огие семьи в северной части города  спали  в  ту  ночь,  ибо
весть о разгроме клана и об уловке Ретта стала очень скоро известна бла-
годаря Индии Уилкс, которая словно призрак бесшумно появлялась на заднем
дворе, жарким шепотом сообщала новость в приоткрытую  кухонную  дверь  и
исчезала в пронизанной ветром темноте. А за ней шлейфом тянулись страх и
отчаянная надежда.
   Снаружи дома казались темными, молчаливыми, окутанными сном, а внутри
до самой зари шепотом шли страстные споры. Не только  участники  ночного
рейда, но все члены ку-клукс-клана были настороже, готовые в любую мину-
ту бежать, и на Персиковой улице почти в каждой конюшне  стояли  лошади,
оседланные в темноте, с притороченными к седлам пистолетами и провиантом
в седельных мешках. Задерживал это вселенское бегство совет, шепотом пе-
реданный Индией: "Капитан Батлер сказал, что бежать не надо. На  дорогах
будут выставлены посты. Он условился с этой Уотлинг..." А в темных  ком-
натах мужчины шепотом спрашивали: "Но почему, собственно, я  должен  ве-
рить этому чертову подлипале Батлеру? Ведь это, вполне возможно,  запад-
ня!" А женские голоса молили: "Не уезжай! Если он спас Эшли и  Хью,  он,
может, спасет и остальных. И если Индия и Мелани верят ему..." И мужчины
тоже начинали верить, но лишь наполовину, тем не менее они не  двигались
с места, потому что иного выхода не было.
   В начале ночи солдаты постучали в один, другой, третий дом и тех, кто
не мог или не хотел сказать, где он был вечером, арестовали и увели. Ре-
не Пикар и один из племянников миссис Мерриуэзер, сыновья Симмонса и Эн-
ди Боннелл оказались среди тех, кто  провел  ночь  в  тюрьме.  Они  тоже
участвовали в злосчастном  налете,  но  успели  удрать,  когда  началась
стрельба. Они во весь опор мчались домой и были арестованы,  прежде  чем
узнали о плане Ретта. По счастью, в ответ на вопрос о том, где они  про-
вели вечер, все сказали, что это их дело, а не чертовых янки. Их посади-
ли под замок до последующего допроса утром. А дедушка Мерриуэзер и  дядя
Генри Гамильтон беззастенчиво заявили, что провели вечер в борделе  Кра-
сотки Уотлинг, и когда капитан Джэффери  раздраженно  заметил,  что  они
слишком стары для подобных похождений, они чуть не набросились на него с
кулаками.
   Красотка Уотлинг сама вышла к капитану Джэффери и, прежде чем он  ус-
пел сообщить о цели своего прихода, закричала, что дом ее закрыт на  всю
ночь. Еще засветло к ней-де заявилась компания буйных пьяниц, они начали
драться, разнесли все в доме, разбили ее лучшие зеркала и так перепугали
барышень, что ни о каких развлечениях сегодня ночью и речи быть  не  мо-
жет. Но если капитану Джэффери охота выпить, то бар еще открыт...
   Капитан Джэффери, задетый за живое ухмылками своих солдат и  чувствуя
себя совершенно беспомощным, словно он гонялся  за  призраками,  свирепо
заявил, что не нужны ему ни барышни,  ни  выпивка  -  он  только  желает
знать, известны ли Красотке имена ее буйных клиентов.  Ну  конечно,  из-
вестны. Это постоянные посетители. Они приходят каждую среду  вечером  и
называют себя "средовыми демократами", а что это значит - она понятия не
имеет, да и не все ли ей равно. Но если они не заплатят за зеркала, раз-
битые в верхнем зале, она напустит на них закон. У нее почтенное заведе-
ние и... Ах, их имена? Красотка без заминок  выложила  имена  двенадцати
подозреваемых. Капитан Джэффери кисло улыбнулся.
   - Эти чертовы смутьяны организованы не хуже нашей тайной  полиции,  -
сказал он. - Вам и вашим барышням придется предстать  завтра  перед  на-
чальником.
   - А начальник заставит их заплатить мне за зеркала?
   - Да пошли вы к черту с вашими зеркалами! Пусть Ретт Батлер  заплатит
вам за них. Ведь дом-то принадлежит ему, верно?
   Еще до зари семьи бывших конфедератов в городе уже все  знали.  И  их
негры, которым никто ничего не говорил, тоже все знали благодаря системе
устного черного телеграфа, непостижимой для понимания  белого  человека.
