настоящий  мужчина  и,  уж  конечно,  не
пытается затащить в постель каждую женщину, с которой  встречается!  У  него
твердые принципы, он джентльмен, но тебе этого не  понять,  потому  что  под
дорогим костюмом ты по-прежнему все тот же - грязный  работяга  из  грязного
городка с грязным пьяницей отцом!
   - А ты, - в бешенстве процедил он, - злобная самодовольная сука!
   Мередит размахнулась, но тут же охнула от боли:
   Мэтт поймал ее запястье и с такой силой сжал, что  лицо  ее  побелело  от
боли.
   Если Саутвилльская комиссия откажет мне, - ангельским голосом предупредил
он, - о разводе и речи быть не может! Если же я решу  дать  тебе  развод,  я
определяю условия, на которые ты и твой отец будете вынуждены согласиться.
   Продолжая все с большей силой стискивать ее руку, он  дернул  Мередит  на
себя, пока их лица почти не соприкоснулись:
   - Поняла, Мередит? Ни ты,  ни  твой  отец  не  имеют  надо  мной  власти.
Попробуй перейти мне дорогу еще раз, и горько пожалеешь, что  твоя  мать  не
сделала когда-то аборт!
   Мередит рванулась изо всех сил, и он отпустил ее. - Ты подлое чудовище! -
прошипела она. Дождевая капля расплескалась  по  щеке,  и  Мередит,  схватив
перчатки и сумочку, уничтожающе взглянула на  водителя,  который  открыл  ей
дверь, наблюдая за поединком с пристальным интересом  зрителя  на  финальном
теннисном матче.
   Она вышла из машины, и Эрнст бросился вперед,  мгновенно  узнав  хозяйку,
готовый защитить ее от любой опасности.
   - Вы видели этого человека в машине? - резко спросила она  и,  когда  тот
кивнул, заявила:
   - Прекрасно! Если он когда-нибудь близко подойдет к  магазину,  вызывайте
полицию.

Глава 28

   Джо О'Хара подкатил к зданию "Интеркорпа", и, прежде чем  водитель  успел
остановить машину, Мэтт распахнул дверцу и спрыгнул на тротуар.
   - Попросите Тома Эндерсона подняться сюда, - велел он мисс  Стерн,  почти
пробегая мимо ее кабинета. - И попытайтесь найти мне аспирин.
   Через две минуты секретарь появилась у его  стола  со  стаканом  холодной
воды и двумя таблетками аспирина.
   - Мистер Эндерсон сейчас подойдет, - сказала она, неодобрительно глядя на
Мэтта, глотающего таблетки. -  У  вас  сегодня  крайне  напряженный  график.
Надеюсь, у вас не грипп. Мистер  Харш  уже  заболел,  как,  впрочем,  и  два
вице-президента и половина  отдела  по  разработке  процессоров.  Начинается
именно с головной боли.
   И поскольку Элинор раньше никогда не проявляла интереса к  состоянию  его
здоровья, Мэтт, естественно, предположил, что  она  беспокоится  лишь  из-за
того, что он не сможет выполнить намеченные на сегодня дела.
   - У меня нет гриппа, - коротко сообщил он. - И я никогда не болею.
   Он рассеянно положил руку на шею, массируя ноющие мускулы. Боль,  которая
с утра едва беспокоила его, сейчас разрывала виски.
   - Если это грипп, он может продолжаться несколько  недель  и  закончиться
воспалением легких. Именно так и случилось с мистером Моррисом из рекламного
отдела, мистером Латропом из отдела кадров, и оба они в больнице.  Возможно,
вам стоило бы отдохнуть, вместо того чтобы  лететь  на  следующей  неделе  в
Индиану. Иначе ваш график...
   - У меня нет гриппа, - подчеркнуто сухо объявил Мэтт. - Обычная  головная
боль, ничего из ряда вон выходящего.
