ями, - что я с ума по тебе схожу.

***

   Два часа спустя Уитни, погруженная в мечты, плавно,  словно  скользя  над
землей, переступила порог, и дворецкий Сьюелл почтительно  сообщил,  что  ее
тетя, отец и мистер Уэстленд в данный момент пребывают в отцовском кабинете.
Уитни метнула любопытный взгляд на закрытую дверь, желая удостовериться, что
ее никто не видел, и поспешила наверх к себе. Ничего,  абсолютно  ничего  не
сможет омрачить ее счастья, кроме разве вида Клейтона Уэстленда!
   Облегченно вздохнув,  девушка  закрыла  дверь  и  бросилась  на  постель,
перебирая в памяти события прошедшего дня.

***

   Леди Энн сдержанно присела перед герцогом  Клеймором,  стараясь  не  дать
воли непрошеным слезам. Герцог поклонился и широким шагом вышел из  комнаты.
Однако леди Энн продолжала  стоять  неподвижно,  боясь,  что  сердце  сейчас
разорвется от боли.
   Мартин Стоун встал, с шумом отодвинув кресло, и вышел  из-за  письменного
стола.
   - Я пока не хотел говорить вам об этом, но его милость посчитал, что  вас
необходимо уведомить о  договоре.  Надеюсь,  мне  не  нужно  напоминать;  вы
поклялись  не  говорить  ни  слова  никому  о  том,  что  мы  только  сейчас
обсуждали?
   Энн молча смотрела на него, все еще борясь со слезами, и попыталась  было
поднять руку в беспомощном, умоляющем жесте, но тут же уронила ее.
   Явно воодушевленный ее молчанием, Мартин слегка смягчил тон:
   - Признаю, что был не слишком доволен, узнав, что вы решили  сопровождать
Уитни, но, поскольку вы все равно здесь, значит, можете оказать мне  большую
помощь. Я хочу, чтобы  вы  начали  расхваливать  герцога  перед  Уитни.  Она
уважает ваше мнение и чем скорее станет питать симпатию  к  нему...  скажем,
возымеет некоторую нежность, тем лучше для нас.
   - Питать симпатию?! - наконец обрела голос  Энн.  -  Да  Уитни  ненавидит
воздух, которым он дышит!
   - Вздор! Она едва его знает!
   - Достаточно, чтобы презирать его! Она сама мне это говорила.
   - Тогда я рассчитываю, что она изменит суждение о нем.
   - Мартин, неужели вы слепы? Уитни любит Пола Севарина.
   - Пол Севарин едва сводит концы с концами, - фыркнул  Мартин.  -  Что  он
может предложить ей, кроме участи бесплатной служанки, кухарки, горничной, и
все в одном лице?
   - Тем не менее самой Уитни решать, что лучше для нее.
   - Чушь! Решать  мне,  и  я  уже  все  обдумал!  Энн  открыла  рот,  чтобы
возразить, но Мартин разъяренно перебил ее:
   -  Позвольте  вам  объяснить  кое-что,   мадам!   Я   подписал   договор,
составленный поверенным Клеймора,  принял  сто  тысяч  фунтов  в  уплату  за
согласие и уже истратил половину. Половину! - подчеркнул он.  -  Если  Уитни
откажется выполнять соглашение, я не смогу вернуть  деньги.  В  этом  случае
Клеймор  имеет  полное  право  и  может  привлечь  меня  к  суду  за  обман,
мошенничество, воровство и Бог знает, что еще. И если это  вас  не  трогает,
попытаюсь представить все в ином свете: как по-вашему,  очень  ли  счастлива
будет Уитни в браке с Севарином, если все соседи на  несколько  миль  вокруг
станут злорадствовать и  сплетничать  насчет  ее  отца,  заживо  гниющего  в
какой-нибудь тюрьме? - И издевательски поклонившись, направился к  двери.  -
Надеюсь на вашу помощь, по крайней мере если не ради меня, то ради Уитни!

