ец так не боялся потерять
его. Она не хотела класть деньги в банк: а вдруг он  прогорит  или  янки
все конфискуют. И вот она все, что могла, носила при себе, за  корсетом,
а остальное рассовывала, по всему дому - пачечки банкнот лежали под неп-
лотно пригнанным кирпичом очага, в мешочке для мусора, между  страницами
Библии. По мере того как шли недели, характер у Скарлетт становился  все
невыносимее, ибо с каждым отложенным ею  долларом  увеличивалась  сумма,
которую, случись беда, она могла потерять.
   Фрэнк, Питти и слуги выносили вспышки ее гнева с поистине умопомрачи-
тельным долготерпением, объясняя ее плохое  расположение  духа  беремен-
ностью и, конечно же, не догадываясь о подлинной  причине.  Фрэнк  знал,
что беременным женщинам следует во всем  потакать,  и  поэтому  запрятал
свою гордость поглубже и уже не сетовал на то, что жена занимается лесо-
пилками и показывается на улицах города в таком виде, в  каком  леди  не
должна появляться. Поведение Скарлетт не переставало приводить его в за-
мешательство, но он решил, что может еще какое-то время  потерпеть.  Вот
родится ребенок, и, он уверен, она снова станет такой же нежной и женст-
венной, какой была, когда он ухаживал за ней. Но  несмотря  на  все  его
старания улестить ее, она продолжала устраивать сцены, и ему нередко ка-
залось, что жена ведет себя как безумная.
   Никто, видимо, не понимал, что на самом деле владело ею, что доводило
ее до безумия. А ею владело безудержное желание привести дела в порядок,
прежде чем придется совсем  отгородиться  от  мира;  собрать  как  можно
больше денег на случай нового бедствия; воздвигнуть прочную стену из жи-
вых денег против нарастающей ненависти янки. В эти  дни  деньги  всецело
владели ее мыслями. И если она думала  о  будущем  ребенке,  то  лишь  с
яростью и раздражением - уж очень несвоевременно он собирался  появиться
на свет.
   "Смерть, налоги, роды. Ни то, ни другое, ни третье никогда не  бывает
вовремя".
   Атланта была уже и так скандализована, когда Скарлетт, женщина, стала
заниматься лесопилкой, но по мере того, как шло время, город решил,  что
эта женщина вообще способна на все. Ее беззастенчивая манера торговаться
шокировала людей - особенно если учесть, что ее бедная матушка  была  из
Робийяров; а уж разъезжать по улицам, когда всем известно про  ее  бере-
менность, было и вовсе не пристойно. Даже иные негритянки  -  не  говоря
уже об уважающих себя белых женщинах - и те не выходят  за  порог  своих
домов с той минуты, как у них возникает подозрение, что они, возможно, в
положении. Недаром миссис Мерриуэзер возмущенно заявила,  что  Скарлетт,
того и гляди, родит прямо на улице.
   Но все пересуды на ее счет были сущей ерундой в  сравнении  с  волною
сплетен, которая прокатилась теперь по городу. Мало  того  что  Скарлетт
торгует с янки, - ей еще это и нравится!
   Миссис Мерриуэзер, да и не только она, но и многие другие южане имели
дела с пришельцами-северянами; разница состояла лишь в том, что  им  это
было не по нутру, и они открыто показывали, что им это не  по  нутру,  а
Скарлетт это нравилось - во всяком случае, такое  создавалось  впечатле-
ние, что было совсем уж скверно. Она даже распивала чаи с женами  офице-
ров-янки у них в домах! Собственно, оставалось только  пригласить  их  к
себе, и в городе считали, что она и пригласила бы, если бы не тетя Питти
и Фрэнк.
   Скарлетт знала, что в городе говорят о ней, но не обращала  внимания,
не могла позволить себе обращать внимание.  Она  по-прежнему  ненавидела
янки с такой же силой, как в тот день, когда они пытались сжечь Тару, но
умела скрывать свою ненависть. Она понимала, что деньги  можно  выкачать
только из янки, и успела уже уразуметь, что улыбка и доброе словцо прок-
ладывают ей верный путь для получения новых заказов на лес.
   Когда-нибудь, когда она станет очень богатой и денежки ее  будут  на-
дежно припрятаны, так что янки уже не смогут их найти, - вот тогда, тог-
да она выложит им все, что о них думает, выложит им, как она их  ненави-
дит, презирает, ни в грош не ставит! Вот будет торжество!  Но  пока  эта
минута не настала, простой здравый смысл требует, чтобы она ладила с ни-
ми. И если это называется лицемерием, что ж,  пусть  Атланта  потешается
над ней.
