только подоткнуть повыше подол, взять в руки веревку, и она в два  счета
заарканила бы эту свинью.
   Ну, а что потом, после того, как свинья будет поймана, - если она бу-
дет поймана? Что потом,  когда  они  съедят  и  свинью,  и  ее  приплод?
Жизнь-то будет продолжаться, а следовательно, не кончится и  потребность
в еде. Надвигается зима, когда еды взять будет неоткуда, придут к  концу
даже несчастные остатки овощей с соседских огородов. Надо запасти  суше-
ных бобов, и сорго, и муки, и рису, и... и... Да мало ли чего еще. Куку-
рузных и хлопковых семян для весеннего посева и из одежды кое-чего.  От-
куда все это взять и чем расплачиваться?
   Она тайком обшарила у Джералда карманы, залезла в его шкатулку, но не
обнаружила ничего, кроме пачки облигаций и трех тысяч долларов  купюрами
Конфедерации. На это, пожалуй, все они могли бы один  раз  сытно  пообе-
дать, подумала она с иронией, ведь теперь эти  деньги  почти  ничего  не
стоят. Но будь даже у нее деньги и возможность купить на них  продуктов,
как доставить их сюда, в Тару? Почему  господь  допустил,  чтобы  старая
кляча издохла? Будь у них хотя бы  эта  несчастная,  сворованная  Реттом
скотина-все было бы подспорье! А какие прекрасные, гладкие  мулы  брыка-
лись у них на выгоне за дорогой! А какие красавицы были их упряжные  ло-
шади, и ее маленькая кобылка, и сестринские пони, и большой жеребец Дже-
ралда! Как он скакал, как летела у него из-под копыт земля! Ах, если  бы
сейчас хоть одного мула сюда - хоть самого что ни на есть упрямого!
   Ладно, когда нога у нее заживет, она пойдет пешком  в  Джонсборо.  Ей
еще никогда не доводилось совершать столь длинное путешествие пешком, но
она его совершит. Если даже янки выжгли дотла весь город, она,  конечно,
разыщет кого-нибудь и разузнает, где можно добыть продуктов. Заостривше-
еся личико Уэйда вдруг возникло у нее перед глазами. Он все время  твер-
дит, что не любит ямса, все просит куриную ножку и риса с подливкой.
   Залитый ярким солнечным светом сад внезапно потускнел, и деревья поп-
лыли перед ее затуманившимся взором. Скарлетт уронила  голову  на  руки,
стараясь сдержать слезы. Плакать бесполезно теперь. От слез  может  быть
толк, когда рядом мужчина, от которого нужно чего-то добиться. Она сиде-
ла, сжавшись в комочек, крепко зажмурив глаза, стараясь не  разрыдаться,
и в эту минуту до нее долетел стук копыт. Но она не подняла  головы.  Ей
так часто чудилось, что она слышит этот звук, чуть не каждый день и каж-
дую ночь, - так же, как чудился ей шорох платья Эллин... И  как  всегда,
сердце ее в этот миг заколотилось, прежде чем она успела  мысленно  ска-
зать себе: "Не будь дурой".
   Но быстрый стук копыт стал замедляться, лошадь перешла  с  галопа  на
шаг, и это, и ритмичный хруст гравия - все было слишком реально.  Кто-то
подъехал верхом - может быть, от Тарлтонов или Фонтейнов? Скарлетт  под-
няла глаза. В кавалерийском седле сидел янки.
   Еще не осознав случившегося, она уже спряталась за занавеской  и  как
завороженная смотрела на всадника сквозь дымчатые складки шелка,  затаив
дыхание от неожиданности и испуга.
   Он мешковато сидел в седле - плотный мужчина в полурасстегнутом синем
мундире; у него было грубое лицо и неопрятная черная борода.  Маленькие,
близко посаженные глазки, щурясь от солнца,  спокойно  разглядывали  дом
из-под козырька жесткого синего кепи. Когда он медленно спешился и заки-
нул поводья на коновязь, Скарлетт наконец смогла вздохнуть - но так  бо-
лезненно и резко, словно после удара под ложечку. Янки! Янки с большущим
пистолетом на боку! А она одна в доме с тремя больными  и  с  маленькими
детишками!
   Пока он не спеша шагал по дорожке, держа одну руку на кобуре,  зыркая
маленькими бусинками глаз вправо и влево, калейдоскоп беспорядочных  ви-
дений закружился перед мысленным взором  Скарлетт:  перерезанные  горла,
надругательства над беззащитными женщинами, о которых шепотом  повество-
вала тетушка Питтипэт, дома, обращенные  в  пепел  вместе  с  умирающими
людьми, дети, вздетые на штыки, чтобы не пищали, - все неописуемые  ужа-
сы, таящиеся в слове "янки".
