и не желающих ни едино-
го пенни заплатить за их свободу, Эллин поднялась из-за стола.
   - Будем читать молитву? - без особого энтузиазма спросил Джералд.
   - Да, час поздний. Уже десять бьет. - Часы, немного похрипев, пробили
десять. - Кэррин давно пора в постель. Порк, пожалуйста,  лампу  пониже.
Мамушка - мой молитвенник.
   Повинуясь сердитому шепоту Мамушки, Джек поставил свое опахало в угол
и принялся убирать посуду, а Мамушка извлекла из ящика буфета старенький
молитвенник Эллин. Порк, став на цыпочки, немного отпустил цепочку  лам-
пы, чтобы свет переместился с потолка на стол.  Эллин,  расправив  юбку,
опустилась на колени, положила раскрытый молитвенник на  край  стола,  и
сложенные для молитвы руки ее легли поверх молитвенника. Джералд стал на
колени рядом с ней, а Скарлетт и Сьюлин заняли свои места по другую сто-
рону стола, подоткнув пышные юбки под колени, чтобы не так  больно  было
стоять на твердом полу. Кэррин из-за ее маленького роста трудно было до-
тягиваться до стола, и она стала на колени возле стула, положив руки  на
сиденье. Эта поза вполне ее устраивала, давая возможность незаметно  для
материнского глаза вздремнуть во время чтения молитвы.
   Шелест и шорохи в холле возвестили о том, что слуги преклонили колени
за раскрытыми дверями столовой. Слышно было, как Мамушка громко кряхтит,
опускаясь на колени. Порк и коленопреклоненный  держался  прямо,  словно
шест проглотил; горничные Роза и Тина опустились на колени очень  граци-
озно, широко раскинув по полу пестрые ситцевые юбки.  Лицо  кухарки  под
белоснежной повязкой казалось еще более темным и худым. Джек, у которого
уже слипались глаза, все же нашел в себе достаточно  соображения,  чтобы
устроиться подальше от Мамушкиных щипков. Черные глаза слуг выжидательно
блестели, так как ежевечерняя молитва вместе с белыми  господами  всегда
была для них главным событием дня. Древние образы литании с их восточной
красочностью оставались для них малопонятными, но они задевали  какие-то
струны в их душе, заставляя покачиваться в  такт,  когда  они  повторяли
следом за Эллин: "Помилуй нас, господи!", "Боже, милостив  буди  к  нам,
грешным!".
   Эллин, закрыв глаза, читала молитву. Голос ее то  креп,  то  замирал,
убаюкивая, утешая. В желтом кругу света видны  были  склоненные  головы,
когда она произносила благодарственные слова за благополучие своего  до-
ма, семьи, слуг.
   Помолившись за всех обитателей Тары, за своего  отца,  мать,  сестер,
трех своих покойных младенцев и за всех "страдальцев юдоли земной".  Эл-
лин, перебирая в длинных пальцах  белые  четки,  начала  читать  молитву
божьей матери - и словно шелест ветра пронесся по  комнате,  когда  губы
белых и черных зашевелились, повторяя следом за ней:
   - Пресвятая Дева Мария, моли бога за нас, грешных, и ныне и присно  и
во веки веков.
   И как всегда в эти минуты, Скарлетт почувствовала, что к ней приходит
успокоение, хотя невыплаканные слезы еще жгли ей глаза. Горечь пережито-
го разочарования и страх перед завтрашним днем отступили, дав место  на-
дежде. Но губы ее лишь машинально повторяли слова молитвы, и не  вера  в
бога принесла ей облегчение, а торжественно-спокойное лицо матери  и  ее
взор, обращенный к престолу господа,  испрашивающий  благословения  всем
дорогим для нее существам. Скарлетт была твердо убеждена, что небеса  не
могут оставаться глухи к мольбе Эллин, когда она прибегает к ним за  по-
мощью.
