нфедератов
нет и не было трусов... Говоря о воинах-конфедератах, он называл  их  не
иначе как "наши храбрецы" или "наши герои в серых мундирах", старательно
вкладывая в это оскорбительно-иронический смысл. Когда какие-нибудь бой-
кие дамочки кокетливо выражали ему свою благодарность за то, что он  так
героически подвергает себя ради них опасности, он с поклоном заверял их,
что они заблуждаются, ибо он делал бы то же самое и  для  дам-северянок,
если бы это приносило ему такой же доход.
   В разговорах со Скарлетт он всегда держался подобного тона еще с пер-
вой встречи в Атланте на благотворительном  базаре,  но  теперь  оттенок
насмешки звучал в его словах, с кем бы он ни вел беседы. На все похвалы,
расточавшиеся ему за услуги, которые  он  оказывает  Конфедерации,  Ретт
Батлер неизменно отвечал, что для него прорваться сквозь блокаду - чисто
деловое предприятие. Если бы на правительственных  подрядах  можно  было
так же хорошо заработать, говорил он, поглядывая в сторону тех, кто  эти
подряды получал, он несомненно бросил бы свое рискованное занятие и стал
бы поставлять Конфедерации  недоброкачественное  обмундирование,  гнилые
кожи, смешанный с песком сахар и затхлую муку.
   Часто на его слова трудно было что-нибудь  возразить,  и  именно  это
особенно сильно всех бесило. Небольшие скандалы из-за  военных  поставок
уже имели место. В письмах с передовой солдаты постоянно  жаловались  на
обувь, которая разваливалась на ногах через неделю, на  упряжь,  которая
рвалась, стоило покрепче подтянуть подпругу, на порох, который не  восп-
ламенялся, на тухлое мясо и зараженную долгоносиком муку. Жители Атланты
старались уверить себя, что такой негодный товар поставляют из  Алабамы,
или Виргинии, или Теннесси, но только не из Джорджии. Ведь  люди,  полу-
чившие правительственные подряды, принадлежат к лучшим  домам  Джорджии.
Кто как не они делают щедрые пожертвования в фонды госпиталей  и  помощи
сиротам войны? Разве не они с таким воодушевлением распевают "Дикси" и с
самой неистовой свирепостью требуют - во всяком случае с трибуны - крови
янки? Волна ненависти к тем, кто наживался на  правительственных  подря-
дах, еще не взмыла вверх, и слова капитана Батлера были восприняты  лишь
как доказательство его чудовищной невоспитанности.
   Он не только задевал честь города, намекая на продажность людей,  за-
нимающих высокие посты, и пороча незапятнанную отвагу воинов, но находил
еще удовольствие в том, чтобы ставить досточтимых  граждан  в  затрудни-
тельное положение. Подобно шкодливому мальчишке, который не может  удер-
жаться, чтобы не проткнуть булавкой воздушный шарик, он не  мог  устоять
против желания поубавить спеси чванливым ханжам и ура-патриотам. Он бес-
пощадно разоблачал их невежество, лицемерие и фанатизм и делал это столь
искусно, проявляя к собеседнику вежливый и якобы  неподдельный  интерес,
что его жертва до тех пор не понимала, куда он клонит, пока не  оказыва-
лась в смешном положении самонадеянного пустобреха.
   Но Скарлетт и в те дни, когда город еще не отвернулся от Ретта Батле-
ра, уже не питала на его счет иллюзий. Она знала, что его изысканная га-
лантность и помпезные речи таят в себе глубоко скрытую иронию. Она пони-
мала, что он просто забавляется, играя  роль  отчаянно  смелого  патрио-
та-контрабандиста. Порой он даже, напоминал ей  мальчишек  -  друзей  ее
детства: неугомонных близнецов Тарлтонов с их неутолимой страстью к "ро-
зыгрышам"; дьявольски изобретательных Фонтейнов,  начиненных  всяческими
проделками; Калвертов, способных просидеть всю ночь напролет,  обдумывая
какую-нибудь очередную мистификацию. Но сходство было неполным: под мас-
кой небрежной беспечности Ретта Батлера угадывался злобный  умысел,  ка-
кая-то почти зловещая, хотя и неуловимая, мстительная жестокость.
   И все же он скорее импонировал ей в роли романтического контрабандис-
та, хотя она и видела насквозь его лицемерие. Ведь это  значительно  об-
легчало общение с ним, которое на первых порах было для  нее  столь  тя-
гостным. Поэтому, когда он внезапно сбросил маску и принялся -  намерен-
но, по-видимому, - восстанавливать против себя уже расположенных к  нему
горожан, это раздосадовало ее чрезвычайно. Раздосадовало потому, что ка-
залось ей глупым, и потому, что резкое осуждение, которому он начал под-
вергаться, бросало тень и на нее.