   Ее первым побуждением было спрятаться в чулане, заползти под кровать,
спуститься по черной лестнице и броситься к болоту, зовя  на  помощь,  -
что угодно, лишь бы убежать. Но тут скрипнули ступеньки крыльца под  ос-
торожной ступней, затем она услышала, как солдат крадучись вошел в холл,
и поняла, что путь к отступлению отрезан. Оцепенев от страха, она  прис-
лушивалась к его передвижениям из комнаты в комнату, и шаги звучали  все
громче, все увереннее, по мере того как он убеждался, что дом пуст.  Вот
он прошел в столовую и сейчас, верно, направился на кухню.
   При мысли о кухне ярость полоснула Скарлетт по сердцу  как  ножом,  и
страх отступил. Там, на кухне, на открытом очаге  стояли  два  горшка  -
один с печеными яблоками, другой с похлебкой из овощей, раздобытых с та-
ким трудом на огороде в Двенадцати Дубах и у Макинтошей, - скудный обед,
которому надлежало утолить голод девяти людей и  которого,  в  сущности,
едва могло хватить на двоих. Скарлетт уже несколько часов усмиряла  свой
разыгравшийся аппетит, дожидаясь возвращения тех, кто ушел на болото,  и
при мысли, что янки съест их жалкую еду, ее затрясло от злобы.
   Будь они все прокляты! Они налетели на Тару как  саранча,  опустошили
ее и оставили людей медленно погибать с голоду, а теперь вернулись, что-
бы отнять последние жалкие крохи! Ее пустой желудок свело судорогой.
   "Богом клянусь, уж этому-то янки больше не удастся ничего украсть!"
   Она скинула со здоровой ноги истрепанную туфлю и  босиком  подошла  к
бюро, не чувствуя даже боли от нарыва. Бесшумно выдвинув  верхний  ящик,
она вынула оттуда тяжелый пистолет -  привезенный  из  Атланты  пистолет
Чарлза, из которого ему так ни разу и не довелось выстрелить. Она  поша-
рила в кожаном патронташе, висевшем на стене под саблей, достала  патрон
и недрогнувшей рукой вложила его в патронник. Затем быстро и все так  же
бесшумно проскользнула на галерею, окружавшую холл, и  стала  спускаться
по лестнице, держась одной рукой за перила, сжимая в другой руке  писто-
лет, прикрытый у бедра складками юбки.
   - Кто здесь? - раздался громкий гнусавый окрик, и она замерла на  се-
редине лестницы, чувствуя, как кровь стучит у  нее  в  висках,  заглушая
этот голос. - Стой, стрелять буду!
   Он появился в дверях столовой, весь подобравшись, как для  прыжка:  в
одной руке у него был пистолет, в другой - маленькая шкатулочка розового
дерева с швейными принадлежностями: золотым наперстком, корундовым желу-
дем с золотой шапочкой для штопки и ножницами с позолоченными колечками.
У Скарлетт ноги стали ледяными от  страха,  но  лицо  ее  было  искажено
яростью. Шкатулка Эллин у него в руках! Ей хотелось  крикнуть:  "Положи!
Сейчас же положи ее на место, ты, грязная...", но язык ей не  повиновал-
ся. Она просто стояла и смотрела на янки и увидела, как напряженная нас-
тороженность его лица сменилась полунахальной, полуигривой ухмылкой.
   - Да тут кто-то есть, в этом доме, - сказал он и,  пряча  пистолет  в
кобуру, шагнул через порог прямо к ней и остановился под лестницей. - Ты
что ж - совсем одна здесь, малютка?
   Быстрым, как молния, движением она вскинула руку с пистолетом над пе-
рилами, целясь в ошеломленное бородатое лицо, и, прежде чем солдат успел
расстегнуть кобуру, спустила курок. Отдачей ее  качнуло  назад;  в  ушах
стоял грохот выстрела, и от кислого порохового дыма защекотало  в  носу.
Солдат повалился навзничь, прямо на порог столовой, под тяжестью его па-
дения задрожал пол и мебель. Шкатулка выпала из его руки, и все содержи-
мое рассыпалось по полу. Почти не сознавая,  что  она  делает,  Скарлетт
сбежала с лестницы и стала над ним, глядя на то, что осталось от его ли-
ца - на красную впадину над усами там, где  был  нос,  на  остекленелые,
обожженные порохом глаза. Две струйки крови медленно змеились  по  полу:
одна стекала с лица, другая выползала из-под головы.