   Несвойственный ему, почти грубый тон настолько поразил  Элинор,  что  она
оцепенела, повернулась на каблуках и молча промаршировала к порогу, едва  не
столкнувшись с Томом.
   - Что это с мисс Стерн? - удивился тот, оглядываясь.
   - Боится, что придется пересмотреть график  этой  недели,  -  нетерпеливо
бросил Мэтт. - Лучше поговорим о комиссии по районированию.
   - Прекрасно, и что я должен делать?
   - Пока что просить об отсрочке выдачи постановления.
   - А потом?
   Вместо ответа Мэтт поднял трубку и позвонил Вандервилду:
   - Сколько стоят акции "Бенкрофт"? - И, получив ответ, велел:
   - Начинайте покупать. Пользуйтесь тем же методом,  какой  применялся  для
приобретения "Хаскелла". Только без шума и суеты.
   Повесив трубку, он взглянул на Тома:
   - Проверь каждого члена совета директоров "Бенкрофт". Один из них может и
продаться. Постарайся обнаружить, кто именно и какова его цена.
   Ни одного раза за все те  годы,  что  они  сражались  плечом  к  плечу  в
корпоративных битвах, которые вы игрывали одну за другой, Мэтт не  опускался
до такой низости, как подкуп.
   - Мэтт, ты говоришь о взятке...
   - Я говорю о том, чтобы побить Бенкрофта  его  собственными  картами.  Он
использует свое влияние, чтобы купить голоса в комиссии, а мы пустим  в  ход
деньги и купим голоса в его же совете. И когда я покончу с этим  мстительным
старым ублюдком, он будет выслушивать мои  приказания  в  своем  собственном
кабинете и покорно кивать головой!
   - Ладно, - после нерешительной паузы пробормотал  Том.  -  Но  это  нужно
делать в строжайшей тайне.
   - И не только, - наставлял Мэтт, входя в конференц-зал, примыкающий к его
кабинету.
   Он нажал кнопку на стене, и зеркальная панель, скрывающая  бар,  бесшумно
скользнула вбок. Мэтт снял с  полки  бутылку  шотландского  виски,  налил  в
стакан и сделал большой глоток.
   - Я хочу знать все, что возможно, об  операциях  "Бенкрофт".  Прошу  тебя
поработать над этим с Вандервилдом. Все, до  последней  мелочи,  -  финансы,
администраторы, руководство. И особенно слабые места.
   - Насколько я понял, ты собираешься захватить их. Мэтт  сделал  еще  один
огромный глоток.
   - Я позже решу. Пока мне нужен  достаточно  большой  пакет  акций,  чтобы
получить контроль.
   - А как насчет Саутвилла? Мы вложили в эту землю целое состояние.
   Невеселая улыбка скривила губы Мэтта.
   - Я позвонил Пирсону и Левинсону из машины, - сообщил  он,  имея  в  виду
чикагскую юридическую фирму, с которой у него был договор об обслуживании, -
и объяснил, что мне нужно. Мы добьемся решения о районировании и получим  от
"Бенкрофт" солидную прибыль.
   - Но как?!
   - Еще не решен маленький вопрос о хаустонском  участке,  который  им  так
сильно необходим.
   - И?
   - И теперь он принадлежит  нам.  Эндерсон  кивнул,  направился  к  двери,
остановился и, обернувшись, нерешительно сказал:
   - Поскольку мне придется быть рядом с тобой в первых рядах во время битвы
с "Бенкрофт", я бы хотел знать, с чего все началось.