   И вот настал день, когда Ретт Батлер сжег за собой все мосты и  окон-
чательный остракизм неизбежно должен был стать его уделом. Это произошло
в доме миссис Элсинг на благотворительном музыкальном  вечере  в  пользу
выздоравливающих воинов. Дом был полон военных, приехавших  на  побывку,
служивых людей из милиции и войск внутреннего охранения, раненых из гос-
питалей, молоденьких девушек, вдов и матрон. В доме не осталось ни одно-
го свободного стула, и даже на лестнице и в холле толпились  гости.  Ог-
ромную чашу граненого хрусталя, которую дворецкий Элсингов держал в  ру-
ках, стоя у входа, дважды освобождали от груза серебряных монет, что са-
мо по себе указывало на успех затеи, ибо в эти дни серебряный доллар был
уже равен шестидесяти долларам в кредитных билетах Конфедерации.
   Каждая девушка, хоть в какой-то мере обладавшая музыкальными  способ-
ностями, пела или играла на фортепьяно, а живые картины вызвали бурю ап-
лодисментов. Скарлетт была в превосходном настроении; она не только  ис-
полнила вместе с Мелани трогательный дуэт "Когда на луг падет роса" и  -
на бис - более игривую песенку "Ах, боже, боже, дамы, это  был  не  Сте-
фан!", но на нее еще пал выбор воплотить Дух  Конфедерации  в  последней
живой картине.
   Она знала, что выглядит в высшей  степени  соблазнительно  в  строгом
греческом хитоне из белой кисеи, подпоясанном  красно-синим  кушаком,  с
звездно-полосатым флагом в одной руке и саблей с  золотым  эфесом,  ког-
да-то принадлежавшей Чарлзу, а еще ранее его отцу, - в другой,  простер-
той к коленопреклоненной фигуре капитана Кэйри Эшберна из Алабамы.
   Когда занавес опустился, она, не удержавшись, поискала глазами  Ретта
Батлера - ей хотелось увидеть, какое она произвела на него впечатление в
этой очаровательной живой картине. К великому ее разочарованию,  он  был
погружен в жаркий спор и, по-видимому, даже не смотрел представления. По
лицам окружавших его мужчин она поняла, что все они взбешены тем, что он
им говорит.
   Она направилась туда, где он стоял, и среди внезапно наступившей, как
это бывает иногда в многолюдных собраниях, тишины услышала  вопрос,  за-
данный напрямик Уилли Гиненом, офицером милиции:
   - Следует ли так понимать вас, сэр, что Дело, за которое отдают жизнь
наши герои, не является для вас священным?
   - Если вы завтра попадете под поезд, значит ли это, что железнодорож-
ная компания должна быть причислена к лику святых? - самым кротким тоном
спросил в свою очередь Ретт Батлер, словно и в самом деле желал получить
на это ответ.
   - Сэр... - произнес Уилли, и голос его сорвался, - если бы мы не  на-
ходились в этом доме...
   - Я дрожу при одной мысли о том, что могло бы тогда воспоследовать, -
сказал Ретт Батлер. - Ведь ваша храбрость, думается мне, слишком  широко
известна.
   Уилли густо покраснел, и разговор оборвался. Все были смущены. Уилли,
крепкий, здоровый парень призывного возраста, находился тем не  менее  в
тылу. Правда, он был единственный сын в семье, и кому-то  же  надо  было
служить в милиции и охранять порядок в штате. И все же, когда Ретт  Бат-
лер произнес слово "храбрость", в группе уже отлежавших в госпитале офи-
церов раздались смешки.
   "О господи! Не может он, что ли, держать язык на привязи! - с раздра-
жением подумала Скарлетт. - Портит всем вечер!"
   Доктор Мид грозно нахмурил брови.
   - Для вас, молодой человек, возможно, нет ничего священного, - сказал
он громовым голосом, каким всегда произносил свои речи. - Но для  верных
патриотов и патриоток Юга есть вещи поистине священные. Это - стремление
уберечь наш край от узурпаторов, это - Права Южных штатов и это...
   У Ретта Батлера был скучающий вид; он мягко, почти вкрадчиво  прервал
доктора.
