м  и
не жалел. Возможно, он до сих пор считал, что это неродившееся дитя было
не от него. Откуда ей знать, какие мысли сокрыты за этой любезной  улыб-
кой на смуглом лице? Но он впервые за их супружескую жизнь старался дер-
жаться обходительно и выказывал желание продолжать совместную жизнь, как
если бы ничего неприятного не стояло между ними, - как если бы, невесело
подумала Скарлетт, как если бы между ними вообще никогда ничего не было.
Что ж, если он так хочет, она поведет игру по его правилам.
   - Так все у нас в порядке? - повторила она.  -  А  вы  достали  новую
дранку для лавки? Поменяли мулов? Ради всего святого,  Ретт,  выньте  вы
эти перья из шляпы. У вас вид шута - вы можете забыть про них и еще пое-
дете так в город.
   - Нет, - заявила Бонни и на всякий случай забрала шляпу у отца.
   - Все у нас здесь шло преотлично, - сказал Ретт. - Мы с  Бонни  очень
мило проводили время и, по-моему, с тех пор как вы уехали,  ни  разу  не
расчесывали ей волосы. Не надо сосать перья, детка, они могут быть гряз-
ные. Да, крыша покрыта новой дранкой, и я хорошо  продал  мулов.  В  об-
щем-то особых новостей нет. Все довольно уныло. -  И  словно  спохватив-
шись, добавил: - Кстати, вчера вечером у нас тут был многоуважаемый  Эш-
ли. Хотел выяснить, не знаю ли я, не согласитесь ли вы продать ему  свою
лесопилку и свою долю в той лесопилке, которой управляет он.
   Скарлетт, покачивавшаяся в качалке, обмахиваясь веером из  индюшачьих
перьев, резко выпрямилась.
   - Продать? Откуда, черт побери, у Эшли появились деньги? Вы же  знае-
те, у них никогда не было ни цента. Мелани сразу тратит все, что  он  ни
заработает.
   Ретт пожал плечами.
   - Я всегда считал ее экономной маленькой особой, но  я,  конечно,  не
столь хорошо информирован об интимных подробностях жизни семьи  Уилксов,
как, видимо, вы.
   Это уже был почти прежний Ретт, и Скарлетт почувствовала  нарастающее
раздражение.
   - Беги, поиграй, детка, - сказала она Бонни. - Мама хочет  поговорить
с папой.
   - Нет, - решительно заявила Бонни и залезла к Ретту на колени.
   Скарлетт насупилась, и Бонни в ответ состроила ей рожицу,  столь  на-
помнившую Скарлетт Джералда, что она чуть не прыснула со смеху.
   - Пусть сидит, - примирительно сказал Ретт. - Что же до денег, то  их
прислал ему как будто кто-то, кого он помог выходить во  время  эпидемии
оспы в Рок-Айленде. Я начинаю вновь верить в человека, когда узнаю,  что
благодарность еще существует.
   - Кто же это? Кто-то из знакомых?
   - Письмо не подписано, прибыло оно из Вашингтона. Эшли терялся в  до-
гадках, кто бы мог ему эти деньги послать. Но когда человек, отличающий-
ся такой жертвенностью, как Эшли, разъезжая по свету, направо  и  налево
творит добро, разве может он помнить обо всех своих деяниях.
   Не будь Скарлетт столь удивлена этим неожиданным счастьем, свалившим-
ся на Эшли, она подняла бы перчатку, хотя и решила в Таре,  что  никогда
больше не станет ссориться с Реттом из-за Эшли. Слишком она была  сейчас
не уверена в своих отношениях с обоими мужчинами, и до тех пор, пока они
не прояснятся, ей не хотелось ни во что ввязываться.
   - Значит, он хочет выкупить у меня лесопилки?
   - Да. Но я, конечно, сказал ему, что вы не продадите.
   - А я бы попросила позволить мне самой вести свои дела.
   - Ну, вы же знаете, что не расстанетесь с лесопилками. Я сказал,  что
ему, как и мне, известно ваше стремление верховодить всеми и вся, а если
вы продадите ему лесопилки, то вы же не сможете больше его наставлять.
   - И вы посмели сказать ему про меня такое?
   - А почему бы и нет? Ведь это же правда!  По-моему,  он  искренне  со
мною согласился, но он, конечно, слишком джентльмен, чтобы взять и прямо
мне об этом сказать.
   - Все это ложь! Я продам  ему  лесопилки!  -  возмущенно  воскликнула
Скарлетт.
