рте наиболее желанное предложение: ее экипаж  будут  пропус-
кать в специальные ворота позади замка. Больше  не  будет  многих  часов
ожиданий на Дам-стриг, пока экипажи въезжают по четыре за  один  раз  во
двор замка, чтобы высадить своих пассажиров.
   Еще были карточки, приглашающие ее  присутствовать  на  вечеринках  и
обедах в частных домах. Они славились как более интересные,  нежели  ме-
роприятия в замке с сотнями приглашенных. Скарлетт  засмеялась.  Орангу-
танг в хороших парадах, это она-то? Нет, она им не была, и это подтверж-
дала кипа приглашений. Она О'Хара  из  Баллихары,  ирландка,  гордящаяся
этим. Она происходит отсюда! Не имеет никакого значения, что Люк будет в
Дублине. Пусть насмехается, сколько ему угодно.  Она  сможет  посмотреть
ему в глаза без страха и стыда.
   Она разбирала стопку, выбирая приглашения, и крохотный  пузырек  воз-
буждения поднимался в ней. Приятно быть желанной, приятно носить  краси-
вые платья и танцевать в красивых залах. Что с  того,  что  общественное
мнение в Дублине поддерживает англичан? Она теперь знает, что  улыбки  и
наряда общества, правила и поступки, чествования и остракизм, триумфы  и
поражения - только неотъемлемая часть игры. Ничто из этого не было  важ-
но, ничто не имело значения в реальном мире,  вне  позолоченных  бальных
зал. Но игры придуманы, чтобы в них играть, а она хороший игрок. Она бы-
ла рада, что приехала в Дублин после всего. Она любит выигрывать.
   Скарлетт мгновенно узнала, что присутствие  графа  Фэнтона  возбудило
весь город и послужило поводом для разных толкований.
   - Моя дорогая, - сказала Мэй Таплоу, - даже в Лондоне люди только  об
этом и говорят. Каждый знает, что Фэнтон считает Дублин  третьеразрядным
провинциальным поселком. Его дом не открывался десятилетия. Какая причи-
на привела его сюда?
   - Не могу представить, - ответила Скарлетт, смакуя  мысль  о  реакции
Мэй, если бы она сказала ей.
   Фэнтон, казалось, появлялся во всех местах, куда ходила она. Скарлетт
его приветствовала холодно, учтиво и не обращала внимания  на  выражение
высокомерной уверенности в его глазах. После первой встречи она даже  не
почувствовала раздражения, когда случайно встретилась с ним взглядом. Он
больше не мог причинить ей боль.
   Не он сам. Но ее пронизывала боль, когда она снова и  снова  замечала
спину высокого темноволосого мужчины, одетого в бархат и  парчу,  и  это
оказывался Фэнтон. Ведь в каждой толпе Скарлетт искала Ретта. Он  был  в
замке год назад, почему бы ему не быть и в этом году на  этом  вечере  в
этой комнате?
   Но везде постоянно был Фэнтон. Куда бы она ни смотрела, с кем  бы  ни
разговаривала, колонки какой бы газеты она ни читала. Хорошо, что он  не
уделяет ей особого внимания, тогда бы сплетники преследовали  и  ее.  Но
как бы она желала, чтобы его имя было у всех на языке каждый день.
   Слухи постепенно объединились в две теории: он приготовил свой  запу-
щенный дом для тайного визита принца Уэльского; или  он  поддался  чарам
леди Софии Дадлей, о которой все говорили в мае во время лондонского се-
зона и которая повторяла свой успех теперь в Дублине. Это была  древней-
шая история в мире - мужчина буйно прожигает свою жизнь, избегая ловушек
женщин многие годы, а потом вдруг бац! - когда ему уже сорок, он  теряет
свою голову и сердце перед красотой и невинностью.
   Леди Софии Дадлей было семнадцать. У нее были волосы  цвета  золотого
выдержанного сена и глаза, голубые, как летнее небо, сама кровь с  моло-
ком, что могла и фарфор пристыдить. По крайней  мере,  так  рассказывали
баллады, написанные о ней и продаваемые на каждом углу.
   Она действительно была красивой, застенчивой девушкой, которая  нахо-
дилась под сильным контролем своей амбициозной матери и которая часто  и
привлекательно всхлипывала от внимания и ухаживаний, обращенных на  нее.
У Скарлетт было достаточно времени ее рассмотреть. Личная гостиная Софии
была рядом с гостиной Скарлетт. Это была вторая из лучших комнат по меб-
лировке и с видом на церковь святого Стефана, но, судя по людям,  сопер-
ничающим в желании попасть туда, она была первой. Ни в коем  случае  это
не означало, что у Скарлетт не было посетителей; богатая и везде  приня-
тая вдова с восхитительными зелеными глазами будет  постоянно  в  центре
внимания.