   - Войны всегда священны для тех, кому приходится их вести,  -  сказал
он. - Если бы те, кто разжигает войны, не объявляли их священными, какой
дурак пошел бы воевать? Но какие бы лозунги ни выкрикивали ораторы, сго-
няя дураков на бойню, какие бы благородные ни ставили перед  ними  цели,
причина войн всегда одна. Деньги. Все войны, в сущности, -  драка  из-за
денег. Только мало кто это понимает. Все слишком оглушены фанфарами, ба-
рабанами и речами отсиживающихся в тылу трибунов. Иной раз их воинствен-
ный клич звучит так: "Спасем гроб нашего Христа от язычников!" Или  так:
"Долой папистов!" А в другом случае иначе: "Свобода!" Или: "Хлопок,  Ра-
бовладение и Права Юга!"
   "Ну при чем тут римский папа? - подумала Скарлетт. - А  тем  более  -
гроб Христов?"
   Она торопливо приближалась к кучке разгоряченных спором  людей,  и  в
эту минуту Ретт Батлер отвесил всем изящный поклон и направился к двери.
Она хотела было поспешить за ним, но миссис Элсинг ухватила ее за юбку.
   - Пусть уходит, - громко сказала она, и голос ее отчетливо  прозвучал
среди напряженной тишины зала. - Пусть уходит. Он изменник и  спекулянт!
Змея, которую мы пригрели на груди!
   Ретт Батлер, стоявший в холле со шляпой в  руке,  слышал  эти  слова,
открыто предназначавшиеся для его ушей. Он  обернулся  и  обвел  глазами
зал. Взгляд его беззастенчиво уперся в плоскую грудь миссис Элсинг. Нео-
жиданно он ухмыльнулся и, поклонившись, скрылся за дверью.
   Миссис Мерриуэзер возвращалась домой в коляске тетушки  Питти,  и  не
успели все четыре дамы занять свои места в экипаже, как  ее  негодование
вырвалось наружу:
   - Ну что, Питтипэт Гамильтон, надеюсь, вы теперь удовлетворены?
   - Что вы имеете в виду? - с беспокойством спросила тетушка Питти.
   - Я имею в виду поведение этого подонка Батлера, которого вы  у  себя
привечали.
   Обвинение это мгновенно привело тетушку Питти в  великое  волнение  и
расстройство, и у нее как-то вылетело из головы, что  миссис  Мерриуэзер
сама не раз принимала у себя капитана Батлера. Мелани и Скарлетт, наобо-
рот, это обстоятельство тотчас же пришло на ум, но, воспитанные в почте-
нии к старшим, они воздержались от упоминания о нем и только как по  ко-
манде опустили глаза на свои сложенные на коленях, затянутые  в  митенки
руки.
   - Он оскорбил Конфедерацию и всех нас, - заявила миссис Мерриуэзер, и
ее величественный бюст в расшитом бисером корсаже бурно  заколыхался.  -
Он посмел сказать, что мы сражаемся ради денег! Что наши вожди нам лгут!
Его надо отправить в тюрьму! Да, в тюрьму. Я буду  говорить  об  этом  с
доктором Мидом. Будь мистер Мерриуэзер жив, он бы нашел на него  управу!
И вот что я вам сказку, Питти Гамильтон: вы  не  должны  больше  пускать
этого негодяя к себе в дом!
   - О господи! - беспомощно пробормотала тетушка Питти, всем своим  ви-
дом показывая, что лучше бы ей умереть на месте. Она с мольбой поглядела
на Мелани и Скарлетт, но они сидели, опустив глаза долу. Тогда она с на-
деждой перевела взгляд на прямую, как доска, спину дядюшки  Питера.  Он,
конечно, не пропустил мимо ушей ни единого  слова,  и  она  ждала,  что,
обернувшись к ним, он, как всегда, возьмет дело в свои  руки  и  скажет:
"Ну, ну, мисс Долли, вы уж оставьте мисс Питти в покое". Но  Питер  даже
не шелохнулся. Он крепко недолюбливал капитана Батлера, и бедная тетушка
Питти это знала. Вздохнув, она пробормотала: - Что ж,  если  уж  вы  так
считаете, Долли...
   - Да, я так считаю, - твердо произнесла миссис Мерриуэзер. - Я вообще
не понимаю, что это на вас нашло, как могли вы его  принимать?  А  после
сегодняшнего вечера его ни в одном приличном доме не  пустят  на  порог.
Вам придется собраться с духом и указать ему на дверь.
   Она окинула пронзительным взглядом лица Мелани и Скарлетт.
