тывала ленивая дремота. Негры не  спеша  убирали
со столов. Оживление спадало, смех затихал, и то в одной группе  гостей,
то в другой разговор понемногу замирал совсем. Все ждали, чтобы  хозяева
подали знак к окончанию утренней части празднества. Медленнее колыхались
в воздухе пальмовые веера, и иные из джентльменов, разморенные  жарой  и
перевариванием неумеренного количества  пищи,  начинали  клевать  носом.
Барбекю подошел к концу, и всех тянуло на покой, пока солнце было еще  в
зените.
   В этом промежутке между барбекю и балом все обычно бывали  безмятежно
и миролюбиво настроены. Только молодые люди оставались по-прежнему  неу-
гомонны и полны задора. Переходя с места на место, перебрасываясь фраза-
ми, они напоминали красивых породистых жеребцов и порой  были  не  менее
опасны. Полуденная истома овладевала всеми, но тлевший в глубине  жар  в
любую секунду грозил дать вспышку, и тогда страсти разгорались мгновенно
и кого-то могли недосчитаться в живых. Все эти  люди-мужчины  и  женщины
равно, - такие красивые, такие учтиво любезные, обладали довольно  беше-
ным и не до конца еще укрощенным нравом.
   Солнце припекало все сильнее, и Скарлетт - да и не она одна  -  снова
поглядела на Индию. Разговоры замерли совсем, и в наступившей тишине все
услышали сердитый голос Джералда - он стоял в  отдалении  у  праздничных
столов и пререкался с Джоном Уилксом.
   - Да чтоб мне пропасть! Стараться миром уладить дело  с  янки?  После
того, как мы выбили этих негодяев из форта Самтер? Миром? Нет, Юг должен
с оружием в руках показать, что он не позволит над  собой  издеваться  и
что мы не с милостивого соизволения Союза вышли из него, а  -  по  своей
воле, и за нами сила!
   "О боже! - подумала Скарлетт. - Ну  вот,  теперь  он  сел  на  своего
конька, и мы проторчим тут до ночи!"
   И в то же мгновение словно искра пробежала по рядам  лениво-апатичных
людей и их сонливость как ветром сдуло. Мужчины повскакали со стульев  и
скамеек и, размахивая руками, старались перекричать Друг друга. Исполняя
просьбу мистера Уилкса, считавшего, что нельзя заставлять  дам  скучать,
мужчины за все утро не проронили ни слова о войне или о политике. Но вот
у Джералда громко вырвалось "форт Самтер", и все мужчины как один забыли
предостережения хозяина.
   - Само собой разумеется, мы будем драться...
   - Янки-мошенники...
   - Мы разобьем их за один месяц...
   - Да один южанин стоит двадцати янки...
   - Мы их так проучим, они нас долго не забудут...
   - Мирным путем? А они-то разве мирным путем?
   - А вы помните, как мистер Линкольн оскорбил наших уполномоченных?
   - Ну да - заставил их торчать там неделями и все уверял, что  эвакуи-
рует Самтер...
   - Они хотят войны?..
   - Ну, мы так накормим их войной - будут сыты по горло...
   И заглушая весь этот галдеж, гремел зычный голос Джералда.
   - Права Юга, черт побери! - снова и снова долетало до Скарлетт.  Дже-
ралд, в отличие от дочери, наслаждался - он был в своей стихии.
   Выход из Союза, война-все эти слова давно набили у Скарлетт оскомину,
но сейчас она начинала испытывать к ним даже  острую  ненависть,  потому
что для нее они значили только одно - теперь мужчины будут  часами  тор-
чать там и держать друг перед другом воинственные речи, и ей не  удастся
завладеть Эшли. И никакой к тому же не будет войны, и все они  прекрасно
это знают. Им просто нравится ораторствовать и слушать самих себя.
   Чарлз Гамильтон не встал, когда все поднялись: новое чувство  придало
ему смелости, и, оказавшись в какой-то  мере  наедине  со  Скарлетт,  он
придвинулся к ней ближе и прошептал:
   - Мисс О'Хара, я... я уже принял решение: если и в самом деле начнет-
ся война, я отправлюсь в Южную Каролину и вступлю в их войска.  Говорят,
что мистер Уэйд Хэмптон создает там кавалерийский отряд, и я  хочу  слу-
жить под его началом. Он замечательный человек и был лучшим другом моего
покойного отца.