   Будь на месте Эндерсона любой другой служащий, Мэтт дал бы ему  отповедь,
которую тот не скоро бы забыл. Доверие было роскошью, которую люди положения
и богатства Мэтта не могли себе позволить. Он,  как  и  другие,  поднявшиеся
наверх, успел усвоить, что рискованно и даже опасно исповедоваться  кому  бы
то ни было - часто даже лучшие друзья  использовали  полученные  сведения  к
собственной выгоде, а  иногда  просто  рассказывали  о  доверенных  секретах
направо и  налево,  желая  доказать,  что  находятся  на  короткой  ноге  со
знаменитым человеком. Из всех знакомых ему людей лишь четверым Мэтт  доверял
безоговорочно: сестре, отцу. Тому и Джо О'Хара. Том  был  с  ним  в  прежние
времена, когда  Мэтту  удавалось  выжить  лишь  благодаря  уму  и  отваге  и
построить империю, имея в своем распоряжении чутье, дерзость  и  очень  мало
наличных денег.  Он  доверял  Джо  и  Тому,  потому  что  те  доказали  свою
преданность, и отчасти потому, что  они  вышли  из  тех  же  неимущих  слоев
общества, что и он сам, и не  имели  за  спиной  элитарных  частных  школ  и
колледжей.
   - Десять лет назад, - ответил наконец Мэтт, нерешительно  помолчав,  -  я
сделал то, что не очень понравилось Бенкрофту.
   - Иисусе, здорово ты, должно быть, ему насолил, если он  до  сих  пор  не
забыл о мести. И что же ты такого сотворил?
   - Осмелился забыть  о  том,  кто  я  и  где  рос,  и  вторгнуться  в  его
неприкосновенный уютный мирок.
   - Каким же это образом?
   Мэтт последним глотком осушил стакан, чтобы смыть  горечью  виски  горечь
слов и воспоминаний.
   - Женился на его дочери.
   - Женился на его... Мередит Бенкрофт? Его дочь?
   - Да,  именно  та  самая,  -  мрачно  кивнул  Мэтт.  И  пока  Эндерсон  в
потрясенном молчании глазел на него, Мэтт добавил:
   - Есть еще кое-что, о чем тебе  так  или  иначе  следует  знать.  Мередит
сегодня  сказала  мне,  что  развод,  который,  как  все  считали,   получен
одиннадцать лет назад, недействителен. Адвокат, оказавшийся мошенником,  так
и не представил  прошение  в  суд.  Я  велел  Левинсону  все  проверить,  но
чувствую, что это правда.
   После нескольких минут ошеломленного молчания острый ум Тома вновь  начал
функционировать.
   - И теперь она требует целое состояние в возмещение морального ущерба?
   - Она желает развода, - поправил Мэтт, -  и  вместе  с  отцом  хотела  бы
уничтожить меня, но, помимо этого, если  верить  ее  словам,  не  просит  ни
единого цента.
   Том саркастически рассмеялся.  Безусловная  преданность  другу  требовала
немедленных и решительных действий.
   - Когда мы покончим с ними, они Бога будут молить о  милости  и  каяться,
что начали эту войну! - пообещал он, шагнув к двери.
   После его ухода Мэтт подошел к окну и долго стоял, глядя на  небо,  такое
же  серое  и  угрюмое,  как  и  его  настроение.  Эндерсон,  возможно,  прав
относительно исхода всей этой истории, но ощущение торжества уже  таяло.  Он
чувствовал себя.., опустошенным. Мэтт смотрел, как  струи  дождя  хлещут  по
тротуарам и мостовой, а в мозгу неустанно  прокручивались  прощальные  слова
Мередит: "Ты подметок Паркера не достоин! Он.., настоящий мужчина! Под  этим
дорогим костюмом ты по-прежнему все тот же - грязный  работяга  из  грязного
городка с грязным пьяницей отцом!"
   Он пытался забыть обо всем, прогнать из памяти эти жестокие фразы, но они
продолжали преследовать его, мучить, показывать, как он был глуп, как наивен
и каким дураком всегда оказывался там, где дело касалось  Мередит.  Все  эти
годы, даже уверенный в том, что они разведены, Мэтт не мог выбросить  ее  из
сердца. Он доводил себя работой едва ли не до полусмерти, чтобы создать свою
империю, подстегиваемый все той  же  идиотской,  полубессознательной  мечтой
когда-нибудь вернуться победителем и потрясти Мередит всем, чего он достиг.
