быстро поставила все на свое место:
   - Там, в повозке, мисс Мелани с младенцем, Порк. Ее надо очень  осто-
рожно отнести наверх и устроить в комнате  для  гостей.  Присей,  возьми
младенца, отнеси в дом и отведи туда Уэйда, дай ему  попить.  А  Мамушка
дома, Порк? Сказки ей, что она мне нужна.
   Решительный голос Скарлетт, казалось, сразу вдохнул в Порка силы.  Он
тотчас направился к повозке и пошарил у задней стенки. Мелани застонала,
когда он приподнял ее и потащил с перины, на которой она недвижно проле-
жала столько часов кряду. И вот он уже держал ее на своих сильных руках,
и она, как ребенок, опустила голову ему на плечо. Присей следом  за  ним
поднялась по широким ступеням крыльца, неся в одной руке младенца,  дру-
гой таща за собой Уэйда, и они скрылись в глубине темного холла.
   Натруженные пальцы Скарлетт судорожно стиснули руку отца.
   - Они поправились, па?
   - Девочки поправляются.
   Голос его оборвался, и в наступившем молчании мысль,  слишком  страш-
ная, чтобы дать ей облечься в слова, начала заползать в  сознание  Скар-
летт. Она не могла, не могла заставить  себя  задать  этот  вопрос.  Она
сглотнула слюну, попыталась сглотнуть еще раз, но во рту и в горле  вне-
запно так пересохло, что она едва могла дышать. Значит, вот почему в до-
ме такая мертвая тишина? И, словно угадав ее невысказанный вопрос,  Дже-
ралд заговорил.
   - Твоя мать... - вымолвил он и умолк.
   - Мама?..
   - Она вчера скончалась.
   Крепко сжимая руку отца, Скарлетт вступила в просторный холл,  каждый
уголок которого знала как свои пять пальцев. Даже в полном мраке она  не
наткнулась ни на одно из кресел с высокими спинками, не задела ни пустой
подставки для ружей, ни разлапистых ножек старого серванта:  непреодоли-
мая сила влекла ее к маленькому кабинетику в глубине дома, где изо дня в
день сидела Эллин, проверяя бесконечные счета. И ей  казалось,  что  вот
сейчас она переступит порог этой комнаты - и Эллин,  как  всегда,  будет
сидеть там за секретером: она поднимет на нее глаза, гусиное перо замрет
в ее руке, и, шурша кринолином, она встанет, чтобы заключить  измученную
дочь в свои нежные, душистые объятия. Эллин не могла умереть, сколько бы
ни твердил это отец, словно попугай, заучивший одну фразу: "Она  сконча-
лась вчера, она скончалась вчера, вчера..."
   Как страшно, что она ничего не чувствует сейчас -  только  усталость,
тяжелую, как кандалы, и голод, от которого подкашиваются ноги. Она поду-
мает о маме потом. Она не должна сейчас о ней думать, не то  еще  начнет
бессмысленно причитать, как Джералд, или реветь надрывно на одной  ноте,
как Уэйд.
   Порк спустился по темной лестнице, спеша навстречу  Скарлетт,  -  так
замерзшее животное тянется к огню.
   - Почему нет света, Порк? - спросила Скарлетт. - Почему в доме темно?
Принеси свечей.
   - Да они ж забрали все свечи, мисс Скарлетт, только одну оставили,  -
если надо поискать что в темноте. Да и это уже не свеча - почитай,  ога-
рок. Когда нужно поухаживать за мисс Кэррин и мисс Сьюлин, Мамушка дела-
ет фитиль из тряпки, опускает в плошку с жиром, и он горит.
   - Принеси мне огарок, - распорядилась Скарлетт. - Поставь его в мами-
ном... в маленьком кабинете.