   "Почему я должна быть уязвлена, - подумала Скарлетт.  -  Я  вдвое  ее
старше, и мой черед уже был в прошлом году".  Но  иногда  она  с  трудом
сдерживалась, когда имя Софии связывали с Люком. Всем было известно, что
герцог попросил руки Софии, но все согласились, что она  сделает  лучше,
если выберет Фэнтона. Герцог знатнее, чем граф, но Фэнтон  в  сорок  раз
богаче и в сто раз красивее, чем герцог. "И он мой, если я захочу  его",
- порывалась сказать Скарлетт. О ком они тогда будут писать баллады?
   Она отругала себя за мелочность. Она сказала себе, что была дурочкой,
думая над предсказанием Фэнтона, что ее забудут через год или два. И она
старалась не волноваться из-за маленьких морщинок около глаз.
   Скарлетт вернулась в Баллихару к рабочим часам  Первого  воскресенья,
радуясь, что уехала из Дублина. Заключительные  недели  сезона  тянулись
бесконечно.
   Хорошо быть дома и лучше думать о чем-то реальном, вроде просьбы Пэд-
ди О'Фаолайна о распределении торфа, чем о том, что надеть на  следующую
вечеринку. И она была на седьмом небе, когда сильные  маленькие  ручонки
Кэт почти задушили ее в приветственном объятии.
   Когда последний спор был разрешен, а последняя просьба удовлетворена,
Скарлетт пошла на веранду выпить чай вместе с Кэт.
   - Я оставила тебе половинку, - сказала Кэт. Ее рот был весь в шокола-
де от эклеров, которые привезла Скарлетт из Дублина.
   - Это смешно, котенок Кэт, но я не очень голодна. Не хочешь еще  нем-
ного?
   - Да, спасибо. Можно я съем сейчас?
   - Да, можешь, мисс поросенок.
   Эклеры исчезли прежде, чем опустела чашка Скарлетт. Кэт  вся  отдава-
лась такому занятию, как поглощение эклеров.
   - Куда мы пойдем на прогулку? - спросила ее Скарлетт.  Кэт  ответила,
что хотела бы сходить к Грейн.
   - Ты ей нравишься, мама. Я ей больше нравлюсь, но ты  ей  тоже  очень
нравишься.
   - Это будет очень мило, - сказала Скарлетт. Она рада была  сходить  в
башню. Башня внушала ей чувство спокойствия, а в ее сердце его было  ма-
ло.
   Скарлетт закрыла глаза и прислонила свою щеку к древним гладким  кам-
ням. Кэт заерзала.
   Затем Скарлетт потянула веревочную лестницу к  высокой  двери,  чтобы
проверить ее. Дверь подверглась атмосферному влиянию и покрылась  пятна-
ми, но была достаточно прочной. Однако Скарлетт подумала, что неплохо ее
заменить новой. Если она порвется и Кэт упадет... - невозможно даже  по-
думать об этом. Она так хотела, чтобы Кэт пригласила ее  наверх  в  свою
комнату, что еще раз с намеком дернула лестницу.
   - Грейн будет ждать нас, мама. Мы сильно нашумели.
   - Хорошо, сладкая, я иду.
   Мудрая женщина не выглядела старее, была такой же, какой ее увидела
   Скарлетт в первый раз. "Я даже могу поспорить, что на ней те же шали,
что и тогда", - подумала Скарлетт. Кэт хозяйничала  в  маленьком  темном
домике, доставая с полки чашки, сгребая горящий торф в кучку  светящихся
углей для чайника. Она чувствовала себя здесь, как дома.
   - Я наполню чайник в ручье, - сказала она, вынося его на улицу.
   Грейн любовно наблюдала за ней.
   - Дара часто приходит ко мне, - сказала мудрая женщина. - Это ее доб-
рота к одинокой душе. Мне сердце не позволяет отослать  ее,  потому  что
она это правильно понимает. Одинокая узнает одинокую.
   Скарлетт взъерошилась.
   - Она любит оставаться одна, но ей не надо быть одинокой. Я ее  спра-
шивала столько раз, хочет ли она, чтобы дети пришли к ней поиграть,  она
все время говорит "нет".
   - Это мудрый ребенок. Они пытались закидать ее камнями, но Дара слиш-
ком быстра для них.
   Скарлетт не могла поверить, что правильно расслышала.
   - Они делают что?
