, но неотложное дело.
   Повернувшись к остальным гостям, он щелкнул каблуками,  отвесил  низ-
кий, как в танце, поклон - неожиданно легкий и грациозный для такого ат-
летически сложенного мужчины и одновременно вызывающий, как пощечина,  -
и последовал за Джоном Уилксом к дому, высоко неся свою темноволосую го-
лову. До оставшихся на лужайке долетел  его  раздражающе  саркастический
смех.
   На мгновение наступило растерянное молчание, а затем голоса  загудели
вновь. Индия устало поднялась со стула возле  беседки  и  направилась  к
рассвирепевшему Стюарту Тарлтону. Слов Индии Скарлетт не слышала, но то,
что она прочла в устремленном на Стюарта взгляде, заставило ее  испытать
нечто похожее на укор совести. Это был тот же отрешенный от себя взгляд,
какой был у Мелани, когда она смотрела на Эшли, только Стюарт  этого  не
видел. Так, значит, Индия  любит  его!  Невольно  у  Скарлетт  мелькнула
мысль, что, не начни она тогда, на этом политическом сборище, так  отча-
янно кокетничать со Стюартом, может быть, он давно женился бы на  Индии.
Но она тут же успокоилась, сказав себе: не ее вина, если  некоторые  де-
вушки не умеют удержать возле себя мужчину.
   Но вот Стюарт явно принужденно улыбнулся Индии и кивнул. Должно быть,
Индия уговорила его оставить мистера Батлера в покое и не затевать  ссо-
ры. Под деревьями все пришло в движение, гости поднимались, стряхивая  с
платья крошки, замужние женщины окликали ребятишек и  нянек  и  собирали
под крылышко своих птенцов, дабы отправиться восвояси, а девушки неболь-
шими группками, болтая и смеясь, направились к дому, чтобы там, в  верх-
них комнатах, вволю посплетничать и вздремнуть.
   Все дамы покинули тень дубов и беседку, предоставив их в распоряжение
мужчин, и только миссис Тарлтон пришлось задержаться -  Джералд,  мистер
Калверт и кто-то еще хотели получить у нее ответ: даст она  лошадей  для
Эскадрона или нет.
   Эшли, задумчиво и чуточку насмешливо улыбаясь, направился  туда,  где
сидели Скарлетт и Чарлз.
   - Дерзкий малый, что вы скажете? - заметил он, глядя вслед  удалявше-
муся Ретту Батлеру. - Ну прямо герцог Борджиа.
   Скарлетт постаралась напрячь память, перебирая в уме все знатные  се-
мейства графства и даже Атланты и Саванны, но решительно не  могла  при-
помнить такой фамилии.
   - Кто они? Я таких что-то не знаю. Он их родственник?
   Чарлз как-то странно посмотрел на нее - недоумевающе и  смущенно,  но
любовь тут же превозмогла все. Любовь подсказала ему,  что  для  девушки
достаточно быть красивой, доброй и обаятельной, а  образованность  может
только нанести ущерб ее чарам, и сказал поспешно:
   - Борджиа были итальянцами.
   - А, иностранцы, - протянула Скарлетт, сразу потеряв к ним всякий ин-
терес.
   Она подарила Эшли самую чарующую из своих улыбок, но он почему-то из-
бегал ее взгляда. Он смотрел на Чарлза с  каким-то  странным  выражением
сочувствия и понимания.
   Скарлетт стояла на площадке лестницы  и  украдкой  поглядывала  вниз.
Холл был пуст. Из спален наверху, то замирая, то вновь набирая силу, до-
носился неумолчный гул голосов, взрывы  смеха,  отрывочные  восклицания:
"Неужели! Не может быть!", "И что же он тогда сказал?" В шести  простор-
ных спальнях девушки, скинув платья, расшнуровав корсеты,  распустив  по
плечам волосы, отдыхали - кто на кроватях, кто на кушетках. Обычай спать
после обеда неукоснительно соблюдался в этих краях, а в такие дни, когда
празднество начиналось с утра и заканчивалось балом,  отдых  был  просто
необходим. Полчаса девушки будут болтать и смеяться, а затем придут слу-
ги и закроют ставни, и в теплом полумраке громкая перекличка голосов пе-
рейдет в шепот, потом замрет совсем, и только  тихий,  равномерный  звук
дыхания будет нарушать тишину.
