него из рук.
   - Я прекрасно себя чувствую, - сказала она  резко.  -  Совершенно  не
обязательно портить мне прическу.
   - Скарлетт, дорогая! Капитан Батлер, вы не должны обижаться  на  нее.
Она... она всегда так - сама не своя, когда при ней упоминают имя нашего
бедного Чарлза... И вероятно, нам все же не следовало сегодня  приходить
сюда. Вы видите, мы еще в трауре, и все это веселье, эта музыка  слишком
тяжкое испытание для бедной малютки.
   - О, я понимаю, - проговорил он с подчеркнутой  серьезностью.  Повер-
нувшись к Мелани, он  пристально  поглядел  на  ее  встревоженное  лицо,
встретил взгляд ее ясных глаз, и в чертах его  смуглого  лица  произошла
еле уловимая перемена: они смягчились, и невольное уважение промелькнуло
в его взгляде.
   - Мне кажется, вы очень сильная духом женщина, миссис Уилкс.
   "А обо мне ни слова!" - раздраженно подумала Скарлетт. Мелани смущен-
но улыбнулась:
   - Ну что вы, капитан Батлер! Просто комитет попросил нас обеих  поси-
деть в киоске, потому что в последнюю минуту... Вам нужна наволочка  для
диванной подушки? Вот очень красивая, с флагом.
   Она повернулась к трем кавалеристам, появившимся  перед  киоском.  На
секунду у нее мелькнула мысль, что этот капитан Батлер  вполне  приятный
человек. Потом она пожалела, что между ее юбкой и стоявшей возле  киоска
плевательницей нет другой более основательной преграды, кроме драпировки
из кисеи, ибо янтарно-желтые комочки кавалерийской табачной жвачки дале-
ко не так точно попадали в цель, как пули кавалерийских  пистолетов.  Но
она тут же забыла и про капитана Батлера, и про Скарлетт, и  про  плева-
тельницу, увидев новых покупателей, столпившихся у киоска.
   Скарлетт молча сидела на табуретке, обмахиваясь веером и страстно же-
лая, чтобы капитан Батлер поскорее возвратился туда,  где  ему  положено
быть, - на свой корабль.
   - Давно ли скончался ваш супруг?
   - Давно. Почти год назад.
   - И канул в Лету, думается мне.
   Не будучи уверена в том, что такое "Лета", но  безошибочно  чувствуя,
что в этих словах скрыта насмешка, Скарлетт промолчала.
   - И долго вы были замужем? Простите мой вопрос, но я давно не  загля-
дывал в эти края.
   - Два месяца, - нехотя отвечала Скарлетт.
   - Как поистине трагично. - Он произнес это довольно небрежным тоном.
   "О, чтобы тебе пропасть!", - в бешенстве подумала Скарлетт. Будь  это
кто-нибудь другой, она окинула бы его ледяным взглядом  и  попросила  бы
удалиться. Но этот человек знал про нее и про Эшли и понимал, что она не
любила Чарлза. Она была связана по рукам  и  ногам.  Она  сидела  молча,
опустив глаза на свой веер.
   - И сегодня ваш первый выход в свет?
   - Я понимаю, это выглядит странно, - поспешила объяснить Скарлетт.  -
Но барышням Маклюр, которые должны были сидеть в этом киоске, неожиданно
пришлось уехать, и, кроме нас с Мелани, заменить их никто не мог, и...
   - Любую жертву не жалко принести во имя Правого Дела.
   То же самое говорила и миссис Элсинг, только ее слова звучали  как-то
по-иному. Гневный ответ был у Скарлетт уже наготове, но она вовремя при-
кусила язык. В конце концов она ведь здесь не ради "Правого Дела", а по-
тому, что ей до смерти надоело сидеть дома.
   - Этот обычай - носить траур и замуровывать женщин до конца их дней в
четырех стенах, лишая естественных жизненных радостей, - раздумчиво про-
говорил капитан Батлер, - всегда казался мне столь  же  варварским,  как
индийский ритуал самосожжения.
   - Как индийский - что?
   Он рассмеялся, и она покраснела, поняв, что обнаружила свое невежест-
во. Как отвратительны люди, которые говорят о непонятном!
   - В Индии, когда человек умирает, его не предают земле, а сжигают,  и
жена тоже восходит на погребальный костер и сгорает вместе с ним.
   - Какой ужас! Зачем они это делают? И неужели полиция не вмешивается?