   Губы Мэтта дернулись в горькой издевательской  гримасе.  Сегодня  у  него
была возможность произвести на нее  впечатление:  он  богат,  носит  костюм,
стоивший дороже грузовика, который у него был,  когда  они  встретились,  он
повез ее в прекрасный дорогой ресторан в огромном  лимузине  и  после  всего
этого оказался не кем иным, как "грязным работягой".  Обычно  Мэтт  гордился
своим происхождением, но слова Мередит заставили его ощутить  себя  каким-то
мерзким, покрытым  слизью  чудовищем,  выползшим  со  дна  вонючего  болота,
чудовищем, сменившим чешую на человечью кожу.
   Было уже почти семь вечера, когда Мэтт наконец покинул здание. Джо открыл
дверцу автомобиля, и Мэтт скользнул внутрь. Он  почему-то  необычайно  устал
сегодня и сразу же прислонился больной головой к спинке сиденья, пытаясь  не
обращать внимания на все еще витавший в салоне легкий запах  духов  Мередит.
Он снова перебирал в памяти события сегодняшнего обеда. Как ослепительно она
улыбалась, когда говорила о магазине! Улыбалась ему с  типично  бенкрофтским
высокомерием, просила об одолжении - разводе без ссор, скандалов и огласки -
и в то же время публично унизила его,  отказавшись  подать  руку,  и  втайне
помогала отцу, задумавшему разорить бывшего зятя. Ну что ж, Мэтт  был  готов
дать ей развод. Только  не  сейчас.  Не  сейчас.  Лимузин  неожиданно  резко
свернул, и позади раздались истошные вопли клаксонов. Мэтт испуганно  открыл
глаза и заметил, что Джо наблюдает за ним в зеркальце заднего обзора.
   - Тебе никогда не приходило в голову, - резко спросил  Мэтт,  -  хотя  бы
время от времени глядеть на дорогу? Конечно, приключений будет куда  меньше,
но есть все шансы остаться в живых.
   - Не выйдет. Я впадаю в транс, если глазею на дорогу слишком долго. Итак,
- объявил он, переходя к предмету, который, по-видимому, не давал ему  покоя
весь день после стычки Мэтта и Мередит, - это и есть твоя жена, Мэтт?
   Мельком посмотрев на дорогу, он вновь обратил внимание на Мэтта.
   - То есть вы спорили о разводе, вот я и допер, что она, должно быть, твоя
супружница, верно?
   - Верно! - рявкнул Мэтт.
   - Настоящая злючка! Огонь  девка!  -  хмыкнул  Джо,  полностью  игнорируя
сузившиеся глаза Мэтта. - И к тому же ты, кажется,  не  очень  ей  по  нраву
пришелся, так ведь?
   - Не очень.
   - Кстати, что она имеет против работяг? Прощальные  слова  Мередит  вновь
кинжалом вонзились в мозг Мэтта: "Все такой же грязный работяга..."
   - Грязь, - невразумительно пояснил он. - Ей не нравится грязь.
   Сообразив,  что  хозяин,  по   всей   видимости,   не   желает   делиться
подробностями, Джо неохотно заговорил о другом:
   - Я понадоблюсь тебе, когда на той неделе поедешь  на  ферму?  Если  нет,
твой папаша и я собирались предаться двухдневной оргии и сражаться в шашки с
утра до вечера.
   - Оставайся с ним.
   Хотя отец не пил вот уже десять  лет,  все  же  близко  к  сердцу  принял
продажу фермы, несмотря на то, что сам решил с  ней  расстаться,  и  поэтому
Мэтт опасался оставлять его в одиночестве, пока  сам  поедет  в  старый  дом
собрать оставшиеся семейные реликвии.