   - Дети из города, - ровно сказала Грейн, - охотились в лесу за Дарой,
как за животным. Однако она услышала их задолго до того, как они прибли-
зились к ней. Только самые большие подошли  на  достаточное  расстояние,
чтобы бросить камни, которые у них были. И они так приблизились  к  ней,
потому что могли бежать быстрее, чем Дара. Но она знала, как убежать  от
них. Они не стали преследовать ее до башни, они боялись  призрака  юного
лорда, убитого здесь.
   Скарлетт была в ярости. Ее драгоценную Кэт мучают дети Баллихары! Она
выпорет всех до единого своими собственными руками, сгонит  с  земли  их
родителей и разнесет все в щепки! Она поднялась со своего стула.
   - Ты обременишь ребенка руинами Баллихары, - сказала Грейн.  -  Сядь,
женщина. Другие будут такими же. Они боятся любого, отличного от них. От
того, кого боятся, пытаются избавиться.
   Скарлетт опустилась на стул. Она знала, что мудрая женщина была  пра-
ва. Она сама заплатила за свое отличие от других. Ее камнями были холод-
ность, критика, остракизм, и она сама все это вынесла.  Кэт  только  ма-
ленькая девочка. Она невинна. И она в опасности!
   - Я не могу ничего сделать! - вскричала Скарлетт. - Это невыносимо. Я
должна остановить их.
   - Нельзя остановить невежество. Дара нашла свой способ и этого доста-
точно. Камни не поранят ее душу. Она в безопасности в своей башенке.
   - Этого недостаточно. Что если в нее попадет камень? Что если ее  по-
ранят? Почему она не сказала мне, что одинока? Я не вынесу того, что она
несчастлива.
   - Послушай старую женщину, О'Хара. Послушай своим сердцем. Есть  зем-
ля, о которой люди знают только из песен сичэйн. Имя ее Тирнаног, и  она
лежит под холмами. Там есть мужчины и женщины, которые обнаружили дорогу
в эту землю и которых больше никогда не видели. В Тирнаног нет смерти  и
нет разложения. Там нет грусти и нет боли, нет  ненависти,  нет  голода.
Люди живут в мире друг с другом, и им всего хватает без  всякого  труда.
Вот этого хотела бы ты для своего ребенка. Но послушай, где  нет  горес-
тей, там нет и радости. Ты понимаешь смысл песни сичейн?
   Скарлетт отрицательно покачала головой.
   Грейн вздохнула.
   - Тогда я не могу облегчить твое сердце. У Дары больше мудрости. Пре-
доставь ее самой себе.
   Как будто старуха позвала ее. Кэт вошла в дверь. Она  сосредоточилась
на тяжелом, наполненном водой чайнике, и даже не посмотрела на мать и на
Грейн. Обе молча наблюдали, как Кэт методично повесила чайник на  крючок
над углями и сгребла под ним побольше углей в кучку.
   Скарлетт пришлось отвернуться. Она  знала,  что  если  бы  продолжала
смотреть на своего ребенка, то не смогла бы остановить себя  от  желания
крепко обнять Кэт, защищая от внешнего мира. Кэт не понравилось бы  это.
"Я не должна плакать, - сказала себе Скарлетт. - Это может испугать  ее.
Она почувствует, как я сама испугана".
   - Смотри, мама, - сказала Кэт.
   Она осторожно наливала кипящую воду в  старый  коричневый  фарфоровый
заварочный чайник. Сладкий запах поднимался от пара, и Кэт улыбалась.
   - Я бросила нужные листья, Грейн, - ликовала она и выглядела гордой и
счастливой.
   Скарлетт схватила шаль старушки.
   - Скажи мне, что делать, - взмолилась она.
   - Ты должна делать то, что тебе дано делать. Бог защитит Дару.
   "Я ничего не понимаю из того, что она говорит", - подумала  Скарлетт.
Но каким-то образом ужас прошел. Она выпила напиток Кэт  в  молчании,  в
теплой, пропахшей лекарственными травами темной комнате, довольная  тем,
что у Кэт есть место, куда она может приходить.  И  башенка.  До  своего
возвращения в Дублин она заказала новую, более крепкую, веревочную лест-
ницу.


   ГЛАВА 88

   Скарлетт поехала в этом году на скачки в Пинчестон. Ее пригласили в
   Бишоскорт, в ложу графа Клонмела, которого знали как графушку.  К  ее
удовольствию, сэр Джон Морланд также был гостем. К ее огорчению, там был
и граф Фэнтон.
   Скарлетт поспешила к Морланду сразу же, как только смогла.
   - Барт! Как ты? Ты самый упорный домосед, которого я когда-либо знала
в своей жизни. Я везде постоянно ищу тебя, но ты нигде не появляешься.
