ла из сушеного батата и поджаренной кукурузы, заменявшего  кофе,  она
вышла из дому и забралась в коляску.
   Осточертела ей эта работа в госпитале. Сегодня же она  скажет  миссис
Мерриуэзер, что Эллин прислала письмо: просит ее приехать  домой  погос-
тить.
   Однако толку от этого вышло мало. Достойная матрона в платье с  засу-
ченными выше локтя рукавами и в широченном переднике, облегавшем ее  до-
родную фигуру, искоса метнула на нее острый взгляд и сказала:
   - Чтобы я больше не слышала от вас этого вздора, Скарлетт  Гамильтон!
Сегодня же напишу вашей матушке и объясню, как мы нуждаемся в вашей  по-
мощи. Не сомневаюсь, что она поймет и разрешит вам  остаться.  А  теперь
надевайте передник и живей - к доктору Миду. Ему нужна помощница  делать
перевязки.
   "О боже! - угрюмо подумала Скарлетт. - Да в том-то и беда. Мама,  ко-
нечно же, велит мне остаться здесь, а я просто погибаю от этой вони,  не
могу я больше! Вот будь я старухой - тогда сама командовала бы девчонка-
ми, а мной никто бы не командовал... И послала бы  я  всех  этих  старых
ведьм во главе с миссис Мерриуэзер ко всем чертям!"
   Да просто с души воротит от этого госпиталя, от этого зловония, вшей,
немытых, искалеченных тел. Если поначалу в работе для нее была  новизна,
какая-то романтика, то еще год назад ей все приелось. К тому же эти  ра-
неные, испытавшие горечь отступления, были совсем не так привлекательны,
как те, из первых эшелонов. Они не проявляли к ней никакого интереса. От
них только одно и можно было услышать: "Как там  наши  бьются?"  "А  что
предпринял сейчас старина Джо?" "Страх какой мозговитый командир старина
Джо". А Скарлетт старина Джо совсем не казался таким уж мозговитым. Все,
что он сумел сделать, - это позволил янки проникнуть на восемьдесят  во-
семь миль в глубь Джорджии. Нет, эти раненые были ей совсем не симпатич-
ны. К тому же очень уж многие  из  них  умирали-умирали  быстро,  молча,
слишком истощенные, чтобы бороться с гангреной, заражением крови,  тифом
и пневмонией, начавшимися прежде, чем они смогли добраться до Атланты  и
попасть в руки врача.
   Дни стояли жаркие, и в отворенные окна тучами залетали мухи - жирные,
ленивые мухи, истощавшие терпение раненых хуже, чем боли от  ран.  Волны
страданий и смрада обступали Скарлетт со всех сторон, вздымались все вы-
ше и выше. Ее свеженакрахмаленное платье взмокло от пота,  пока  она,  с
тазом в руках, следовала за доктором Мидом, переходя от раненого к ране-
ному.
   Боже, как ей было гадко, какие усилия  она  прилагала,  чтобы  ее  не
стошнило у всех на глазах, когда блестящий нож доктора Мида  вонзался  в
истерзанное тело! А как ужасно было слышать доносившиеся из операционной
вопли, когда там  производилась  ампутация!  Как  мучительно  испытывать
чувство жалости и бессилия, глядя на бледные  лица  искалеченных  людей,
слышавших эти вопли и напряженно обкидавших, что доктор сейчас  подойдет
и скажет: "Что поделаешь, мой мальчик, руку тебе  придется  отнять.  Да,
да, я понимаю, но ты же видишь эти багровые пятна? Придется тебе  с  ней
расстаться".
   Хлороформа не хватало, и к нему приходилось прибегать лишь при  самых
тяжелых ампутациях; опиум тоже был на вес золота, и  его  давали  только
умирающим, чтобы облегчить им переход на тот свет, а оставшимся на  этом
свете облегчить страдания было нечем. И ни хинина, ни йода не было  сов-
сем. Да, Скарлетт все это осточертело, и в то утро она позавидовала  Ме-
лани, которую беременность спасала от работы в госпитале. Это была почти
единственная причина, считавшаяся уважительной в глазах общества  и  из-
бавлявшая от ухода за ранеными.
   В полдень Скарлетт сняла передник и потихоньку улизнула из госпиталя,
пока миссис Мид писала письмо под диктовку какого-то долговязого  негра-
мотного горца. Скарлетт чувствовала, что силы ее иссякли. Достаточно  уж
ею помыкали. К тому же она знала, что сейчас прибудет еще состав с ране-
ными, и тогда ей придется работать до ночи и даже поесть, возможно,  бу-
дет некогда.