   Голос Эллин умолк, и настала очередь Джералда, а поскольку он никогда
не успевал вовремя найти свои четки, то ему пришлось, читая молитву, ук-
радкой загибать пальцы. Под его монотонное чтение Скарлетт невольно отв-
леклась, хотя она знала, что ей сейчас надлежит, как учила ее Эллин, уг-
лубиться в себя, допросить свою совесть, вспомнить все проступки, совер-
шенные за день, раскаяться в них и испросить у бога  прощения,  дабы  он
даровал ей силы никогда их больше не повторять. Но сердце Скарлетт брало
верх над ее совестью.
   Уронив голову на скрещенные на столе руки, чтобы мать не могла видеть
ее лица, она устремилась своими печальными мыслями к Эшли. Как может  он
думать о женитьбе на Мелани, когда на самом-то деле любит ее,  Скарлетт?
И знает, что и она любит его. Как может он по собственной воле делать ее
несчастной?
   И тут внезапно совершенно новая, ослепительная мысль сверкнула  в  ее
мозгу:
   "Да ведь Эшли даже и не подозревает, что я влюблена в него!"
   Эта мысль так поразила ее, что она едва не вскрикнула от неожиданнос-
ти. На мгновение ее мозг словно застыл, а затем заработал с лихорадочной
быстротой.
   "Откуда ему знать? Я всегда держалась с ним такой недотрогой, изобра-
жала из себя такую кисейную барышню... Он, верно, думает, что я не питаю
к нему ничего, кроме дружеских чувств. Ну, ясно! Поэтому он и  не  приз-
нался мне до сих пор! Он думает, что его любовь безответна.  Вот  почему
он так странно смотрит на меня порой..."
   Ей сразу вспомнилось, как она не раз ловила на себе этот взгляд, ког-
да в серых глазах Эшли, таких непроницаемых обычно, ей вдруг  словно  бы
открывалось что-то, и она, казалось, читала в них безнадежность и боль.
   "Он убивается по мне, думает, что я  увлечена  Брентом,  или,  может,
Стюартом, или Кэйдом. И верно, решил, что раз я все равно ему не  доста-
нусь, почему бы не пойти навстречу желанию семьи и не жениться на  Мела-
ни. А знай он, что я люблю его..."
   И воскресшая душа ее, только что погруженная в бездну отчаяния,  вос-
парила на вершину блаженства. Вот и решение этой загадки -  почему  Эшли
так странно ведет себя, почему он молчит! Он ни о чем  не  догадывается!
Тщеславие подхлестнуло желание поверить в то, во что  так  хотелось  ве-
рить, желание поверить превратилось в уверенность. Знай  Эшли,  что  она
любит его, он был бы у ее ног. Ей нужно только...
   "Ах! - подумала она, сжимая пальцами пылающий лоб. - Какая же я  была
идиотка, как не подумала об этом! Надо найти какой-то способ открыть ему
глаза. Он не женится на ней, если узнает, что я люблю  его!  Никогда  не
женится!"
   Внезапно она опомнилась, заметив, что Джералд кончил читать молитву и
мать смотрит на нее. Перебирая четки, она  стала  произносить  привычные
слова, но в голосе ее звучало такое глубокое волнение,  что  Мамушка  от
удивления открыла глаза и бросила на нее испытующий взгляд. За ней  про-
читала молитву Сьюлин, затем Кэррин, но Скарлетт,  окрыленная  сделанным
ею открытием, все еще парила мыслями в облаках...
   Конечно, и сейчас еще не поздно! Бывали ведь случаи,  когда  графство
потрясала весть о том, что жених (а иной раз невеста)  бежали  с  кем-то
прямо из-под венца. А помолвка Эшли пока даже не была объявлена! О  нет,
еще не поздно!
   Если Эшли связан с Мелани не любовными узами, а  всего  лишь  словом,
данным бог весть когда, что может помешать ему взять свое слово  обратно
и жениться на ней, на Скарлетт? Конечно, Эшли так бы поступил, знай  он,
что она его любит. Значит, надо, чтобы он об этом узнал. Она должна най-
ти способ открыть ему глаза! А тогда...
