так. Я как-то свыкся с  мыслью,  что
никто не знает, что с нами будет, когда война придет к концу. Мне  лично
это представляется вроде как концом света. Все стало так неверно и нена-
дежно, вот я и подумал: это было бы огромным утешением для меня, а  быть
может, и для мисс Сьюлин, если бы мы обручились. Это  дало  бы  нам  ка-
кую-то уверенность. Я, мисс Скарлетт, не буду настаивать на браке,  пока
не смогу обеспечить мисс Сьюлин, а когда это будет, я и сам не знаю.  Но
если подлинная любовь и преданность имеют какую-то цену в ваших  глазах,
вы можете с уверенностью считать, что в этом смысле мисс  Сьюлин  богаче
многих.
   Он сказал это так просто и вместе с тем  с  таким  достоинством,  что
Скарлетт была тронута, хотя его вид и забавлял ее. Как можно влюбиться в
Сьюлин - было выше ее понимания. Сестра казалась ей воплощением чудовищ-
ного эгоизма, слюнтяйства и мелкого пакостничества.
   - Ну что ж, мистер Кеннеди, - сказала она ласково.  -  По-моему,  все
будет хорошо. Мне кажется, я могу ответить вам за отца. Он всегда был  о
вас самого высокого мнения и надеялся, что Сьюлин станет вашей женой.
   - И он не изменил своего мнения и теперь? - воскликнул Фрэнк,  проси-
яв.
   - Разумеется, нет, - отвечала Скарлетт, с трудом подавляя усмешку: ей
вдруг вспомнилось, как Джералд не раз бесцеремонно кричал  Сьюлин  через
стол: "Ну что, мисс? Ваш пылкий поклонник все еще вынашивает свое  пред-
ложение руки и сердца? Может, мне пора спросить, каковы его намерения?"
   - Сегодня же вечером я с ней поговорю! - сказал Фрэнк,  губы  у  него
задрожали, он схватил руку Скарлетт и с силой ее потряс. - Вы так добры,
мисс Скарлетт.
   - Я пришлю ее к вам, - с улыбкой сказала Скарлетт, направляясь в гос-
тиную. Там Мелани уже села за фортепьяно. Это был чудовищно расстроенный
инструмент, но некоторые аккорды все же звучали приятно, и когда  Мелани
запела, остальные подхватили гимн: "Внемлите архангелов пенью..."
   Скарлетт приостановилась на пороге.  Слушая  сладостные  звуки  этого
старинного святочного гимна, невозможно было поверить, что ураган  войны
дважды едва не смел их с лица земли, что кругом лежит  разоренный  край,
что голодная смерть стоит у них за плечами. Скарлетт резко обернулась  к
Фрэнку:
   - Почему вы сказали, что конец войны представляется вам концом света?
   - Вам я сказку правду, - медленно проговорил Фрэнк, - но  мне  бы  не
хотелось, чтобы мои слова встревожили  остальных  дам.  Война  долго  не
продлится. Свежих пополнений нет, а дезертирство из армии все  возраста-
ет, хоть мы и не хотим в этом признаваться. Понимаете, солдаты не в  си-
лах сражаться вдали от дома, зная, что их близкие погибают от голода.  И
они бегут домой, чтобы раздобыть для них пропитание. Винить их я не  мо-
гу, но это ослабляет наши ряды. Да и армия тоже не может  сражаться  без
пищи, а ее нет. Я это знаю, поскольку, как вы понимаете, добывать продо-
вольствие - это моя служба. После того как мы снова  заняли  Атланту,  я
исколесил здесь вдоль и поперек всю округу и не набрал на пропитание да-
же скворцу. И та же самая картина на триста миль к югу, до самой  Саван-
ны. Люди мрут с голоду, железнодорожные пути взорваны, боеприпасы на ис-
ходе, нового оружия не поступает, нет ни сапог, ни кожи на сапоги... Так
что видите, конец уже близок.
   Но Скарлетт поразило не столько крушение надежд на победу  Конфедера-
ции, сколько сообщение об отсутствии продовольствия. Она ведь собиралась
снарядить Порка на поиски продуктов и одежды, дав ему  лошадь,  повозку,
несколько золотых монет и федеральные банкноты. Но  если  Фрэнк  говорит
правду...
   Впрочем, Мейкон же не был взят. В Мейконе должны быть  продукты.  Как
только продовольственный отряд двинется дальше, она рискнет своей драго-
ценной лошадью и отправит Порка в Мейкон. А там будь что будет.
