не может. Просто он пьян и слишком измотан, и в голо-
ве у него немного помутилось, как бывает, когда у человека бред и он не-
сет всякую дичь. Мужчины не обладают такой выносливостью,  как  женщины.
Что-то расстроило его, быть может, он поссорился со Скарлетт и сейчас  в
своем воображении раздувает эту ссору. Возможно, что-то из того,  о  чем
он тут говорил, и правда. Но все правдой быть не может. И, уж во  всяком
случае, это последнее признание! Ни один мужчина  не  сказал  бы  такого
женщине, которую он любит столь страстно, как этот человек  любит  Скар-
летт. Мелани никогда еще не сталкивалась со злом, никогда  не  сталкива-
лась с жестокостью, и сейчас, когда они впервые предстали перед ней, она
не могла этому поверить. Ретт пьян и болен. А больным детям не надо  пе-
речить.
   - Да будет вам! Будет! - приговаривала она. - Помолчите. Я все  пони-
маю.
   Он резко вскинул голову и, посмотрев на нее налитыми кровью  глазами,
сбросил с себя ее руки.
   - Нет, клянусь богом, вы ничего не поняли! Вы не можете понять! Вы...
слишком вы добрая, чтобы понять. Вы мне не верите, а все, что я  сказал,
- правда, и я - пес. Вы знаете, почему я так поступил? Я с ума сходил, я
обезумел от ревности. Я всегда был ей безразличен, и вот я подумал,  что
сумею сделать так, что не буду ей безразличен. Но ничего не  вышло.  Она
не любит меня. Никогда не любила. Она любит...
   Горящие пьяные глаза его встретились с ее  взглядом,  и  он  умолк  с
раскрытым ртом, словно впервые осознав, с кем говорит. Лицо у Мелани бы-
ло белое, напряженное, но глаза, в упор смотревшие на него, были  ласко-
вые, полные сочувствия, неверия. Эти мягкие карие глаза светились безмя-
тежностью, из глубины их смотрела такая наивность, что у Ретта  возникло
ощущение, будто ему дали пощечину, и его затуманенное алкоголем сознание
немного прояснилось, а стремительный поток безумных слов  прервался.  Он
что-то пробормотал, отводя от Мелани взгляд, и быстро  заморгал,  словно
пытаясь вернуться в нормальное состояние.
   - Я - скотина, - пробормотал он, снова устало тыкаясь  головой  ей  в
колени. - Но не такая уж большая скотина. И хотя я все рассказал вам, вы
ведь мне не поверили, да? Вы слишком хорошая, чтобы поверить. До  вас  я
ни разу не встречал по-настоящему хорошего человека. Вы не поверите мне,
правда?
   - Нет, не поверю, - примирительно сказала Мелани  и  снова  погладила
его по голове. - Она поправится. Будет вам, капитан Батлер! Не надо пла-
кать! Она поправится.


   ГЛАВА LVII

   Месяц спустя Ретт посадил в поезд, шедший в Джонсборо, бледную  худую
женщину. Уэйд и Элла, отправлявшиеся с нею в путь, молчали и  не  знали,
как себя вести при этой женщине с застывшим, белым как  мел  лицом.  Они
жались к Присей, потому что даже их детскому уму казалось  страшным  хо-
лодное отчуждение, установившееся между их матерью и отчимом.
   Скарлетт решила поехать к себе в Тару, хотя еще и была  очень  слаба.
Ей казалось, что она задохнется, если пробудет в Атланте еще один  день;
голова ее раскалывалась от мыслей, которые она снова и снова  гоняла  по
протоптанной дорожке, тщетно пытаясь разобраться в  создавшемся  положе-
нии. Она была нездорова и душевно  надломлена;  ей  казалось,  что  она,
словно потерявшийся ребенок, забрела в некий страшный край, где  нет  ни
одного знакомого столба или знака, который указывал бы дорогу.