   До этого момента ей и в голову не приходило расставаться с лесопилка-
ми. У нее было несколько причин сохранять их, причем наименее существен-
ной были деньги. В последние два-три года она могла бы их продать, когда
только ей заблагорассудится, причем за довольно крупную  сумму,  но  она
отклоняла все предложения. Эти лесопилки были  реальным  доказательством
того, чего она сумела достичь сама, вопреки всему, и она гордилась ими и
собой. Но главным образом ей не хотелось продавать их  потому,  что  они
были единственным связующим звеном между нею и Эшли. Если лесопилки  уй-
дут из ее рук, она будет редко видеться с Эшли, а наедине, по всей веро-
ятности, и вовсе никогда. А она должна увидеться с ним наедине. Не может
она дольше так жить, не зная, что он теперь к ней испытывает,  не  зная,
сгорела ли его любовь от стыда после того страшного вечера, когда Мелани
устроила прием. Во время деловых свиданий она могла найти немало поводов
для разговора - так, что никто бы не догадался, что она специально  ищет
с ним встречи. А со временем, Скарлетт знала, она бы  полностью  вернула
себе то место, которое прежде занимала в его сердце. Но если она продаст
лесопилки...
   Нет, она не собиралась их продавать, но мысль о том, что Ретт  выста-
вил ее перед Эшли в столь правдивом и столь неблаговидном  свете,  мгно-
венно заставила ее передумать. Надо отдать эти лесопилки Эшли - и по та-
кой низкой цене, что ее великодушие сразу бросится ему в глаза.
   - Я продам их ему! - разозлившись, воскликнула она. - Ну, что вы  те-
перь скажете?
   Глаза Ретта еле заметно торжествующе сверкнули, и он наклонился, что-
бы завязать Бонни шнурок.
   - Я скажу, что вы об этом будете жалеть, - заметил он.
   И она уже жалела, что произнесла эти поспешно вылетевшие слова. Скажи
она их кому угодно, кроме Ретта, она бы без всякого стеснения  взяла  их
назад. И зачем ей понадобилось так спешить? Она насупилась от  злости  и
посмотрела на Ретта, а он смотрел на нее с этим своим  обычным  насторо-
женным выражением - так кот наблюдает за мышиной норой. Увидев, что  она
нахмурилась, он вдруг рассмеялся, обнажив белые зубы. И у Скарлетт  воз-
никло смутное чувство, что он ловко ее провел.
   - Вы что, имеете к этому какое-то отношение? - резко спросила она.
   - Я? - Брови его поднялись в насмешливом удивлении. - Вам бы следова-
ло лучше меня знать. Я не разъезжаю по свету,  направо  и  налево  творя
добро - без крайней необходимости.
   В тот вечер она продала Эшли обе лесопилки. Она  ничего  на  этом  не
прогадала, ибо Эшли не принял ее предложения и купил их по самой высокой
цене, какую ей когда-либо предлагали. Когда бумаги были подписаны и  ле-
сопилки навсегда ушли из ее рук, а Мелани подавала Эшли и Ретту рюмки  с
вином, чтобы отпраздновать  это  событие,  Скарлетт  почувствовала  себя
обездоленной, словно продала одного из детей.
   Лесопилки были ее любимым детищем, ее гордостью, плодом труда ее  ма-
леньких цепких рук. Она начала с небольшой лесопилки в  те  черные  дни,
когда Атланта только поднималась из пепла и развалин и не было  спасения
от нужды. Скарлетт сражалась, интриговала, оберегая свои лесопилки в  те
мрачные времена, когда янки грозили все конфисковать, когда  денег  было
мало, а ловких людей расстреливали. И вот  у  Атланты  стали  зарубцовы-
ваться раны, повсюду росли дома, и в город каждый  день  стекались  при-
шельцы, а у Скарлетт было две отличные  лесопилки,  два  лесных  склада,
несколько десятков мулов и  команды  каторжников,  работавшие  за  сущую
ерунду. Теперь, прощаясь со всем этим, она как бы навеки запирала дверь,
за которой оставалась та часть ее жизни, когда было много горечи  и  за-
бот, но она вспоминала эти годы с тоской и удовлетворением.
   Она ведь создала целое дело, а теперь продала его, и ее угнетала уве-
ренность в том, что если ее не будет у кормила, Эшли все потеряет - все,
что ей стоило таких трудов создать. Эшли всем верит и до сих пор не  мо-
жет отличить доску два на четыре от доски шесть на восемь. А теперь  она
уже не сможет помочь ему своими советами - и только потому, что Ретт из-
волил сказать Эшли, как она-де любит верховодить.