   Перестав повторять респонсорий, Скарлетт была сброшена с  облаков  на
землю укоряющим взором матери. Спохватившись, она начала произносить мо-
литвенные слова, украдкой оглядывая комнату. Коленопреклоненные фигуры в
мягком свете лампы, покачивающиеся тени в глубине, там, где стояли  нег-
ры, все знакомые предметы, вызывавшие в ней глухое раздражение  час  на-
зад, теперь окрасились в радужные тона ее возрожденных надежд, и комната
снова показалась ей привлекательной и уютной.  Это  мгновение,  вся  эта
сцена навсегда останутся в ее памяти!
   - Матерь божия, - нараспев произносила Эллин слова молитвы, и,  вторя
ее мягкому контральто, Скарлетт послушно подхватывала:
   - Моли бога о нас.
   С самого раннего детства для Скарлетт это были минуты  поклонения  не
столько божьей матери, сколько Эллин, которую она обожествляла. Повторяя
древние слова Священного писания, Скарлетт кощунственно видела перед со-
бой сквозь смеженные веки не образ Девы Марии, а  обращенное  к  небесам
лицо Эллин, и слова эти - "Исцеление  болящих",  "Грешников  прибежище",
"Престол мудрости", "Врата вечного блаженства" - казались ей  прекрасны-
ми, ибо они сливались для нее с образом матери. Но в этот вечер в  приг-
лушенных голосах, в повторяемых шепотом словах респонсория  ее  взволно-
ванной душе открылась какая-то новая, необычная красота. И она от  всего
сердца возблагодарила господа за то, что он указал ей  путь  из  глубины
отчаяния... прямо в объятия Эшли.
   Прозвучало последнее "аминь", и все - кое-кто с трудом, Мамушка  -  с
помощью Тины и Розы - поднялись с колен.  Порк  взял  с  каминной  полки
длинный жгут из бумаги, зажег его от лампы и вышел в холл. Там, напротив
полукружия лестницы, стоял огромный, не поместившийся в  столовой  буфет
орехового дерева, а на его широкой доске вытянулись в ряд несколько ламп
и с десяток свечей в подсвечниках. Порк зажег лампу и три свечи и с важ-
ным видом первого камергера двора, провожающего королевскую чету в  опо-
чивальню, начал подниматься по лестнице, держа, лампу высоко  над  голо-
вой. Эллин под руку с Джералдом следовала за ним, а девочки - каждая  со
свечой в руке - замыкали шествие.
   Скарлетт вошла к себе в спальню, поставила свечу на высокий  комод  и
принялась шарить в платяном  шкафу,  разыскивая  нуждавшееся  в  починке
бальное платье. Перекинув его через руку,  она  по  галерее,  окружавшей
холл, направилась к спальне родителей. Дверь в спальню была  приотворена
и прежде, чем Скарлетт успела постучать, до нее долетел тихий, но  твер-
дый голос Эллин:
   - Мистер О'Хара, вы должны рассчитать Джонаса Уилкерсона.
   Джералд мгновенно вскипел:
   - А где прикажете мне достать другого управляющего, который не обирал
бы меня до последней нитки?
   - Он должен быть уволен немедленно, завтра же утром. Большой Сэм  хо-
роший надсмотрщик и может заменить Джонаса, пока вы не  наймете  другого
управляющего.
   - А, вот оно что! Понятно. Уважаемый Джонас забрюхатил...
   - Его надо уволить.
   "Так значит, это он - отец ребенка Эмми Слэттери,  -  подумала  Скар-
летт. - Прекрасно. Чего еще можно ожидать от янки и от девчонки из такой
семьи, как эта белая рвань!"
   Скромно выждав за дверью, чтобы дать  Джералду  время  утихомириться,
Скарлетт постучалась, вошла и протянула матери платье.