   Однажды она уже бежала из Атланты, спасаясь от наступавшей  армии,  а
теперь бежала снова, отодвинув заботы в глубину сознания с помощью  ста-
рой уловки: "Сейчас я не стану об этом думать. Я не вынесу. Я подумаю об
этом завтра, в Таре. Завтра будет уже новый день". Ей казалось, что если
только она доберется до дома и очутится среди тишины и зеленых хлопковых
полей, все ее беды сразу отпадут, и она сможет  каким-то  чудом  собрать
раздробленные мысли, построить из обломков что-то такое, чем можно жить.
   Ретт смотрел вслед поезду, пока он не исчез из виду, и  на  лице  его
читались озадаченность и горечь, отчего оно выглядело не очень приятным.
Ретт вздохнул, отпустил карету и, вскочив в седло,  поехал  по  Плющовой
улице к дому Мелани.
   Утро было теплое, и Мелани сидела на затененном  виноградом  крыльце,
держа на коленях корзину с шитьем, полную носков. Она смутилась и расте-
рялась, увидев, как Ретт соскочил с лошади и перекинул поводья через ру-
ку чугунного негритенка, стоявшего у дорожки. Они не виделись наедине  с
того страшного дня, когда Скарлетт была так больна, а он был... ну, сло-
вом... так ужасно пьян. Мелани неприятно было даже мысленно  произносить
это слово. Пока Скарлетт поправлялась, они  лишь  изредка  переговарива-
лись, причем Мелани всякий раз обнаруживала, что ей трудно встретиться с
ним взглядом. Он же в таких случаях всегда держался со  своим  неизменно
непроницаемым видом и никогда ни взглядом, ни намеком не дал понять, что
помнит ту сцену между ними. Эшли как-то говорил Мелани, что мужчины час-
то не помнят, что они делали или говорили спьяну, и  Мелани  молилась  в
душе, чтобы память на этот раз изменила капитану Батлеру.  Ей  казалось,
что она умрет, если узнает, что он помнит, о чем он  тогда  ей  говорил.
Она погибала от чувства неловкости и смущения и  вся  залилась  краской,
пока он шел к ней по дорожке. Но, наверно, он пришел лишь  затем,  чтобы
спросить, не может ли Бо провести день с Бонни. Едва ли он  столь  плохо
воспитан, чтобы явиться к ней с благодарностью за то, что она тогда сде-
лала. Она поднялась навстречу ему, лишний раз не без удивления подметив,
как легко он движется для такого высокого, крупного мужчины.
   - Скарлетт уехала?
   - Да. Тара пойдет ей на пользу, - с улыбкой сказал он. - Иной  раз  я
думаю, что Скарлетт - вроде этого гиганта Антея, которому придавало силы
прикосновение к матери-земле. Скарлетт нельзя  надолго  расставаться  со
своей красной глиной, которую она так любит. А вид растущего хлопка куда
больше поможет ей, чем все укрепляющие средства доктора Мида.
   - Не хотите ли присесть, - предложила Мелани,  дрожащей  от  волнения
рукой указывая на кресло. Он был такой  большой,  и  в  нем  так  сильно
чувствовался мужчина, а это всегда выводило Мелани из равновесия. В при-
сутствии людей, от которых исходила подобная сила и жизнестойкость,  она
ощущала себя как бы меньше и даже слабее, чем на самом деле. Мистер Бат-
лер был такой смуглый, могучий, под белым полотняным его пиджаком угады-
вались такие мускулы, что, взглянув на  него,  она  немного  испугалась.
Сейчас ей казалось невероятным, что она видела эту силу, эту самонадеян-
ность сломленными. И держала эту черноволосую голову на своих коленях!
   "О господи!" - подумала она в смятении и еще больше покраснела.
   - Мисс Мелли, - мягко сказал Ретт, - мое присутствие раздражает  вас?
Может, вы хотите, чтобы я ушел? Прошу вас, будьте со мной откровенны.