   - А сегодня вечером? Собираешься куда-нибудь? Мэтт вспомнил о свидании  с
Элишей.
   - Я возьму "ролле". Можешь отдыхать.
   - Если я нужен...
   - Черт возьми, я же сказал, возьму "ролле".
   - Мэтт!
   - Ну что тебе?
   - Твоя жена - настоящая красотка! Персик! - снова  хмыкнул  Джо.  -  Жаль
только, что так плохо действует на тебя.
   Вместо ответа Мэтт грубо опустил перегородку, отделяющую кресло  водителя
от пассажиров.

***

   Мередит сидела перед камином, склонив  голову  на  плечо  Паркера,  молча
обнимавшего ее за  плечи.  От  него,  как  всегда,  исходили  спокойствие  и
утешение. Но сейчас Мередит с  беспомощным  гневом  думала  о  так  печально
окончившейся  встрече  с  Мэттом.  Почему  он  сначала  был   таким   милым,
подшучивал, когда она не сразу решила, что будет пить,  внимательно  слушал,
как Мередит рассказывала о работе...
   Но звонок неизвестного изменил все. Мередит сообразила это только теперь,
когда у нее было время все обдумать. Правда, кое-чего она не поняла и сейчас
и поэтому чувствовала какую-то странную неловкость.., потому что все это  не
имело ни малейшего смысла. Еще до того, как ему сообщили, чем кончилось дело
в комиссии по районированию, она каким-то инстинктом ощутила, что он  затаил
что-то вроде неприязни.., нет, скорее презрения к ней. И,  несмотря  на  то,
что он сделал одиннадцать  лет  назад,  все  же  не  подумал  оправдываться.
Наоборот! Он вел себя так, словно она во всем виновата! Он требовал развода,
она была оскорбленной стороной, но сегодня именно Мэтт  назвал  ее  злобной,
самодовольной сукой!
   Раздраженно  отмахнувшись  от  неприятных,  назойливых  мыслей,   Мередит
покачала головой.  Какая  мерзость!  Она,  кажется,  пытается  найти  способ
оправдать его поступки! С  того  вечера,  когда  ее  сразили  эта  безмерная
уверенность в себе,  безграничная  грубоватая  сила  и  мужественно-красивое
лицо, она  старается  сделать  из  него  рыцаря  в  ослепительно  сверкающих
доспехах!  Даже  сейчас!  И  все  потому   что   он   по-прежнему   обладает
способностями производить на нее столь же гипнотизирующее воздействие, как и
много лет назад.
   Мерцающее красно-оранжевое полено  скатилось  с  решетки,  подняв  фонтан
искр, и Паркер взглянул на часы:
   - Уже семь. Мне, пожалуй, пора.
   Мередит, вздохнув, встала  и  проводила  его  до  двери,  благодарная  за
своевременный уход. Ее отец весь день провел в больнице, на обследовании,  и
решительно объявил, что собирается прийти и услышать полный отчет о  встрече
дочери с Мэттом. Конечно, он снова рассердится, и хотя  Мередит  привыкла  к
вспышкам его гнева, но по-прежнему смущалась, если Филип срывался с  цепи  в
присутствии Паркера.
   -  Нужно  во  что  бы  то  ни  стало  заставить  его   изменить   решение
Саутвилльской комиссии, иначе у меня нет ни малейшего шанса уговорить  Мэтта
согласиться на быстрый развод.
   - Тебе все удастся,  -  предсказал  Паркер,  снова  обнимая  Мередит.  Он
притянул ее к себе и коснулся губами губ в коротком  ободряющем  поцелуе.  -
Прежде всего, у твоего отца вряд ли есть выбор. Он должен это понять.
   Закрывая дверь, Мередит услышала голоса в  холле  и  поняла,  что  пришел
отец. Глубоко вздохнув, она приготовилась к неизбежной стычке.