   Пока Скарлетт раздевалась и, задув свечу, укладывалась в  постель,  в
голове ее уже полностью созрел план завтрашних действий. План был крайне
прост, ибо с унаследованной от Джералда целеустремленностью она ясно ви-
дела перед собой только то, чего хотела достичь, и шла к этой цели наик-
ратчайшим путем.
   Прежде всего надо быть гордой, как  наставлял  Джералд.  Появиться  в
Двенадцати Дубах веселой и оживленной как никогда. Ни одна душа не долж-
на заподозрить, что она убита союзом Эшли с Мелани. Она  будет  кокетни-
чать напропалую со всеми мужчинами подряд. Это, конечно, жестоко по  от-
ношению к Эшли, но зато его еще сильнее потянет к ней.  Она  не  оставит
без внимания ни одного из возможных претендентов на ее руку, начиная  от
рыжеусого перестарка Фрэнка Кеннеди, ухажера  Сьюлин,  и  кончая  тихим,
скромным, застенчивым, как девушка, Чарлзом Гамильтоном, братом  Мелани.
Все они будут виться вокруг нее, как пчелы вокруг цветка, и, само  собой
разумеется, Эшли покинет Мелани и присоединится к свите ее  поклонников.
Тогда она как-нибудь улучит минутку, чтобы остаться с ним  наедине.  Она
надеялась, что все произойдет именно так, - ведь иначе привести ее  план
в исполнение будет нелегко. Ну, а уж если Эшли не сделает первого  шага,
ей просто придется сделать его самой.
   А когда они наконец останутся вдвоем, он мысленно все еще  будет  ви-
деть ее, окруженную роем поклонников, стремящихся добиться ее расположе-
ния, и в глазах его снова появится знакомое ей выражение обреченности  и
боли. И тогда она осчастливит его. Она откроет ему, что для  нее,  столь
для всех желанной, всех на свете желанней он. И когда  она  сделает  ему
свое признание, он увидит, как она мила и скромна и сколько в ней других
бесценных качеств. Конечно, она сделает это с достоинством, как  настоя-
щая леди. Она не собирается бросаться ему на  шею  с  криком:  "Я  люблю
вас!" Это не годится. Впрочем, вопрос о том, в  какой  форме  признаться
ему в своем чувстве, не слишком ее тревожил. Она уже бывала в такого ро-
да положениях не раз, сумеет и теперь.
   Лежа в постели, вся залитая лунным светом, она мысленно рисовала себе
эту сцену. Перед ней возникало изумленное и счастливое лицо Эшли, внима-
ющего ее любовному признанию, и она слышала его голос, произносящий  за-
ветные слова: "Я прошу вас стать моей женой".
   Конечно, она ответит, что не может принять предложение человека,  по-
молвленного с другой, но он будет настаивать, и она в конце концов усту-
пит. И тогда они примут решение в этот же вечер  бежать  из  дому,  доб-
раться до Джонсборо и...
   Да, завтра в этот час она, быть может, уже станет миссис Уилкс!
   Скарлетт села в постели,  обхватив  колени  руками,  и  на  несколько
счастливейших в ее жизни минут почувствовала себя  миссис  Уилкс,  женой
Эшли! А потом легкий холодок сомнения закрался в ее сердце. А что,  если
не получится так, как она задумала? Что, если Эшли не предложит  ей  бе-
жать с ним? Но она тут же прогнала прочь эту мысль.
   "Не стану думать об этом сейчас, - твердо сказала себе она.  -  Начну
думать - только еще больше расстроюсь. Все должно получиться так, как  я
хочу... если он меня любит. А он любит меня, я это знаю!"
   Она закинула голову, и в ее светлых, в темной  оправе  ресниц  глазах
сверкнули отблески луны. Эллин не открыла ей одной простой  истины:  же-
лать - это еще не значит получить. А жизнь еще не научила тому, что  по-
беда не всегда достается тем, кто идет напролом. Она лежала в  пронизан-
ном лунным сиянием полумраке, и в ней росла уверенность, что  все  будет
хорошо, и она строила смелые планы - как строят их  в  шестнадцать  лет,
когда жизнь так прекрасна, что возможность поражения  кажется  невозмож-
ной, а красивое платье в сочетании с нежным цветом лица - залогом победы
над судьбой.