   "О! - подумала она. - Значит, он помнит! И понимает, как  я  растеря-
на!"
   Она умоляюще подняла на него глаза, и вдруг все ее смущение и  смяте-
ние исчезли. Он смотрел на нее таким спокойным, таким добрым, таким  по-
нимающим взглядом, что она просто уразуметь не могла, как можно быть та-
кой глупой и так волноваться. Лицо у него было усталое и, не без удивле-
ния подумала Мелани, очень печальное. Да как могло ей прийти  в  голову,
что он столь плохо воспитан и может затеять разговор о том,  о  чем  оба
они хотели бы забыть?
   "Бедняга, он так переволновался из-за Скарлетт", -  подумала  она  и,
заставив себя улыбнуться, сказала:
   - Садитесь же, пожалуйста, капитан Батлер.
   Он тяжело опустился в кресло, глядя на нее, а она  снова  взялась  за
штопку носков.
   - Мисс Мелли, я пришел просить вас о большом одолжении, - он улыбнул-
ся, и уголки его губ поползли вниз, - и о содействии в обмане, хоть я  и
знаю, что вам это не по нутру.
   - В обмане?
   - Да. Я в общем-то пришел поговорить с вами об одном деле.
   - О господи! В таком случае вам надо бы повидать  мистера  Уилкса.  Я
такая гусыня во всем, что касается дел. Я ведь  не  такая  шустрая,  как
Скарлетт.
   - Боюсь, что Скарлетт слишком шустрая во вред себе, - сказал он, -  и
как раз об этом я и намерен с вами говорить. Вы знаете, как она...  была
больна. Когда она вернется из Тары, она снова точно бешеная возьмется за
свою лавку и за эти свои лесопилки - признаюсь, я от  всей  души  желаю,
чтобы обе они как-нибудь ночью взлетели на воздух. Я боюсь  за  ее  здо-
ровье, мисс Мелли.
   - Да, она слишком много взвалила на  себя.  Вы  должны  заставить  ее
отойти от дел и заняться собой.
   Он рассмеялся.
   - Вы знаете, какая она упрямая. Я не пытаюсь даже спорить с ней.  Она
как своенравный ребенок. Она не разрешает мне помогать ей  -  не  только
мне, но вообще никому. Я пытался убедить ее продать свою долю в лесопил-
ках, но она не желает. А теперь, мисс Мелли, я и подхожу к тому делу, по
поводу которого пришел к вам. Я знаю, что Скарлетт продала бы свою  долю
в лесопилках мистеру Уилксу - и только ему, и я хочу, чтобы мистер Уилкс
выкупил у нее эти лесопилки.
   - О, боже ты мой! Это было бы, конечно, очень славно, но... -  Мелани
умолкла, прикусив губу.  Не  могла  же  она  говорить  с  посторонним  о
деньгах. Так уж получалось, что хоть Эшли и зарабатывал кое-что на лесо-
пилке, но им почему-то всегда не хватало. Мелани тревожило то,  что  они
почти ничего не откладывают. Она сама не понимала, куда  уходят  деньги.
Эшли давал ей достаточно, чтобы вести дом, но когда дело доходило до ка-
ких-то Дополнительных трат, им всегда бывало трудно. Конечно,  счета  от
ее врачей складывались в изрядную сумму, да и книги, и  мебель,  которую
Эшли заказал в Нью-Йорке, тоже немало стоили. И они  кормили  и  одевали
всех бесприютных, которые спали у них в подвале. И Эшли ни разу не отка-
зал в деньгах бывшим конфедератам. И...
   - Мисс Мелли, я хочу одолжить вам денег, - сказал Ретт.
   - Это очень любезно с вашей стороны, но ведь мы, возможно, не  сумеем
расплатиться.