   - Ну, разумеется, нет. Вдова, не пожелавшая сжечь себя вместе  с  му-
жем, становится изгоем. Все почтенные индийские матроны станут говорить,
что она не умеет вести себя как настоящая леди, - совершенно так же, как
эти почтенные матроны вон там в углу сказали бы про вас, взбреди  вам  в
голову появиться здесь сегодня в красном платье и  пройтись  в  кадрили.
Лично мне обряд самосожжения представляется более милосердным, чем  обы-
чаи нашего прекрасного Юга, требующие, чтобы вдова надела траур  и  пог-
ребла себя заживо.
   - Как вы смеете! Я вовсе не считаю себя погребенной заживо!
   - Поразительно, как женщины исступленно держатся за свои цепи! Вы на-
ходите индийский обычай чудовищным? А хватило бы  у  вас  смелости  поя-
виться сегодня здесь, если бы этого не потребовалось для нужд Конфедера-
ции?
   Скарлетт никогда не была большой мастерицей вести такого рода  споры,
а на этот раз и вовсе смешалась, ибо не могла не признать в душе правоты
своего собеседника. Но пора все же дать ему отпор.
   - Ну разумеется, я никогда бы этого не сделала. Это было бы  проявле-
нием неуважения к... к памяти... Могло бы показаться, что я не лю...
   Чувствуя на себе его  веселый,  откровенно  насмешливый  взгляд,  она
умолкла. Он ведь знает, что она не любила Чарлза, и не станет  снисходи-
тельно-вежливо выслушивать ее приличествующие случаю  притворно-скорбные
излияния. Это невыносимо, невыносимо иметь дело с человеком, который  не
умеет быть джентльменом! Джентльмен всегда делает вид, что  верит  даме,
даже если он знает, что она говорит неправду. Такое рыцарство у  южан  в
крови. Джентльмен всегда ведет себя как воспитанный человек, говорит то,
чего требуют правила хорошего тона, и старается облегчить даме жизнь.  А
для этого субъекта, как видно, никакой закон не писан, и ему  явно  дос-
тавляет удовольствие говорить о таких вещах, касаться которых не положе-
но.
   - Я внимаю вам, затаив дыхание.
   - Вы ужасный человек, - беспомощно сказала она и опустила глаза.
   Он наклонился над прилавком и, забавно имитируя театральный шепот ка-
кого-нибудь злодея с подмостков "Атенеум-Холла", зловеще прошипел  ей  в
ухо:
   - Не бойтесь ничего, прекрасная госпожа! Вашу ужасную тайну я унесу с
собой в могилу!
   - Господи! - испуганно прошептала она в ответ. - Как вы можете  гово-
рить такие вещи!
   - Мне просто хотелось снять тяжесть с вашей души. Или вы ожидали, что
я скажу: "Стань моей, красавица, не то я открою все!"
   Она невольно подняла на него глаза, увидела,  что  он  получает  пря-
мо-таки мальчишеское удовольствие, дразня  ее,  и  неожиданно  для  себя
рассмеялась. Как в самом деле все это глупо, в конце-то  концов!  Батлер
рассмеялся тоже, и так громко, что кое-кто из матрон, сидевших  в  углу,
поглядел в их сторону. Заметив,  что  вдова  Чарлза  Гамильтона  отнюдь,
по-видимому, не скучает в обществе какого-то незнакомца,  они  осуждающе
переглянулись и склонили головы еще ближе друг к другу.
   По залу прокатилась барабанная дробь, и все зашикали, увидя, что док-
тор появился на подмостках и поднял руку, требуя тишины.
   - Мы должны от всего сердца поблагодарить наших прекрасных  дам,  чье
патриотическое рвение и неустанный труд не только позволили  этому  бла-
готворительному базару принести нам необходимые  материальные  средства,
но и преобразили грубую казарму в очаровательный уголок, достойный  при-
нять под свой кров такой цветник прелестнейших дам, какой я перед  собой
вижу.
   Все одобрительно захлопали в ладоши.
   - Наши дамы отдали нам не только свое время, но и свой труд, и очаро-
вательные вещицы, которые вы находите в этих киосках,  вдвойне  очарова-
тельны, поскольку они созданы прекрасными  руками  прекраснейших  женщин
нашего Юга.
   Снова раздались аплодисменты и крики одобрения. Ретт  Батлер,  стояв-
ший, небрежно облокотясь о прилавок, негромко сказал, обращаясь к  Скар-
летт:
   - Какой высокопарный козел, верно?
   Скарлетт ужаснулась: такое святотатство по отношению к самому уважае-
мому гражданину Атланты! Она с укором взглянула на Батлера. Но доктор  с
его длинными седыми трясущимися бакенбардами был и впрямь похож на  коз-
ла, и она с трудом подавила смешок.