Знали подробности набега, как были убиты Фрэнк Кеннеди  и  горбун  Томми
Уэлберн и как был ранен Эшли, когда нес тело Фрэнка.
   Неистребимая ненависть, которую женщины питали к Скарлетт,  развязав-
шей эту трагедию, несколько приутихла от сознания, что муж  ее  мертв  и
она знает это, но лишена возможности заявить во всеуслышание и  потребо-
вать, чтобы ей выдали его тело. Пока при свете утра не обнаружат трупы и
власти официально не сообщат об этом  Скарлетт,  она  ничего  не  должна
знать. А тем временем Фрэнк и Томми окоченевали среди засохших трав пус-
тыря с пистолетами в застывших руках. И теперь янки заявят, что они уби-
ли друг друга спьяну, подравшись из-за девицы в доме Красотки.  Все  со-
чувствовали Фэнни, жене Томми, которая недавно произвела на свет младен-
ца, но никто не мог проскользнуть к ней под покровом темноты,  чтобы  ее
утешить, потому что дом был окружен взводами янки, поджидавших возвраще-
ния Томми. А другой взвод окружил дом тети Питти, поджидая Фрэнка.
   Еще до зари по городу поползли слухи о том, что  расследование  будут
вести военные власти. Южане - глаза у всех были опухшие после ночи, про-
веденной без сна, в тревоге и ожидании,  -  понимали,  что  жизнь  целой
группы их сограждан зависит от трех обстоятельств: от  способности  Эшли
Уилкса подняться с постели и предстать перед военными властями  с  таким
видом, будто у него всего лишь болит с  похмелья  голова;  от  показаний
Красотки Уотлинг, что эти мужчины провели весь вечер у нее в доме, и  от
показаний Ретта Батлера, что он был с ними.
   Город трясло от беспомощной злости при  упоминании  этих  двух  имен.
Красотка Уотлинг! Быть обязанной ей жизнью своего мужа - нет, это  невы-
носимо! Женщины, переходившие на другую сторону улицы при виде Красотки,
со страхом думали сейчас, помнит ли она об этом, и содрогались от  ужаса
при мысли, что помнит. Мужчины не чувствовали особого унижения от  того,
что будут обязаны жизнью Красотке, ибо многие, в противоположность своим
женам, считали, что она женщина совсем неплохая. Их возмущало  другое  -
то, что они обязаны жизнью и свободой Ретту Батлеру, этому спекулянту  и
подлипале. Красотка и Ретт - самая известная в  городе  женщина  легкого
поведения и самый ненавистный в городе человек. И теперь они, южане, бу-
дут всем обязаны этим людям.
   Приводила их в бессильную ярость и другая мысль - сознание,  что  они
станут предметом насмешек янки и "саквояжников". Ох, как те будут  поте-
шаться! Двенадцать самых видных горожан оказались завсегдатаями  борделя
Красотки Уотлинг! И двое убили друг друга в схватке из-за какой-то деви-
цы, а остальных выкинули из дома свиданий, потому что они были настолько
пьяны, что даже Красотка не пожелала терпеть их  присутствие,  при  этом
кое-кого посадили под замок, ибо они  отказались  признаться,  что  были
там, хотя всем известно, что они там были!
   Атланта недаром опасалась, что ее горожане станут посмешищем для  ян-
ки. Эти последние слишком долго терпели холодность и  презрение  южан  и
теперь "не знали удержу. Офицеры будили  приятелей  и  рассказывали  но-
вость. Мужья на заре будили жен и сообщали им все, что считали возможным
сообщить женщине. А женщины, поспешно одевшись, бежали к соседям и расп-
ространяли слухи. Женщины-янки нашли эту историю прелестной  и  хохотали
до слез. Вот они, южане, - рыцари и галантные джентльмены!  Может  быть,
теперь эти южанки, которые ходили, высоко задрав голову, и с  презрением
отвергали все попытки установить дружбу, не станут больше  задаваться  -
ведь ныне всем известно, где проводят время их мужья, делая  вид,  будто
идут на собрание. Политические собрания! Смех, да и только!
   Но хоть янки и смеялись,  Скарлетт  вызывала  у  них  жалость  и  со-
чувствие. В конце концов Скарлетт-леди, и притом одна из немногих в  Ат-
ланте, кто неплохо относится к янки. Они симпатизировали ей уже  потому,
что она вынуждена была работать, ибо муж не мог или не хотел должным об-
разом ее содержать. И хотя муж у бедняжки был никудышный, а все-таки это
у6жасно - узнать, что он ей изменял. А еще ужаснее узнать об измене  од-
новременно с известием о его смерти. В конце концов, лучше иметь плохого
мужа, чем никакого, и дамы-янки решили  быть  особенно  внимательными  к
Скарлетт. Что же до остальных - миссис Мид,  миссис  Мерриуэзер,  миссис
Элсинг, вдовы Томми Уэлберна и других, в том числе миссис Эшли Уилкс,  -
то вот над ними они уж посмеются. Может, хоть тогда эти гордячки  станут
повежливее.