   - Ладно, не стоит говорить сегодня о таких неприятных  вещах,  мистер
Кеннеди, - сказала Скарлетт. - Ступайте посидите в мамином маленьком ка-
бинете, а я пошлю к вам Сьюлин, чтобы вы могли... чтобы дать вам возмож-
ность немного побыть с ней наедине.
   Фрэнк покраснел, заулыбался и выскользнул из комнаты. Скарлетт  смот-
рела ему вслед.
   "Жаль, что он не может жениться на ней прямо сейчас, - подумала  она.
- Одним бы ртом меньше".


   ГЛАВА XXIX

   В апреле генерал Джонстон, снова принявший на себя  командование  ос-
татками своей былой армии, сдался на милость победителя в Северной Каро-
лине и тем положил конец войне. Но весть эта долетела до Тары лишь двумя
неделями позднее. Дел на плантации  было  по  горло,  тратить  время  на
разъезды и собирание новостей никто не имел ни малейшей возможности, все
соседи сами находились в таком же положении, и посещения стали  редкими,
а известия доходили медленно.
   Пахота была в разгаре, огородные семена и семена хлопка,  привезенные
Порком из Мейкона, ложились в землю. После возвращения  из  этого  путе-
шествия Порк, в сущности, был уже ни на что не годен, так раздувало  его
от гордости: ведь он вернулся целый и невредимый и привез целую  повозку
одежды, битой птицы, окороков, мяса, муки и семян. Снова и снова пускал-
ся он в повествование о том, как  на  обратном  пути  избежал  множества
опасностей, пробираясь глухими вьючными тропами,  проселками,  давно  не
езженными дорогами и заброшенными просеками. Он находился  в  пути  пять
недель - пять мучительных для Скарлетт недель. Но когда он  возвратился,
Скарлетт не проронила ни слова упрека - так была она счастлива, что  по-
ездка оказалась успешной, и так рада тому, что довольно много денег Порк
привез обратно, не потратив. Практическая сметка подсказывала ей, что за
птицу и за большую часть провизии Порк вообще ничего не платил, почему и
осталось у него столько денег. Порк посрамил бы  самого  себя,  если  бы
потратил ее деньги в то время, как по дороге ему то  и  дело  попадались
никем не охраняемые птичники и коптильни.
   Теперь, когда в доме появилась кое-какая еда, все в Таре принялись за
дело, стараясь вернуть поместью хотя бы  некоторое  подобие  нормального
уклада жизни. И для каждой пары рук нашлась работа, очень,  очень  много
работы, и работе этой не предвиделось конца. Пожухлые стебли  прошлогод-
него хлопка надо было убрать с поля, чтобы приготовить  его  для  нового
посева, а не привыкшая к плугу лошадь упиралась и весьма неохотно  тащи-
лась по пашне. Огород надо было вскопать и засеять. Надо  было  нарубить
дров. Надо было приниматься за возведение загонов и ограды, которая  тя-
нулась когда-то милю за милей и которую янки походя сожгли в своих кост-
рах. Силки, поставленные Порком на кроликов, надо было проверять  дважды
в день, а на реке насаживать новую наживку на крючки. Надо  было  засти-
лать постели, подметать полы, стряпать, мыть посуду, кормить кур и  сви-
ней, собирать яйца из-под наседок. Надо было доить  корову  и  пасти  ее
возле болота, не спуская с нее глаз, так как в любую минуту  могли  вер-
нуться янки или солдаты Фрэнка Кеннеди и увести ее с собой. Даже для ма-
лыша Уэйда нашлось дело. Каждое утро он с важным видом брал  корзинку  и
отправлялся собирать веточки и щепки на растопку.
   Весть о капитуляции принесли братья Фонтейн,  первыми  вернувшиеся  с
войны домой. Алекс, у которого все еще чудом держались на ногах  сапоги,
пришел пешком, а Тони, хоть и был бос, но зато ехал верхом на неоседлан-
ном муле. Так уж повелось в этой семье, что в более  выгодном  положении
всегда оказывался Тони. За четыре года, проведенных под открытым  небом,
под солнцем и ветром, оба брата стали еще смуглее, еще худее и жилистей,
а неухоженные черные бороды, отросшие на войне, сделали их совсем  неуз-
наваемыми.