   Морланд светился от счастья и громко похрустывал суставами пальцев.
   - Я был занят, самым великолепным образом занят, Скарлетт. Я  отыскал
победителя, я теперь уже уверен в этом.
   Он и до этого так говорил. Барт любил своих  лошадей,  и  всегда  был
уверен, что каждый жеребец станет следующим великим национальным чемпио-
ном. Скарлетт захотелось обнять его. Она любила бы Джона Морланда,  даже
если бы у него не было связей с Реттом.
   - ...Назвали ее Диана, плюс быстрые ноги и все в том же роде,  ну  ты
знаешь, и еще плюс Джон в мою честь. Соедини все это. Вышло Дижона, ког-
да я сложил вместе. Горчица по-французски, подумал я, совсем не  пойдет.
Слишком французское имя для ирландской лошади. Но затем подумал еще раз.
Горячая и острая, как перец, глазе  даже  начинают  слезиться.  Неплохие
очертания. Вроде "убирайся с моего пути, я иду" и все  в  том  же  духе.
Итак, это Дижона. Она принесет мне удачу. Поставь на нее пятерку,  Скар-
летт, она очень надежная.
   - Я поставлю десять фунтов, Барт.
   Скарлетт пыталась придумать способ упомянуть Ретта. То, что говорил
   Джон Морланд, не отложилось у нее сперва.
   - ...Утоплюсь, если я не прав. Мои арендаторы проводят  забастовку  с
рентой, о которой мечтала земельная лига. Оставляют меня  без  денег  на
овес. Удивляюсь, как я мог так хорошо думать о Чарльзе Парнелле. Никогда
не поверил бы, что парень закончит у этих варварских фенианов.
   Скарлетт была в ужасе. Она никогда не представляла,  что  лига  будет
использована против кого-нибудь вроде Барта.
   - Я не могу поверить в это. Барт. Что ты собираешься делать?
   - Если она победит здесь, на ровном месте, тогда я полагаю, следующие
большие скачки в Голвее, а после этого - парк Феникс, но, может быть,  я
сунусь на какие-нибудь скачки в мае-июне, чтобы она знала, чего  от  нее
ждут, так сказать.
   - Нет, нет, Барт, я не о Дижоне. Что ты будешь делать  с  забастовкой
по поводу ренты?
   Лицо Морланда омрачилось.
   - Не знаю, - сказал он. - Рента - это все, что у меня есть. Я никогда
не выселял с моих земель, даже не думал об этом. Но сейчас, когда столк-
нулся, мне, может, придется это сделать. Будет очень стыдно.
   Скарлетт думала о Баллихаре. По крайней мере, она  была  защищена  от
любых неприятностей. Она простила все ренты, пока не собрали урожай.
   - Я говорю, Скарлетт, забыл упомянуть об этом, что получил очень  хо-
рошие новости от нашего американского друга Ретта Батлера.
   У Скарлетт дрогнуло сердце.
   - Он приезжает?
   - Нет. Я ждал его. Знаешь, написал ему о Дижоне. Но он  ответил,  что
не может приехать. В июне он станет отцом. Они особенно переживали  сей-
час, жена несколько месяцев пролежала в постели, пока не исчезла  всякая
опасность того, что случилось в прошлый раз. Но сейчас все  великолепно.
Она поднялась и счастлива, как жаворонок. Он, конечно, тоже. Никогда  не
видел в своей жизни мужчину, столь гордого своим отцовством, как Ретт.
   Скарлетт схватилась за стул, чтобы не  упасть.  Какие  бы  нереальные
мечты и тайные надежды она не питала, теперь с ними было покончено.
   Графушка зарезервировал для своей компании целую, секцию трибун.
   Скарлетт стояла вместе со всеми, рассматривая ипподром в  перламутро-
вый оперный бинокль. Беговая дорожка была изумрудно-зеленой,  внутреннее
поле длинного овала было сплошной массой движения и красок. Люди  стояли
в повозках, на сиденьях и крышах экипажей, ходили  вокруг  по  одному  и
группами, толпились за внутренним ограждением. Пошел дождь,  и  Скарлетт
была благодарна за второй ярус трибун над головой. Он образовывал  крышу
для привилегированных нанимателей мест внизу.
   - Хорошее шоу, - ликовал Барт Морланд.  -  Дижона  великая  маленькая
грязнуля.
   - Тебе кто-нибудь нравится, Скарлетт? - сказал ей на ухо  ровный  го-
лос. Это был Фэнтон.
   - Я еще не определилась, Люк.