   - Я надеюсь, что мои слова дошли и до ваших ушей, - продолжала она. -
Ведь это отчасти и ваша вина - вы были слишком любезны  с  ним.  Скажите
ему вежливо, но твердо, что после таких  изменнических  речей  его  при-
сутствие в вашем доме никому не доставит удовольствия.
   Скарлетт уже вся дрожала, как норовистая лошадка, почуявшая, что чуж-
дая рука пытается взять ее под уздцы. Но перечить она не  решалась,  бо-
ясь, что миссис Мерриуэзер может снова написать про нее Эллин.
   "Ах ты, старая карга! - думала она, заливаясь румянцем от  бушевавшей
в ней злости. - Знала бы ты, что я думаю о тебе и о твоей  манере  всеми
командовать!"
   - Вот уж не думала, что мне когда-нибудь доведется услышать такие ос-
корбительные слова о нашем священном Деле, - говорила миссис Мерриуэзер,
продолжая кипеть праведным гневом. - Всякого, кто не верит в  Конфедера-
цию, не верит, что наше Дело - святое и правое, следует вздернуть на ви-
селице! И я надеюсь, мои дорогие, что вы больше ни словом не обмолвитесь
с этим человеком. Господи помилуй, что это с вами, Мелли?
   Глаза Мелани казались огромными на побелевшем лице.
   - Я не перестану разговаривать с ним, - негромко проговорила она. - Я
не буду его обижать. И не откажу ему от дома.
   Миссис Мерриуэзер выпустила из легких воздух с таким  звуком,  словно
проткнула детский воздушный шарик. Тетушка  Питти  остолбенело  разинула
свой пухлый ротик, а дядюшка Питер повернулся на козлах и  уставился  на
Мелани.
   "Ну почему у меня не хватило духу сказать так? - с завистливым восхи-
щением подумала Скарлетт. - Как эта маленькая мышка осмелилась дать  от-
пор миссис Мерриуэзер?"
   У Мелани дрожали руки, но она торопливо продолжала  говорить,  словно
боясь, что мужество ее покинет:
   - Я не могу обидеть его, потому что... Конечно, он не должен был  го-
ворить этого  вслух,  он  оскорбил  людей,  поступил  крайне  неосмотри-
тельно... но... Эшли разделяет его взгляды. И я не могу отказать от дома
человеку, который думает так же, как и мой муж. Это было бы несправедли-
во.
   Миссис Мерриуэзер наконец обрела дар речи и выпалила:
   - Мелли Гамильтон! Столь бессовестной лжи я еще не слыхала  отродясь.
В семействе Уилксов не было трусов...
   - А разве я сказала, что Эшли трус? - У Мелани засверкали глаза. -  Я
сказала, что он думает так же, как и  капитан  Батлер,  только  выражает
свои взгляды по-другому. И разумеется, не говорит об этом всем и каждому
на музыкальных вечерах. Но он написал мне это в письме.
   Скарлетт, испытывая легкий укол совести, старалась вспомнить, что  же
было такого в письмах Эшли, что заставило Мелани сделать подобное  заяв-
ление, но содержание писем почти мгновенно улетучивалось у нее из  голо-
вы, как только она кончала читать. Она готова была подумать, что  Мелани
просто рехнулась.
   - Эшли писал мне, что нам не следовало ввязываться в войну с  северя-
нами. Что нас вовлекли в нее политические болтуны - обманули  высокопар-
ными словами и разожгли наши предрассудки, - торопливо продолжала  Мела-
ни. - Нет ничего на свете, говорит он, за что стоило  бы  платить  такой
ценой, какую мы заплатим за эту войну. Он говорит, что не  видит  в  ней
доблести - только грязь и страдания.
   "О! - подумала Скарлетт. - Это было в том письме! Разве он это  хотел
сказать?"
   - Я вам не верю, - решительно изрекла миссис Мерриуэзер. - Вы  непра-
вильно истолковали его слова.
   - Я никогда не ошибаюсь в отношении Эшли, - спокойно ответила Мелани,
хотя губы у нее дрожали. - Я всегда понимаю его с полуслова.  Он  думает
так же, как и капитан Батлер, только выражает это не в столь резкой фор-
ме.
   - Постыдились бы сравнивать такого благородного человека, как Эшли, с
этим подонком, капитаном Батлером! Вы, верно, сами считаете,  что  Дело,
за которое мы боремся, не стоит ломаного гроша!
   - Я... я сама еще не разобралась в своих чувствах, - неуверенно  про-
бормотала Мелани. Ее жар остыл, и она уже испугалась  своей  вспышки.  -
Я... я тоже готова отдать свою жизнь за наше Правое Дело, как готов  от-
дать ее Эшли. Но... я считаю... я считаю, что мы не должны мешать мужчи-
нам думать по-своему, потому что они умнее нас.