   Убедившись, что Мелани уже улеглась в постель  вместе  с  Милочкой  и
Хэтти Тарлтон, Скарлетт выскользнула из спальни  и  стала  спускаться  в
холл. В окно на площадке лестницы ей была видна беседка и фигуры  сидев-
ших там мужчин. Все пили вино из высоких бокалов, и Скарлетт знала,  что
это занятие продлится у них до вечера. Она пригляделась внимательно,  но
не обнаружила среди них Эшли. И вдруг услышала его голос. Ее надежды оп-
равдались: он был во дворе перед домом - провожал отъезжавших  матрон  с
детьми.
   Чувствуя, как колотится у нее сердце, Скарлетт поспешила вниз. А что,
если она столкнется с мистером Уилксом? Какую придумать  отговорку,  как
объяснить ему, почему она бродит по дому, а не легла вздремнуть по  при-
меру всех остальных девушек? Делать нечего, придется рискнуть.
   Спускаясь по лестнице, она услышала, как слуги под руководством  дво-
рецкого выносят из столовой столы и стулья, освобождая место для танцев.
Дверь в глубине холла, ведущая в библиотеку,  была  приотворена,  и  она
бесшумно проскользнула туда. Она подождет здесь, пока Эшли проводит гос-
тей, и окликнет его, когда он будет проходить через холл.
   В библиотеке царил полумрак, жалюзи на окнах были  спущены.  Скарлетт
почувствовала себя неуютно среди этих высоких стен, среди смотревших  на
нее отовсюду темных корешков книг. Будь на то  ее  воля,  совсем  другое
место выбрала бы она для такого свидания, какое, по ее расчетам,  должно
было здесь состояться. Вид множества книг всегда нагонял на нее тоску  -
совершенно так же, впрочем, как и люди, поглощавшие книги в таком  коли-
честве. Все, за исключением, конечно, Эшли. Она различала неясные  очер-
тания старинной мебели: глубоких кресел с высокой  спинкой,  с  широкими
подлокотниками - для рослого мужского племени Уилксов, и низеньких, мяг-
ких, обитых бархатом кресел с брошенными перед ними на пол  подушками  -
для дам. Стоявший в дальнем углу комнаты перед камином длинный  диван  с
высокой спинкой - излюбленное место отдыха Эшли - был похож  на  большое
спящее животное.
   Скарлетт притворила дверь, оставив небольшую щелку, и замерла, стара-
ясь унять сердцебиение. Она обнаружила, что не может припомнить ни  еди-
ного слова из того, что еще ночью приготовилась сказать Эшли. То ли  все
это вылетело у нее из головы, то ли она больше думала тогда о  том,  что
он скажет ей? Теперь она не могла вспомнить ничего и внезапно похолодела
от страха. Если бы хоть сердце перестало так  бешено  колотиться,  может
быть, она еще чего-нибудь и придумала бы. Но глухие удары только участи-
лись, когда она услышала, как Эшли, еще раз крикнув что-то на  прощание,
вошел в холл.
   Все мысли исчезли, осталось только одно: она любит его. Любит  гордую
посадку его белокурой головы, все, все в нем любит, даже блеск его узких
черных сапог, и его смех, так часто ставивший ее в тупик, и его загадоч-
ную, повергавшую ее в смущение молчаливость. Ах, если бы он просто вошел
сейчас сюда, заключил ее в объятия и избавил от необходимости что-то го-
ворить. Ведь он же любит ее... "Может, если  помолиться?.."  Она  крепко
зажмурилась и зашептала скороговоркой:
   - Пресвятая матерь божия, владычица...
   - Как? Это вы, Скарлетт? - услышала она  голос  Эшли  сквозь  бешеный
стук сердца, отдававшийся у нее в  ушах,  и,  открыв  глаза,  замерла  в
страшной растерянности. Он стоял за притворенной  дверью  и  смотрел  на
нее; шутливо-вопросительная улыбка играла на его губах.
   - От кого вы тут прячетесь - от Чарлза или от Тарлтонов?
   От радости у нее перехватило дыхание. Значит, он заметил, как они все
вертелись вокруг нее! Она взглянула
   его смеющиеся глаза и снова почувствовала, как  он  бесконечно  дорог
ей. А он стоял, не замечая охватившего ее волнения. Она не могла  произ-
нести ни слова и молча вцепилась в его рукав, потянув за собой в библио-
теку. Удивленный, заинтересованный, он видел, что она вся словно натяну-
тая струна, видел, как странно, лихорадочно блестят в полумраке ее глаза
и пылают щеки. Почти бессознательно он притворил за собой дверь  и  взял
ее за руку.
   - Что случилось? - спросил он, невольно понизив голос до шепота.