   Она обнаружила, что завязать дружбу с офицерами-янки так  же  просто,
как подстрелить сидящую птицу. Они были одинокими изгнанниками во  враж-
дебном краю, и многие, живя в этом городе, изголодались по милому  женс-
кому обществу, ибо здесь уважающие себя женщины, проходя мимо янки, под-
бирали юбки с таким выражением лица, словно вот-вот плюнут. Одни  только
проститутки да негритянки были любезны с ними.  А  Скарлетт,  бесспорно,
была дамой, причем дамой из хорошей семьи, хоть она и  работала,  и  они
расцветали от ее сияющей улыбки и живого блеска ее зеленых глаз.
   Скарлетт же, сидевшей в своей двуколке, беседуя с ними и играя  ямоч-
ками на щеках, часто казалось, что вот сейчас она не выдержит  и  пошлет
их к черту прямо в лицо. Но она сдерживалась и  вскоре  обнаружила,  что
обвести янки вокруг пальца не сложнее, чем южанина. Только это  было  не
столько удовольствием, сколько неприятной обязанностью. Она  разыгрывала
из себя милую и рафинированную даму-южанку, попавшую в беду.  Вела  себя
скромно, с достоинством и умела держать свою жертву на должном  расстоя-
нии, тем не менее в манерах ее было столько мягкости,  что  офицеры-янки
тепло вспоминали потом миссис Кеннеди.
   Теплые воспоминания могли принести свою пользу, а на это Скарлетт как
раз и делала ставку. Многие офицеры гарнизона, не зная, сколько им  при-
дется пробыть в Атланте, вызывали к себе жен и детей. А поскольку гости-
ницы и пансионы были переполнены, они стали строить себе небольшие доми-
ки. Так почему бы не купить лес у прелестной миссис Кеннеди, которая бы-
ла с ними любезнее всех в городе? Да и "саквояжники" и подлипалы,  стро-
ившие себе прекрасные дома, магазины и гостиницы на только  что  нажитые
деньги, находили куда более приятным иметь дело с  ней,  чем  с  бывшими
солдатами-конфедератами, которые были, правда, с  ними  любезны,  но  от
этой любезности веяло такой официальностью и таким холодом, что она была
хуже открытой ненависти.
   Итак, благодаря красоте, обаянию и умению Скарлетт произвести впечат-
ление беспомощной, всеми покинутой женщины янки охотно становились  пос-
тоянными ее клиентами и покупали все у нее на складе и в  лавке  Фрэнка,
считая, что надо же помочь отважной маленькой дамочке, не  имеющей  иной
опоры, кроме никчемного мужа. А Скарлетт, глядя на то,  как  ширится  ее
дело, понимала, что не только обеспечивает себе настоящее с помощью  де-
нег янки, но и будущее - с помощью друзей среди янки.
   Поддерживать отношения с офицерами-янки в  выгодном  для  нее  смысле
оказалось легче, чем она ожидала, ибо все они с почтением  относились  к
дамам-южанкам, зато их жены, как вскоре обнаружила Скарлетт,  стали  для
нее неожиданно проблемой. Она ведь вовсе не собиралась водить знакомство
с женами янки. Она была бы рада вообще их не  знать,  но  жены  офицеров
твердо решили знаться с нею. Ими владело неистребимое любопытство в  от-
ношении всего, что связано с Югом и южанками, и знакомство  со  Скарлетт
давало возможность это любопытство удовлетворить.  Другие  обитательницы
Атланты не желали иметь с ними ничего общего - даже не раскланивались  в
церкви, поэтому, когда дела привели Скарлетт к ним в дом, они  встретили
ее как посланницу свыше, явившуюся в ответ на их мольбу. Частенько, ког-
да Скарлетт сидела в своей двуколке перед домом какого-нибудь янки и бе-
седовала с хозяином о стояках и кровельной дранке, жена выходила из дома
и присоединялась к разговору или настаивала на том, чтобы Скарлетт зашла
к ним выпить чайку. Скарлетт редко отказывалась, как бы ей это ни прети-
ло, ибо всегда надеялась уловить минутку и тактично посоветовать  делать
покупки в лавке Фрэнка. Но много раз ей приходилось крепко брать себя  в
руки, ибо хозяева слишком уж бесцеремонно лезли в ее личные дела и к то-
му же с самодовольным высокомерием относились ко всему южному.