   Порк торопливо направился в столовую, а Скарлетт  под  руку  с  отцом
ощупью прошла в маленькую, бездонно темную комнатку и опустилась на  со-
фу. Рука Джералда - безвольная, беспомощная - все еще лежала на сгибе ее
руки, лежала доверчиво, как рука ребенка или дряхлого старика.
   "Он совсем старый стал. Усталый и старый", - снова подумала  Скарлетт
и мимолетно удивилась про себя - почему это ее не трогает?
   Замерцал огонек - Порк вошел, высоко держа в руке огарок  свечи,  ук-
репленный на блюдце. Темное тесное пространство ожило: продавленная  со-
фа, на которую она присела с отцом, высокий, почти под потолок  секретер
с множеством отделений, заполненных всевозможными бумагами,  исписанными
красивым тонким почерком Эллин, ее изящное резное кресло перед  секрете-
ром, потертый ковер - все, все было, как прежде, не  было  только  самой
Эллин, и легкого аромата сухих духов лимонной вербены, и мягкого взгляда
темных, с узким разрезом глаз. Скарлетт почувствовала, как к  сердцу  ее
подкрадывается боль, - словно нанесенная ей  глубокая  рана,  оглушившая
ее, притупившая сначала все чувства, теперь давала о себе знать. Она  не
должна позволить этой боли разрастись сейчас. Впереди у  нее  еще  целая
жизнь, через которую она пронесет эту боль. Да, только не сейчас.  "Гос-
поди, помоги мне! Только не сейчас!"
   Она поглядела на Джералда и заметила, что впервые в жизни  видит  его
небритым. Еще недавно такое румяное, цветущее лицо  приобрело  землистый
оттенок и было покрыто седой щетиной. Порк поставил свечу на подставку и
подошел к Скарлетт. Ей вдруг почудилось, что сейчас он положит голову ей
на колени, ожидая, что она погладит его, как старого верного пса.
   - Порк, сколько у нас осталось негров?
   - Мисс Скарлетт, эти негодные негры разбежались, а одни так даже  по-
дались вместе с янки...
   - Так сколько же осталось?
   - Вот я, мисс Скарлетт, да Мамушка. Она целыми днями выхаживает моло-
дых барышень. А Дилси сидит с ними сейчас, ночью. Так что трое нас, мисс
Скарлетт.
   "Трое нас" - это вместо ста рабов. Скарлетт с трудом подняла голову -
шея нестерпимо ныла. Она знала, что голос у нее должен быть  твердым.  И
сама изумилась, как естественно и спокойно прозвучали ее слова -  словно
не было никакой войны и она мановением руки могла  собрать  вокруг  себя
десяток слуг.
   - Порк, я умираю с голоду. Есть что-нибудь в доме?
   - Нет, мэм. Они забрали все.
   - Ну, а в огороде?
   - Они пасли там своих лошадей.
   - Даже на холмах, где растет сладкий картофель?
   Некое подобие довольной улыбки шевельнуло толстые губы.
   - Я-то, мисс Скарлетт, совсем было и позабыл про яме.  Думается,  там
все цело. Янки же никогда не сажают яме. По-ихнему, это так - дикое  че-
вой-то, и...
   - Скоро взойдет луна. Ступай, накопай картофеля и поджарь. А кукуруз-
ной муки совсем не осталось? Или сушеных бобов? А кур?
   - Нет, мэм, нет. Каких кур они не поели, тех  привязали  к  седлам  и
увезли.
   Они... Они... Они... Видно, нет и не будет конца тому, что "они"  тут
сотворили! Неужели убивать и жечь - этого им мало? Надо было  еще  оста-
вить женщин, детей и беспомощных негров умирать с голоду на  этой  разо-
ренной земле.
   - Мисс Скарлетт, у меня есть немного яблок - Мамушка спрятала в  под-
пол. А сегодня мы их ели.
   - Сначала принеси яблок, а потом пойди нарой картофеля. И, Порк, пос-
той... я... я что-то очень ослабела. В погребе не осталось вина?  Может,
хоть ежевичного?