   Словом, в темных комнатах на северной стороне города шепотом говорили
преимущественно об этом. Дамы Атланты пылко объявляли мужьям: им-де глу-
боко безразлично, что думают янки. В глубине же души  они  считали,  что
легче подвергнуться наказанию плетьми, чем переживать эту пытку - видеть
ухмылки на лицах янки и не быть  в  состоянии  сказать  правду  о  своих
мужьях.
   Доктор Мид, чье чувство собственного достоинства было глубоко уязвле-
но, - надо же, в какое дурацкое положение поставил его и всех  остальных
Ретт! - заявил миссис Мид, что, не будь с ним других, он предпочел бы во
всем признаться и пусть бы его повесили, чем выдумывать, будто он провел
вечер в доме у Красотки.
   - Это же оскорбительно для вас, миссис Мид, - кипятился он.
   - Но все знают, что вы там не были, потому что... потому...
   - А янки знают другое. И если мы спасем наши шеи, то лишь потому, что
они поверят. А уде как будут смеяться! Меня же одна  мысль,  что  кто-то
может этому поверить и станет надо мной смеяться, приводит в  ярость.  И
как это оскорбительно для вас, потому что... дорогая моя,  я  же  всегда
был вам верен.
   - Я это знаю. - Миссис Мид улыбнулась в темноте и сунула  свою  тощую
ручку в руку доктора. - Но уж пусть лучше это будет правдой,  только  бы
ни один волос не упал с вашей головы.
   - Миссис Мид, да вы понимаете, что вы говорите? - воскликнул  доктор,
потрясенный столь неожиданно реалистическим подходом жены к подобным ве-
щам.
   - Да, понимаю. Я потеряла Дарси, я потеряла Фила, и вы - все,  что  у
меня осталось, поэтому хоть поселитесь у этой Красотки навечно, лишь  бы
мне вас не потерять.
   - Вы в своем уме?! Вы просто не понимаете, что вы говорите.
   - Старый вы дуралей! - нежно произнесла миссис Мид и ткнулась головой
ему в плечо.
   Доктор Мид попыхтел было в наступившей тишине, погладил по щеке жену,
потом снова не выдержал:
   - Да еще быть обязанным этому Батлеру! Нет, лучше пойти на  виселицу.
Даже если он спас мне жизнь, все равно я не могу быть с ним вежлив.  Его
наглости нет предела, а от его бесстыдства - ведь он же самый  настоящий
спекулянт! - я весь киплю. Знать, что тебе спас жизнь  человек,  который
никогда не служил в армии...
   - Мелли говорит, он записался в армию после того, как пала Атланта.
   - Это ложь. Мисс Мелли готова поверить  любому  ловкому  мерзавцу.  А
главное, я не могу понять, почему он все это делает, почему так заботит-
ся о нас. Не хочется мне это говорить, но... его имя всегда ведь  связы-
вали с именем миссис Кеннеди. В прошлом году я частенько видел, как  они
вдвоем раскатывали в коляске. Должно быть, он это делает ради нее.
   - Если бы все дело было в Скарлетт, он и пальцем бы не шевельнул.  Он
был бы только рад отправить Фрэнка Кеннеди на виселицу. Я лично думаю  -
это все из-за Мелли...
   - Миссис Мид, не хотите же вы сказать, что между ними что-то было!
   - Ах, не говорите глупостей! Просто Мелли всегда питала к нему  непо-
нятную слабость - особенно после того, как он пытался обменять  Эшли  во
время войны. Ну и он, надо сказать, никогда в ее присутствии не улыбает-
ся этой своей мерзкой улыбочкой. К ней он всегда внимателен, и заботлив,
точно... точно совсем другой человек. Глядя на то, как он ведет себя при
Мелли, начинаешь думать, что он мог бы быть вполне приличным  человеком,
если б захотел. Так вот, я считаю, что он делает все это... - Она помол-
чала. - Вам моя мысль не понравится, доктор.
   - Мне вообще все это не нравится!