   - Я вовсе не хочу, чтобы вы со мной расплачивались. Не  сердитесь  на
меня, мисс Мелли! Пожалуйста, дослушайте до конца. Вы  сполна  расплати-
тесь со мной, если я буду знать, что Скарлетт больше не  изнуряет  себя,
ездя на свои лесопилки, которые ведь так далеко  от  города.  Ей  вполне
хватит и лавки, чтобы не сидеть без дела  и  чувствовать  себя  счастли-
вой... Вы со мной согласны?
   - М-м... да, - неуверенно сказала Мелани.
   - Вы хотите, чтобы у вашего мальчика был пони? И хотите, чтобы он по-
шел в университет, причем в Гарвардский, и чтобы он поехал в Европу?
   - Ах, конечно! - воскликнула Мелани, и лицо ее, как всегда при упоми-
нании о Бо, просветлело. - Я хочу, чтобы у него все было, но... все вок-
руг сейчас такие бедные, что...
   - Со временем мистер Уилкс сможет нажить кучу денег на лесопилках,  -
сказал Ретт. - А мне бы хотелось чтобы Бо имел все, чего он заслуживает.
   - Ах, капитан Батлер, какой вы хитрый бесстыдник! - с  улыбкой  воск-
ликнула она. - Играете на моих материнских чувствах! Я ведь  читаю  ваши
мысли, как раскрытую книгу.
   - Надеюсь, что нет, - сказал Ретт, и  впервые  в  глазах  его  что-то
сверкнуло. - Ну, так как? Разрешаете вы мне одолжить вам деньги?
   - А при чем же тут обман?
   - Мы с вами будем конспираторами и обманем и Скарлетт и мистера Уилк-
са.
   - О господи! Я не могу!
   - Если Скарлетт узнает, что я замыслил что-то за ее спиной - даже для
ее же блага... ну, вы знаете нрав Скарлетт! Что же до мистера Уилкса, то
боюсь, он откажется принять от меня любой заем. Так что ни один  из  них
не должен знать, откуда деньги.
   - Ах, я уверена, что мистер Уилкс не откажется, если  поймет,  в  чем
дело. Он так любит Скарлетт.
   - Да, я в этом не сомневаюсь, - ровным тоном произнес Ретт. -  И  все
равно откажется. Вы же знаете, какие гордецы все эти Уилксы.
   - О господи! - воскликнула несчастная Мелани. - Хотела бы я...  Право
же, капитан Батлер, я не могу обманывать мужа.
   - Даже чтобы помочь Скарлетт? - Вид у Ретта был очень обиженный. -  А
ведь она так любит вас!
   Слезы задрожали на ресницах Мелани.
   - Вы же знаете, я все на свете готова для нее сделать. Я  никогда-ни-
когда не смогу расплатиться с ней за то, что она сделала для меня. Вы же
знаете.
   - Да, - коротко сказал он, - я знаю, что она для вас  сделала.  А  не
могли бы вы сказать мистеру Уилксу, что получили деньги по наследству от
какого-нибудь родственника?
   - Ах, капитан Батлер, у меня нет родственников, у которых был бы хоть
пенни в кармане.
   - Ну, а если я пошлю деньги мистеру Уилксу по почте - так,  чтобы  он
не узнал, от кого они пришли? Проследите вы за тем, чтобы он приобрел на
них лесопилки, а не... ну, словом, не роздал  бы  их  всяким  обнищавшим
бывшим конфедератам?
   Сначала Мелани обиделась на его последние слова, усмотрев в них пори-
цание Эшли, но Ретт так понимающе улыбался, что она улыбнулась в ответ.
   - Конечно, прослежу.
   - Значит, договорились? Это будет нашей тайной?
   - Но я никогда не имела тайн от мужа!
   - Уверен в этом, мисс Мелли.
