ивлекательности, однако ее вдовье  по-
ложение делало это невозможным. Уход за идущими на поправку был возложен
на молодых девушек, которые не допускались в палаты к тяжелораненым, да-
бы  какое-либо  неподобающее  зрелище  не  предстало  там  ненароком  их
девственным очам. Не имея, таким образом, перед собой препон, поставлен-
ных брачными узами или вдовством, они свободно совершали  сокрушительные
набеги на выздоравливающих, и даже совсем не отличавшиеся красотой деви-
цы - хмуро отмечала про себя Скарлетт - без труда находили себе суженых.
   Если не считать общества раненых или тяжелобольных, Скарлетт  жила  в
окружении одних только женщин, и это страшно ее раздражало, ибо  она  не
испытывала ни любви, ни доверия к особам одного с  нею  пола  -  ничего,
кроме скуки. Тем не менее трижды в  неделю  в  послеобеденные  часы  она
должна была посещать швейный кружок и скатывать бинты в комитетах, возг-
лавляемых приятельницами Мелани. Все девушки, с которыми она там  встре-
чалась, хорошо знали Чарлза и были очень добры и  внимательны  к  ней  -
особенно Фэнни Элсинг и Мейбелл Мерриуэзер, дочери вдовствующих дам-пат-
ронесс. Но вместе с тем в их отношении проскальзывала чрезмерная  почти-
тельность, словно она была женщиной преклонных лет, чей век уже  прожит,
а их неумолчная болтовня о нарядах и кавалерах пробуждала в ней  зависть
и досаду за свое вдовство, лишавшее ее всех  удовольствий.  Господи!  Да
она же в тысячу раз привлекательней, чем Фэнни или Мейбелл! Как чудовищ-
но несправедливо устроена жизнь! Как это ни глупо, но все почему-то счи-
тают, что она должна заживо похоронить себя в могиле вместе  с  Чарлзом,
когда она вовсе к этому не стремится. Когда она всеми помыслами в Вирги-
нии, с Эшли!
   И все же, несмотря на все эти досады и огорчения, Атланта  ей  нрави-
лась. И недели бежали за неделями, а она и не помышляла об отъезде.


   ГЛАВА IX

   Как-то летним утром Скарлетт, сидя у окна своей спальни, мрачно  наб-
людала за вереницей повозок и следовавших за ними колясок, переполненных
молодыми жизнерадостными девушками, дамами постарше и мужчинами в  воен-
ной форме. Все это двигалось по Персиковой дороге, направляясь в поля  и
леса за декоративной зеленью для предстоявшего в этот вечер  благотвори-
тельного базара в пользу госпиталей. Под густым навесом  ветвей,  прони-
занных лучами солнца, красная дорога  казалась  пятнистой  от  мерцающих
бликов и теней, а копыта животных поднимали в воздух  маленькие  красные
облачка пыли. В первой повозке сидело четверо здоровенных негров с топо-
рами - на них была возложена обязанность нарубить побольше веток  вечно-
зеленых деревьев, очистив их от лиан, а в глубине повозки виднелась гру-
да огромных, покрытых салфетками корзин со снедью, дубовых лукошек с по-
судой и дюжина дынь. Двое негров, вооружившись  -  один  банджо,  другой
губной гармошкой, - с жаром  наяривали  собственный  вариант  популярной
песни: "Хочешь жизнь не зря прожить, в кавалерию ступай". Следом за ними
двигалась праздничная процессия экипажей: девушки  все  были  в  пестрых
летних платьях, в шляпах и митенках, с маленькими зонтиками в руках  для
защиты от солнца; дамы более почтенного  возраста  восседали  довольные,
безмятежно улыбающиеся; выздоравливающие воины, отпущенные  из  госпита-
лей, сидели в тесных колясках между стройными девушками и дородными мат-
ронами, продолжавшими хлопотливо окружать их заботой; смех,  шутки,  пе-
рекличка голосов, летящих от одного экипажа к другому;  офицеры,  сопро-
вождавшие дам верхом, заставляли лошадей идти вровень с колясками. Скри-
пели колеса, звенели шпоры, блестели на солнце галуны, колыхались веера,
покачивались зонтики, пели негры... Все ехали по  Персиковой  дороге  за
город на сбор зелени, на пикник с дынями. "Все, -  угрюмо  думала  Скар-
летт, - кроме меня".