   Он был мертв. Сомнений быть не могло. Она убила человека.
   Дым медленно поднимался к потолку, красные ручейки расползались у  ее
ног. Минуту, равную вечности, она стояла неподвижно, и  все  звуки,  все
запахи, разлитые в теплом летнем воздухе, приобрели вдруг какую-то несо-
образность и, казалось, многократно усилились: частый  стук  ее  сердца,
похожий на барабанную дробь, жесткий глухой шелест  магнолии  за  окном,
далекий жалобный крик болотной птицы, сладкий аромат цветов, летящий  из
сада.
   Она убила человека - она, всегда, даже на охоте, старавшаяся  не  ви-
деть, как убивают зверя, не выносившая визга свиньи под ножом или  писка
кролика в силке. "Это  убийство,  -  тупо  думала  она.  -  Я  совершила
убийство. Нет, это происходит не со мной". В глаза ей бросилась коротко-
палая волосатая рука на полу, близко-близко от шкатулочки для рукоделия,
и внезапно жизнь вернулась к ней, возродилась  с  необычайной  силой,  и
чувство радости, жестокой, звериной радости, охватило ее. Ей  захотелось
наступить на кровавую вмятину носа, почувствовать теплую кровь на  своей
босой ступне. Она совершила возмездие - за Тару, за Эллин.
   Наверху на галерее раздались торопливые, неуверенные шаги...  На  се-
кунду все замерло, затем шаги возобновились, но теперь стали медленными,
шаркающими, с металлическим постукиванием. Ощущение времени и реальности
происходящего возвратилось к Скарлетт, она подняла голову и увидела  Ме-
лани. В рваном пеньюаре, служившем ей ночной сорочкой, Мелани стояла  на
лестнице, сжимая тяжелую саблю Чарлза в немощной  руке.  Взгляд  Мелани,
казалось, сразу охватил представшую ей картину, страшную суть  случивше-
гося: распростертое в кровавой луже тело в синем мундире, шкатулочку  на
полу возле него и Скарлетт босиком, с большим пистолетом в руке, с посе-
ревшим лицом.
   В напряженной тишине их глаза встретились. Всегда такое кроткое  лицо
Мелани было исполнено мрачной гордости. Одобрение и свирепая  радость  -
сродни огню, горевшему в груди Скарлетт, - сверкнули в ее улыбке.
   "Что это... Что это? Да ведь она такая же, как я!  Она  чувствует  то
же, что и я! - пронеслось в голове Скарлетт в эту долгую-долгую секунду.
Она бы поступила так же!"
   Взволнованно смотрела она на хрупкую, пошатывающуюся Мелани, к  кото-
рой никогда не испытывала ничего, кроме презрения и неприязни. А сейчас,
заглушая ненависть к этой женщине - к жене Эшли, - в душе  Скарлетт  за-
рождалось чувство восхищения и сродства. Ей,  очистившейся  в  этот  миг
прозрения от всяких мелких чувств, за голубиной кротостью  глаз  и  неж-
ностью голоса Мелани открылась твердая, как сталь клинка, воля и мужест-
во воина.
   - Скарлетт! Скарлетт! - резко нарушили тишину слабые, испуганные  го-
лоса Сьюлин и Кэррин, приглушенные затворенной дверью, и тут  же  следом
раздался вопль Уэйда:
   - Тетя Мелли! Тетя!
   Мелани быстро приложила палец к губам, опустила саблю на пол, с мучи-
тельными усилиями пересекла галерею и отворила дверь в комнату больных.
   - Ну, чего вы переполошились, цыплята! - долетел оттуда ее  спокойный
шутливый голос. - Ваша сестрица хотела снять ржавчину с пистолета  Чарл-
за, а он возьми да выстрели и напугал ее до полусмерти!.. Слышишь,  Уэйд
Хэмптон, мама выстрелила из пистолета твоего дорогого папы, и  когда  ты
подрастешь, она и тебе даст из него пострелять.
   "Как хладнокровно она лжет! - с восхищением подумала Скарлетт. - Я бы
нипочем так быстро не сообразила. Только зачем лгать?  Пусть  бы  знали,
что я это сделала".
   Она снова взглянула на распростертое у ее ног тело, и вдруг  злоба  и
страх, утихнув, уступили место отвращению, и у нее задрожали  колени.  А
Мелани уже снова приплелась к лестнице и стала спускаться, держась рукой
за перила, закусив бескровную губу.
   - Марш назад в постель, дурочка, ты же себя уложишь в могилу! - воск-
ликнула Скарлетт, но полураздетая Мелани продолжала, хоть  и  с  трудом,
спускаться в холл.