   - Ну? - осведомился Филип, не здороваясь. - Что там с Фаррелом?
   Но Мередит, не отвечая, в свою очередь, поинтересовалась:
   - Что сказал доктор насчет твоего сердца? И что показало обследование?
   - Сказал, что оно по-прежнему у меня в  груди,  -  саркастически  ответил
Филип, снимая пальто и бросая его на стул. Он ненавидел всех врачей в  целом
и своего в особенности, поскольку доктора Шеффера нельзя было  ни  запугать,
ни унизить, ни подкупить, чтобы он дал Филипу то, что было  так  необходимо:
здоровое сердце и молодость. - Но все это чепуха, - отмахнулся  он,  наливая
себе стакан шерри. - Я хочу точно знать, что сказал Фаррел.
   - Не смей пить это, - предупредила она, но тут же в изумлении открыла рот
при виде тонкой сигары, добытой отцом из внутреннего кармана пиджака.  -  Ты
что, пытаешься убить себя? Немедленно брось сигару!
   - Мередит, - ледяным тоном  отрезал  отец,  -  ты  доставляешь  мне  куда
больший стресс, не отвечая на вопросы, чем несчастный глоток  шерри  и  пара
затяжек! Я твой отец, а не ребенок и будь добра помнить об этом!
   Глаза Мередит снова загорелись гневом. После такого ужасного дня еще этот
снисходительный выговор! Но отец выглядел гораздо  лучше,  чем  в  последнее
время, а это означало,  что  результаты  обследования  оказались  достаточно
обнадеживающими, ведь недаром он решил позволить себе шерри и сигару.
   - Прекрасно! - ответила она, радуясь,  что  отец  чувствует  себя  лучше,
поскольку неожиданно почувствовала себя не в силах солгать и приукрасить. Он
хотел подробного, полного отчета, и она дословно рассказала  обо  всем.  Но,
как ни странно, отец не казался угнетенным и расстроенным.
   - Это все? Все, что сказал  Фаррел?  Не  говорил  ничего,  что  могло  бы
показаться... -  Он  уставился  на  сигару  в  руке,  словно  пытаясь  найти
подходящее слово. - ..показаться странным?
   - Я уже объяснила все, что могла.  Ну  а  теперь  я  хотела  бы  получить
кое-какие ответы. - Пристально глядя отцу в  глаза,  она  спокойным  голосом
спросила:
   - Почему ты не дал Мэтту вступить в "Гленмур"? Почему  устроил  так,  что
комиссия по районированию  ему  отказала?  Зачем  после  стольких  лет  тебе
понадобилась эта безумная вендетта?
   Несмотря на рассерженный тон, отцу явно было не по себе:
   - Я старался удержать его подальше от клуба, чтобы тебе  пришлось  с  ним
меньше видеться. А насчет комиссии.., пусть он убирается из Чикаго  ко  всем
чертям и не попадается нам на глаза, куда бы мы ни отправились. Но  это  уже
не важно, что сделано, то сделано.
   - Но теперь нужно это исправить, - без обиняков сообщила Мередит.
   Филип не обратил внимания на слова дочери.
   - Не желаю, чтобы ты с ним снова  вела  переговоры.  Я  позволил  Паркеру
убедить себя,  что  другого  выхода  нет.  Он  должен  был  пойти  с  тобой.
Откровенно говоря, мне начинает казаться, что Паркер слабак, а я терпеть  не
могу слабаков.
   Мередит захлебнулась смехом:
   - Прежде всего, Паркер вовсе не слабак, просто  слишком  умен,  чтобы  не
понять, как его присутствие усложнит ситуацию. Ну а во-вторых,  пойми,  будь
он так же силен, как ты, ты наверняка его бы возненавидел.
   Филип уже взял пальто со стула, но  тут,  забыв  обо  всем,  окинул  дочь
разъяренным взглядом:
   - С чего это тебе вздумалось говорить подобные вещи?
   - Потом