   - Ох, мисс Скарлетт, они перво-наперво в погреб-то и полезли.
   Скарлетт вдруг почувствовала, что ее мутит:  голод,  бессонная  ночь,
усталость и страшные известия-все сказалось разом, и она  ухватилась  за
резной подлокотник софы, стараясь преодолеть головокружение.
   - Значит, нет вина, - произнесла она тупо, и перед взором ее воскрес-
ли бесчисленные ряды бутылок в отцовском погребе. Что-то  еще  шевельну-
лось в памяти.
   - Порк, а кукурузное виски в дубовом бочонке,  которое  папа  закопал
под беседкой?
   И снова по темному лицу проползло нечто похожее на улыбку - радостную
и исполненную уважения.
   - Мисс Скарлетт, до чего ж у вас шустрые глазки! Я ведь напрочь забыл
про тот бочонок. Только, мисс Скарлетт, это виски пить негоже. Оно  ведь
почитай что еще и года не лежит, и опять же виски - это ж не для леди.
   Порк - как все негры! Нет чтобы пошевелить мозгами - что  им  скажут,
то и твердят. А янки еще надумай их освобождать!
   - Сейчас оно будет в самый раз и для леди и для ее папы. Живее, Порк,
откопай бочонок и принеси два стакана, немного мяты и сахара, и я приго-
товлю джулеп.
   Порк поглядел на нее с укоризной.
   - Мисс Скарлетт, будто вы не знаете, какой же у нас сахар, мы о нем и
думать позабыли. И мяту всю лошади поели, а они перебили все стаканы.
   "Если он еще раз скажет "они", я завизжу. Я просто не выдержу", - по-
думала Скарлетт, а вслух приказала:
   - Ладно, ступай, принеси виски. Мы выпьем неразбавленного. - И  когда
он уже собрался идти, добавила: - Постой, Порк,  надо  еще  сделать  так
много, что я как-то не могу собраться с мыслями... Да, вот что: я приве-
ла лошадь и корову. Корова мучается, давно не доена, а лошадь надо расп-
рячь и напоить. Ступай, скажи Мамушке, чтобы она занялась коровой,  чтоб
уж как-нибудь с ней управилась. Ребенок мисс Мелани умрет, если  его  не
покормить, а...
   - Мисс Мелли... того... она не может?.. - Порк тактично умолк.
   - Да, у мисс Мелани нет молока. - Господи, мама упала бы в обморок от
этих слов!
   - Так, мисс Скарлетт, моя Дилси может покормить ребеночка мисс Мелли.
Моя Дилси только-только родила, и молока у нее хватит на двоих.
   - Так у тебя тоже новорожденный, Порк?
   Младенцы, младенцы, младенцы... Зачем господу богу столько младенцев?
Впрочем, это же не бог их творит. Их творят глупые люди.
   - Да, мэм, большой толстый черный мальчик. Он...
   - Ступай, скажи Дилси, что я сама поухаживаю за сестрами, а она пусть
покормит ребенка мисс Мелани и сделает для нее все, что нужно. А Мамушке
вели заняться коровой и отведи эту несчастную лошадь на конюшню.
   - Конюшни нет, мисс Скарлетт. Они растащили ее на костры.
   - Перестань перечислять мне, что "они" сделали.  Скажи  Дилси,  чтобы
позаботилась о мисс Мелани и ребенке. А сам ступай, принеси виски и  ям-
са.
   - Мисс Скарлетт, как же его копать в темноте-то?
   - Возьми полено, отколи лучину, ты что, не понимаешь?
   - Откуда ж полено? Они все дрова...
   - Придумай что-нибудь. Не желаю ничего слушать... Накопай, и  все,  и
поживее. Поворачивайся!
   В голосе Скарлетт послышались резкие ноты, и Порк поспешно скрылся за
дверью, а она осталась вдвоем с Джералдом.  Скарлетт  ласково  погладила
его по колену. Как он отощал! А ведь какие у него были крепкие  шенкеля!