   - Скарлетт! - прошептала она. - Его же надо убрать отсюда и закопать.
Может, он был не один, и если остальные обнаружат  его  здесь...  -  Она
оперлась о плечо Скарлетт.
   - Он был один, - сказала Скарлетт. - Я не видела больше никого из ок-
на. Он, верно, дезертир.
   - Даже если он был один, никто не должен ничего  знать.  Негры  могут
проболтаться, и тогда придут янки и заберут  тебя.  Скарлетт,  нам  надо
спрятать его, пока все наши не вернулись с болота.
   Лихорадочная настойчивость Мелани подействовала на Скарлетт; она ста-
ла напряженно размышлять.
   - Я могу закопать его в углу сада под беседкой  -  там  земля  мягче,
Порк недавно выкопал оттуда бочонок виски. Но как я перетащу его туда?
   - Мы потащим вместе: ты за одну ногу, я за другую, -  твердо  сказала
Мелани.
   Против воли Скарлетт почувствовала, что ее восхищение Мелани растет.
   - Ты не в состоянии кошку за лапу потащить, - сердито сказала она.  -
Я сама его потащу. А ты ложись в постель. Ты себя доконаешь. И не  взду-
май мне помогать, не то я отнесу тебя наверх на руках.
   Бледное лицо Мелани расцвело нежной улыбкой.
   - Ты такая хорошая, Скарлетт, - сказала она и легонько коснулась  гу-
бами ее щеки. И не дав Скарлетт опомниться, прибавила: - Если ты сможешь
его оттащить, я тем временем приберу тут... эту  лужу...  пока  наши  не
вернулись. И знаешь что, Скарлетт...
   - Ну?
   - Как ты считаешь, это будет очень бесчестно - заглянуть к нему в ра-
нец? Может, найдем чего-нибудь поесть?
   - Отнюдь не считаю, - сказала Скарлетт, раздосадованная тем,  что  не
подумала об этом сама. - Погляди в ранце, а я погляжу в карманах.
   Нагнувшись над убитым и преодолевая отвращение, она  расстегнула  все
пуговицы на мундире и принялась методично обшаривать карманы.
   - Боже милостивый! - прошептала она, вытаскивая толстый бумажник, за-
вернутый в тряпку, - Мелани... Мелли, по-моему, тут куча денег!
   Мелани ничего не ответила. Она внезапно опустилась на пол и прислони-
лась спиной к стене.
   - Ты погляди, - проговорила она дрогнувшим голосом. - А у меня что-то
немного закружилась голова.
   Скарлетт сорвала тряпку и дрожащими руками раскрыла кожаный бумажник.
   - Взгляни, Мелли! Ты только взгляни!
   Мелани перевела взгляд, и глаза у нее расширились. Бумажник был набит
мятыми купюрами - зелеными федеративными вперемежку с банкнотами  Конфе-
дерации, - и среди них поблескивали две пятидолларовые золотые монеты  и
одна монета в десять долларов.
   - Да перестань ты их пересчитывать, - сказала Мелани, видя, что Скар-
летт перебирает пальцами деньги. - У нас нет времени...
   - Ты понимаешь, Мелани, ведь это значит, что мы будем сыты!
   - Да, да, дорогая. Я понимаю, но сейчас нам не  до  того.  Погляди  в
других карманах, а я погляжу в ранце.
   Скарлетт никак не могла заставить себя расстаться с бумажником. Осле-
пительные видения открывались ее взору: деньги, настоящие деньги, лошадь
этого янки, много еды! Есть все же бог, в конце концов, и он  проявил  о
ней заботу, хотя и весьма странным способом. Она сидела на корточках  и,
улыбаясь, смотрела на бумажник. Будет еда! Мелани вырвала бумажник у нее
из рук.
   - Давай скорей! - сказала она.
   В карманах штанов не оказалось ничего, кроме огарка  свечи,  большого
складного ножа, куска жевательного табака и обрывка шпагата. Из ранца же
Мелани извлекла небольшую пачку кофе, которую она с наслаждением понюха-
ла, точно это были духи, одну сухую галету и - изменившись в лице -  ми-
ниатюрный портрет маленькой девочки в золотой, усыпанной мелким жемчугом
рамке; за этим последовали:  гранатовая  брошь,  два  массивных  золотых
браслета с тоненькими золотыми цепочками, свисавшими с запоров,  золотой
наперсток, маленькая серебряная детская чашечка, золотые ножницы для ру-
коделия, кольцо с большим бриллиантом и серьги с бриллиантовыми  подвес-
ками грушевидной формы, в каждой из которых, даже  на  неопытный  взгляд
Скарлетт и Мелани, было не меньше чем по карату.