   Считая "Хижину дяди Тома" столь же достоверной, как Библия, все  жен-
щины-янки спрашивали про овчарок, которых якобы  держит  каждый  южанин,
чтобы травить ими беглых рабов. И они ни за что не хотели поверить Скар-
летт, утверждавшей, что за всю свою жизнь она видела всего одну овчарку,
причем то была небольшая добрая собака, а вовсе не огромный злющий  пес.
Они расспрашивали Скарлетт про страшные приспособления, с помощью  кото-
рых плантаторы клеймили лица рабов, и про девятихвостую плетку,  которой
забивали рабов до смерти, и премерзко - Скарлетт считала, что просто не-
воспитанно, - интересовались сожительством  господ  с  рабами.  Особенно
возмущали ее эти расспросы теперь, когда в Атланте, после того как  сол-
даты-янки обосновались в городе, появилось столько детей-мулатов.
   Любая уроженка Атланты просто задохнулась бы от  ярости,  слушая  все
эти россказни, замешенные на невежестве  и  предубеждении,  но  Скарлетт
умудрялась держать себя в руках. Помогало ей то, что эти женщины вызыва-
ли у нее скорее презрение, чем гнев. Ведь они были всего  лишь  янки,  а
разве от янки можно чего-то хорошего ждать. Поэтому оскорбления, которые
они походя наносили ее штату, ее народу и  его  морали,  скользили  мимо
нее, никогда глубоко ее не задевая, и вызывали в ее душе лишь  тщательно
скрытую усмешку, пока не произошел один случай, доведший ее  до  полного
бешенства и доказавший - если ей еще требовались доказательства, - сколь
широка была пропасть между Севером и Югом и  как  невозможно  перекинуть
через нее мост.
   Однажды днем Скарлетт возвращалась домой с дядюшкой Питером и путь их
пролегал мимо дома, где семьи трех офицеров жили друг у друга на голове,
дожидаясь, пока им построят собственные дома из леса Скарлетт.  Все  три
жены стояли на дорожке, когда она проезжала мимо, и, завидев ее,  тотчас
замахали ей, прося остановиться. Они подошли к двуколке и поздоровались,
лишний раз заставив Скарлетт подумать, что янки можно  многое  простить,
но только не их голоса.
   - Вы-то как раз мне и нужны, миссис Кеннеди, - сказала высокая топкая
женщина из штата Мэн. - Мне нужно кое-что узнать про этот паршивый горо-
дишко.
   Скарлетт с должным презрением проглотила оскорбление, нанесенное  Ат-
ланте, и постаралась изобразить на лице самую очаровательную улыбку.
   - Что же вы хотели бы от меня услышать?
   - Моя няня Бриджит вернулась к себе на Север. Она заявила, что и  дня
здесь больше не останется среди этих "найгеров", как она их называет.  А
дети просто с ума меня сводят! Скажите, как  найти  няню?  Я  просто  не
знаю, к кому обратиться.
   - Ну, это не трудно, - сказала Скарлетт и рассмеялась. - Если вы  су-
меете найти чернокожую из деревни, которая еще не  испорчена  этим  Бюро
вольных людей, вы получите преотличную служанку. Постойте возле калитки,
вот тут, и спрашивайте каждую чернокожую, которая будет проходить  мимо,
и я уверена...
   Все три женщины возмущенно закудахтали.
   - Да неужели вы думаете, я доверю моих детей черной няньке?  -  воск-
ликнула женщина из Мэна. - Мне нужна хорошая ирландка.
   - Боюсь, в Атланте вы не найдете ирландских слуг, - холодно возразила
Скарлетт. - Я лично никогда еще не видела белой служанки и не хотела  бы
иметь белую служанку у себя в доме. К тому же, - она  не  сдержалась,  и
легкая ирония прозвучала в ее тоне, - уверяю вас, чернокожие - не людое-
ды и им вполне можно доверять.
   - Ну, уж нет! В моем доме черных не будет. Надо же придумать такое!
   - Да я им в жизни ничего не доверю - ведь стоит отвернуться...  А  уж
чтобы они детей моих нянчили...
   Скарлетт вспомнила добрые узловатые руки Мамушки, натруженные до  мо-
золей в стремлении угодить и Эллин, и ей, и Уэйду. Да разве эти чужезем-
цы могут знать, какими ласковыми и заботливыми бывают черные  руки,  как
они умеют погладить, обнять, успокоить?! У нее вырвался короткий смешок.
   - Любопытно, что вы к ним так относитесь - ведь это вы же их  освобо-
дили.