   ГЛАВА V

   Было десять часов утра. На редкость горячее апрельское солнце струило
сквозь голубые занавески в спальне Скарлетт золотистый поток лучей. Сол-
нечные блики играли на кремовых стенах, отражались в темно-красной,  как
вино, глуби старинной мебели и заставляли  пол  сверкать  точно  зеркало
там, где их не поглощали пестрые пятна ковров.
   Дыхание лета уже чувствовалось в воздухе - первое дуновение зноя, ко-
торый придет на смену весне, начинавшей мало-помалу сдавать  свои  пози-
ции. В теплых струях, проникавших из сада в комнату, был  разлит  барха-
тистый аромат молодой листвы, цветов и влажной,  свежевспаханной  земли.
За окнами поражало глаз белоснежное буйство нарциссов, распустившихся по
обеим сторонам усыпанной гравием подъездной аллеи, а позади них  пышные,
округлые, похожие на юбки с кринолином кусты желтого жасмина склоняли до
земли свои отягощенные золотыми цветами ветви. Пересмешники и сойки, за-
нятые извечной борьбой за обладание растущей под окном магнолией, затея-
ли очередную перебранку: крики соек звучали язвительно и  резко,  голоса
пересмешников - жалобно и певуче.
   В такое ослепительное утро Скарлетт обычно сразу подбегала к окну  и,
положив локти на подоконник, впитывала в себя ароматы и звуки  Тары.  Но
сегодня сияние солнца и лазурь небес пробудили в ней только одну  мысль:
"Слава богу, дождя не будет!" На постели стояла картонная коробка с  бе-
режно уложенным в нее светло-зеленым муаровым платьем с воланами из кре-
мовых кружев, приготовленным для отправки в Двенадцать Дубов, дабы Скар-
летт могла сменить там свой туалет перед балом,  но  она,  скользнув  по
платью взглядом, лишь пожала плечами. Если все пойдет так, как она заду-
мала, это платье не понадобится ей сегодня вечером.  Задолго  до  начала
бала они с Эшли будут уже на пути к Джонсборо, к венцу. Сейчас ее волно-
вал совсем другой вопрос: какое платье надеть на барбекю?
   Какое платье сделает ее особенно неотразимой в глазах Эшли? С  восьми
часов утра она примеряла то одно, то другое и теперь  стояла  расстроен-
ная, подавленная, в кружевных панталонах, корсете и в трех пышных полот-
няных, отделанных кружевом нижних юбках. А отвергнутые  платья  пестрыми
грудами шелка, оборок и лент громоздились вокруг нее на полу, на  посте-
ли, на стульях.
   Розовое платье из органди с длинным  ярко-красным  поясом  несомненно
было ей к лицу, но она надевала его прошлым летом, когда Мелани приезжа-
ла в Двенадцать Дубов, и та, конечно, могла его запомнить. А значит,  ни
что не помешает ей съязвить на этот счет. Черное бомбазиновое  с  буфами
на рукавах и большим стоячим кружевным воротником  выгодно  оттеняет  ее
ослепительную кожу, но нельзя не признаться, что оно ее чуточку  старит.
Скарлетт озабоченно шагнула к зеркалу и вгляделась в  свою  шестнадцати-
летнюю мордашку, словно боясь увидеть морщины или дряблый подбородок. Но
Мелани так юна и сверка - ни в коем случае  нельзя  казаться  возле  нее
старше своих лет. Сиреневое в полоску муслиновое платье с большими  кру-
жевными медальонами и тюлевым воланом красиво, но не в ее стиле.  Кэррин
с ее тонким профилем и бесцветным личиком выглядела бы  в  нем  недурно,
сама же она в этом платье будет походка на школьницу, а это уж никак  не
годится - походить на шко