   Глядя сейчас на него, она подумала, что всегда правильно о нем  суди-
ла. А вот многие другие судили неправильно. Люди говорили, что он груби-
ян, и насмешник, и плохо воспитан,  и  даже  бесчестен.  Правда,  многие
вполне приличные люди признавали сейчас, что были неправы. Ну, а вот она
с самого начала знала, что он отличный человек. Она всегда видела от не-
го только добро, заботу, величайшее уважение и удивительное понимание! А
как он любит Скарлетт! Как это мило с его стороны - найти такой обходной
путь, чтобы снять со Скарлетт одну из ее забот!
   И в порыве чувств Мелани воскликнула:
   - Какая же Скарлетт счастливица, что у нее такой муж,  который  столь
добр к ней!
   - Вы так думаете? Боюсь, она не согласилась бы с вами, если бы  услы-
шала. А кроме того, я хочу быть добрым и к вам, мисс Мелли.  Вам  я  даю
больше, чем даю Скарлетт.
   - Мне? - с удивлением переспросила она. - Ах, вы хотите сказать - для
Бо?
   Он нагнулся, взял свою шляпу и встал. С минуту  он  стоял  и  смотрел
вниз на некрасивое личико сердечком с длинным мысиком волос на  лбу,  на
темные серьезные глаза. Какое неземное лицо, лицо  человека,  совсем  не
защищенного от жизни.
   - Нет, не для Бо. Я пытаюсь дать вам нечто большее, чем Бо,  если  вы
можете представить себе такое.
   - Нет, не могу, - сказала она, снова растерявшись. -  На  всем  свете
для меня нет ничего дороже Бо, кроме Эшли... То есть мистера Уилкса.
   Ретт молчал и только смотрел на нее, смуглое лицо его было непроница-
емо.
   - Вы такой милый, что хотите что-то сделать для меня, капитан Батлер,
но право же, я совершенно счастлива. У меня есть все, чего  может  поже-
лать женщина.
   - Вот и прекрасно, - сказал Ретт, вдруг помрачнев. - И уж  я  позабо-
чусь о том, чтобы так оно и осталось.
   Когда Скарлетт вернулась из Тары, нездоровая бледность исчезла  с  ее
лица, а щеки округлились и были розовые. В зеленых глазах ее снова  поя-
вилась жизнь, они сверкали, как прежде, и впервые за многие  недели  она
громко рассмеялась при виде Ретта и Бонни, которые встречали ее, Уэйда и
Эллу на вокзале, - рассмеялась, потому что уж больно нелепо и смешно они
выглядели. У Ретта из-за ленточки шляпы торчали два  растрепанных  индю-
шачьих пера, а у Бонни, чье воскресное платье было основательно порвано,
на обеих щеках виднелись полосы синей краски и в кудрях торчало  петуши-
ное перо, свисавшее чуть не до пят. Они явно играли  в  индейцев,  когда
подошло время ехать к поезду, и по озадаченно беспомощному виду Ретта  и
возмущенному виду Мамушки ясно было, что Бонни отказалась  переодеваться
- даже чтобы встречать маму.
   Скарлетт заметила: "Что за сорванец!" - и поцеловала малышку, а Ретту
подставила щеку для поцелуя. На вокзале было много народу, иначе она  не
стала бы напрашиваться на эту ласку. Она не могла не  заметить,  хоть  и
была смущена видом Бонни, что все улыбаются, глядя на отца  и  дочку,  -
улыбаются не с издевкой, а искренне, по-доброму. Все знали, что  младшее
дитя Скарлетт держит отца в кулачке, и Атланта, забавляясь, одобрительно
на это взирала. Великая любовь к дочери существенно помогла Ретту  восс-
тановить свою репутацию в глазах общества.