   - Вор! - пролепетала Мелани, отшатнувшись  от  неподвижного  тела.  -
Скарлетт, он же все это украл!
   - Конечно, - сказала Скарлетт. - И забрался сюда в надежде обворовать
и нас.
   - Я очень рада, что ты убила его, - сказала Мелани, и взгляд ее  стал
жестким. - А теперь, дорогая, скорее тащи его отсюда.
   Скарлетт наклонилась, ухватилась за обутые в сапоги  ноги  убитого  и
потянула. До чего же он был тяжел и какой неожиданно  слабой  показалась
она себе! Что, если у нее не хватит сил сдвинуть его с места? Она повер-
нулась к трупу спиной, подхватила его ноги  под  мышки  и,  наклонившись
всем телом вперед, сделала шаг. Труп двинулся, и она  рывками  поволокла
его за собой. Нарыв на пальце, про который она от волнения совсем  поза-
была, напомнил о себе такой острой, пульсирующей болью, что она скрипну-
ла зубами и переступила на пятку. Напрягая все силы, она  потащила  труп
через холл, оставляя позади красную полосу. Пот выступил у нее на лбу.
   - Если он зальет кровью двор, мы не сможем уничтожить  следы,  -  еле
выдохнула она. - Дай мне твой пеньюар, Мелли, я закутаю ему голову.
   Бледное лицо Мелани стало пунцовым.
   - Не будь дурочкой, я не стану на тебя смотреть, - сказала  Скарлетт.
- На мне нет ни нижней юбки, ни панталон, не то я бы сняла.
   Сжавшись в комочек у стены, Мелани стянула через голову рваное полот-
няное одеяние и молча перебросила его  Скарлетт,  старательно  прикрывая
свою наготу руками.
   "Какое счастье, что я не наделена такой непомерной  стыдливостью",  -
подумала Скарлетт, обертывая рваным пеньюаром изуродованную голову  сол-
дата и не столько видя, сколько чувствуя, какие муки испытывает от своей
наготы Мелани.
   Рывками потащила она труп через холл, добралась до заднего крыльца и,
остановившись, чтобы вытереть пот со лба, оглянулась на Мелани, все  еще
сидевшую у стены, подтянув острые колени к обнаженной  груди.  "Как  это
глупо - страдать в такую минуту из-за своей застенчивости, - с раздраже-
нием подумала Скарлетт. - Конечно, это все от ее непомерной  благовоспи-
танности..." В Скарлетт это всегда возбуждало только презрение... И  тут
ей неожиданно стало стыдно. Ведь что ни говори... что ни говори, а Мела-
ни вылезла из постели, хотя еще не оправилась после родов, схватила  тя-
желенную саблю и бросилась ей, Скарлетт, на выручку. На это  требовалось
особое мужество - такое, каким сама Скарлетт, если признаться честно, не
обладала - крепкая, как шелковая пряжа, несокрушимая,  как  сталь,  сила
духа, проявленная Мелани еще на долгом-долгом пути домой в страшную ночь
падения Атланты. Это скромное, не бросающееся в глаза мужество, отличав-
шее всех Уилксов, было чуждо Скарлетт, но она, хоть и против воли, отда-
вала ему должное.
   - Ложись в постель, - бросила она через плечо. - Ты же отправишься на
тот свет, если не ляжешь. Я закопаю его, а потом все здесь приберу.
   - Я вытру это лоскутным ковриком, - сказала  Мелани,  с  перекошенным
лицом глядя на лужу крови.
   - Ладно, вгоняй себя в гроб, мне-то что! И если кто-нибудь вернется с
болота раньше, чем я управлюсь, не выпускай их из дома и  скажи,  что  к
нам приблудилась лошадь - забрела неизвестно откуда.
   Мелани осталась сидеть, вся дрожа, в теплых утренних лучах  солнца  и
только закрыла ладонями уши, когда голова убитого стала со стуком перес-
читывать ступеньки крыльца.
   Никто не спросил, откуда взялась лошадь. И так было ясно, что она от-
билась после сражения от какого-нибудь отряда, и все были ей только  ра-
ды. Янки лежал в земле, в неглубокой яме, которую  Скарлетт  вырыла  под
беседкой. Подпорки, державшие густые виноградные плети, подгнили,  Скар-
летт ночью подрубила их кухонным ножом, и  они  повалились  бесформенной
грудой на свежезасыпанную яму. Наводя порядок в имении, Скарлетт не тро-
гала только эти подпорки, не требовала, чтобы их поставили на  место,  и
если негры и догадывались, что тому причиной, они держали язык за