   "О, черт бы подрал этого Ретта", - подумала она и, наблюдая  за  ним,
все больше убеждалась, что вся эта затея исходит от него. Как это  прои-
зошло и почему - она не знала. Он в эту минуту беседовал с Эшли, и  одно
его замечание заставило ее насторожиться.
   - Я полагаю, вы тотчас откажетесь от каторжников, - говорил он.
   Откажется от каторжников? Почему, собственно,  надо  от  них  отказы-
ваться? Ретт прекрасно знал, что лесопилки приносили такие большие дохо-
ды только потому, что она пользовалась дешевым трудом каторжников. И по-
чему это Ретт уверен, что Эшли будет поступать именно так, а  не  иначе?
Что он знает о нем?
   - Да, я тотчас отправлю их назад, - ответил Эшли, стараясь  не  смот-
реть на потрясенную Скарлетт.
   - Вы что, потеряли рассудок? - воскликнула она. - Вам  же  не  вернут
денег, которые заплачены за них по договору, да и кого вы сумеете  потом
нанять?
   - Вольных негров, - сказал Эшли.
   - Вольных негров! Чепуха! Вы же знаете, сколько вам придется им  пла-
тить, а кроме того, вы посадите себе на шею янки, которые  будут  ежеми-
нутно проверять, кормите ли вы их курицей три раза в день и спят ли  они
под стеганым одеялом. Если же какому-нибудь лентяю вы дадите кнута, что-
бы его подогнать, янки так разорутся, что их будет слышно в  Далтоне,  а
вы очутитесь в тюрьме. Да ведь каторжники - единственные...
   Мелани сидела, уставив взгляд в сплетенные на коленях руки. Вид у Эш-
ли был несчастный, но решительный. Какое-то время он молчал, потом глаза
его встретились с глазами Ретта, и он увидел в них понимание и поощрение
- Скарлетт это заметила.
   - Я не буду пользоваться трудом  каторжников,  Скарлетт,  -  спокойно
сказал Эшли.
   - Ну, скажу я вам, сэр! - Скарлетт даже задохнулась. - А почему  нет?
Или вы что, боитесь, что люди станут говорить о вас так же, как  говорят
обо мне?
   Эшли поднял голову.
   - Я не боюсь того, что скажут люди, если я поступаю  как  надо.  А  я
всегда считал, что пользоваться трудом каторжников - не надо.
   - Но почему...
   - Я не могу наживать деньги на принудительном труде и несчастье  дру-
гих...
   - Но у вас же были рабы!
   - Они жили вполне пристойно. А кроме того, после  смерти  отца  я  бы
всех их освободил, но война освободила их раньше.  А  каторжники  -  это
совсем другое дело, Скарлетт. Сама система их найма дает немало  возмож-
ностей для надругательства над ними. Вы, возможно, этого не знаете, а  я
знаю. Я прекрасно знаю, что Джонни Гэллегер по крайней мере одного чело-
века в лагере убил. А может быть, и больше - кто станет  волноваться  по
поводу того, что одним каторжником стало меньше? Джонни говорит, что тот
человек был убит при попытке к бегству, но я слышал другое.  И  я  знаю,
что он заставляет работать больных людей. Можете называть это суеверием,
но я не убежден, что  деньги,  нажитые  на  страданиях,  могут  принести
счастье.
   - Чтоб вам пропасть! Вы что же, хотите сказать... господи, Эшли, неу-
жели вы купились на эти разглагольствования преподобного Уоллеса  насчет
грязных денег?
   - Мне не надо было покупаться. Я был убежден в этом задолго до  того,
как Уоллес начал произносить свои проповеди.
   - Тогда, значит, вы считаете, что все мои деньги - грязные?  -  воск-
ликнула Скарлетт, начиная злиться. - Потому что на меня работали каторж-
ники, и у меня есть салун, и...
   Она вдруг умолкла. Вид у обоих Уилксов был смущенный, а  Ретт  широко
улыбался. "Черт бы его подрал, - в пылу гнева подумала Скарлетт.  -  Он,
как и Эшли, считает, что я опять суюсь не в свои дела. Так  бы  взяла  и
стукнула их головами, чтобы лбы затрещали!.." Она постаралась проглотить
свой гнев и принять вид оскорбленного достоинства, но это ей не  слишком
удалось.
   - В общем-то меня ведь это не касается, - промолвила она.
   - Скарлетт, только не считайте, что я осуждаю вас! Ничего  подобного!
Просто мы по-разному смотрим на многое, и то, что хорошо для вас,  может
быть совсем не хорошо для меня.