   "Что, по его мнению, должна я  теперь  сделать  -  трижды  прокричать
ура?" - подумала Скарлетт, так как Чарлз шептал все это с таким заговор-
щическим видом, словно открывал ей свою самую сокровенную тайну. Не  на-
ходя слов для ответа, она просто смотрела на  него,  изумляясь  глупости
мужчин, которые думают, что такие вещи могут  представлять  интерес  для
женщин. Он же решил, что она ошеломлена, но молча одобряет его, и, осме-
лев еще больше, продолжал скороговоркой:
   - Если я так поступлю, вы... вы будете огорчены, мисс О'Хара?
   - Я буду каждую ночь орошать слезами мою подушку, - сказала Скарлетт,
желая пошутить, но он принял  ее  слова  всерьез  и  покраснел  от  удо-
вольствия. Сам поражаясь своей смелости  и  неожиданной  благосклонности
Скарлетт, он нащупал ее руку меж складками платья и пожал.
   - Вы будете молиться за меня?
   "Боже, какой дурак!" - со злостью подумала Скарлетт и украдкой скоси-
ла глаза в надежде, что кто-нибудь избавит ее от продолжения этой  бесе-
ды.
   - Будете?
   - Ну как же, конечно, мистер Гамильтон! Трижды переберу четки, отходя
ко сну!
   Чарлз быстро поглядел по сторонам, почувствовал, как напряглись у не-
го мускулы, и затаил дыхание. Они, в сущности, были одни, и такого  слу-
чая могло больше не представиться. И даже если судьба будет снова так же
к нему благосклонна, в другой раз у него может не хватить духу...
   - Мисс О'Хара... Я должен вам что-то сказать... Я... люблю вас.
   - Что? - машинально переспросила Скарлетт, стараясь за группой громко
разговаривавших мужчин разглядеть Эшли, все еще сидевшего у ног Мелани.
   - О да, люблю! - восторженно прошептал  Чарлз,  окрыленный  тем,  что
Скарлетт не расхохоталась, не взвизгнула и не упала в обморок,  что,  по
его мнению, обязательно происходит  с  девушками  при  подобных  обстоя-
тельствах. - Я люблю вас! Вы самая... самая... - И тут впервые в жизни у
него вдруг развязался язык: - Вы самая  красивая,  самая  добрая,  самая
очаровательная девушка на свете! Вы обворожительны, и я люблю  вас  всем
сердцем. Я не смею и помыслить о том, чтобы вы  могли  полюбить  такого,
ничем не замечательного человека, как я, но если вы, дорогая мисс  О'Ха-
ра, подадите мне хоть искру надежды, я сделаю все, чтобы заслужить  вашу
любовь. Я...
   Чарлз умолк, будучи не в состоянии придумать никакого подвига, доста-
точно трудного, чтобы  он  мог  послужить  доказательством  глубины  его
чувства, и сказал просто:
   - Я прошу вас стать моей женой.
   При слове "женой" Скарлетт показалось, что ее внезапно сбросили с об-
лаков на землю. В эту минуту она в мечтах уже видела себя женой  Эшли  и
потому с плохо скрытым раздражением взглянула на Чарлза. Нужно же, чтобы
этот глупый теленок навязывался ей со своими  чувствами  именно  в  этот
день, когда у нее ум за разум заходит от тревоги! Она взглянула в карие,
полные мольбы глаза и не сумела прочесть в них ни первой  робкой  любви,
делавшей их прекрасными, ни преклонения перед нашедшим свое живое вопло-
щение идеалом, ни нежности, ни восторженной надежды на счастье, горевшей
как пламя. Для Скарлетт было не внове  выслушивать  предложения  руки  и
сердца, притом от куда более привлекательных на ее  взгляд  мужчин,  чем
этот Чарлз Гамильтон, и у каждого из них хватило бы деликатности не  за-
ниматься этим на барбекю, когда голова у нее была забита своими, несрав-
ненно более важными проблемами. Она видела перед собой просто  двадцати-
летнего мальчишку, заливавшегося  краской  от  смущения  и  выглядевшего
крайне глупо. Ее так и подмывало сказать ему, какой у него нелепый  вид.
Но наставления Эллин невольно сделали свое  дело,  и  она,  по  привычке
скромно опустив глаза, машинально  пробормотала  подобающие  для  такого
случая слова:
   - Мистер Гамильтон, я, разумеется, высоко ценю честь, которою вы ока-
зали мне, прося стать вашей женой, но это такая для меня  неожиданность,
что, право, я не знаю, что вам ответить.
   Это был изящный способ, не задевая самолюбия поклонника, не дать  ему
сорваться с крючка, и Чарлз проглотил приманку с ретивостью неофита.