   - Так вот, я думаю, что делает он это частично ради Мелли, а  главным
образом для того, чтобы иметь возможность поиздеваться над нами. Мы  все
так ненавидели его и так открыто это высказывали - и вот очутились у не-
го в руках, а теперь либо вы должны утверждать, что  были  в  доме  этой
Уотлинг и тем самым унизить себя и своих жен перед  янки,  либо  сказать
правду и пойти на виселицу - иного выбора нет. И он понимает, что мы все
теперь будем обязаны ему и его... любовнице и что нам легче пойти на ви-
селицу, чем быть обязанным им. О, бьюсь об заклад, он получает от  всего
этого огромное удовольствие.
   Доктор крякнул.
   - Он и в самом деле очень веселился, когда вел нас в тот дом на  вто-
рой этаж.
   - Доктор, - миссис Мид помедлила, - а как там вообще?
   - О чем вы, миссис Мид?
   - Да в том доме. Как там? Висят хрустальные люстры? И красные  плюше-
вые портьеры, а вокруг зеркала в золоченых рамах от пола до потолка? Ну,
и, конечно, девицы - они раздетые?
   - Мать пресвятая богородица! - воскликнул доктор, потрясенный до глу-
бины души, ибо ему никогда и в голову не  приходило,  что  целомудренная
женщина может испытывать любопытство к своим нецеломудренным сестрам.  -
Как вы можете задавать столь нескромные вопросы? Вы просто не в себе.  Я
сейчас дам вам успокоительное.
   - Не нужно мне никакого успокоительного. Я просто интересуюсь. О гос-
поди, ведь это единственный для меня случай узнать, как выглядит  дом  с
такой репутацией, а вы не хотите рассказать!
   - Я ничего не заметил. Уверяю вас, я был бесконечно  смущен,  оказав-
шись в подобном месте. Мне и в голову не пришло посмотреть вокруг, - су-
хо сказал доктор, неизмеримо более расстроенный этой неожиданно  обнару-
жившейся чертой в характере жены, чем всеми событиями истекшего  вечера.
- А теперь увольте меня от дальнейших расспросов: я хотел бы поспать.
   - Ну, так и спите, - разочарованно проговорила миссис Мид.  Но  когда
доктор нагнулся снять сапоги, из темноты до него донесся ее вдруг  пове-
селевший голос: - Долли Мерриуэзер наверняка сумела все вытянуть из сво-
его старика, так что я от нее узнаю.
   - Боже праведный, миссис Мид! Не хотите же вы сказать, что  приличные
женщины беседуют между собой на такие темы...
   - Ах, да ложитесь вы, - сказала миссис Мид.
   На следующий день шел мокрый снег, но когда сгустились зимние  сумер-
ки, ледяная крупа перестала сеяться с неба и задул холодный  ветер.  За-
пахнувшись в накидку, Мелани вышла на дорожку перед своим домом и, недо-
умевая, последовала за незнакомым негром-кучером, таинственно  попросив-
шим ее подойти к закрытой карете, которая стояла перед домом. Когда  Ме-
лани подошла к карете, дверца открылась, и она увидела неясные очертания
женской фигуры.
   Нагнувшись, вглядываясь в полумрак, Мелани спросила:
   - Кто вы? Может быть, зайдете в дом? А то на улице так холодно...
   - Прошу вас, сядьте в карету и побудьте со мной минуту, мисс Уилкс, -
раздался из глубины смутно знакомый, смущенный голос.
   - Ах, это мисс... миссис... Уотлинг! - воскликнула Мелани. - Мне  так
хотелось вас увидеть! Вы непременно должны к нам зайти.
   - Да разве я могу, мисс Уилкс. - Судя по голосу, Красотка  явно  была
удивлена подобным предложением. - Лучше вы залезайте сюда и посидите  со
мной минутку.
   Мелани забралась в карету, и кучер закрыл за ней дверцу. Она  опусти-
лась на сиденье рядом с Красоткой и протянула ей руку.
   - Как мне благодарить вас за то, что вы  сегодня  сделали!  Да  разве
кто-нибудь из нас сможет в достаточной мере вас отблагодарить!
   - Мисс Уилкс, не следовало вам посылать мне сегодня утром эту  запис-
ку. Я-то, конечно, только горжусь, что получила ее, но ведь  янки  могли
ее перехватить. А, вы еще написали, что хотите приехать, чтоб поблагода-
рить меня... Мисс Уилкс, вы, видно, ума решились! Надо же придумать  та-
кое! Вот я и приехала, как стемнело, чтоб сказать вам: вы даже и не  ду-
майте о таком. Ведь я... ведь вы... совсем это негоже.
   - Негоже мне приехать к доброй женщине, которая  спасла  жизнь  моему
мужу, и поблагодарить ее?