   По пути домой Скарлетт делилась новостями сельской жизни. Погода сто-
яла сухая, жаркая, и хлопок рос не по дням, а по часам, но Уилл говорит,
что цены на него осенью все равно будут низкими. Сьюлин снова  ждет  ре-
бенка-Скарлетт так это сообщила, чтобы дети не поняли, - а Элла проявила
неожиданный норов: взяла и укусила старшую дочку Сьюлин. Правда, замети-
ла Скарлетт, и поделом маленькой Сьюзи: она вся пошла в мать. Но  Сьюлин
вскипела, и между ними произошла сильная ссора -  совсем  как  в  старые
времена. Уэйд собственноручно убил водяную змею. Рэнда и Камилла Тарлтон
учительствуют в школе - ну, не смех? Ведь ни один из  Тарлтонов  никогда
не мог написать даже слово "корова"! Бетси Тарлтон вышла замуж: за како-
го-то однорукого толстяка из Лавджоя, и они с Хэтти и  Джимом  Тарлтоном
выращивают хороший хлопок в Прекрасных Холмах. Миссис Тарлтон завела се-
бе племенную кобылу с жеребенком и счастлива так, будто получила миллион
долларов. А в бывшем доме Калвертов живут негры! Целый  выводок,  причем
дом-то теперь - их собственный! Они купили его с торгов. Дом совсем раз-
валивается - смотреть больно. Куда девалась Кэтлин и ее никудышный муже-
нек - никто не знает.  А  Алекс  собирается  жениться  на  Салли,  вдове
собственного брата! Подумать только, после того как они проявили в одном
доме столько лет! Все говорят, что они решили обвенчаться для  удобства,
потому что пошли сплетни; ведь они жили там одни с тех пор,  как  Старая
Хозяйка и Молодая Хозяйка умерли. Известие об их свадьбе чуть не разбило
сердце Димити Манро. Но так ей и надо. Будь она  чуточку  порасторопнее,
она бы уже давно подцепила себе другого, а не ждала бы, пока Алекс нако-
пит денег, чтобы жениться на ней.
   Скарлетт весело болтала, выплескивая новости, но было  много  такого,
что она оставила при себе, - такого, о чем было больно даже думать.  Она
ездила по округе с Уиллом, стараясь не вспоминать то  время,  когда  эти
тысячи акров плодородной земли стояли в зелени кустов хлопчатника. А те-
перь плантацию за плантацией пожирал лес, и унылый ракитник, чахлые дуб-
ки и низкорослые сосны исподволь  выросли  вокруг  молчаливых  развалин,
завладели бывшими хлопковыми плантациями. Там, где  прежде  сотня  акров
была под плугом, сейчас хорошо, если хоть один обрабатывался.  Казалось,
будто едешь по мертвой земле.
   "В этих краях если все назад и вернется, так не раньше, чем лет через
пятьдесят, - заметил Уилл. - Тара - лучшая ферма в округе благодаря  вам
и мне, Скарлетт, но это только ферма, ферма,  которую  обрабатывают  два
мула, а вовсе не плантация. За нами идут  Фонтейны,  а  потом  Тарлтоны.
Больших денег они не делают, но перебиваются, и у них есть  сноровка.  А
почти все остальные, остальные фермы..."
   Нет, Скарлетт не хотелось  вспоминать,  как  выглядит  тот  пустынный
край. Сейчас же, оглядываясь назад из шумной, процветающей Атланты,  она
и вовсе загрустила.
   - А какие здесь новости? - поинтересовалась она, когда они,  наконец,
прибыли домой и уселись на парадном крыльце. Всю дорогу она  без  умолку
болтала, боясь, что может наступить гнетущее молчание. Она  ни  разу  не
разговаривала с Реттом наедине с того дня, когда упала с лестницы, и  не
слишком стремилась оказаться с ним наедине теперь. Она не знала, как  он
к ней относится. Он был сама доброта во время ее затянувшегося выздоров-
ления, но это была доброта безликая, доброта чуткого человека.  Он  пре-
дупреждал малейшее ее желание, удерживал детей на расстоянии, чтобы  они
не беспокоили ее, и вел дела в лавке и на лесопилках. Но он ни  разу  не
сказал: "Мне жаль, что так получилось". Что ж, возможно, он ни о  че