   Проезжая мимо, они приветливо кричали ей что-то и махали рукой, и она
по мере сил старалась любезно отвечать на приветствия, но это  было  не-
легко. Где-то в груди маленьким злым зверьком зашевелилась боль,  подка-
тила к горлу, сжалась комком и притаилась, чтобы, того и гляди,  раство-
риться в слезах. Все едут на пикник - все, кроме нее. А вечером все пой-
дут на благотворительный базар и на бал - все, кроме нее. Кроме  нее,  и
кроме Мелли, и тетушки Питти, и еще двух-трех таких же невезучих,  кото-
рые тоже в трауре. Но для Мелли и Питти это словно бы и не имело  значе-
ния. У них как будто ни на секунду не возникало желания идти туда. А вот
у Скарлетт возникло. Ей захотелось,  мучительно  захотелось  попасть  на
этот базар.
   Это же в конце концов просто несправедливо! Она трудилась не покладая
рук, она сделала вдвое больше, чем любая другая девушка  в  городе,  для
подготовки к этому базару. Она вязала носки и детские  чепчики,  шали  и
шарфы, и плела ярды кружев, и расписывала фарфоровые туалетные коробочки
и флаконы. И вышила с полдюжины диванных подушек, украсив их флагом Кон-
федерации. Звезды, правду сказать, получились чуточку кривоваты, и  одни
с шестью и даже семью зубцами, а другие почти круглые, как блин, но  об-
щее впечатление было превосходно. Вчера она до полного изнеможения рабо-
тала в старой пыльной казарме, украшая розовыми, желтыми,  зелеными  ки-
сейными драпировками выстроенные вдоль стен киоски.  Это  была  поистине
тяжелая работа, да еще под наблюдением дам из комитета - словом,  ничего
веселого. Да и вообще она не получала никакого удовольствия от общения с
миссис Мерриуэзер, миссис Элсинг и миссис Уайтинг, которые пытались рас-
поряжаться ею, словно какой-нибудь негритянкой. И к тому  же  без  конца
похвалялись успехами своих дочек. В довершение всех бед она  до  пузырей
обожгла себе пальцы, помогая тете Питти и кухарке печь  слоеные  пирожки
для лотереи.
   А теперь, наработавшись как негр на плантации, она, видите ли, должна
скромно отойти в тень, именно в ту минуту, когда для всех начинается ве-
селье! Как несправедливо обошлась с ней судьба, сделав ее вдовой  с  ма-
леньким ребенком, плач которого доносится из соседней комнаты,  и  лишив
всех удовольствий и развлечений! Всего лишь год назад она  танцевала  на
балах, носила яркие платья, а не эти траурные одеяния, и никогда не име-
ла меньше трех женихов сразу. Ведь ей же всего семнадцать лет, и она еще
не успела натанцеваться вволю. Нет, это несправедливо!  Жизнь  проходила
мимо - по длинной летней, тенистой дороге, в мелькании серых мундиров  и
цветастых платьев, под звон банджо и шпор. Она старалась обуздать себя и
не слишком призывно улыбаться и махать рукой знакомым  мужчинам  -  тем,
которых выхаживала в госпитале, - но ямочки на щеках  играли  помимо  ее
воли, да и как бы могла она изобразить убитую горем вдову, когда все это
сплошное притворство.
   Улыбкам и поклонам был внезапно положен конец -  тетушка  Питти,  как
всегда слегка запыхавшаяся после подъема по лестнице, вошла в комнату и,
не говоря худого слова, оттащила ее от окна.
   - Душенька! Да вы никак рехнулись! Махать рукой мужчинам из окна сво-
ей спальни! Право же, Скарлетт, вы меня изумляете! Что бы  сказала  ваша
матушка!
   - Они же не знают, что это моя спальня.
   - Но они могут догадаться, и это ничуть не лучше. Вы не должны делать
таких вещей, душенька. Про вас начнут говорить, скажут, что  вы  слишком
нескромно себя ведете... И к тому же миссис Мерриуэзер известно, что это
окна вашей спальни.
   - И конечно, старая хрычовка не преминет оповестить об этом всех муж-
чин.
   - Душенька, как не совестно! Долли Мерриуэзер - моя лучшая подруга!
   - Все равно она старая хрычовка... Ах, тетя Питти, простите меня,  ну
не надо, не плачьте! Я позабыла, что это окно моей спальни, я больше  не
буду! Мне... мне просто очень хотелось поглядеть, как они едут.  Мне  бы
так хотелось поехать с ними.
   - Душенька!
   - Да, да, хотелось бы. Мне надоело сидеть тут взаперти.
   - Скарлетт, пообещайте мне, что вы никогда не повторите больше  таких
слов. Все будут думать, что у вас нет ни  малейшего  уважения  к  памяти
бедного покойного Чарли...