   - В жизни не слыхала подобной чепухи! - фыркнула миссис Мерриуэзер. -
Останови-ка лошадь, дядюшка Питер, ты проехал мой дом!
   Дядюшка Питер, стараясь не пропустить ни слова из разговора, происхо-
дившего у него за спиной, промахнул мимо дома миссис Мерриуэзер и теперь
начал осаживать лошадь. Миссис Мерриуэзер вышла из экипажа, ленты на  ее
чепце трепетали, как паруса под шквальным ветром.
   - Вы еще пожалеете! - сказала она.
   Дядюшка Питер хлестнул лошадь вожжой.
   - Как же вам, молодые барышни, не совестно доводить мисс Питти до та-
кого состояния, - укорил он их.
   - Ни до чего они меня не довели, - ко всеобщему изумлению  неожиданно
заявила тетушка Питти, неизменно лишавшаяся чувств даже при  куда  менее
волнующих обстоятельствах. - Мелли, милочка, я знаю,  ты  хотела  засту-
питься за меня, и я очень рада, что наконец ктото немножко сбил с  Долли
спесь. Больно уж привыкла всеми командовать. Как это ты  так  расхрабри-
лась? Но следовало ли тебе все-таки говорить все это про Эшли?
   - Но это же правда, - сказала Мелли и беззвучно заплакала. - И я нис-
колько не стыжусь того, что он так думает. Он считает, что эта война нам
не нужна, но он будет сражаться и, быть может,  погибнет,  а  для  этого
нужно куда больше мужества, чем сражаться за дело, в которое веришь.
   - Будет вам, мисс Мелли, не плачьте посреди улицы! - заворчал дядюшка
Питер, нахлестывая лошадь. - Народ бог весть что про вас подумает.  Сей-
час приедем домой, там и поплачете.
   Скарлетт молчала. Она даже не пожала руки Мелани, которую та подсуну-
ла под ее ладонь, ища утешения. Скарлетт читала письма Эшли с единствен-
ной целью - удостовериться в том, что он все еще любит ее. Теперь, после
слов Мелани, ей открылся новый смысл тех фраз, которые она небрежно про-
бегала глазами. Она была потрясена, узнав, что человек,  столь  во  всех
отношениях безупречный, как Эшли, может в чем-то сходиться во взглядах с
этим отщепенцем, Реттом Батлером. И она подумала: "Они оба знают  истин-
ную цену этой войне, только Эшли готов все же  сражаться  и  умереть,  а
Ретт - нет. Значит, у Ретта просто больше здравого смысла". От этих  ко-
щунственных мыслей ее на мгновение объял ужас. "Они оба  видят  страшную
правду, но Ретт предпочитает смотреть этой правде в глаза, и ему нравит-
ся говорить о ней людям и восстанавливать их против  себя,  а  Эшли  эта
правда дается с мукой".
   Все это совсем сбивало с толку.


   ГЛАВА XIII

   По наущению миссис Мерриуэзер доктор Мид принялся за дело, кое облек-
лось в форму письма в газету. Имя Ретта Батлера названо не  было,  но  в
кого пущена стрела, сомневаться не приходилось. Редактор, учуяв  общест-
венное значение назревшей драмы, поместил письмо на вторую полосу  газе-
ты, что само по себе было смелым новшеством, поскольку первые две полосы
неукоснительно отводились под объявления о купле-продаже  рабов,  мулов,
плугов, гробов, о домах - на продажу или внаем, -  о  лекарствах  от  не
подлежащих оглашению болезней, об абортивных средствах и о средствах для
восстановления утраченной мужской потенции.
   Письмо доктора сыграло роль запевалы в хоре возмущенных голосов, заз-
вучавших по всему Югу и клеймивших позором спекулянтов, барышников и об-
ладателей правительственных подрядов. После того как чарльстонский  порт
был практически полностью заблокирован  канонерками  северян,  состояние
дел в уилмингтонском порту - теперь уже главном порту южан - стало поис-
тине скандальным. Спекулянты с набитыми деньгами карманами буквально на-
воднили Уилмингтон; они скупали все грузы с кораблей и припрятывали  их,
чтобы взвинтить цены. И цены взлетали вверх. Из месяца в  месяц  товаров
становилось все меньше, потребности возрастали, росли и цены.  Гражданс-
кое население вынуждено было выбирать одно из двух: либо обходиться  без
са