   Она быстро миновала два коротких квартала до Персиковой улицы,  жадно
и глубоко, насколько позволял туго затянутый корсет, вдыхая  чистый,  не
отравленный смрадом воздух. На углу она остановилась,  раздумывая,  куда
бы направиться; ей стыдно было возвратиться к тете Питти, но она  твердо
решила, что в госпиталь назад не пойдет, и тут вдруг увидела проезжавше-
го в кабриолете Ретта Батлера.
   - Вы похожи сейчас на дочку старьевщика, - заметил он, одним взглядом
охватив заштопанное лиловатое ситцевое платье в пятнах от пота  и  расп-
лескавшейся из таза воды. Скарлетт не знала, куда деваться от  смущения,
и страшно обозлилась. Почему он всегда обращает внимание на дамские туа-
леты, да еще позволяет себе делать грубые замечания по поводу ее  неряш-
ливого вида!
   - Ваше мнение меня не интересует, спуститесь-ка, помогите мне сесть и
отвезите куда-нибудь, где бы меня никто не мог увидеть. Я не  вернусь  в
госпиталь - пусть меня повесят! Не я выдумала эту войну и не вижу причи-
ны, почему я должна работать до потери сознания...
   - Но это же отступничество от Нашего Священного Дела!
   - Вам ли это говорить! Помогите мне сесть в кабриолет. Куда бы вы  ни
направлялись, вы сначала повезете меня прокатиться.
   Он спрыгнул на землю, и Скарлетт внезапно подумала: как  приятно  ви-
деть нормального мужчину - не безрукого, не безногого,  не  окривевшего,
не желтого от малярии, не белого как мел от боли -  крепкого,  здорового
мужчину. И хорошо одетого к тому же. И брюки и сюртук Ретта были из  од-
ного и того же материала и сидели на нем отлично, а не болтались как  на
вешалке и не были узки так, что не пошевелиться. При этом они  были  но-
вые, а не какое-нибудь старье, где из прорех выглядывает грязное,  воло-
сатое голое тело. Словом, вид у Ретта был такой, точно ему неведомы  ни-
какие заботы на свете, и это само по себе казалось  просто  невероятным,
ибо теперь все мужчины были какие-то озабоченные,  встревоженные,  мрач-
ные. А смуглое лицо Ретта хранило безмятежное выражение, и когда он под-
саживал Скарлетт  в  кабриолет,  яркий,  чувственный  рот  его  с  почти
женственно-красивым изгибом губ тронула беззаботная улыбка.
   Следом за ней он вскочил в экипаж и опустился на сиденье рядом, и она
заметила, как играют мускулы под его щегольским костюмом, и  снова,  как
всегда, ее внезапно взволновало исходившее от него  ощущение  недюжинной
силы. Со смутным, тревожным чувством, неходким на страх, она, словно за-
чарованная, не могла отвести глаз от его сильных рук  и  плеч.  Крепкое,
мускулистое тело Ретта, казалось, таило в себе такую  же  беспощадность,
как его резкий, холодный ум. И вместе с тем его отличала  мягкая  грация
пантеры - ленивая грация хищника, нежащегося на солнце, но в любую мину-
ту готового к смертоносному прыжку.
   - Ах, вы, маленькая мошенница, - сказал Ретт и прищелкнул языком, по-
гоняя лошадь. - Вы же, конечно, всю ночь до утра протанцевали с солдата-
ми, дарили им розы и ленты и уверяли всех, что готовы  умереть  за  наше
Дело, а  когда  понадобилось  перевязать  двух-трех  раненых  и  поймать
двух-трех вшей, поспешили удрать.
   - Вы не можете поговорить о чем-нибудь другом и  подстегнуть  лошадь?
Не хватает еще попасться на глаза дедуле Мерриуэзеру, когда он выйдет из
своей лавки. Старик не преминет, конечно, все  разболтать  старухе...  Я
хочу сказать, миссис Мерриуэзер.
   Ретт легонько стегнул лошадь кнутом, и она припустилась бодрой  рысью
через площадь Пяти Углов к железнодорожному переезду, рассекавшему город
надвое. Состав с ранеными только что подошел к платформе, и  санитары  с
носилками бегали под палящим солнцем, перетаскивая раненых в  санитарные
фуры и крытые интендантские фургоны. Наблюдая за этим, Скарлетт не испы-
тывала угрызений совести - только чувство огромного  облегчения  оттого,
что ей удалось сбежать.