   - Ох, тетя Питти, ну, пожалуйста, не плачьте!
   - Боже мой, теперь я и вас довела до слез, - всхлипнула тетушка  Пит-
типэт и с чувством облегчения полезла в карман юбки за носовым платком.
   Твердый комок, стоявший у Скарлетт в  горле,  уступил  наконец  место
слезам, и она заплакала - громко, навзрыд, но не по бедному  Чарли,  как
полагала тетушка Питтипэт, а по затихавшему вдали смеху и скрипу  колес.
Встревоженная Мелани с гребенкой в руке вбежала, шелестя юбками, в  ком-
нату. Ее темные волосы, обычно всегда аккуратно уложенные в сетку,  пыш-
ным облаком маленьких своевольных кудряшек рассыпались по плечам.
   - Дорогие! Что случилось?
   - Чарли! - сладко всхлипнула тетушка Питтипэт, упоенно отдаваясь сво-
ему горю и припадая головой к плечу Мелани.
   - О! - воскликнула Мелани, и губы ее задрожали при  упоминании  имени
покойного брата. - Мужайтесь, моя дорогая! О, Скарлетт, не плачь!
   Скарлетт же, упав ничком на кровать, рыдала в голос,  оплакивая  свою
впустую проходящую молодость, лишенную уготованных этому возрасту  разв-
лечений. Она рыдала, как дитя, привыкшее слезами добиваться всего,  чего
ни пожелает, но понимающее вместе с тем, что на сей раз слезами не помо-
жешь, и потому рыдающее уже от негодования и отчаяния. Уткнувшись  голо-
вой в подушку, она со злости колотила ногами по стеганому одеялу.
   - Лучше бы я умерла! - самозабвенно всхлипывала она.
   Перед лицом такого бездонного горя необременительные  слезы  Питтипэт
высохли, а Мелани бросилась утешать сноху.
   - Дорогая, не плачь! Вспомни, как тебя любил Чарлз! Пусть это  послу-
жит тебе утешением! Подумай о своем драгоценном малютке!
   Чувство обездоленности оттого, что она лишена теперь  всех  доступных
другим утех, раздражение оттого, что никто ее не понимает,  сковали,  по
счастью, Скарлетт язык, иначе, с унаследованной от Джералда привычкой не
стесняться в выражениях, она выложила бы напрямик все, что накопилось  у
нее на сердце. Мелани погладила ее по плечу, а тетя Питти  заковыляла  к
окну, чтобы опустить жалюзи.
   - Не надо! - яростно вскричала вдруг Скарлетт,  поднимая  от  подушки
красное, опухшее от слез лицо. - Не опускайте! Я  еще  не  умерла,  хоть
лучше бы мне умереть! О пожалуйста, уйдите, оставьте меня одну!
   Она снова уткнулась головой в подушку, и, шепотом посовещавшись  друг
с другом, обе дамы на цыпочках удалились. Скарлетт слышала, как  Мелани,
понизив голос, говорила тете Питтипэт, когда они спускались с лестницы:
   - Тетя Питти, прошу вас, не надо при ней упоминать о  Чарлзе.  Вы  же
знаете, как тяжело это на нее всегда действует. У бедняжки делается  та-
кое странное выражение лица - мне кажется, она каждый раз с трудом удер-
живается от слез. Мы не должны усугублять ее горе.
   В бессильной ярости Скарлетт снова заколотила ногами по одеялу, ища и
не находя достаточно крепких слов, чтобы выразить душившую ее злобу.
   - Пропади все пропадом! - выкрикнула она наконец и почувствовала  не-
которое облегчение. И как только Мелани может так спокойно сидеть  дома,
не снимать траура по брату и отказываться от всяких развлечений - ей  же
всего восемнадцать лет? Мелани словно не замечает, что жизнь  проносится
мимо под звон банджо и шпор. Или это ее не трогает?
   "Да просто она бесчувственная деревяшка, -  думала  Скарлетт,  дубася
кулаком по подушке. - У нее никогда не было столько поклонников,  как  у
меня, ей и терять нечего. К тому же... к тому же у нее есть  Эшли,  а  у
меня... у меня - никого!" И разбередив еще сильнее свои раны такими мыс-
лями, она снова залилась слезами.
   В угрюмом ожесточении просидела она в спальне  до  обеда,  и  зрелище
возвращавшихся с пикника повозок, нагруженных сосновыми ветками,  вьющи-
мися растениями и папоротником, отнюдь не помогло развеять ее  тоску.  У
всех был усталый, но счастливый вид, и все снова улыбались и махали  ей,
и она уныло отвечала на их приветствия. Жизнь ничего не сулила  впереди,
и жить дальше явно не имело смысла.