Глава 13

   Уитни восприняла новость о том, что Клейтон приглашен на завтрашний вечер
к ужину, с таким же  энтузиазмом,  как  если  бы  это  было  приглашение  на
публичную казнь. Однако отцу  нравился  новый  сосед,  и  Уитни  сочла  себя
обязанной вынести его присутствие.
   Они ужинали в восемь. Отец  сидел  на  одном  конце  длинного,  покрытого
камчатной скатертью стола, а леди Энн  -  на  другом.  Уитни  не  оставалось
ничего  другого,  как  сесть  против  Клейтона.  Используя  высокий  тяжелый
серебряный  канделябр  в  качестве  барьера  между   собой   и   ненавистным
компаньоном, она хранила ледяное молчание. Несколько раз  за  вечер  Клейтон
ронял явно подстрекательские реплики, намереваясь, по-видимому, вовлечь ее в
общий разговор, но она старательно игнорировала его.
   Удивительно, но все трое  прекрасно  обходились  без  нее,  и  беседа  их
становилась все оживленнее.
   Как  только  со  стола  убрали  десерт,  Уитни  встала  и,   извинившись,
пожаловалась, что у нее внезапно разболелась голова. Ей показалось, что губы
Клейтона подозрительно  дернулись,  но  суженные  глаза  разглядывали  ее  с
вежливым сочувствием, и только.
   - Уитни обычно здорова как лошадь, - заверил гостя отец  как  раз  в  тот
момент, когда та вышла из комнаты.
   Следующие две недели Пол приезжал каждый день. Жизнь Уитни превратилась в
сказку, грезу, омраченную лишь постоянными  визитами  Клейтона  по  вечерам.
Однако, стремясь угодить отцу, девушка выносила  общество  нового  соседа  с
неизменным хладнокровием и без жалоб.  И  что  бы  ни  говорил  и  ни  делал
Клейтон, Уитни всегда  держалась  холодно,  вежливо  и  отчужденно.  Ледяная
корректность  манер  Уитни  радовала  отца,  принимавшего  ее  поведение  за
присущую истинным  леди  сдержанность,  но  раздражала  Клейтона,  очевидно,
прекрасно все понимавшего,  и  по  неизвестной  девушке  причине,  казалось,
тревожила тетю Энн.
   От внимания Уитни не ускользнуло, что  Энн  последнее  время  ведет  себя
как-то странно. Она часами писала письма в те  страны  Европы,  где,  по  ее
мнению, мог  сейчас  находиться  дядя  Эдвард,  и  ее  настроение  постоянно
менялось от нервного оживления до мрачного равнодушия.
   Уитни решила, что причиной столь непонятных перемен может быть  тоска  по
мужу.
   - Я знаю, как ужасно  ты,  должно  быть,  тоскуешь  по  дяде  Эдварду,  -
посочувствовала ей Уитни как-то вечером две недели спустя, когда они  должны
были впервые ужинать в доме Клейтона.
   Тетя Энн, словно не слыша, продолжала сосредоточенно выбирать туалет  для
Уитни. Наконец она отыскала великолепный наряд из крепа персикового цвета  с
низким вырезом, отделанным фестонами. Такие же фестоны, только  пошире,  шли
по подолу.
   - Мне так не хватало Пола все это  время,  пока  я  жила  во  Франции,  -
продолжала Уитни приглушенно, поскольку  как  раз  в  этот  момент  Кларисса
начала натягивать на нее платье.
   - Детские романы, - задумчиво ответила  тетя,  -  всегда  кажутся  такими
настоящими, вечными, искренними, особенно когда мы  в  разлуке  с  предметом
нашей страсти. Но  обычно,  вернувшись,  мы  обнаруживаем,  что  фантазии  и
воспоминания затмевают реальность и на самом деле все совершенно иначе.