   - О господи! Уж конечно, не я, душенька! - рассмеялась женщина из Мэ-
на. - Да я в жизни не видела ни одного ниггера, пока в прошлом месяце не
приехала сюда, на Юг, и нисколько не огорчусь, если  никогда  больше  не
увижу. У меня от них мурашки по коже бегут. В жизни ни одному из них  не
доверю...
   Тем временем Скарлетт успела заметить, что дядюшка Питер как-то тяже-
ло дышит и, сидя очень прямо, весь напрягшись, неотрывно глядит  на  уши
лошади. А теперь ей волей-неволей пришлось повернуться к нему, ибо  жен-
щина из Мэна вдруг громко расхохоталась и указала на  него  своим  прия-
тельницам.
   - Вы только посмотрите на этого старого ниггера - надулся, как  жаба,
- взвизгнула она. - Видно, ваш любимый старый пес, верно? Нет, вы,  южа-
не, не знаете, как обращаться с ниггерами. Вы  их  так  балуете,  просто
ужас.
   Питер глубоко втянул в себя воздух, морщины на его  лбу  обозначились
резче, но он продолжал пристально смотреть вперед. За всю его  жизнь  ни
один белый ни разу еще не обозвал его "ниггером". Другие негры - да, об-
зывали. Но белые - никогда. И чтобы про него сказали, будто он недостоин
доверия, да еще обозвали "старым псом" - это его-то, Питера, который всю
свою жизнь был достойной опорой дома Гамильтонов!
   Скарлетт скорее почувствовала, чем увидела, как задрожал  от  оскорб-
ленной гордости черный подбородок, и слепая ярость обуяла ее. Она с  хо-
лодным презрением слушала, как эти женщины поносили армию  конфедератов,
ругали на чем свет стоит Джефа Дэвиса и обвиняли южан  в  том,  что  они
убивают и мучают своих рабов. Если бы речь шла об ее честности и  добро-
детели, она, блюдя свою выгоду, снесла бы оскорбления. Но  от  сознания,
что эти идиотки оскорбили преданного старого негра, она  вспыхнула,  как
порох от зажженной спички. На секунду взгляд ее остановился  на  большом
пистолете, который торчал у Питера за поясом, и руки зачесались схватить
его. Всех бы их перестрелять, этих наглых, невежественных хамов-завоева-
телей. Но она только крепко стиснула зубы, так что желваки  заходили  на
скулах, твердя себе, что не пришло еще время сказать янки, что она о них
думает. Когда-нибудь это время придет. Ей-богу, придет! Но не сейчас.
   - Дядюшка Питер-член нашей семьи, - сказала она дрожащим  голосом.  -
Всего хорошего. Поехали, Питер.
   Питер так огрел лошадь хлыстом,  что  испуганное  животное  рванулось
вперед и двуколка запрыгала по камням, а до Скарлетт донесся  удивленный
голос женщины из Мэна:
   - Член ее семьи? Она что, хотела сказать - родственник? Но он же сов-
сем черный.
   "Черт бы их подрал! Да их надо уничтожить, смести с лица земли.  Наб-
рать бы мне только побольше денег - уж: тогда я плюну им в лицо. Я..."
   Она взглянула на Питера и увидела, что по носу его катится  слеза.  И
такая нежность, такая горечь за его униженное достоинство охватила Скар-
летт, что и у нее защипало глаза. Ей стало больно, точно при  ней  бесс-
мысленно жестоко обидели ребенка. Эти женщины обидели дядюшку  Питера  -
Питера, который прошел с полковником Гамильтоном Мексиканскую войну, Пи-
тера, который держал хозяина на руках в его смертный час, Питера,  кото-
рый вырастил Мелли и Чарлза, который заботился о  непутевой,  глупенькой
Питтинэт, "потрухал" за ней, когда она бежала из города, после поражения
"добыл" лошадь и привез ее из Мейкона через разрушенную войной страну. И
они еще говорят, что нельзя доверять неграм!
   - Питер, - сказала она, и голос ее прервался; она  положила  руку  на
его тощее плечо. - Мне стыдно, что ты плачешь. Да разве  можно  обращать
на них внимание! Ведь они всего лишь янки, проклятые янки!