   - Я устала, и меня просто тошнит от этого старого госпиталя, - сказа-
ла она, оправляя свои пышные юбки и туже завязывая под подбородком ленты
шляпки. - Каждый день прибывают новые и новые раненые. И во всем виноват
этот генерал Джонстон. Если бы он стоял себе и стоял под Далтоном,  янки
бы уже...
   - Но он и стоял, глупое вы дитя. А если бы он  еще  продолжал  стоять
там, Шерман обошел бы его с флангов, поймал в мешок и  уничтожил.  И  мы
потеряли бы железную дорогу, а Джонстон за железную дорогу-то и бьется.
   - Ну и что, - сказала Скарлетт, ибо военная стратегия  была  выше  ее
понимания. - Все равно это его вина. Он должен был что-нибудь сделать, и
по-моему, его надо сместить. Почему он не стоит на месте и не сражается,
а все отступает и отступает?
   - Вы рассуждаете совсем как те, кто теперь кричит: "Голову ему с плеч
долой!", потому что он не в силах совершить невозможное.  Он  был  нашим
Христом Спасителем, когда сражался под Далтоном, а к горе  Кеннесоу  уже
стал Иудой Предателем - и это все за каких-нибудь шесть недель. А  стоит
ему отогнать янки назад миль на двадцать,  и  он  опять  станет  Иисусом
Христом. Дитя мое, у Шермана вдвое больше солдат, чем у Джонстона, и  он
может себе позволить потерять двух своих молодцов за каждого нашего доб-
лестного воина. Джонстону же нельзя терять ни одного солдата. Ему  поза-
рез нужно подкрепление. А что ему дадут? "Любимчиков Джо Брауна"?  Много
от них будет толку!
   - Да неужели милицию и вправду пошлют на фронт? И войска  внутреннего
охранения тоже? Я про это не слыхала. А откуда вы знаете?
   - Ходят такие слухи. Они распространились после того, как сегодня ут-
ром прибыл поезд из Милледжвилла. Поговаривают,  что  милиция  и  войска
внутреннего охранения будут отправлены к генералу Джонстону для подкреп-
ления. Да, любимчикам губернатора Брауна придется наконец понюхать поро-
ху, и сдается мне - для многих из них это будет большой  неожиданностью.
Они, конечно, никак не думали, что им придется участвовать в  боях.  Гу-
бернатор, можно сказать, пообещал им, что этого не  произойдет.  Да,  их
хорошо обставили. Они чувствовали себя как за каменной стеной, поскольку
губернатор стоял за них горой, даже против Джефа Дэвиса, и отказался по-
слать их в Виргинию. Заявил, что они нужны для обороны штата. Ведь никто
же не думал, что война докатится и до их двора и им в самом деле придет-
ся оборонять свой штат!
   - О, как вы можете насмехаться, вы, бессердечное  чудовище!  Подумай-
те-ка, кто там, в этих войсках, - одни старые старики и  совсем  зеленые
подростки. Что же, и этот мальчишка Фил Мид должен идти, и дедушка  Мер-
риуэзер, и дядя Генри Гамильтон?
   - Я имею в виду не подростков и не ветеранов  Мексиканской  войны.  Я
говорю о храбрецах вроде Уилли Гинена, которые так любят щеголять в  во-
енной форме и размахивать саблей...
   - А вы-то сами?
   - Мимо цели, моя дорогая. Я не ношу военной  формы  и  не  размахиваю
саблей, и судьба Конфедерации совсем меня не тревожит. Более того,  меня
в войска внутреннего охранения, да и в любые другие  войска  калачом  не
заманишь. После Вест-Пойнта я буду сыт военной муштрой до конца дней мо-
их... Но я желаю удачи старине Джо. Генерал  Ли  не  может  послать  ему
подкрепления, потому что янки не дают  ему  покоя  в  Виргинии.  Поэтому
войска Джорджии - единственное, на что он может  рассчитывать.  Конечно,
он заслуживает большего - ведь это великий стратег. Он всегда ухитряется
поспеть на место раньше янки. Но ему придется все время отступать,  если
он хочет сохранить железную дорогу. И помяните мое слово, когда янки вы-
нудят его спуститься с гор сюда, в долину, ему придет конец.
   - Сюда? - вскричала Скарлетт. - Вы же прекрасно знаете, что так дале-
ко янки никогда не заберутся!
   - Кеннесоу всего в двадцати двух милях отсюда, и я  готов  держать  с
вами пари...
   - Ретт! Взгляните, что это за толпа там, в конце  улицы?  Это  же  не
солдаты. Что там такое... Да ведь это негры!