   Уитни резко обернулась, не обращая внимания на Клариссу, которая как  раз
начала расчесывать щеткой ее волосы.
   - Неужели ты считаешь Пола "детским романом"? Может, раньше так  и  было,
но не сейчас! Мы обязательно поженимся, в точности как я мечтала!
   - Разве Пол упоминал о женитьбе? Дождавшись, пока Уитни покачала головой,
явно собираясь сказать  что-то,  тетя  Энн  глубоко  вздохнула  и  опередила
племянницу:
   - Просто я считаю, что, если он намеревался сделать тебе  предложение,  у
него было для этого достаточно времени.
   - Уверена, он лишь выжидает подходящего момента, чтобы признаться в своих
чувствах. Кроме того, я совсем недавно вернулась.
   - Вы знали друг друга много лет, дорогая, - мягко возразила тетя Энн. - Я
видела, как совершенно незнакомые люди, проведя в обществе друг друга  всего
несколько недель, вступали  в  брак  и  жили  счастливо.  Возможно,  мистеру
Севарину  просто  нравится  ухаживать  за   прелестной   молодой   женщиной,
окруженной поклонниками и пользующейся вниманием в обществе. Многие  мужчины
таковы, ты, конечно, знаешь это.
   Уитни, самонадеянно улыбнувшись, чмокнула тетю в щеку.
   - Ты слишком тревожишься за мое счастье, тетя Энн.  Пол  вот-вот  сделает
мне предложение, вот увидишь.
   Но пока элегантный открытый экипаж уносил их  в  дом  Клейтона,  оптимизм
Уитни  начал  угасать.  Она  задумчиво  играла  с  длинной  .прядью   волос,
доходивших до середины спины и завивавшихся на концах. Может  ли  быть  так,
что тетя права и Полу лестно считаться  спутником  признанной  красавицы?  В
конце концов, она просто отобрала титул у Элизабет  Аштон,  хотя  эта  мысль
совсем не доставляла ей такого удовлетворения,  как  представлялось  раньше.
Приглашения на карточные вечера, приемы и балы сыпались со  всех  сторон,  и
каждый раз, когда Уитни куда-нибудь ехала. Пол неизменно сопровождал девушку
или не отходил от нее почти  весь  вечер.  По  правде  говоря,  единственным
человеком  в  округе,  соперничавшим  с  популярностью  Уитни,  был  Клейтон
Уэстленд, которого она видела повсюду, куда бы ни приехала.
   Уитни постаралась отделаться от размышлений о презренном  соседе.  Почему
Пол не делает предложения? И почему никогда не говорит  ни  о  любви,  ни  о
женитьбе?
   Она все еще искала  ответы  на  эти  неприятные  вопросы,  когда  коляска
остановилась у дома Клейтона.
   Парадная  дверь  открылась,  и  на  пороге  возник  чопорный   дворецкий,
высокомерно разглядывающий прибывших гостей.
   - Добрый вечер, - величественно провозгласил он.
   Сначала Уитни была шокирована, потом начала втайне забавляться надменными
манерами,  более  подобающими  дворецкому  титулованного  лица,  чем   слуге
мелкопоместного дворянина;
   Пока лакей снимал плащи с тети Энн и Мартина, в небольшое фойе  из  холла
вошел Клейтон и шагнул прямо к Уитни.
   - Можно? - вежливо  осведомился  он,  заходя  ей  за  спину  и  осторожно
притрагиваясь к легкой накидке персикового цвета, окутывавшей ее плечи.
   - Благодарю вас, - вежливо пробормотала Уитни.
   Откинув широкий капюшон,  она  расстегнула  атласную  застежку  у  горла,
стараясь как можно быстрее избавиться  от  накидки.  Прикосновение  его  рук
напомнило ей о дне пикника, когда он бесстыдно ласкал ее у ручья и обещал  в
будущем сжимать в  объятиях  дольше  и  сильнее,  словно  предлагал  ребенку
конфету. Самодовольный осел!