   Избавление пришло с самой неожиданной стороны: когда после обеда  все
улеглись вздремнуть, к дому подъехала коляска с миссис Мерриуэзер и мис-
сис Элсинг. Пораженные таким неурочным визитом, Мелани, Скарлетт  и  те-
тушка Питтипэт вскочили с кроватей, поспешно зашнуровали  свои  корсажи,
пригладили волосы и спустились в гостиную.
   - У миссис Боннелл дети заболели корью, -  заявила  с  порога  миссис
Мерриуэзер, всем своим видом давая понять, что  считает  миссис  Боннелл
целиком ответственной за то, что это случилось.
   - А барышень Маклюр вызвали в Виргинию, - сообщила миссис Элсинг уми-
рающим голосом, томно обмахиваясь веером и, в свою  очередь,  давая  по-
нять, что это, как в общем и все прочее, мало ее  интересует.  -  Даллас
Маклюр ранен.
   - Какое несчастье - в один голос воскликнули хозяйки дома.  -  Бедный
Даллас!..
   - Да нет, легко, в плечо, - сухо уточнила миссис Мерриуэзер. - Но на-
до же, чтобы это случилось именно сейчас! Девочки уезжают на Север, что-
бы доставить его домой. Однако, бог мне свидетель, у нас нет времени си-
деть тут и чесать языком. Нам надо ехать развешивать зелень. Питти, вы и
Мелани нужны нам сегодня вечером, чтобы занять место  миссис  Боннелл  и
девочек Маклюр.
   - Но, Долли, это же невозможно!
   - Не говорите мне, пожалуйста, "невозможно",  Питтипэт  Гамильтон!  -
воинственно заявила миссис Мерриуэзер. - Вы должны приглядывать за  нег-
рами, которые будут разносить  прохладительные  напитки.  Вместо  миссис
Боннелл. А Мелли будет сидеть в киоске девочек Маклюр.
   - Но мы же не можем - еще не прошло и года, как бедный Чарли...
   - Я разделяю ваши чувства, но нет жертвы, которую нельзя было бы при-
нести во имя нашего Дела, - нежно пропела  миссис  Элсинг,  отметая  все
возражения.
   - Конечно, мы рады помочь, но разве вы не можете посадить в киоск ка-
кую-нибудь молоденькую хорошенькую девушку?
   Миссис Мерриуэзер фыркнула, издав трубный звук:
   - Нечто непостижимое творится с молодыми девицами в наши дни.  У  них
нет ни малейшего чувства долга. У всех девушек находятся какие-то  отго-
ворки, чтобы не сидеть в киосках. Я, разумеется, вижу их  насквозь!  Они
просто боятся, что это помешает им флиртовать с офицерами, только и все-
го. Да и новые платья не будут видны за прилавком. Как бы я хотела, что-
бы этот контрабандист... как его?
   - Капитан Батлер, - подсказала миссис Элсинг.
   - Чтобы он привозил побольше медикаментов  и  поменьше  кринолинов  и
кружев. Если я увижу сегодня хоть одно новое платье, это значит, что  он
привез их десятка два! Капитан Батлер! Я уже слышать не могу этого  име-
ни. Словом, Питти, у меня нет времени  препираться  с  вами.  Вы  должны
прийти, и точка. Все вас поймут. К тому же никто вас и не увидит в  зад-
ней комнате, и Мелли тоже не будет слишком бросаться в глаза. Киоск этих
бедняжек, девочек Маклюр, находится в самой глубине, и он не слишком хо-
рошо разукрашен, так что никто и не обратит на вас внимания.
   - Мне кажется, мы непременно должны пойти и помочь, -  сказала  вдруг
Скарлетт, изо всех сил стараясь скрыть, как она этого жаждет, и  придать
лицу спокойное, серьезное выражение. - Уж такую-то малость мы можем сде-
лать для госпиталя.
   Ни одна из приехавших дам ни разу не упомянула ее имени, и они, резко
обернувшись, воззрились на нее. Как бы остро ни нуждались они в  помощи,
им даже в голову не приходило просить вдову, меньше года носящую  траур,
принять участие в столь многолюдном сборище.  Скарлетт  ответила  на  их
молчаливое изумление детски простодушным взглядом широко  раскрытых  не-
винных глаз.
   - Мне кажется, мы все трое должны помочь чем можем. Я посижу с  Мелли
в киоске. По-моему, это как-то лучше для нас обеих, если мы будем  вмес-
те, а не порознь. Тебе не кажется, что так лучше, Мелли?