   - Я готов ждать вечность! Пусть это будет лишь тогда, когда у вас  не
останется сомнений. О мисс О'Хара, пожалуйста, скажите, могу ли я  наде-
яться!
   - Хм, - произнесла Скарлетт, чей острый взгляд приметил, что Эшли  не
присоединился к мужчинам, чтобы принять участие в разговоре о  войне,  и
все так же продолжает с улыбкой глядеть снизу вверх на Мелани.  Если  бы
этот домогающийся ее руки дурачок помолчал с минуту, может быть, ей уда-
лось бы услышать, о чем они там беседуют. Ей это просто необходимо.  По-
чему с таким интересом смотрит сейчас Эшли на Мелани, что могла она  со-
общить ему особенного?
   Восторженное бормотание Чарлза заглушало их голоса.
   - Ах, помолчите! - прошипела Скарлетт, машинально сжав его руку и да-
же не поглядев на него.
   Обиженный, ошеломленный, Чарлз покраснел еще сильнее, но тут он заме-
тил, что взгляд Скарлетт прикован к его сестре, и  облегченно  вздохнул.
Скарлетт, конечно, просто боится,  как  бы  его  слова  не  долетели  до
чьих-нибудь ушей. Она, естественно, смущена,  ее  природная  стыдливость
задета, и она в ужасе, что их разговор может быть услышан. Мужская  гор-
дость взыграла в Чарлзе с небывалой дотоле силой - ведь впервые в  жизни
он сумел смутить девушку. Ощущение  было  захватывающим.  Он  постарался
придать лицу выражение небрежного безразличия и  украдкой  сжал  в  свою
очередь руку Скарлетт, показывая, что он человек светский, все  понимает
и не в обиде на нее.
   А она даже не заметила его пожатия, так как в эту минуту до  нее  от-
четливо долетел нежный голосок Мелани - бесспорно главное орудие ее чар:
   - Боюсь, я никак не могу согласиться с вами.  Мистер  Теккерей-циник.
Мне кажется, ему далеко до  мистера  Диккенса  -  вот  тот  уж  истинный
джентльмен.
   "Господи, о какой чепухе она разговаривает с  мужчиной!  -  подумала,
едва не фыркнув, Скарлетт, у которой сразу отлегло от сердца. -  Да  она
же просто синий чулок, а ведь общеизвестно, как относятся мужчины к  та-
ким девушкам... Чтобы заинтересовать мужчину и удержать  его  при  себе,
нужно сначала вести разговор о нем самом, а потом постепенно,  незаметно
перевести на себя и дальше уже придерживаться этой темы". Скарлетт,  не-
сомненно, забеспокоилась бы, скажи Мелани примерно следующее:  "Как  это
замечательно, то, что вы сказали!" или: "Какие необычайные мысли родятся
у вас в голове! Мой бедный умишко лопнет от натуги, если я стану  думать
о таких серьезных вещах!" А Мелани вместо этого, глядя на мужчину у сво-
их ног, разговаривает с таким постным лицом, словно сидит в церкви.  Бу-
дущее снова предстало перед Скарлетт в розовом свете, и она  опять  нас-
только воспряла духом, что глаза ее сияли, а на губах  играла  радостная
улыбка, когда она повернулась, наконец, к Чарлзу. Вдохновленный этим до-
казательством расположения, он схватил ее веер и с таким  усердием  при-
нялся им махать, что у нее растрепалась прическа.
   - А вашего мнения мы еще не удостоились услышать, - сказал, обращаясь
к Эшли, Джим Тарлтон. Он стоял поодаль,  в  группе  громко  споривших  о
чем-то мужчин, и Эшли, извинившись перед Мелани, встал. "Он самый краси-
вый мужчина здесь", - подумала Скарлетт, любуясь непринужденной  грацией
его движений и игрой солнца в белокурых волосах. Даже  мужчины  постарше
умолкли, прислушиваясь к его словам.
   - Что ж, господа, если Джорджия будет сражаться, я встану под ее зна-
мена. Для чего бы иначе вступил я в  эскадрон?  -  Всякий  налет  мечта-
тельности исчез из его широко раскрытых серых глаз, уступив место  выра-
жению такой решимости, что Скарлетт была поражена. - Но я  разделяю  на-
дежду отца, что янки не станут вторгаться в нашу жизнь и нам не придется
воевать. - Он, улыбаясь, поднял руку, когда братья Фонтейны  и  Тарлтоны
что-то загалдели наперебой. - Да, да, я знаю, мы подвергались  оскорбле-
ниям, нас обманывали... но будь мы на месте янки и захоти они  выйти  из
Союза, как бы поступили мы? Да примерно так же. Нам бы это  не  понрави-
лось.