   - Однако это не все. Наши добрые дамы-попечительницы,  принесшие  об-
легчение стольким страждущим одним прикосновением своих прохладных рук к
их пылающим лбам и вырвавшие из когтей смерти столько раненых  в  битвах
за Права Юга, знают, каковы наши нужды. Я не стану их  перечислять.  Нам
нужны деньги, чтобы закупать медикаменты в Англии, и здесь среди нас на-
ходится сейчас неустрашимый флотоводец, не раз в течение целого года ус-
пешно прорывавший блокаду наших портов и готовый прорвать ее снова, дабы
доставить потребные нам материалы, - капитан Ретт Батлер!
   Застигнутый врасплох знаменитый контрабандист тем  не  менее  отвесил
элегантный поклон - не слишком ли нарочито элегантный,  если  вдуматься,
промелькнуло у Скарлетт в уме. Казалось, он был  преувеличенно  любезен,
потому что слишком глубоко презирал всех  собравшихся  здесь.  Раздались
бурные аплодисменты, а дамы в углу, вытянув шеи, уставились на капитана.
Так вот, оказывается, с кем кокетничает вдова Чарлза Гамильтона! А  ведь
еще и года не прошло, как схоронила этого беднягу!
   - Нам нужно золото, и я обращаюсь с просьбой о пожертвовании, -  про-
должал доктор. - Да, я прошу жертвы, но жертвы ничтожно малой в  сравне-
нии с теми, какие приносят наши смельчаки в серых мундирах, даже,  я  бы
сказал, смехотворно малой. Я прошу вас, дамы, пожертвовать вашими драго-
ценностями. Я прошу? О нет, это просит  Конфедерация,  это  Конфедерации
нужны ваши драгоценности, и я уверен, что никто из вас не ответит ей от-
казом. Как красиво сверкают драгоценные камни на  прелестных  ваших  за-
пястьях! Как изумительно хороши золотые броши на корсажах наших  патрио-
ток! Но все сокровища Индии померкнут перед ослепительной красотой вашей
жертвы! Золото пойдет в плавильню, а драгоценные камни - на  продажу,  и
на вырученные деньги будут куплены лекарства и все необходимое для  вра-
чевания. Итак, уважаемые дамы, сейчас двое наших излечившихся  от  своих
ран храбрецов обойдут вас, с корзинками в руках и... - Буря  аплодисмен-
тов и взволнованные восклицания заглушили его слова.
   С чувством глубокого облегчения Скарлетт прежде всего подумала о том,
что вдовий наряд не позволил ей, слава тебе господи, надеть ни своих лю-
бимых золотых серег, ни тяжелой золотой цепи, полученной  в  подарок  от
бабушки Робийяр, ни золотых с черной  эмалью  браслетов,  ни  гранатовой
броши. Она смотрела, как маленький зуав с дубовым  лукошком  в  здоровой
руке обходит ту часть зала, где находится ее киоск, и как все женщины  -
и старые и молодые - весело, торопливо стягивают с рук  браслеты,  прит-
ворно взвизгивают от боли, вынимая серьги из ушей, и помогают друг другу
разъять тугие замочки драгоценных колье или открепить от корсажа  брошь.
Позвякивание металла, возгласы: "Постойте, постойте! Вот! Я уже  отцепи-
ла!" Мейбелл Мерриуэзер стягивала с рук парные  браслеты,  обхватывавшие
запястья и руки выше локтей. Фэнни Элсинг,  воскликнув:  "Мама,  позволь
мне!", снимала с головы золотую, обсыпанную мелким  жемчугом  диадему  -
фамильную драгоценность, передававшуюся из поколения в поколение. И вся-
кий раз, как новое пожертвование падало в лукошко,  раздавались  востор-
женные возгласы и аплодисменты.
   Маленький зуав, улыбаясь, приближался теперь к их киоску; висевшее на
локте лукошко уже оттягивало ему руку, и когда он  проходил  мимо  Ретта
Батлера, в лукошко небрежным жестом был брошен тяжелый  золотой  портси-
гар. Зуав поставил лукошко на прилавок, и  Скарлетт  беспомощно  развела
руками в знак того, что у нее ничего нет. Она была  сконфужена,  оказав-
шись единственной женщиной, которой  нечего  было  пожертвовать.  И  тут
блеск массивного обручального кольца приковал к себе ее взгляд.
   На какой-то миг в памяти всплыл образ Чарлза  -  смутно  вспомнилось,
какое у него было лицо, когда он надевал кольцо ей на палец. Но воспоми-
нание это тотчас потускнело, разрушенное мгновенно вспыхнувшим  чувством
раздражения - постоянным спутником всех ее воспоминаний о  Чарлзе.  Ведь
кто, как не он, был повинен в том, что жизнь для  нее  кончена,  что  ее
раньше времени считают старухой.