   - Право... - беспомощно пробормотала Мелли. Мысль о том,  чтобы,  еще
не сняв траура, появиться в публичном собрании, была для нее  столь  ди-
кой, что она растерялась.
   - Скарлетт права, - поспешила заявить миссис Мерриуэзер, заметив  ко-
лебания Мелани. Она встала, оправила кринолин. - Вы обе... все вы должны
прийти помочь. И пожалуйста, Питти, не пытайтесь  снова  пускать  в  ход
свои отговорки. Подумайте лучше о том, как госпиталь нуждается в деньгах
для новых коек и медикаментов. И я знаю, Чарлзу было бы приятно, что  вы
помогаете Делу, за которое он отдал жизнь.
   - Ну хорошо, - беспомощно пробормотала тетушка Питтипэт,  как  всегда
пасуя перед более сильным, чем у нее, характером. -  Если  вы  считаете,
что люди не осудят...
   "Какое счастье, просто не верится! Просто не верится!" - пело в  душе
у Скарлетт, когда она незаметно скользнула в задрапированный  розовой  и
желтой кисеей киоск, предназначавшийся для барышень Маклюр.  И  все-таки
она здесь! После целого года траура,  уединения,  приглушенных  голосов,
сводящей с ума скуки, она - на вечере, самом большом вечере, какой  ког-
да-либо устраивался в Атланте! Она снова видит  множество  людей,  огни,
слышит музыку, может полюбоваться на красивые наряды, кружева,  ленты  -
все, что этот пресловутый капитан Батлер привез, прорвавшись сквозь бло-
каду, из своего последнего плавания.
   Она опустилась на один из маленьких табуретов за прилавком и  окинула
взглядом длинный зал, который до этого вечера был всего лишь безобразной
голой учебной казармой Как должны были потрудиться сегодня  дамы,  чтобы
сделать его таким нарядным! Теперь он выглядел прелестно. Сюда,  подума-
лось ей, собрали, должно быть, все подсвечники и канделябры со всей  Ат-
ланты - серебряные, с дюжиной тонких, изогнутых консолей, фарфоровые,  с
очаровательными фигурками, украшающими  основание,  старинные  бронзовые
шандалы, строгие и величественные, с множеством  свечей  всех  цветов  и
размеров, благоухающих восковницей. Свечи стояли на  длинных,  декориро-
ванных цветами столах, и на пирамидах для винтовок,  вытянувшихся  вдоль
всех стен, и на прилавках киосков, и даже  на  подоконниках  распахнутых
настежь окон, где теплый летний ветерок колебал, не задувая, их пламя.
   Огромная безобразная лампа, подвешенная к потолку на заржавленных це-
пях в центре зала, совершенно преобразилась с помощью плюща и дикого ви-
нограда, начинавшего уже слегка съеживаться  от  жары.  Сосновые  ветви,
развешанные по стенам, источали приятный аромат, а по углам зала из  них
было образовано нечто вроде уютных беседок для отдыха почтенных матрон и
дуэний. Все стены, окна, все затянутые разноцветной кисеей киоски  укра-
сились гирляндами плюща, дикого винограда и сассапарили - длинные гибкие
плети падали каскадом. И повсюду среди этой зелени на красно-синих  фла-
гах и флажках сверкали звезды Конфедерации.
   Подмостки для музыкантов были оформлены с особенным вкусом.  Звездча-
тые флажки и растения в горшках и кадках почти скрывали их  от  глаз,  и
Скарлетт без труда догадалась, что все эти герани,  колеусы,  водосборы,
олеандры и бегонии были принесены сюда из разных домов, со  всех  концов
города. Даже четыре сокровища миссис Элсинг, ее четыре каучуконоса,  за-
няли почетное место по углам подмостков.
   С убранством же противоположного конца зала дамы так постарались, что
превзошли самих себя. Здесь на стене висели огромные портреты  -  прези-
дента Конфедерации Дэвиса и вице-президента Стефенса, уроженца Джорджии,
прозванного Маленьким Алексом. Над портретами  был  водружен  гигантский
флаг, а перед ними на длинных столах красовались  трофеи,  собранные  со
всех садов города: груды белых, желтых и алых роз, декоративные папорот-
ники; горделивые, похожие на шпаги золотистые гладиолусы, ворохи многоц-
ветных настурций и прямые, упругие стебли  шток-роз,  высоко  вздымающие
свои пунцовые и палевые головки. И среди этого буйства  цветов  торжест-
венно, как на алтаре, горели свечи. Два лица, глядевшие  сверху  в  зал,
были