   Отец подвел тетку к столику полюбоваться безделушками из слоновой  кости,
а Клейтон проводил Уитни в  комнату,  служившую,  очевидно,  и  гостиной,  и
кабинетом.
   В широком камине плясало яркое пламя, изгоняя  ночной  холод  и  добавляя
мягкое сияние к мерцанию свечей в подсвечниках  на  каминной  полке.  Мебели
было немного, но вся дорогая, красивая и в чисто мужском вкусе.  Одна  стена
была занята длинным дубовым комодом с прекрасной резьбой,  на  обоих  концах
которого стояла пара великолепных  массивных  серебряных  канделябров.  Верх
шкафа был инкрустирован мраморными квадратами, каждый  из  которых  окружали
полоски резного дерева.  В  центре  красовался  огромный  серебряный  чайный
сервиз, подобного  которому  Уитни  никогда  не  видела.  Он  казался  таким
тяжелым, что Сьюелл, их дворецкий, наверняка не  смог  бы  его  поднять,  не
говоря уже о том, чтобы с достоинством внести в гостиную.
   Уитни даже улыбнулась, представив, как их всегда  безупречно  воспитанный
дворецкий, спотыкаясь, сгибается под тяжестью подноса с сервизом.
   - Смею ли я надеяться, что эта улыбка означает некоторую перемену  вашего
мнения обо мне к лучшему? - лениво осведомился Клейтон.
   Уитни резко вскинула голову.
   - Я не успела составить о вас никакого мнения, - солгала она.
   - А по-моему, вы обо мне весьма определенного мнения, - хмыкнул  Клейтон,
усаживая ее в удобное кресло, обитое мягкой темно-красной кожей,  и,  вместо
того чтобы самому устроиться в другом кресле  напротив,  у  наглеца  хватило
дерзости присесть на подлокотник ее  кресла  и  небрежно  вытянуть  руку  на
спинку.
   - Если в этой комнате  не  хватает  удобных  стульев,  я  буду  счастлива
постоять, - холодно объявила Уитни, пытаясь подняться.
   Но руки Клейтона стиснули ее плечи и вдавили девушку обратно в кресло.
   - Мисс Стоун, - заметил он, вставая и улыбаясь в ее запрокинутое лицо,  -
у вас язык настоящей гадюки.
   - Благодарю вас, - невозмутимо ответствовала Уитни.  -  А  у  вас  манеры
варвара.
   Как  ни  странно,  Клейтон,  вместо  того  чтобы  обидеться,   неожиданно
разразился громким хохотом, и прошло несколько минут, прежде чем он, все еще
посмеиваясь, протянул руку и нежно взъерошил волосы у нее на макушке.  Уитни
мгновенно  оказалась  на  ногах,  разрываясь  между  желанием  дать  ему  по
физиономии или просто лягнуть. Но в этот момент в комнате появились  отец  и
тетка и застали их стоящими лицом к лицу: откровенно  восхищенное  выражение
лица Клейтона и злобно взирающего на него в ледяном молчании - Уитни.
   - Ну что же, вижу, вы заняты чертовски приятной беседой! -  жизнерадостно
провозгласил отец, что заставило губы Клейтона  подозрительно  дернуться,  а
Уитни - едва удержать нервный смешок.
   Ужин оказался пиршеством, сделавшим бы честь королевскому  повару.  Уитни
лениво ковыряла великолепного омара под соусом из белого вина, чувствуя себя
крайне неловко  во  главе  длинного  стола,  напротив  Клейтона.  Почему  ее
посадили сюда, на место хозяйки дома? Как неприятно!
   Сам он играл роль хозяина с  естественной  непринужденной  элегантностью,
невольно восхитившей Уитни. И даже леди Энн, полностью  оттаяв,  вступила  с
ним в оживленную политическую дискуссию.