   Спеша домой, в Мимозу, они лишь на минутку заглянули в Тару -  расце-
ловать своих приятельниц и сообщить им о капитуляции. Все, конец, с вой-
ной покончено, сказали они, и казалось, это их мало  трогало  и  они  не
особенно были расположены углубляться в эту тему.  Единственно,  что  их
интересовало, это - уцелела Мимоза или ее сожгли. На своем пути  от  Ат-
ланты к югу они видели только печные трубы там, где стояли  прежде  дома
их друзей, и им уже казалось безумием надеяться на то, что их дом  избе-
жал такой же участи. Услыхав радостную весть, они вздохнули с облегчени-
ем и потом долго смеялись, хлопая себя по ляжкам, когда Скарлетт расска-
зала им, как Салли вихрем примчалась в Тару, лихо перемахнув верхом  че-
рез живую изгородь.
   - Салли - смелая девчонка, - сказал Тони, - и ужас как ей не повезло,
что ее Джо ухлопали. Не найдется ли у вас тут у кого жевательного табач-
ку, Скарлетт?
   - Ничего, кроме самосада. Па курит его, пользуясь стеблем кукурузного
початка.
   - Ну, так низко я еще не пал, - сказал Тони. - Но, верно, докачусь  и
до этого со временем.
   - А как поживает Димити Манро? - волнуясь и смущаясь, спросил  Алекс,
и Скарлетт смутно припомнила, что он, кажется, был неравнодушен к  млад-
шей сестренке Салли.
   - Хорошо. Она у своей тетушки в Фейетвилле. Ведь  их  дом  в  Лавджое
сожгли. А вся остальная семья в Мейконе.
   - Он, собственно, хотел спросить, не выскочила ли Димити замуж за ка-
кого-нибудь бравого полковника из войск внутреннего охранения, - посмеи-
ваясь, сказал Тони, и Алекс бросил на него свирепый взгляд.
   - Ну, разумеется, нет, - улыбаясь, сказала Скарлетт.
   - Может, и зря не вышла, - мрачно изрек Алекс. - Как, черт  подери...
прошу прощенья, Скарлетт. Но как может мужчина сделать  предложение  де-
вушке, когда всех его негров отпустили на свободу, имение разорили  и  у
него нет ни цента в кармане?
   - Вы знаете, что это нисколько не волнует Димити, - сказала Скарлетт.
Она могла отдавать должное Димити и хорошо о  ней  отзываться,  так  как
Алекс Фонтейн никогда не принадлежал к числу ее поклонников.
   - Да чтоб мне сгореть... Ох, еще раз прошу прощенья,  Скарлетт.  Надо
мне отвыкнуть от этой привычки, не то бабуля шкуру с меня сдерет. Но  не
могу же я предложить девушке выйти замуж: за нищего. Может быть, ее  это
и не волнует, но это волнует меня.
   Пока Скарлетт беседовала с братьями Фонтейнами на  переднем  крыльце,
Мелани, Сьюлин и Кэррин, услышав о капитуляции армии  конфедератов,  ти-
хонько проскользнули в дом, и когда Фонтейны прямо через поля  за  домом
направились к себе в Мимозу, Скарлетт вошла в холл и услышала рыданья  -
все трое плакали, сидя на софе в маленьком кабинетике Эллин.  Итак,  все
было кончено, погибла прекрасная сияющая мечта, погибло Правое Дело, ко-
торым они жили, которому отдали своих  друзей,  мужей,  возлюбленных.  И
свои семейные очаги - на разорение. Права Юга, казавшиеся им незыблемыми
на веки веков, стали пустым звуком.
   Но Скарлетт не проливала слез. Когда она узнала про капитуляцию, пер-
вой ее мыслью было: "Слава тебе господи! Теперь уж никто не заберет  ко-
рову. И лошадь тоже. Теперь можно достать серебро из колодца,  и  каждый
будет есть вилкой и ножом. Теперь я без боязни могу объехать всю  округу
и поискать, где можно раздобыть чего-нибудь съестного".
   Как гора с плеч! Не вздрагивать больше от испуга, заслышав  стук  ко-
пыт! Не просыпаться во мраке среди ночи, не прислушиваться, затаив дыха-
ние, - в самом ли это деле или ей просто почудилось позвякивание  упряжи
во дворе, топот, резкие голоса янки, отдающие приказы... А главное,  са-
мое главное-Тара теперь спасена! Чудовищный кошмар не повторится больше.
Теперь уже не придется ей, стоя на лужайке, смотреть, как клубы дыма вы-
рываются из окон любимого отцовского дома, слушать, как бушует пламя и с
треском обрушивается внутрь крыша.
   Да, Дело, за которое они сражались, потерпело крах, но  война  всегда
казалась Скарлетт нелепостью и, разумеется, любой мир куда лучше. Никог-
да глаза ее не загорались восторгом при виде ползущего вверх  по  древку
звездно-полосатого флага и мурашки не пробегали по телу при звуках "Дик-
си". И не пылал в ее душе тот фанатический огонь, который помогал многим
переносить во имя Правого Дела и лишения, и тошнотворные обязанности си-
делки, и ужасы осады, и голод последних месяцев. Все это теперь  позади,
с этим покончено навсегда, и она не станет это оплакивать.