   Когда участники заезда вышли на дорожку, Скарлетт приветствовала их и
аплодировала вместе со всеми. Она двадцать раз согласилась с Джоном Мор-
ландом, что даже невооруженный глаз отметит Дижону, самую  красивую  ло-
шадь. Все время, пока она говорила и улыбалась, ум методично  разрабаты-
вал возможности, плюсы и минусы ее жизни. Будет в  высшей  степени  бес-
честно выйти замуж за Люка. Он хочет ребенка, а она не может родить.  Но
Кэт будет под присмотром и в безопасности. Никто не станет спрашивать ее
о настоящем отце. Не совсем так, конечно, будут интересоваться,  но  это
не имеет значения. Со временем она станет О'Хара из Баллихары и графиней
Фэнтон. Какую честь я должна оказать Люку? У него самого ее нет,  почему
меня смущает именно это?
   Дижона победила. Джон Морланд был в избытке  чувств.  Все  столпились
вокруг него, крича и похлопывая его по спине. Под прикрытием этого  шума
Скарлетт повернулась к Люку Фэнтону.
   - Пусть твой адвокат встретится с моим насчет контрактов,  -  сказала
она. - Для свадьбы я выбираю конец сентября. После Праздника урожая.
   - Колум, я выхожу замуж за графа Фэнтона, - сказала Скарлетт.
   Он засмеялся.
   - А я возьму в невесты Лили. Такая потеха будет, с сатанинскими леги-
онами в качестве гостей на свадебном празднике.
   - Это не шутка, Колум.
   Его смех прекратился, словно отсеченный лезвием ножа, и  он  поглядел
на бледное решительное лицо Скарлетт.
   - Я не позволю этого, - закричал он. - Этот человек дьявол, и к  тому
же англичанин.
   Красные пятна покрыли щеки Скарлетт.
   - Ты... не... позволишь? - медленно сказала она. Ты...  не...  позво-
лишь? Кем ты возомнил себя, Колум?
   Она подошла вплотную к нему, ее глаза сверкали.
   - Послушай меня, Колум О'Хара, и хорошо послушай. Ни ты и никто  дру-
гой на свете не может так разговаривать со мной. Меня это не устраивает!
   Его взгляд встретился с ее, его гнев с ее гневом, и они  простояли  в
каменной конфронтации бесконечное мгновение. Потом Колум  наклонил  вбок
голову и улыбнулся.
   - Ах, дорогая Скарлетт, это темперамент О'Хара вкладывает нам в  уста
слова, которые мы не думали произносить. Я молю прощения, давай  погово-
рим.
   Скарлетт отступила назад.
   - Не обольщай меня, Колум, - грустно сказала она, - я не верю в это.
   Я пришла поговорить с моим ближайшим другом, а его здесь нет.  Может,
его никогда и не было.
   - Неправда, дорогая Скарлетт, неправда! Она передернула плечами.
   - Это не важно. Я уже решилась: выйду замуж за Фэнтона  и  перееду  в
Лондон в сентябре.
   - Ты позор для своих людей, Скарлетт О'Хара, - в голосе Колума звуча-
ла сталь.
   - Это ложь, - измученно сказала Скарлетт. - Скажи это Дэниэлу,  кото-
рый похоронен в земле О'Хара, потерянной для нас сотни  лет,  или  своим
драгоценным фенианам. Ты использовал меня все это  время,  не  волнуйся,
Колум, я не оставлю вас. Баллихара останется как есть, с  харчевней  для
беглецов и с барами, где вы сможете произносить свои речи против  англи-
чан. Ты останешься моим поверенным, а миссис  Фиц  будет  присматривать,
как и всегда, за Бит Хаусом. Вот что тебя волнует на самом деле, а не я.
   - Нет! - Крик сорвался с губ Колума. - Ах, Скарлетт,  ты  страшно  не
права. Ты моя гордость и радость, а Кэти Колум держит мое сердце в своих
крохотных ручках. Но Ирландия - моя душа, и она важнее всего для меня.
   Он с мольбой протянул к ней руки:
   - Скажи, что веришь мне, так как я говорю чистую правду.
   Скарлетт постаралась улыбнуться.
   - Я верю тебе. И ты должен верить мне. Мудрая  женщина  сказала:  "Ты
сделаешь то, что тебе дано сделать". Вот  это  ты  и  делаешь  со  своей
жизнью, Колум, а я со своей.
   Шаги Скарлетт замедлились, когда она приближалась к Биг Хаусу,  будто
тяжесть из ее сердца перешла в ноги. Сцена с Колумом глубоко ранила  ее.
Она пошла к нему прежде, чем к другим, ожидая  понимания  и  сочувствия,
надеясь, против всякой надежды, что он