   Она резко рванула кольцо с пальца. Но оно не  поддавалось.  Зуав  уже
повернулся к Мелани.
   - Постойте! - вскричала Скарлетт. - У меня что-то  есть  для  вас.  -
Кольцо наконец соскользнуло с пальца и, обернувшись, чтобы бросить его в
лукошко, полное колец, браслетов, часов, цепочек и булавок  для  галсту-
ков, она почувствовала на себе взгляд Ретта Батлера. Легкая усмешка тро-
нула его губы. С вызовом отвечая на его взгляд, она бросила  кольцо  по-
верх груды драгоценностей.
   - О, моя дорогая! - прошептала Мелани, сжимая ее руку. Глаза ее сияли
гордостью и любовью. - Моя маленькая, мужественная девочка!  Пожалуйста,
обождите, лейтенант Пикар! У меня тоже найдется кое-что для вас!
   Она старалась снять обручальное кольцо, с которым не расставалась  ни
разу с той минуты, как Эшли надел ей это кольцо на палец. Скарлетт лучше
других знала, как оно ей дорого. Кольцо снялось с трудом, и на  какое-то
мгновение она зажала его в своей  маленькой  ладони.  А  потом  тихонько
опустила в корзину. Зуав направился к матронам, сидевшим в углу, а Скар-
летт и Мелани, стоя плечом к плечу, глядели ему вслед: Скарлетт -  вызы-
вающе откинув голову, Мелани - с тоской, более пронзительной, чем слезы.
И ни то, ни другое не укрылось от человека, стоявшего рядом.
   - Бели бы ты не отважилась на это, я без тебя и подавно никогда бы не
смогла, - сказала Мелани, обнимая Скарлетт за талию и нежно  прижимая  к
себе. Скарлетт хотелось оттолкнуть ее, закричать  -  грубо,  совсем  как
Джералд, когда его допекали: "Отвяжись  от  меня!",  но  капитан  Батлер
смотрел на них, и она только кисло улыбнулась в ответ. Это  было  просто
невыносимо - Мелли всегда все понимает шиворот-навыворот! Впрочем, пожа-
луй, было бы хуже, умей она читать ее истинные мысли.
   - Какой прекрасный жест, - негромко произнес капитан Батлер. -  Такие
жертвы вливают мужество в сердца наших храбрых воинов в серых мундирах.
   Резкие слова готовы были сорваться с губ Скарлетт - ей стоило немало-
го труда сдержать их. Во всем, что бы он ни говорил,  звучала  насмешка.
Она испытывала острую ненависть к этому человеку, стоявшему возле  киос-
ка, небрежно облокотившись о прилавок. И вместе с тем от  него  исходила
какая-то сила. Она ощущала его присутствие как нечто осязаемо-живое, го-
рячее, грозное. И ее ирландская кровь закипала в жилах, когда она читала
вызов в его глазах. Нет, она должна, чего бы это ни стоило, сбить с него
спесь. Он пользовался своим преимуществом перед ней, потому что знал  ее
тайну, и это было невыносимо. Значит, надо найти способ как-то в  чем-то
восторжествовать над ним. Она подавила в себе желание бросить ему в лицо
все, что она о нем думает. Как говаривала Мамушка, мухи слетаются на са-
хар, а не на уксус. Она поймает эту вредную муху, она ее наколет на  бу-
лавку. И тогда уже он будет в ее власти.
   - Благодарю за комплимент, - сказала она и очаровательно  улыбнулась,
делая вид, что не заметила скрытой в его словах насмешки,  -  и  вдвойне
приятно услышать его от такого прославленного человека, как капитан Бат-
лер.
   Он закинул голову и расхохотался. Прямо-таки  загоготал,  со  злостью
подумала Скарлетт, заливаясь краской.
   - Почему вы не говорите прямо того, что думаете? - спросил он,  пони-
зив голос настолько, чтобы среди всеобщего шума и веселья  никто,  кроме
нее, не мог его услышать. - Почему не сказать мне в глаза, что  я  него-
дяй, не умею вести себя как подобает  джентльмену  и  должен  немедленно
убираться отсюда, не то вы прикажете кому-нибудь из этих мальчиков в се-
рых мундирах вызвать меня на дуэль?
   Ей хотелось ответить ему какой-нибудь колкостью, но, сделав над собой
героическое усилие, она сказала:
   - Что с вами, капитан Батлер? Что это вам взбрело в голову?  Всем  же
известно, какую вы себе снискали славу своей храбростью,  своей...  сво-
ей...