   Все позади! Позади война, которой, казалось, не будет конца,  которая
пришла непрошеная и нежданно-негаданно так рассекла ее жизнь надвое, что
она теперь с трудом могла припомнить, что было в те прежние, беззаботные
дни. Оглядываясь назад, она бесстрастно взирала на хорошенькую  девчонку
Скарлетт О'Хара в изящных зеленых сафьяновых туфельках и пышных, источа-
ющих аромат лаванды кринолинах и с недоумением вопрошала  себя:  неужели
это была она? Неужели это она - та Скарлетт О'Хара, покорительница  сер-
дец всего графства, повелительница сотни рабов, наследница богатого  по-
местья, надежно защищенная своим богатством, как щитом,  окруженная  лю-
бовью обожающих родителей, готовых исполнить любое ее  желание?  Избало-
ванная, беспечная девчонка, никогда не знавшая ни в чем отказа и не  су-
мевшая только стать женой Эшли.
   Где-то на крутой извилистой дороге, по которой  она  брела  последние
четыре года, эта девчонка с ее надушенными платьями и бальными туфелька-
ми незаметно потерялась, оставив вместо себя молодую женщину  с  жестким
взглядом чуть раскосых зеленых глаз,  бережливо  пересчитывающую  каждый
пенни, не гнушающуюся любой черной  работой,  женщину,  потерявшую  все,
кроме неистребимой красной земли, на которой она стояла среди обломков.
   Она прислушивалась к всхлипываниям, доносившимся из кабинета Эллин, а
в мозгу ее уже творилась работа:
   "Мы посеем еще хлопка, еще много, много хлопка. Завтра же пошлю Порка
в Мейкон купить семян. Теперь янки уже не сожгут наш хлопок,  и  войскам
Конфедерации он тоже не нужен. Великий боже! Хлопок этой  осенью  должен
взлететь в цене до небес!"
   Она прошла в кабинет Эллин и, не обращая внимания на плачущих  сестер
и Мелани, присела к секретеру, взяла гусиное перо и стала  подсчитывать,
сколько у нее в наличии денег и сколько она сможет прикупить на них  се-
мян для посева хлопка.
   "Война окончилась, - снова подумала она  и  внезапно  выронила  перо.
Ощущение безмерного счастья затопило ее. - Война окончилась,  и  Эшли...
Если Эшли жив, он возвратится домой. А думает ли об этом Мелани, оплаки-
вающая сейчас крах Правого Дела?" - вдруг мелькнула у нее мысль.
   "Скоро мы получим письмо... нет, не письмо. Почта еще не работает. Но
скоро... Словом, так или иначе, он скоро даст нам знать о себе!"
   Но проходили дни, складываясь в недели, а от  Эшли  не  было  вестей.
Почта в Южных штатах работала еле-еле, а в сельских местностях не  рабо-
тала вовсе. Время от времени какой-нибудь случайный заезжий  человек  из
Атланты привозил письмецо от тетушки Питти,  слезно  молившей  Мелани  и
Скарлетт вернуться к ней. Но от Эшли вестей не было.
   После капитуляции Юга подспудно тлевшая между Скарлетт и Сьюлин расп-
ря из-за лошади вспыхнула с новой силой. Поскольку теперь опасность  на-
падения янки миновала, Сьюлин возжелала ездить с  визитами  по  соседям.
Тоскуя от одиночества, от утраты прежнего веселого общения с друзьями  и
знакомыми, Сьюлин страстно рвалась навестить соседей - прежде всего хотя
бы для того, чтобы убедиться, что во всех других поместьях дела идут  не
лучше, чем в Таре. Но Скарлетт проявила железное упорство. Лошадь  нужна
для дела: возить дрова из леса, пахать. И Порку надо ездить на лошади  -
искать, где можно купить провизии. А по  воскресеньям  коняга  заслужила
право попастись на выгоне и отдохнуть. Если Сьюлин припала  охота  нано-
сить визиты, никто не мешает ей отправиться пешком.
   До прошлого года Сьюлин едва ли хоть раз за  всю  свою  жизнь  прошла
пешком более ста ярдов, и предложение Скарлетт совсем не  показалось  ей
заманчивым. Она осталась дома, ворчала, плакала и то и дело  восклицала:
"О, если бы мама была жива!" - за что в конце концов получила  от  Скар-
летт давно обещанную затрещину, которая оказалась настолько крепкой, что
опрокинула ее среди неистового визга на постель и вызвала  переполох  во
всем доме. После этого у Сьюлин явно поубавилось желания  хныкать  -  во
всяком случае, в присутствии Скарлетт.