   Огромное облако красной пыли вздымалось над улицей, и оттуда доносил-
ся шум шагов и звуки доброй сотни негритянских голосов - низких, гортан-
ных голосов, беззаботно распевавших гимн,  Ретт  остановил  кабриолет  у
обочины, и Скарлетт с любопытством уставилась на толпу обливавшихся  по-
том негров с лопатами и мотыгами на плечах, двигавшуюся по улице под во-
дительством офицера и взвода солдат в форме инженерных войск.
   - Что там такое? - снова повторила Скарлетт.
   И тут она заметила высоченного негра-запевалу, шагавшего в первом ря-
ду. Это был черный великан почти шести с половиной футов ростом, двигав-
шийся с упругой грацией сильного животного;  его  белые  зубы  сверкали,
когда он выводил мелодию гимна "Спустись с горы к нам, Моисей",  которую
за ним подхватывал хор. Не может же быть второго такого  здоровенного  и
такого голосистого негра в штате - конечно, это Большой Сэм -  надсмотр-
щик из Тары. Но что он делает здесь, так далеко от дома,  да  тем  более
сейчас, когда на плантации нет управляющего и он  -  единственная  опора
Джералда, его правая рука?
   Она приподнялась на сиденье,  стараясь  всмотреться  получше,  и  тут
взгляд высокого негра упал на нее, и его черное лицо расплылось  в  вос-
торженной улыбке: он не узнал ее. Лопата выпала у него из рук,  он  было
остановился и двинулся прямо к ней, поворачиваясь на ходу к шагавшим ря-
дом с ним неграм и громко восклицая:
   - Господи! Да это же мисс Скарлетт! Эй, вы! Илайя! - Апостол  Пророк!
Это же мисс Скарлетт!
   Ряды смешались. Толпа приостанавливалась, неуверенно топчась на  мес-
те, а Большой Сэм, за которым следовали  еще  трое  здоровенных  негров,
бросился через улицу к кабриолету. Офицер устремился за  ними  вдогонку,
крича:
   - На место, на место! На место, говорю тебе, не то я буду...  О,  это
вы, миссис Гамильтон. Доброе утро, мэм. Здравствуйте, сэр.  Что  вы  тут
натворили - неподчинение, мятеж! Видит бог, я и так уже  хватил  сегодня
лиха с этими парнями.
   - О, капитан Рэндл, не браните их! Это же  наши  негры.  Это  Большой
Сэм, наш надсмотрщик, и те Тоже из Тары - Илайя, и  Пророк,  и  Апостол.
Конечно, им захотелось поговорить со мной. Как поживаете, ребятки?
   Она поздоровалась со всеми поочередно, ее маленькая  белая  ручка  на
мгновение исчезала в огромной черной лапище. Все четверо приплясывали на
месте, радуясь встрече, гордясь перед остальными своей молодой  красави-
цей хозяйкой.
   - Что вы делаете здесь, ребята? Как вы забрались в такую даль? Может,
вы сбежали, а? Тогда патруль заберет вас в два счета!
   Негры так и покатились со смеху, очень довольные ее шуткой.
   - Мы сбежали? - удивился Большой Сэм. - Нет, мэм, мы не  беглые.  Они
приехали и забрали нас, потому как мы самые большие и сильные в Таре.  -
Сэм горделиво улыбнулся, сверкнув белыми зубами. - А  за  мной  посылали
особо, потому как я хорошо пою. Да, мэм, мистер Фрэнк Кеннеди приехал  и
забрал нас.
   - Но почему он вас забрал. Большой Сэм?
   - Как почему, мисс Скарлетт? Будто вы не слыхали? Нам ведено рыть тут
канавы для белых жентмунов. Они будут в них прятаться, когда придут  ян-
ки.
   Капитан Рэндл и сидевшие в кабриолете с трудом сдержали улыбку, услы-
хав такое истолкование назначения окопов.
   - Правду сказать, когда меня забрали, мистера Джералда чуть  удар  не
хватил. Он сказал, что без меня ему никак не управиться с хозяйством. Но
мисс Эллин сказала: "Берите, берите его,  мистер  Кеннеди.  Большой  Сэм
нужней Конфедерации, чем нам". И дала мне доллар и приказала делать все,
что белые господа мне велят. Ну, вот мы и здесь.
   - Что все это значит, капитан Рэндл?
   - Да очень просто. Мы должны лучше укрепить подступы к  Атланте,  вы-
рыть окопы еще на несколько миль, а генерал не может посылать на эти ра-
боты солдат с передовой. Так что мы вынуждены были  согнать  сюда  самых
сильных негров со всех плантаций.
   - Но зачем же...