   Ей вдруг захотелось остаться с ним наедине, отчаянно захотелось, что-
бы Ретт и Мелани были на другом конце света, и тогда она могла бы  крик-
нуть ему: "Но я хочу смотреть на все так же, как ты! Скажи мне только  -
как, чтобы я поняла и стала такой же!"
   Но в присутствии Мелани, которую от огорчения била  дрожь,  и  Ретта,
стоявшего, прислонясь к стене, и с усмешкой глядевшего на нее, она могла
лишь сказать как можно более холодно, оскорбленным тоном:
   - Конечно, это ваше дело, Эшли, и я и не помышляю учить  вас,  как  и
что делать. Но я все же должна сказать, что не понимаю вашей  позиции  и
ваших суждений.
   Ах, если бы Они были одни и она не была вынуждена говорить с ним  так
холодно, произносить эти слова, которые огорчали его!
   - Я обидел вас, Скарлетт, хотя вовсе этого не хотел. Поверьте и прос-
тите меня. В том,  что  я  сказал,  нет  ничего  непонятного.  Просто  я
действительно верю, что деньги, нажитые определенным путем, редко прино-
сят счастье.
   - Но вы не правы! - воскликнула она, не в силах больше  сдерживаться.
- Посмотрите на меня! Вы же знаете, откуда у меня деньги. И  вы  знаете,
как обстояло дело до того, как они у меня появились! Вы  же  помните  ту
зиму в Таре, когда в доме стоял такой холод, и мы  резали  ковры,  чтобы
сделать подметки для туфель, и нечего было есть, и мы ломали голову,  не
зная, где будем брать деньги на обучение Бо и Уэйда! Пом...
   - Я все помню, - устало сказал Эшли, - но я предпочел бы это забыть.
   - Ну, вы едва ли можете сказать, что кто-либо из нас был тогда счаст-
лив, верно? А посмотрите на нас сейчас! У вас милый дом и хорошее  буду-
щее. А есть ли у кого-нибудь более красивый дом, чем у меня,  или  более
нарядные платья, или лучшие лошади? Ни у кого нет такого  стола,  как  у
меня, никто не устраивает лучших приемов, и у моих детей есть  все,  что
они хотят. Ну, а откуда я взяла деньги, чтобы все это  стало  возможным?
Сорвала с дерева? Нет, сэр! Каторжники и арендная плата с салуна, и...
   - Не забудьте про того убитого янки, - вставил Ретт. - Ведь это с не-
го все началось.
   Скарлетт стремительно повернулась к нему, резкие слова уже готовы бы-
ли сорваться у нее с языка.
   - И эти деньги сделали вас очень, очень счастливой, верно, дорогая? -
спросил он этаким сладким, ядовитым тоном.
   Скарлетт поперхнулась, открыла было рот, быстро оглядела всех  троих.
Мелани чуть не плакала от неловкости, Эшли вдруг помрачнел и  замкнулся,
а Ретт наблюдал за ней поверх своей сигары и явно забавлялся. Она хотела
было крикнуть: "Ну конечно же, они сделали меня счастливой!"
   Но почему-то не смогла этого произнести.


   ГЛАВА LVIII

   Скарлетт заметила, что после ее болезни Ретт изменился,  но  не  была
уверена, нравится ли ей то, что с ним произошло. Он стал воздержан в вы-
пивке, спокоен и всегда чем-то озабочен. Он чаще ужинал теперь дома, до-
брее относился к слугам, больше уделял внимания Уэйду и Элле. Он никогда
не вспоминал прошлое, даже если это было что-то приятное,  и,  казалось,
молча запрещал и Скарлетт касаться этого в разговоре. Скарлетт вела себя
мирно - от добра добра не ищут, - и жизнь текла довольно гладко-с  внеш-
ней стороны. Ретт держался безразлично-вежливого тона, который принял  в
отношении ее, когда она начала выздоравливать, не говорил ей  колкостей,
мягко растягивая слова, и не ранил своим сарказмом.
   Она поняла теперь, что, распаляя ее раньше своими ехидными замечания-
ми и вызывая на горячие споры, он поступал так потому, что  его  трогало
все, что она делает и говорит. Сейчас же она не знала,  трогает  ли  его
хоть что-то. Он был вежлив и безразличен, и ей не хватало его  заинтере-
сованности - пусть даже ехидной, - не хватало былых пререканий и перепа-
лок.