   "Ну конечно, как всегда, - подумала Скарлетт. - Вечно-то он старается
поставить себя на место другого". Она не считала,  что  в  споре  каждая
сторона может быть по-своему права. Порой она просто не понимала Эшли.
   - Не будем слишком горячиться и очертя голову лезть в  драку.  Многие
бедствия мира проистекали от войн. А потом, когда война кончалась,  ник-
то, в сущности, не мог толком объяснить, к чему все это было.
   Скарлетт даже фыркнула. Счастье для Эшли, что у него такая неуязвимая
репутация - никому даже в голову не придет усомниться в  его  храбрости,
не то он мог бы нарваться на оскорбление. И не успела она это  подумать,
как шум в группе молодежи, окружавшей Эшли, усилился, послышались  гнев-
ные возгласы.
   В беседке старый глухой джентльмен из Фейетвилла дернул Индию за  ру-
кав:
   - О чем это они? Что случилось?
   - Война! - крикнула Индия, приставив руку к его уху. - Они хотят вое-
вать с янки.
   - Война? Вон оно что! - воскликнул старик, нашарил свою палку  и  так
резво вскочил со стула, что удивил всех, знавших его много лет. - Я могу
им кое-что порассказать на этот счет. Я был на войне.  -  Мистеру  Макра
нечасто выпадала такая возможность поговорить о войне - чаще всего женс-
кая половина его семейства успевала заткнуть ему рот.
   Размахивая палкой и что-то восклицая, мистер Макра поспешно зашагал к
стоявшей поодаль группе мужчин, а поскольку он был глух как пробка и  не
мог слышать своих оппонентов, те вынуждены были вскоре сложить оружие.
   - Эй вы, отчаянные молодые головы, послушайте меня - старика. Не нуж-
на вам эта война. Я-то воевал и знаю. Участвовал и в Семинольской кампа-
нии, был, как дурак, и на Мексиканской войне. Никто из вас не знает, что
такое война. Вы думаете, это - скакать верхом  на  красавце  коне,  улы-
баться девушкам, которые будут бросать вам цветы, и  возвратиться  домой
героем. Так это совсем не то. Да, сэр! Это - ходить не укравши, спать на
сырой земле и болеть лихорадкой и воспалением легких. А  не  лихорадкой,
так поносом. Да, сэр, война не щадит кишок - тут тебе и дизентерия, и...
   Щеки дам порозовели от смущения. Мистер Макра, подобно бабуле Фонтейн
с ее ужасно громкой отрыжкой, был живым напоминанием об ушедшей в  прош-
лое более грубой эпохе, которую все стремились забыть.
   - Ступай, уведи оттуда дедушку, - прошипела одна из  дочерей  старика
на ухо стоявшей рядом дочке. - Право же, он день ото дня становится  все
невыносимей, - шепотом призналась  она  окружавшим  ее  раскудахтавшимся
матронам. - Вообразите, не далее как сегодня утром он сказал Мэри - а ей
всего шестнадцать... - Дальше шепот стал  еле  слышным,  и  внучка  выс-
кользнула из беседки, чтобы сделать попытку увести мистера Макра обратно
на его место, в тень.
   Среди всей этой разгуливающей под деревьями толпы - оживленно  разго-
варивающих мужчин и взволнованно улыбающихся девушек - только один чело-
век оставался, казалось, совершенно невозмутимым. Скарлетт снова  погля-
дела на Ретта Батлера: он стоял, прислонясь к  дереву,  засунув  руки  в
карманы брюк, стоял совсем один - с той минуты, как мистер Уилкс  отошел
от него, - и не проронил ни слова, в то время как среди мужчин спор раз-
горался все жарче. По его губам, под тонкими темными  усиками  скользила
едва заметная улыбка, и в темных глазах поблескивала снисходительная ус-
мешка, словно он слушал забавлявшую его похвальбу раззадорившихся  ребя-
тишек. "Какая неприятная у него улыбка", - подумалось Скарлетт. Он молча
прислушивался к спору, пока Стюарт Тарлтон, рыжий, взлохмаченный, с  го-
рящим взором, не выкрикнул в который уже раз:
   - Мы разобьем их в один месяц! Что может этот сброд  против  истинных
джентльменов! Да какое там в месяц - в одном сражении.
   - Джентльмены, позволено ли мне будет вставить слово? -  сказал  Ретт
Батлер, не  изменив  позы,  не  вынув  рук  из  карманов  и  лениво,  на
чарльстонский лад растягивая слова.