   При его прикосновении она задрожала. Вот! Это произойдет сейчас - все
будет так, как она мечтала! Беспорядочные мысли кружились в ее мозгу, но
ни одна из них не находила выражения в словах. Вся дрожа,  она  смотрела
ему в глаза. Почему он молчит?
   - Так что же случилось? - повторил он. - Вы хотите поведать  мне  ка-
кой-то секрет?
   Внезапно она обрела дар речи, и в тот же миг  все  наставления  Эллин
улетучились из ее сознания, и ирландская кровь Джералда необузданно  за-
говорила в ней.
   - Да, хочу... Я люблю вас.
   В воцарившейся на мгновение тишине не слышно было, казалось, даже  ее
дыхания. И охватившая ее дрожь тут же унялась - счастливая и гордая, она
подумала: почему не призналась она ему раньше? Насколько это проще,  чем
всевозможные женские уловки, которым ее учили! И она  посмотрела  ему  в
глаза.
   Она прочла в них испуг, недоверие и что-то еще, другое...  Да,  такой
же взгляд был у Джералда, когда он смотрел на свою любимую лошадь, кото-
рую должен был пристрелить, потому что она сломала ногу. Почему вспомни-
лось ей это сейчас? Что за идиотская мысль! А почему Эшли смотрит на нее
так странно и молчит? по тут лицо его приняло обыденное выражение  -  он
словно бы надел свою привычную маску и улыбнулся.
   - Разве вам мало того, что вы покорили здесь сегодня  все  сердца?  -
спросил он с прежней ласково-насмешливой ноткой в голосе.  -  Вам  нужна
еще одна, завершающая победа? Но мое сердце всегда принадлежало вам,  вы
же это знаете. Вы можете терзать его, рвать на части.
   Что-то было не так. Все получалось совсем, совсем не так. Не так, как
она это себе представляла. Среди сумбура мыслей, вихрем проносившихся  в
ее голове, одна мысль приобрела отчетливость, неоспоримость:  почему-то,
по какой-то непонятной причине Эшли ведет себя так, словно  думает,  что
она просто решила пофлиртовать с ним. Но в глубине души  он  знает,  что
это не так. Она чувствовала, что он это знает.
   - Эшли, Эшли... скажите мне... вы должны сказать...  Ах,  перестаньте
дразнить меня! Ведь ваше сердце  принадлежит  мне?  О,  мой  дорогой,  я
люб...
   Его рука мягко зажала ей рот. Маска слетела с его лица.
   - Вы не должны говорить так, Скарлетт! Не должны! Вы этого не  думае-
те. И вы возненавидите себя за эти слова и меня за то, что я их слушал!
   Она тряхнула головой. Почувствовала, как жаркой волной обдало ее  всю
с головы до пят.
   - Никогда, никогда! Я люблю вас, и я знаю, что и  вы  тоже...  Потому
что... - Внезапно она умолкла, пораженная глубиной страдания, написанно-
го на его лице. - Эшли, но вы же любите меня, любите, правда?
   - Да, - проговорил он глухо. - Да, люблю.
   Скажи он, что она ему ненавистна, и даже эти слова, верно, не испуга-
ли бы ее так. Она, онемев, вцепилась в его рукав.
   - Скарлетт, - сказал он, - расстанемся и забудем навсегда то, что  мы
сейчас сказали друг другу.
   - Нет, - прошептала она, - я не могу. Зачем же так? Разве вы... разве
вы не хотите жениться на мне?
   - Я женюсь на Мелани, - ответил он.
   Как в тумане вспоминала она потом, что  сидела  на  низеньком  обитом
бархатом кресле, а Эшли - на подушке у ее ног. И он крепко-крепко сжимал
ее руки в своих и говорил что-то, звучавшее для нее совершенно  бессмыс-
ленно. Она ощущала странную пустоту в голове, все  мысли,  владевшие  ею
минуту назад, куда-то исчезли, и слова Эшли не проникали в ее сознание -
они были как капли дождя, которые скатываются со стекол, не оставляя  на
них следа. Он говорил с ней, словно отец с обиженным ребенком,  но  этот
быстрый, нежный, полный сострадания шепот падал в пустоту.
   Имя Мелани вернуло ее к действительности, и она взглянула в его проз-
рачно-серые глаза. В них снова была  та  отчужденность,  которая  всегда
озадачивала ее, и - как ей показалось - словно бы презрение к самому се-
бе.
   - Сегодня отец должен объявить о нашей помолвке. Мы скоро  поженимся.
Мне следовало сказать это вам, но я думал, что вы уже знаете. Я  полагал
- это известно всем... не первый год известно. Я никогда не  думал,  что
вы... У вас столько поклонников. Мне казалось, Стюарт...