   - Да перестаньте вы, мисс Уилкс! Вы же понимаете, о чем я!
   Мелани умолкла, смущенная тем, на что намекала Красотка.  Эта  краси-
вая, строго одетая женщина, сидевшая в полутьме кареты,  и  выглядела  и
говорила совсем не так, как, по представлению Мелани, должна была бы вы-
глядеть и говорить дурная женщина, хозяйка Заведения. А эта хоть и выра-
жалась простовато, по-деревенски, но речь ее звучала приятно и  чувство-
валось, что она добрая.
   - Вы были сегодня просто поразительны, когда отвечали начальнику  по-
лиции, миссис Уотлинг! Вы и ваши... ваши девушки безусловно спасли жизнь
нашим мужьям.
   - Это мистер Уилкс - вот кому надо поражаться. И как  только  он  мог
стоять и говорить, да еще с таким спокойным видом. А ведь когда я  вчера
вечером его видела, кровь из него так и хлестала, как из зарезанного по-
росенка. Обойдется это у него, мисс Уилкс?
   - Да, благодарю вас. Доктор говорит, это всего лишь поверхностная ра-
на, хоть он и потерял ужасно много крови. А сегодня утром он...  словом,
пришлось влить в него изрядную порцию виски, иначе у него не хватило  бы
сил так стоически все это выдержать. Но спасли их  все-таки  вы,  миссис
Уотлинг. Когда вы, распалясь, начали говорить про разбитые зеркала,  это
звучало так... так убедительно.
   - Спасибо вам, мэм. Но, по-моему... по-моему, капитан Батлер тоже был
молодцом, - сказала Красотка, и в голосе ее прозвучала неприкрытая  гор-
дость.
   - О, он был поразителен! - горячо воскликнула Мелани. -  Янки  просто
не могли не поверить его свидетельство. Он так это все ловко  преподнес.
Никогда я не сумею его отблагодарить, да и вас тоже. Какая вы хорошая  и
добрая!
   - Пребольшое вам спасибо, мисс Уилкс. Это  для  меня  удовольствие  -
сделать такое дело. Я... я надеюсь, не очень это вас огорчило,  когда  я
сказала, что мистеру Уилкс - постоянный мой клиент. А  он  ведь,  знаете
ли, никогда...
   - Да, знаю. Нет, это меня нисколько не огорчило. Я просто  бесконечно
вам благодарна.
   - А вот другие дамы, могу поклясться, вовсе мне не  благодарны,  -  с
неожиданной злостью сказала Красотка. - И могу поклясться, вовсе они  не
благодарны и капитану Батлеру. И могу поклясться, теперь  только  больше
будут его ненавидеть. И могу поклясться, вы - единственная, которая хоть
спасибо-то мне сказала. И могу поклясться, они даже не посмотрят на  ме-
ня, когда встретят на улице. Но мне все равно. Мне плевать, хоть бы всех
их мужей перевешали. А вот на мистера Уилкса - не наплевать.  Понимаете,
не забыла я, какая вы были добрая ко мне во время войны,  как  деньги  у
меня на госпиталь взяли. Во всем городе не было  дамы  такой  доброй  ко
мне, а я доброту не забываю. И как подумала я про то, что вы  останетесь
вдовой с маленьким мальчиком, если мистера Уилкса повесят, так...  Он  у
вас такой милый, ваш мальчик, мисс Уилкс. У меня у самой есть мальчик, и
потому я...
   - Ах, вот как? И он живет... м-м...
   - Ах, нет, мэм! Он не здесь, не в Атланте. Он тут никогда не был.  Он
у меня в школе. Последний раз я видела его, когда он был еще совсем  ма-
леньким. Я... вообще-то, когда капитан  Батлер  попросил  меня  солгать,
чтоб выручить людей, я спросила, кто они, и как услышала, что среди  них
- мистер Уилкс, ни минутки не стала раздумывать. Я сказала  моим  девоч-
кам, так сказала: "Я из вас душу вытрясу, ежели не скажете, что  были  с
мистером Уилксом весь вечер".
   - О-о! - вырвалось у Мелани, которую еще больше смутило это  упомина-
ние Красотки о ее "девочках". - О-о, это... м-м...  вы  были  так  добры
и... ну, и они тоже.
   - Вы ведь это заслужили! - пылко произнесла Красотка. - Для всякого я
бы такого не стала делать. Если б речь шла только о муже мисс Кеннеди, я
б и пальцем не шевельнула, что бы там капитан Батлер ни говорил.
   - Почему?
   - Видите ли, мис