Надо как-то вывести его из этой апатии. Только спрашивать его об Эллин -
это выше ее сил. Это потом, когда она соберется с духом.
   - Почему все-таки они не сожгли дом?
   Джералд молча смотрел на нее, словно не расслышав вопроса, и она  за-
дала его снова.
   - Почему? - Он пробормотал что-то бессвязное. Потом - более внятно: -
Они тут расположили свой штаб.
   - Штаб янки? В нашем доме?
   Она почувствовала, что дорогие ей стены опоганены. Этот священный для
нее дом, в котором жила Эллин, и здесь... эти...
   - Да, дочка, янки. Сначала мы увидели дым за рекой,  над  Двенадцатью
Дубами, а потом пришли они. Но мисс Индия и мисс Милочка  уже  уехали  в
Мейкон и взяли с собой кое-кого из негров, так что мы за них не тревожи-
лись. Ну, а мы в Мейкон уехать не могли. Девочки были очень больны...  и
твоя мама... и мы не могли уехать. Негры все  разбежались  -  кто  куда.
Забрали фургоны и мулов. А Мамушка и Дилси и Порк - эти остались. Мы  не
могли тронуться с места... из-за девочек... из-за твоей мамы...
   - Да, да... - Только бы он не говорил о маме. О чем угодно,  лишь  бы
не о ней! Лишь бы не о ней... Даже если сам генерал  Шерман  сделал  эту
комнату своей штаб-квартирой...
   - Янки шли на Джонсборо, старались перерезать  железную  дорогу.  Они
шли от реки - их были тысячи... И тысячи лошадей и орудий.  Я  встал  на
пороге.
   "О, храбрый маленький Джералд!" - подумала Скарлетт, и сердце ее  ис-
полнилось гордости. Джералд, встречающий неприятеля, стоя  на  пороге  с
таким видом, словно за спиной у него не пустой дом, а целое войско.
   - Они сказали, что сожгут дом и чтобы я убирался, пока цел. А я  ска-
зал, что они могут сжечь его только вместе со мной. Мы не могли  уйти  -
девочки... и твоя мама...
   - Ну, а потом? - Перестанет он когда-нибудь возвращаться все  к  тому
же...
   - Я сказал им, что в доме тиф... Что больных... нельзя  трогать,  они
умрут. Что пусть жгут дом вместе с нами. Да не будь здесь никого, я  все
равно бы не ушел... Не покинул бы Тару...
   Голос его замер, невидящим взглядом он обвел стены, но Скарлетт поня-
ла. За спиной Джералда стояли сонмы его ирландских предков, умиравших за
клочок скудной земли, которую они возделывали своим  трудом,  боровшихся
до конца за свой кров, под которым они жили, любили, рожали сыновей,
   - Я сказал: пусть жгут дом вместе с тремя умирающими женщинами. Но мы
отсюда не уйдем. Молодой офицер... он оказался джентльменом...
   - Янки? Джентльменом? Что с тобой, папа!
   - Да, джентльменом. Он ускакал и вскоре вернулся с капитаном -  воен-
ным врачом, и тот осмотрел девочек и... твою маму.
   - И ты позволил проклятому янки переступить порог их спальни?
   - У него был опиум. А у нас его не было. Он спас жизнь твоим сестрам.
Сыолин погибала от потери крови. Этот врач  был  необыкновенно  добр.  И
когда он доложил, что здесь... больные, янки не стали жечь дом. Какой-то
генерал со своим штабом разместился тут, они заняли весь дом. Все комна-
ты, кроме той... с больными. А солдаты...