   Жизнь понемногу возвращалась к ней, чувства оживали, и его слова ста-
ли проникать в ее сознание.
   - Но вы же сейчас, минуту назад, сказали, что любите меня?
   Он с силой сжал ее руки в своих горячих ладонях.
   - Дорогая, не вынуждайте меня говорить то, что  может  причинить  вам
боль.
   Но она молчала, и он сказал:
   - Ну как могу я заставить вас посмотреть на вещи моими глазами, доро-
гая? Вы так молоды, так беспечны, вы не знаете, что такое брак.
   - Я знаю, что люблю вас.
   - Мы с вами слишком разные люди, Скарлетт, а для счастья в браке  од-
ной любви недостаточно. Ведь вы же захотите, чтобы  мужчина  принадлежал
вам весь, без остатка - душой и телом, всеми своими помыслами,  -  иначе
вы будете несчастны. А я вам этого дать не могу. Никому не могу я отдать
всего себя. И от вас я не могу потребовать того же. И это будет вас  ос-
корблять, и в конце концов вы возненавидите меня... О,  как  жестоко  вы
меня возненавидите! Вы возненавидите книги, что я читаю, и музыку, кото-
рую я люблю, - ведь они будут отнимать меня у вас. И  я...  быть  может,
я...
   - Вы любите ее?
   - Мы с ней одна плоть и кровь, мы понимаем друг  друга  с  полуслова.
Ах, Скарлетт, Скарлетт! Как мне убедить вас, что брак не может  принести
счастья, если муж и жена совсем разные люди!
   Кто-то уже сказал это однажды: "Чтобы брак был счастливым, муж и жена
должны быть из одного теста". Чьи это слова? Они принеслись к ней  отку-
да-то из дальней дали, словно с тех пор, как она их  услышала,  протекли
столетья. Но все равно она не могла уразуметь их смысл.
   - Но вы сказали, что любите меня.
   - Я не должен был этого говорить.
   Где-то в глубине ее души  медленно  разгоралось  пламя,  и  вот  гнев
вспыхнул, затемнив рассудок.
   - Но раз уж у вас хватило низости сказать это...
   Лицо Эшли побелело.
   - Да, это было низко, потому что я женюсь на Мелани. Я дурно поступил
с вами и еще хуже с Мелани. Я не должен был этого говорить,  зная  напе-
ред, что вы не поймете меня. Как могу я не любить вас с  вашей  неуемной
жаждой жизни, которой я обделен? Вас, умеющую любить и ненавидеть с  та-
кой страстью, которая мне недоступна!  Вы  как  огонь,  как  ветер,  как
что-то дикое, и я...
   Скарлетт вдруг вспомнила Мелани - ее кроткие  карие  глаза  и  мечта-
тельный взгляд, ее хрупкие маленькие ручки в черных кружевных  митенках,
ее вежливую молчаливость... Ярость закипела в ее крови-все то неистовое,
что толкнуло Джералда на убийство, что толкало его предков на преступле-
ния, приводившие их в петлю. Ничего не осталось в  ней  от  воспитанных,
невозмутимых Робийяров, умевших в холодном спокойствии  принимать  любые
удары судьбы.
   - Да бросьте вы мне зубы заговаривать, вы просто трус! Вы боитесь же-
ниться на мне! И со страху женитесь на этой  маленькой  жалкой  дурочке,
которая, кроме "да" и "нет", слова произнести не может  и  нарожает  вам
таких же трусливых, безъязыких котят, как она сама! И...
   - Вы не должны так говорить о Мелани!
   - Да пошли вы к черту с вашей Мелани! Кто вы такой -  указывать  мне,
что я должна и чего не должна говорить!  Вы  трус,  вы  низкий  человек,
вы... Вы заставили меня поверить, что женитесь на мне...
   - Ну, будьте же справедливы! - взмолился Эшли. -  Разве  я  когда-ни-
будь...
   Но она не желала быть справедливой, хотя и понимала, что он прав. Его
поведение всегда было чисто дружеским, и только, и при мысли об этом  ее
гнев запылал с удвоенной силой, подогретый уязвленной женской  гордостью
и самолюбием. Она вешается ему на шею, а он ее знать не хочет! Он  пред-
почел ей эту бесцветную дурочку! Ах, почему она не послушалась наставле-
нии Эллин и Мамушки! Он не должен был даже  подозревать  о  ее  чувстве!
Пусть бы он никогда-никогда не узнал об этом - все лучше, чем  так  сго-
рать со стыда!