   - Вы меня разочаровали, - сказал он.
   - Разочаровала?
   - Конечно. Во время нашей первой и столь знаменательной встречи я ду-
мал: вот девушка, наделенная, помимо красоты, еще и  отвагой.  Теперь  я
вижу, что осталась только красота.
   - Вы хотите сказать, что я трусиха? - Она сразу ощетинилась.
   - Безусловно, у вас не хватает смелости признаться в том, что вы  ду-
маете. Впервые увидев вас, я сказал себе: таких девушек - одна на милли-
он. Она совсем не похожа на этих маленьких дурочек, которые верят всему,
что говорят их маменьки, и прячут свои желания и чувства, а порой и раз-
битые сердца под нагромождением пустопорожних учтивых слов.  Я  подумал:
мисс О'Хара - натура незаурядная. Она знает, чего хочет, и не боится  ни
открыто об этом сказать, ни... швырнуть вазу.
   - Так вот, - сказала  она,  давая  волю  своему  гневу,  -  сейчас  я
действительно скажу все, что думаю. Будь вы хоть  сколько-нибудь  воспи-
танным человеком, вы бы не пришли сюда и не стали бы говорить  со  мной.
Вам следовало бы понимать, что я не имею ни малейшего  желания  вас  ви-
деть! Но вы не джентльмен! Вы грубое, отвратительное животное! И пользу-
ясь тем, что ваши паршивые суденышки как-то ухитряются обставлять в пор-
тах янки, вы позволяете себе приходить сюда и издеваться над  настоящими
храбрыми мужичинами и над женщинами, которые  готовы  пожертвовать  всем
ради Правого Дела...
   - Минутку, минутку, - широко ухмыляясь, прервал он ее,  -  вы  начали
прекрасно и в самом деле сказали то, что думаете, но умоляю, не говорите
мне о Правом Деле. Мне уже осточертело про это слушать, да и вам,  руча-
юсь, тоже.
   - Да как вы можете... - горячо начала было она, но тут  же  спохвати-
лась, чувствуя, что он готовит ей ловушку.
   - Я долго стоял в дверях и наблюдал за вами, а вы меня не  видели,  -
сказал он. - И за другими девушками тоже. И у всех было одинаковое выра-
жение лица, словно их отлили из одной формы. А у вас - другое. По вашему
лицу можно читать, как по книге. Вас совершенно не увлекало ваше  сегод-
няшнее занятие, и могу поклясться, что ваши мысли были далеки и от  Пра-
вого Дела, и от нужд госпиталя. У вас на лице было написано, что вам хо-
чется развлекаться и танцевать, да вот нельзя. И вас это бесит. Ну приз-
навайтесь, я прав?
   - Я не желаю продолжать этот разговор, капитан Батлер, - сдержанно  и
сухо сказала она, отчаянно стараясь вновь обрести  чувство  собственного
достоинства. - Как бы много ни возомнили вы  о  себе,  став  "знаменитым
контрабандистом", это еще не дает вам права оскорблять дам.
   - "Знаменитым контрабандистом"? Да вы шутите! Прошу, уделите мне  еще
минуту вашего бесценного внимания, прежде чем я кану для вас в  небытие.
Я не хочу, чтобы столь очаровательная юная патриотка оставалась  в  заб-
луждении относительно моего истинного вклада в дело Конфедерации.
   - Мне неинтересно слушать ваше бахвальство.
   - Контрабанда для меня просто промысел - я делаю на этом деньги.  Как
только это занятие перестанет приносить доход, я его брошу. Ну,  что  вы
теперь скажете?
   - Что вы низкий, корыстный человек - не лучше янки.
   - Абсолютно правильно. - Он усмехнулся. - И,  кстати,  янки  помогают
мне делать деньги. Не далее как в прошлом месяце я пригнал свой  корабль
прямо в нью-йоркскую гавань и взял там груз.
   - Как? - воскликнула Скарлетт, невольно загоревшись  интересом.  -  И
они не обстреляли ваш корабль?
   - О, святая наивность! Разумеется, нет.  Среди  северян  тоже  немало
несгибаемых патриотов, которые не прочь заработать, сбывая товар  конфе-
дератам. Я завожу свой корабль в нью-йоркскую гавань, закупаю у торговых
фирм северян - шито-крыто, разумеется, - все, что мне требуется, подымаю
паруса - и был таков. А когда это становится слишком опасным, я ухожу  в
Нассау, куда те же самые патриоты-северяне привозят  для  меня  снаряды,
п