   Его голос снова замер, казалось, силы покинули его. Небритый,  обвис-
лый подбородок тяжелыми складками лег на грудь. Но сделав над собой уси-
лие, он заговорил снова:
   - Солдаты раскинули свой лагерь вокруг дома. Они были  повсюду  -  на
хлопковом поле, на кукурузном. Выгон стал синим от их мундиров. В ту  же
ночь зажглись тысячи бивачных огней. Они разобрали изгороди, потом амба-
ры, и конюшни, и коптильню - жгли костры и готовили себе  еду.  Зарезали
коров, свиней, кур... даже моих индюков.
   Его любимых индюков! Так, значит, их тоже нет.
   - Они все забрали, даже портреты... почти всю мебель, посуду...
   - А серебро?
   - Порк и Мамушка припрятали его куда-то... Кажется, в  колодец...  не
помню точно. - В голосе Джералда вдруг прорвалось  раздражение.  -  Янки
вели сражение отсюда, из Тары... Шум, гам, вестовые скакали взад-вперед.
А потом заговорили пушки Джонсборо-это было как гром. И  девочкам  в  их
комнате, конечно, было слышно, и они, бедняжки, все просили: "Папа, сде-
лай что-нибудь, мы не можем выдержать этого грохота!"
   - А... мама? Она знала, что янки у нас в доме?
   - Она все время была без сознания...
   - Слава богу! - сказала Скарлетт. Мама этого не видела. Мама так и не
узнала, что в доме внизу - враги, не слышала пушек Джонсборо, не  подоз-
ревала о том, что сапог янки топчет дорогую ее сердцу землю.
   - Я и сам мало кого из них видел, все время был наверху с девочками и
с твоей матерью. Видел больше молодого врача. Он был добр,  очень  добр,
Скарлетт. Провозится целый день с ранеными, а потом приходит сюда и  си-
дит возле девочек. Он даже оставил нам лекарств. Когда янки уходили,  он
сказал мне, что девочки поправятся, но твоя мама... Слишком хрупкий  ор-
ганизм, сказал он... Слишком хрупкий, чтобы все это  выдержать.  Слишком
подорваны, сказал он...
   В наступившем молчании Скарлетт отчетливо увидела перед  собой  мать,
увидела такой, какой она, наверно, была в эти последние дни до  болезни,
- единственный несокрушимый, хоть и хрупкий, оплот дома: день и  ночь  в
трудах, в уходе за больными, без сна, без отдыха, без  пищи,  чтобы  ос-
тальные могли есть и спать.
   - А потом они ушли. Потом они ушли.
   Джералд долго молчал, затем неуклюже поискал ее руку.
   - Я рад, что ты вернулась домой, - сказал он.
   У заднего крыльца раздались шаркающие звуки. Бедняга Порк, приученный
за сорок лет никогда не входить в дом не вытерев башмаков, соблюдал  по-
рядок даже теперь. Он  вошел,  бережно  неся  две  тыквенные  бутыли,  и
сильный запах пролитого спирта проник в комнату раньше него.
   - Расплескалось малость, мисс Скарлетт. Больно уж не с руки  наливать
в них из бочонка.
   - Ничего, Порк, спасибо. - Она взяла у него мокрую бутыль и  невольно
поморщилась от отвращения, когда запах виски ударил ей в нос.
   - Выпей, папа, - сказала она, передавая Джералду этот необычный  вин-
ный сосуд и беря вторую бутыль - с водой - из рук Порка. Джералд послуш-
но, как дитя, поднес горлышко ко рту и громко отхлебнул. Скарлетт протя-
нула ему бутыль с водой, но он отрицательно покачал головою.
   Беря у него бутыль с виски и прикладывая горлышко к  губам,  Скарлетт
заметила, что он следит за ней глазами и в них промелькнуло нечто  близ-
кое к неодобрению.
   - Я знаю, что леди не пьют крепких напитков, - сухо сказала она. - Но
на сегодня забудь, что я леди, папа, сегодня мне надо заняться делами.
   Она сделала глубокий вдох, запрокинула бутыль и быстро глотнула. Жгу-
чий напиток обжег ей горло и пищевод, она почувствовала, что задыхается,
и на глазах у нее выступили слезы. Она снова глубоко втянула в себя воз-
дух и снова поднесла бутыль к губам.