   В голосе его и во взгляде сквозило презрение,  замаскированное  изыс-
канной вежливостью, которая, в свою очередь, смахивала на издевку.
   Все мужчины обернулись к нему и замолчали, преувеличенной любезностью
подчеркивая, что он не принадлежит к их кругу.
   - Задумывался ли кто-нибудь из вас, джентльмены, над тем, что  к  югу
от железнодорожной линии Мейкон - Диксон нет ни одного оружейного  заво-
да? Или над тем, как вообще мало литейных заводов на Юге? Так же, как  и
ткацких фабрик, и шерстопрядильных, и кожевенных предприятий?  Задумыва-
лись вы над тем, что у нас нет ни одного военного корабля и что флот ян-
ки может заблокировать наши гавани за одну неделю, после чего мы не смо-
жем продать за океан ни единого тюка хлопка? Впрочем, само собой разуме-
ется, вы задумывались над этим, джентльмены.
   "Да он, кажется, считает наших мальчиков  просто  кучей  идиотов!"  -
возмущенно подумала Скарлетт, и кровь прилила к ее щекам.
   По-видимому, такая мысль пришла в голову не ей одной, так как кое-кто
из юношей с вызовом поглядел на говорившего. Но Джон Уилкс тут же как бы
случайно оказался возле Ретта Батлера, словно желая напомнить всем,  что
это его гость и к тому же здесь присутствуют дамы.
   - Вся беда у нас, южан, в том, что мы мало разъезжаем  по  свету  или
мало наблюдений выносим из  наших  путешествий.  Ну,  конечно,  все  вы,
джентльмены, много путешествовали. Но что вы видели? Европу, Нью-Йорк  и
Филадельфию, и дамы, - он сделал легкий поклон в сторону беседки, -  без
сомнения, побывали в Саратоге. Вы видели отели и музеи, посещали балы  и
игорные дома. И возвратились домой, исполненные уверенности в  том,  что
нет на земле места лучше нашего  Юга.  Что  до  меня,  то  я  родился  в
Чарльстоне, но последние несколько лет провел на Севере. - Он  усмехнул-
ся, сверкнув белыми зубами, словно давая понять, что ни для кого из при-
сутствующих, конечно, не секрет, почему он больше не живет в Чарльстоне,
только ему на это наплевать. - И я видел многое, чего никто  из  вас  не
видел. Я видел тысячи иммигрантов, готовых за кусок  хлеба  и  несколько
долларов сражаться на стороне янки, я видел заводы, фабрики, верфи, руд-
ники и угольные копи - все то, чего у нас нет. А у нас есть только  хло-
пок, рабы и спесь. Это не мы их, а они нас разобьют в один месяц.
   На мгновение воцарилась мертвая тишина. Ретт Батлер достал из кармана
тонкий полотняный носовой платок и небрежно смахнул пыль с рукава. Затем
зловещий шепот пронесся над толпой гостей, а беседка загудела, как  пот-
ревоженный улей. И хотя щеки Скарлетт еще пылали от гнева, в  практичном
уме ее промелькнула мысль, что человек этот прав - слова его  не  лишены
здравого смысла. И в самом деле, она в жизни не видала ни одного  завода
или хотя бы человека, который бы своими глазами видел завод. Но все рав-
но этот Батлер не джентльмен, он проявил дурное воспитание, позволив се-
бе такое утверждение, да еще на пикнике, где люди собрались, чтобы пове-
селиться.
   Стюарт Тарлтон, сдвинув брови, шагнул вперед, Брент - за ним.  Конеч-
но, близнецы слишком хорошо воспитаны - они не затевают драки  прямо  на
барбекю, как бы ни чесались у них кулаки. Тем не  менее  все  дамы  были
приятно возбуждены - ведь им так редко выпадала удача быть  свидетельни-
цами публичной ссоры. Обычно все приходилось узнавать от третьих лиц.
   - Сэр, - угрожающе начал Стюарт, - что вы хотели этим сказать?
   Ретт ответил вежливо, но в глазах его мелькнула насмешка:
   - Я хотел сказать, что Наполеон - вы, вероятно, слышали о нем - заме-
тил как-то раз: "Бог всегда на стороне более сильной армии!" - И,  обра-
щаясь к Джону Уилксу, произнес с почтительностью, в которой не было  ни-
чего наигранного: - Вы обещали показать мне  вашу  библиотеку,  сэр.  Не
слишком ли я злоупотреблю вашей любезностью, если  попрошу  вас  сделать
это сейчас? Боюсь, мне скоро придется отбыть в Джонсборо -  там  у  меня
маленькое