   Скарлетт не соврала, говоря, что хочет, чтобы лошадь отдыхала, но она
сказала лишь полуправду. Другая половина правды заключалась в  том,  что
сама Скарлетт в первый же месяц после окончания войны побывала с визита-
ми у всех соседей, и то, что она увидела на знакомых с детства плантаци-
ях, в домах у знакомых с детства людей, сильнее поколебало ее  мужество,
чем ей хотелось бы в этом признаться.
   У Фонтейнов - благодаря отчаянной скачке, вовремя предпринятой Салли,
- дела шли лучше, чем у других, но их положение  казалось  благополучным
лишь на фоне поголовного бедствия. Бабушка Фонтейн так до конца и не оп-
равилась после сердечного приступа, приключившегося с ней  в  тот  день,
когда она возглавила борьбу с пожаром и отстояла от огня свой дом.  Ста-
рый доктор Фонтейн медленно поправлялся после  ампутации  руки.  Тони  и
Алекс неумело пахали и мотыжили землю. Перегнувшись  через  ограду,  они
пожали Скарлетт руку, когда она приехала их проведать, и  отпустили  шу-
точки по адресу ее разваливающейся повозки, но в глубине их темных  глаз
притаилась горечь: ведь подсмеиваясь над Скарлетт, они  подсмеивались  и
над собой. Она попросила их продать ей кукурузных зерен  для  посева,  и
они пообещали выполнить ее просьбу и тут же ударились в  обсуждение  хо-
зяйственных проблем. Рассказали, что у них двенадцать кур,  две  коровы,
пять свиней и мул, которого они пригнали домой с войны. Одна  из  свиней
только что сдохла, и они боятся, что за ней могут пасть и  другие.  Слу-
шая, как эти бывшие денди, для которых модный галстук  был  едва  ли  не
главным предметом серьезного беспокойства, озабоченно говорят о свиньях,
Скарлетт рассмеялась, и в ее смехе тоже прозвучала горькая нотка.
   Все очень радушно принимали ее в Мимозе и настояли, чтобы  она  взяла
кукурузные семена в подарок, без денег. Фонтейновские темпераменты мгно-
венно вспыхнули как порох, когда она положила зеленую купюру на стол,  и
братья наотрез отказались принять деньги. Скарлетт взяла зерна и  украд-
кой сунула долларовую бумажку в руку Салли. Сейчас  Скарлетт  просто  не
верилось, что эта Салли - та самая молодая женщина, которая принимала ее
восемь месяцев назад, когда она только что возвратилась в Тару. Та Салли
тоже была очень бледна, но дух ее не был сломлен.  Теперь  она  казалась
мертвой, опустошенной, словно поражение Юга отняло у нее  последнюю  на-
дежду.
   - Скарлетт, - прошептала она, сжимая купюру в руке. - К чему было все
это? За что мы сражались? О, мой бедный Джо! Мой несчастный малютка!
   - Я не знаю, за что мы сражались, и не желаю знать, -  сказала  Скар-
летт. - Меня это не интересует. И никогда не интересовало. Война - мужс-
кое занятие, а не женское. Меня сейчас интересует только одно -  хороший
урожай хлопка. Возьми этот доллар и купи Джо какую-нибудь одежку.  Видит
бог, она ему не помешает. Я не намерена вас грабить, как бы Алекс и Тони
ни старались быть рыцарями.
   Братья проводили ее до повозки, галантно, невзирая на свой оборванный
вид, помогли ей взобраться на козлы, пошутили - весело и  непринужденно,
чисто по-фонтейновски, - но картина их обнищания стояла у Скарлетт перед
глазами, когда она покидала Мимозу, и по спине у нее  пробегал  холодок.
Она сама так устала от нищеты и скаредности! Как приятно было бы увидеть
людей, живущих в довольстве, не тревожась о куске  хлеба  на  завтрашний
день!
   Кэйд Калверт возвратился к себе в Сосновые Кущи, и Скарлетт,  подняв-
шись по ступенькам старого дома, в котором она так часто танцевала в бы-
лые счастливые времена, и поглядев Кэйду в лицо, увидела на  нем  печать
смерти. Кэйд страшно исхудал и все время кашлял, полулежа  на  солнце  в
кресле, набросив на колени плед, но при виде Скарлетт лицо его  просвет-