   - Кэти-Скарлетт, - произнес Джералд, и впервые с момента своего возв-
ращения она уловила в его голосе властные отцовские нотки,  -  довольно.
Ты не привыкла к спиртному и можешь захмелеть.
   - Захмелеть? - Она рассмеялась, и смех прозвучал грубо. -  Захмелеть?
Я хотела бы напиться вдрызг - так, чтобы забыть про все на свете.
   Она сделала еще глоток, и тепло пробежало у нее по  жилам,  разлилось
по всему телу - она почувствовала его даже  в  кончиках  пальцев.  Какое
блаженное ощущение дает этот благословенный огненный напиток!  Казалось,
он проник даже в ее оледеневшее сердце, и  тело  начало  возрождаться  к
жизни.
   Перехватив ошеломленный, страдальческий взгляд Джералда, она потрепа-
ла его по колену и постаралась изобразить на лице капризно-дерзкую улыб-
ку, против которой он всегда был безоружен.
   - Как могу я захмелеть, па? Разве я не твоя дочка? Разве не я получи-
ла в наследство самую крепкую голову во всем графстве Клейтон?
   Он вгляделся в ее усталое лицо, и она уловила на его губах даже некое
подобие улыбки. Виски взбодрило и его... Она снова протянула ему бутыль.
   - А сейчас можешь глотнуть еще разок, после чего я помогу  тебе  под-
няться наверх и уложу бай-бай.
   Она прикусила язык. Нельзя разговаривать с отцом, как с ребенком, как
с Уэйдом. Так не годится. Это неуважительно. Однако Джералд  обрадовался
ее словам.
   - Ну да, уложу тебя бай-бай, - бодро повторила Скарлетт, - и дам  вы-
пить еще глоточек, может быть, даже целый ковшик, и убаюкаю,  и  ты  ус-
нешь. Тебе нужно выспаться. Кэти-Скарлетт вернулась домой, и значит,  не
о чем больше тревожиться. Пей.
   Джералд послушно сделал еще глоток, и Скарлетт, взяв  его  под  руку,
помогла ему встать.
   - Порк...
   Порк взял тыквенную бутылку в одну руку, другой  подхватил  Джералда.
Скарлетт подняла повыше горящую свечу, и они втроем медленно направились
через темный холл к полукруглой лестнице, ведущей в комнату хозяина.
   В спальне, где Сьюлин и Кэррин лежали в одной постели, разметавшись и
что-то бормоча во сне, стоял удушливый смрад от единственного  источника
света - тряпичного фитиля в блюдце со свиным салом. Когда Скарлетт отво-
рила дверь в эту комнату с наглухо закрытыми окнами, в лицо  ей  пахнуло
таким тяжелым, спертым воздухом больничной палаты - запахом  лекарств  и
зловонного сала, - что она едва не лишилась чувств. Доктора  могут,  ко-
нечно, утверждать, что свежий воздух опасен для больных, но если  уж  ей
предстоит пробыть какое-то время здесь, то она должна дышать,  чтобы  не
умереть. Скарлетт распахнула все три окна, и в  комнату  ворвался  запах
дубовой листвы и земли. И все же свежему воздуху было не под силу  сразу
взять верх над тошнотворным запахом, неделями застаивавшимся в непровет-
риваемой комнате.
   Кэррин и Сьюлин, бледные, исхудалые, лежали на большой кровати с  по-
логом на четырех столбиках, в которой они так весело шептались когда-то,
в более счастливые времена; сон их был беспокоен, они то и дело просыпа-
лись и что-то бессвязно бормотали, уставясь в пространство широко откры-
тыми, невидящими глазами. В углу стояла пустая кровать - узкая кровать в
стиле французского ампира с резным изголовьем и изножьем, которую  Элл