   - Но они говорили при мне, точно я мул и человеческих слов  не  пони-
маю, точно я какой африканец и не знаю, о чем они толкуют, - сказал  Пи-
тер, шумно шмыгнув носом. - И они обозвали меня ниггером, а меня еще  ни
один белый не называл ниггером, да еще обозвали вашим старым псом и ска-
зали, что ниггерам доверять нельзя! Это мне-то нельзя доверять! Да  ведь
когда старый полковник умирал, что он сказал мне? "Слушай, Питер!  Приг-
лядывай за моими детьми. И позаботься о нашей мисс  Питтипэт,  -  сказал
он, - потому как ума у нее не больше, чем у кузнечика". И разве плохо  я
о ней заботился столько лет...
   - Сам архангел Гавриил не мог бы о ней лучше заботиться,  -  стремясь
успокоить его, сказала Скарлетт. - Мы бы просто пропали без тебя.
   - Да уж, мэм, премного благодарен вам, мэм. Я-то это знаю, и вы знае-
те, а вот янки не знают и знать не хотят. Ну, чего они нос  в  наши  де-
ла-то суют, мисс Скарлетт? Они же не понимают нас, конфедератов.
   Скарлетт промолчала, ибо ею все еще владел гнев, который она не смог-
ла излить на женщин-янки. Так, в молчании, они и поехали  дальше  домой.
Питер перестал шмыгать носом, зато его нижняя губа начала  вытягиваться,
пока не опустилась чуть не до подбородка.  Теперь,  когда  первая  обида
немного поутихла, в нем стало нарастать возмущение.
   А Скарлетт думала: какие чертовски странные люди эти янки! Те  женщи-
ны, видно, считали, что раз дядюшка Питер черный,  значит,  у  него  нет
ушей, чтобы слышать, и нет чувств, столь же легко ранимых, как у них са-
мих. Янки не знают, что с неграми надо обращаться мягко, как  с  детьми,
надо наставлять их, хвалить, баловать, журить. Не понимают  они  негров,
как не понимают и отношений между неграми и их бывшими хозяевами. А ведь
они вели войну за то, чтобы освободить негров. Теперь же, освободив,  не
желают иметь с ними ничего общего - разве что используют их, чтобы  дер-
жать в страхе южан. Они не любят негров, не верят им, не понимают их  и,
однако же, именно они кричат о том, что южане  не  умеют  с  ними  обра-
щаться.
   Не доверять черным! Да Скарлетт доверяла им куда больше,  чем  многим
белым, и, уж конечно, больше, чем любому янки. У негров столько  предан-
ности, столько бескорыстия, столько любви - никаким кнутом этого из  них
не выбьешь, никакими деньгами не купишь. Скарлетт  вспомнила  о  горстке
верных слуг, которые остались с ней в Таре, когда в любую  минуту  могли
нагрянуть янки, хотя никто не мешал им удрать или присоединиться к войс-
кам и вести привольную жизнь. Но они остались. Скарлетт вспомнила о Дил-
си, собиравшей хлопок в полях вместе с ней, о Порке, рисковавшем жизнью,
залезая в соседские курятники, чтобы накормить их семью; о Мамушке,  ез-
дившей с ней в Атланту, чтобы уберечь ее от беды. Она вспомнила о слугах
своих соседей, которые оставались дома, оберегая своих хозяек, пока муж-
чины сражались на фронте, и как они бежали с хозяйками, терпя все  ужасы
войны, выхаживали раненых, хоронили мертвых, утешали пострадавших,  тру-
дились, клянчили, воровали, чтобы в господском доме на столе всегда была
еда. Даже сейчас, несмотря на все чудеса, обещанные Бюро вольных  людей,
они не уходили от хозяев и трудились куда больше, чем когда-либо во вре-
мена рабства. Но янки не понимают этого и никогда не поймут.
   - А ведь именно они сделали тебя свободным, - громко произнесла она.
   - Нет, мэм! Они меня свободным не сделали. Я бы в жизни  не  позволил
этакой падали делать меня свободным, - возмущенно произнес Питер. -  Все
равно я принадлежу мисс Питти, и, когда помру, она похоронит меня на се-
мейном кладбище Гамильтонов, где у меня есть место...  Да  уж  моя  мисс
крепко рассердится, когда я расскажу ей, как  вы  позволили  этим  женам
янок оскорблять меня.
   - Ничего я им не позволяла! - от удивления  невольно  повысила  голос
Скарлетт.
   - Нет, позволили, мисс Скарлетт, - сказал Питер, еще дальше выпячивая
губу. - Ни вам, ни мне нечего было останавливаться с этими янками,  чтоб
они оскорбляли меня. Не беседовали бы вы с ними, они и не назвали бы ме-
ня мулом или там африканцем. И не защищали вы меня тоже.
   - Как это не защищала! -