   Он держался с ней мило, но так, точно она ему совсем чужая,  и  глаза
его, раньше неотрывно следившие за ней, вот так  же  следили  теперь  за
Бонни. Такое было впечатление, точно бурный поток его жизни направили  в
узкий канал. Порою Скарлетт казалось, что, если бы Ретт уделял ей  поло-
вину того внимания и нежности, которыми он окружал Бонни, жизнь стала бы
иной. Порой ей было даже трудно улыбнуться, когда люди говорили: "До че-
го же капитан Батлер обожествляет свою девочку!" Но если она не улыбнет-
ся, людям это может показаться странным, а Скарлетт не хотелось  призна-
ваться даже себе в том, что она ревнует к маленькой девочке,  тем  более
что эта девочка - ее любимое дитя.  Скарлетт  всегда  хотелось  занимать
главное место в сердцах окружающих, а сейчас ей стало ясно, что  Ретт  и
Бонни всегда будут занимать главное место в сердце друг друга.
   Ретт часто возвращался домой поздно ночью, но всегда был трезв. Скар-
летт нередко слышала, как он тихонько насвистывал, проходя  по  площадке
мимо ее закрытой двери. Иногда вместе с ним в дом приходили какие-то лю-
ди и сидели в столовой, разговаривая за коньяком. Это были не те люди, с
которыми он пил в первый год после свадьбы. Богатые "саквояжники",  под-
липалы, республиканцы не появлялись больше в доме  по  его  приглашению.
Скарлетт, подкравшись на цыпочках к перилам лестничной площадки, прислу-
шивалась и, к своему изумлению, часто слышала голоса  Рене  Пикара,  Хью
Элсинга, братьев Симмонсов и Энди Боннелла. И всегда  там  были  дедушка
Мерриуэзер и дядя Генри. Однажды, к своему удивлению, она услышала голос
доктора Мида. А ведь все эти люди когда-то считали, что Ретта мало пове-
сить!
   Эта группа была неразрывно связана в ее сознании со смертью Фрэнка, а
поздние возвращения Ретта еще больше приводили  ей  на  память  времена,
предшествовавшие налету ку-клукс-клана, когда Фрэнк расстался с  жизнью.
Она с ужасом вспомнила слова Ретта о том, что он даже готов  вступить  в
этот их чертов клан, лишь бы стать уважаемым гражданином, хотя он  наде-
ется, что господь бог не наложит на него столь тяжкого испытания. А что,
если Ретт, как Фрэнк...
   Однажды ночью, когда он отсутствовал дольше  обычного,  Скарлетт  по-
чувствовала, что больше не в состоянии выносить напряжение. Услышав звук
ключа, поворачиваемого в замке, она накинула капот и, выйдя на  освещен-
ную газом площадку лестницы, встретила его у верхней ступеньки. При виде
ее задумчивое и отрешенное выражение на его лице тотчас сменилось  удив-
лением.
   - Ретт, я должна знать! Я должна знать: вы случайно... не состоите ли
вы в клане... и потому задерживаетесь так долго! Вы в самом деле вступи-
ли...
   При свете ярко горевшего газа он равнодушно посмотрел на  нее,  потом
улыбнулся.
   - Вы безнадежно отстали, - сказал он. - В Атланте нет ку-клукс-клана.
В Джорджии вообще его, скорей всего, нет. Вы просто  наслушались  всяких
россказней про клан, которые распространяют ваши друзья  -  подлипалы  и
"саквояжники".
   - Нет ку-клукс-клана? Вы говорите неправду, чтобы успокоить меня?
   - Дорогая моя, когда же я пытался вас успокаивать? Нет, ку-клукс-кла-
на не существует. Мы решили, что от него больше вреда, чем пользы, пото-
му что он только раздувал ненависть янки и лил воду на мельницу его пре-
восходительства губернатора Баллока, давая повод для расправ. К тому  же
Баллок знает, что сумеет продержаться у власти,  лишь  пока  федеральное
правительство и газеты янки будут убеждены в  том,  что  Джорджия  полна
бунтовщиков и за каждым кустом сидит куклуксклановец. И  вот,  чтобы  не
расставаться с креслом, он отчаянно изобретал всякие возмутительные  ис-
тории про ку-клукс-клан, рассказывая направо и налево о том, как  верных
республиканцев подвешивают за большие пальцы, а честных негров  линчуют,
обвинив в изнасиловании. Он стреляет по несуществующим мишеням, и он это
знает. Благодарю вас за то, что вы за меня волнуетесь, но  ку-клукс-клан
перестал существовать вскоре после того, как  я  отошел  от  подлипал  и
превратился в скромного демократа.
   Почти все, что он говорил насчет губернатора Баллока, вошло  у  Скар-
летт в одно