   Когда  принесли  пятое   блюдо,   Уитни   прервала   долгое   мучительное
добровольное молчание. Клейтон поддразнивал и поддевал ее, насмехался,  весь
вечер говорил колкости, пока она не приняла наконец  участия  в  беседе,  но
лишь для того,  чтобы  защитить  право  женщин  на  одинаковое  с  мужчинами
образование.
   - Какая польза от  геометрии  женщине,  которая  проводит  все  свободное
время, вышивая платки для мужа? - ехидно осведомился он.
   Уитни обвинила хозяина дома в том, что он мыслит совсем как  ее  дедушка,
за что Клейтон шутливо наградил ее прозвищем "синего чулка".
   - Чертов "синий чулок", - поправила Уитни, весело улыбаясь. - Именно  так
джентльмены  вроде  вас,  чьи  убеждения  так  и  не  изменились  со  времен
средневековья, называют любую женщину, в чьем словаре содержится более  трех
общеупотребительных фраз.
   - И какие же эти фразы, позвольте спросить? - поинтересовался Клейтон.
   - "Да, милорд", "нет, милорд" и "как вам  будет  угодно,  милорд".  -  И,
гордо вздернув подбородок, добавила:
   - Как грустно, что большинство женщин под угрозой остаться старыми девами
с детства приучают казаться глупенькими болтушками.
   - Согласен, -  тихо  признался  Клейтон,  но,  прежде  чем  Уитни  успела
опомниться от изумления, добавил:
   - Однако  факт  остается  фактом:  какое  бы  прекрасное  образование  ни
получила женщина, настанет день, когда ей придется повиноваться ее господину
и повелителю.
   - Я так не считаю, - фыркнула Уитни, игнорируя страдальческие,  умоляющие
взгляды отца. - Более того, я никогда, никогда в жизни не назову  ни  одного
мужчину своим господином и повелителем.
   - Неужели? - саркастически усмехнулся Клейтон.
   Уитни уже собиралась ответить,  когда  ее  отец,  к  удивлению  дочери  и
раздражению хозяина дома, пустился в  пространные  рассуждения  относительно
орошения ферм.
   За десертом Клейтон вновь обратился к Уитни:
   - Мне хотелось бы знать, в какую игру вы  особенно  любите  играть  после
ужина.
   Взгляды серых и зеленых глаз скрестились в молчаливом веселом  понимании,
однако Клейтон многозначительно договорил:
   - ...кроме тех маленьких игр, которыми мы уже развлекались вместе.
   - Да, - кивнула Уитни, дерзко возвращая его улыбку, -  дротики<Игра,  при
которой короткие стрелы-дротики мечут рукой в висящую  на  стене  мишень.  -
Здесь и далее примеч. пер.>.
   Клейтон прикусил губу, чтобы не рассмеяться:
   - Будь даже у меня дротики, не хотел бы я оказаться на линии "огня", мисс
Стоун.
   - Поверьте, для обыкновенной женщины я весьма метко попадаю в цель.
   - Вот поэтому, - подчеркнуто объяснил он, - я  не  собираюсь  становиться
мишенью.
   И язвительно усмехаясь, поднял  бокал  в  молчаливом  приветствии.  Уитни
приняла его заслуженную дань уважения к ее победе в  их  словесном  поединке
преувеличенно  снисходительным  кивком,  но  тут  же  вознаградила  Клейтона
неотразимо ослепительной улыбкой.
   Клейтон наблюдал за  ней,  одолеваемый  единственным  желанием  вытолкать
остальных гостей за дверь, схватить Уитни в объятия и целовать, пока  с  губ
не исчезнет лукавая усмешка и она не прильнет к нему, изнемогая от  желания.