   Холодок страха ознобом пробежал у нее по телу. Мили новых окопов! За-
чем им еще окопы? Ведь прошлый год земляные редуты с  установленными  на
них батареями возводились вокруг Атланты - в миле от центра города.  Эти
земляные укрепления были связаны траншеями с окопами,  которые  тянулись
миля за милей, окружая город со всех сторон. И еще окопы!
   - Но зачем нам еще укрепления, разве мало их уже возведено? Нам же не
понадобятся и те, что есть. Ведь генерал, конечно же, не допустит...
   - Наши теперешние укрепления расположены всего в одной миле от  горо-
да, - сухо сказал капитан  Рэндл.  -  А  это  слишком  близко  для  спо-
койствия... и для безопасности. Новые окопы будут выдвинуты  дальше.  Вы
понимаете, что при новом  отступлении  наши  войска  могут  приблизиться
вплотную к Атланте.
   Он тут же пожалел о своих словах, заметив, как ее  глаза  расширились
от страха.
   - Но, конечно, нового отступления не последует, - поспешил  он  доба-
вить. - Наши батареи размещены на склонах горы и держат  под  огнем  все
дороги. Янки не могут пройти.
   Но Скарлетт видела, как капитан опустил глаза под бесстрастным прони-
цательным взглядом Ретта, и ее охватил страх. Ей  вспомнились  последние
слова Ретта; "Когда янки вынудят его спуститься в долину, ему придет ко-
нец".
   - О, капитан, неужели вы полагаете...
   - Нет, разумеется, нет! Не  забивайте  себе  голову  такими  мыслями.
Просто старина Джо любит принимать меры предосторожности. Поэтому  мы  и
роем новые окопы - только и всего... Но я должен отправляться  дальше...
Очень рад был неожиданной встрече... Прощайтесь с вашей хозяйкой,  ребя-
та, и живо в строй.
   - До свидания, ребята. Если  что-нибудь  с  вами  случится,  заболеет
кто-нибудь или еще что, вы дайте мне знать. Я живу на Персиковой  улице,
почти в самом конце, на выезде из города. Обождите минутку... - Она  по-
рылась в ридикюле. - Ах, боже мой, нет с собой ни цента. Ретт, дайте мне
несколько мелких монет. На вот. Большой Сэм, купи себе и ребятам табака.
И будь умницей, исполняй все, что тебе прикажет капитан Рэндл.
   Строй был восстановлен, колонна двинулась дальше,  над  улицей  снова
поднялось облако красной пыли, и Большой Сэм запел:
   Спустись с горы к нам, Моисей,
   На землю древнего Египта.
   И моему народу путь
   От слуг очисти Фараона.
   - Ретт, капитан Рэндл лгал мне? Как лгут все мужчины - все  стараются
скрыть правду от женщин, боятся, что мы упадем  в  обморок.  Или  он  не
лгал? Но если опасность нам не грозит, зачем они возводят новые укрепле-
ния? О Ретт, неужели в армии так мало солдат, что им понадобились негры?
   Ретт причмокнул, погоняя кобылу.
   - Конечно, в армии чертовски не хватает солдат. Для чего бы иначе по-
надобилось призывать внутреннее охранение? Ну, а что  до  рытья  окопов,
то, по-видимому, они должны сослужить службу в случае осады. Генерал го-
товится занять свои последние рубежи здесь.
   - В случае осады? О, поворачивайте обратно! Я возвращаюсь домой,  до-
мой, в Тару, немедленно.
   - Какая муха вас укусила?
   - Осада! Боже милостивый, осада! Я знаю, что такое осада! Папа был  в
осаде... Или, может быть, это был папин папа, но папа рассказывал мне...
   - О какой осаде вы говорите?
   - Об осаде Дрохеды Кромвелем, когда ирландцам там совсем нечего  было
есть, и папа говорил, что они умирали с голоду прямо на улицах и под ко-
нец съели всех кошек и крыс и разных насекомых, вроде тараканов. Он  го-
ворил, что они даже ели друг друга, пока не сдались, только я никогда не
знала, можно ли этому верить. А когда Кромвель взял город, то всех  жен-
щин... Осада! Матерь божья!
   - Вы просто дикарка - такой невежественной женщины я, право,  еще  не
встречал. Осада Дрохеды - ведь это было в семнадцатом столетии, и мистер
О'Хара едва ли мог быть свидетелем ее. К тому же Шерман не Кромвель...
   - Нет, он еще хуже. - Говорят...
   - Что же касается экзотических блюд, которыми  питались  ирландцы  во
время осады, то я, пожалуй, предпочту хорошую сочную крысу тому  вареву,
какое мне на днях подали здесь в гостинице.  Нет,  надо  возвращать