   Она вскочила на ноги, сжав кулаки. Он тоже поднялся и стоял, глядя на
нее сверху вниз с выражением обреченности и страдания.
   - Я буду ненавидеть вас всегда, до самой смерти! Вы низкий,  бесчест-
ный... - Она никак не могла припомнить нужное, достаточно оскорбительное
слово.
   - Скарлетт... поймите...
   Он протянул к ней руку, и она с размаху изо всей силы ударила его  по
лицу. Звук пощечины, нарушивший тишину комнаты,  был  похож  на  звонкий
удар бича, и внезапно вся ее ярость куда-то ушла и  в  сердце  закралось
отчаяние.
   Красное пятно от пощечины отчетливо проступило на его бледном усталом
лице. Он молча взял ее безжизненно повисшую руку, поднес к губам и поце-
ловал. И прежде чем она успела промолвить хоть слово, вышел из  комнаты,
тихо притворив за собой дверь.
   У нее подкосились ноги, и она упала в кресло. Он ушел, и его  бледное
лицо с красным пятном от пощечины будет преследовать ее до могилы.
   Она слышала его затихающие шаги в холле, и  чудовищность  всего,  что
она натворила, постепенно все глубже и глубже проникала в  ее  сознание.
Она потеряла его навсегда. Теперь он возненавидит ее и всякий раз, глядя
на нее, будет вспоминать, как она навязывалась ему  без  всякого  с  его
стороны повода.
   "Я не лучше Милочки", - внезапно подумала она, припомнив  вдруг,  как
все - а сама она еще пуще других - высмеивали развязное поведение Милоч-
ки. Ей живо представилось глупое хихиканье Милочки, повисшей на  руке  у
какого-нибудь очередного кавалера, припомнились ее неуклюжие  ужимки,  и
она почувствовала, как в ней снова закипает злоба - злоба  на  себя,  на
Эшли, на весь мир. Она ненавидела себя и ненавидела всех за свою  первую
детскую отвергнутую любовь и за свое унижение. В ее чувстве к Эшли  нем-
ного подлинной нежности сплелось с большой  долей  тщеславия  и  самодо-
вольной уверенности в  силе  своих  чар.  Она  потерпела  поражение,  но
сильнее, чем горечь этого поражения, был страх: что, если она  сделалась
теперь всеобщим посмешищем? Может быть,  она  своим  поведением  так  же
привлекала к себе внимание, как Милочка? Может  быть,  все  смеются  над
ней? При этой мысли по спине у нее пробежала дрожь.
   Рука ее упала на маленький столик, стоявший возле кресла, пальцы  ма-
шинально сжали вазу для цветов, на которой резвились два фарфоровых  ку-
пидона. В комнате было так тихо, что ей  захотелось  закричать,  сделать
что-то, чтобы нарушить эту тишину: ей казалось - еще  мгновение,  и  она
сойдет с ума. Она схватила вазу и что было сил  запустила  ею  в  камин.
Пролетев над диваном, ваза ударилась о мраморную каминную полку и разби-
лась на мелкие осколки.
   - Ну, это уж слишком, - прозвучало из-за спинки дивана.
   От неожиданности и испуга Скарлетт на миг лишилась дара речи и  ухва-
тилась за кресло, чувствуя, что у нее подкашиваются  ноги,  а  с  дивана
поднялся Ретт Батлер и отвесил ей преувеличенно почтительный поклон.
   - Уже достаточно неприятно, когда твой  послеобеденный  сон  нарушают
таким обменом любезностей, какой я вынужден был услышать,  но  зачем  же
еще подвергать мою жизнь опасности?
   Это было не привидение. Это в самом деле был он. Но боже  милостивый,
он же все слышал! Призвав на помощь  все  свое  самообладание,  Скарлетт
постаралась произнести с видом оскорбленного достоинства:
   - Сэр, вы должны были оповестить о своем присутствии!
   - В самом деле? - Белые зубы сверкнули, темные глаза открыто смеялись
над ней. - Но ведь это вы вторглись в мою обитель. Будучи принужден  до-
жидаться мистера Кеннеди и чувствуя, что  я,  по-видимому,  персона  нон
грата среди собравшихся здесь, я благоразумно освободил их от своей  не-
желательной особы и удалился сюда, полагая, что тут меня не  потревожат.
Но, увы! - Он пожал плечами и негромко рассмеялся.
   А в ней снова начинало закипать бешенство при мысли о том,  что  этот
грубый, наглый человек мог слышать все - все ее слова, которые  она  те-
перь ценой жизни хотела бы вернуть назад.
   - Подслушивать... - возмущенно начала она.
   - Под