Он откинулся на спинку стула, рассеянно  теребя  ножку  бокала,  наслаждаясь
сознанием, что именно сегодня  он  наконец  разрушил  возведенную  ею  стену
холодного безразличия. Почему Уитни спряталась за этой стеной в день пикника
и продолжала оставаться замкнутой и отчужденной до этого дня, было загадкой,
которую еще предстояло разгадать.
   "Дротики! - думал  он,  улыбаясь  про  себя.  -  Стоило  бы  свернуть  ее
прелестную шейку!"
   После ужина Мартин и леди Энн перешли в смежную гостиную, но, когда Уитни
попыталась последовать за ними, Клейтон удержал ее, положив руку на плечо.
   - Дротики! - хмыкнул он. - Что за кровожадная плутовка!
   Уитни, уже собиравшаяся смягчиться, мгновенно вспыхнула.
   - Должно быть, ваша манера выражаться - предмет зависти всех приятелей, -
взорвалась она. - За время нашего короткого знакомства вы соизволили сначала
назвать  меня  "наглой  бесстыдной  девчонкой",  теперь  я  превратилась   в
"кровожадную плутовку"! Думайте обо мне, что вам  угодно,  но  прошу  впредь
держать свое мнение при себе!
   Сгорая от стыда и угрызений совести, поскольку чувствовала, что заслужила
все уничтожающие эпитеты,  Уитни  старалась  вырвать  руку,  но  пальцы  его
сжимались все сильнее.
   - Да что вы имеете в виду, черт возьми? Не могли же вы подумать, будто  я
хотел оскорбить вас? - И заглянув в несчастные, обиженные глаза, которые она
пыталась отвести, но не могла, тихо охнул:
   - Боже, да вы именно это и подумали, - пробормотал он и, приложив  ладонь
к ее щеке, заставил посмотреть  на  него.  -  Умоляю  о  прощении,  малышка.
Слишком долго я вращался в кругах, где модно  выражаться  подобным  образом,
говорить все, что придет в голову, и где  женщины  так  же  откровенны,  как
мужчины, с которыми они флиртуют.
   Хотя Уитни не имела никакого отношения к  тому  обществу,  о  котором  он
говорил, некоторое представление о нем она все же имела и знала,  какие  там
царят нравы. Неожиданно девушка почувствовала себя наивной простушкой.
   - Дело не только в этом, - горячо запротестовала она. - В день пикника вы
так... - Она в  ужасе  осеклась,  вспомнив,  как  самозабвенно  отвечала  на
страстные поцелуи. - Давайте  договоримся:  вы  забудете  обо  всем,  что  я
наделала, а я постараюсь выбросить из памяти, как вы себя вели, и начнем все
сначала. При условии, конечно, что вы дадите мне честное слово  не  пытаться
еще раз повторить ту сцену у ручья.
   - Если вы имеете в виду хлыст, то конечно, -  начал  Клейтон,  недоуменно
нахмурившись.
   - Не это. Другое.
   - Что именно? Не целовать вас больше? Когда  Уитни  кивнула,  у  Клейтона
сделался настолько ошеломленный вид, что она невольно расхохоталась:
   - Только не говорите, что я первая женщина, которая отказывается от ваших
поцелуев!
   Клейтон пожал плечами, словно отметая подобную мысль:
   - Признаюсь, что меня несколько избаловали женщины, которым, по-видимому,
нравились оказанные мной... знаки... внимания. А вы, - пояснил он, мгновенно
развеяв ее торжество, - слишком долго были  окружены  влюбленными  глупцами,
предпочитавшими целовать подол вашего платья  и  молить  о  разрешении  быть
вашим господином и повелителем.
   Улыбка Уитни была полна веселой самоуверенности:
   - Я  уже  говорила,  что  никогда  не  назову  ни  одного  мужчину  своим
повелителем. Выйдя замуж, я постараюсь стать хорошей и преданной  женой,  но
при этом равноправным партнером, а не покорной служанкой.
   Остановившись в дверях гостиной, он скептически оглядел ее.
   - Хорошая и преданная жена