огда она выспится.  Диана
слышала, как беседуют на кухне Коул с Кэлом, пока Летти готовит завтрак.
   - Значит, я совершил ошибку? Надо было сообщить тебе заранее?
   - Нет, - сдержанно ответил Коул. - Теперь я обо всем позабочусь.
   В голосе Кэла послышалось облегчение:
   - Думаю, ты не откажешься выполнить  мои  поручения?  Ты  мог  бы  заодно
заехать к себе и посмотреть, не осталось ли там чего-нибудь. Это по пути.
   Диана вошла на кухню как раз в ту минуту, когда Коул холодно заявил:
   - Я помню.
   Мужчины сидели за столом. Кэл приветливо улыбнулся Диане, а  затем  вновь
вернулся  к  разговору.  Диана  обошла  вокруг  стола,  чтобы  помочь  Летти
расставить на столе тарелки с яичницей и бисквитами.
   - О чем ты помнишь? - поинтересовалась она.
   - О моем родовом гнезде, - пояснил он фальшивым, неверным тоном.
   Заметив это, Диана остановилась и положила руку на плечо Коула:
   - Я поеду с тобой. Я хочу его увидеть.
   - Нет! - перебил  Коул  так  резко,  что  Диана  вздрогнула.  Он  тут  же
извинился.
   Мужчины дождались, пока Диана займет свое место, а затем  Кэл  возобновил
беседу, и Диана поняла, от кого Коул унаследовал свое упорство.
   - Если бы ты читал хоть что-нибудь, кроме  финансовых  отчетов  и  курсов
акций, ты знал бы, что значит скорбеть и  принимать  решение  после  утраты.
Надо справиться с ней немедленно, или позднее все это скажется - так считают
психологи.
   - В прошлом году, - недовольно объяснил Коул Диане, - он  начал  кампанию
за "пробуждение во мне женственности". Диана поперхнулась кофе.
   Она уже поняла, что умер кто-то живший  поблизости,  но,  поскольку  Коул
проявлял полное равнодушие к смерти этой особы, она  не  стала  вдаваться  в
расспросы. Более того, когда Кэл попытался вновь вернуться к  той  же  теме,
Коул упрямо заявил:
   - Я не хочу обсуждать это в присутствии Дианы. Коул уехал сразу же  после
завтрака,  чтобы  выполнить  поручения  Кэла  в  городе,  -  он  рассчитывал
потратить самое большее пару часов,  но  настоял,  чтобы  Диана  осталась  с
дядей. Поднявшись из-за стола, он взъерошил волосы  Дианы,  поцеловал  ее  в
щеку, а затем направился прочь..,  не  выпуская  руку  жены.  Смеясь,  Диана
позволила вытащить себя на веранду, получила страстный поцелуй и вернулась в
дом.
   Кэл наблюдал за  этим  маленьким  происшествием  с  выражением  на  лице,
которое Диана сочла в лучшем случае строгим и в  худшем  -  неодобрительным.
Испытывая неловкость и легкую обиду,  она  подошла  к  каминной  полке,  где
выстроились в ряд фотографии в рамках, пожелтевшие от старости. Сцепив  руки
за спиной, она внимательно разглядывала каждую  из  них,  чувствуя  на  себе
взгляд Кэла.
   - Это Коул? - Она взяла фотографию и приседа на диван рядом с Кэлом.
   Он скользнул глазами по снимку, а  затем  буквально  пригвоздил  Диану  к
месту встревоженным взглядом.
   - Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь поважнее фотографий? - спросил
он  деловитым  тоном,  и  Диана  убедилась:  Кэлвин  Даунинг   был   гораздо
проницательнее, чем казался, и отнюдь не слабым противником.
   - О чем, например? - осторожно осведомилась Диана.
   - О тебе и Коуле. У вас все в порядке? Диана кивнула, и Кэл заявил:
   - Вот и хорошо, потому что так или иначе пора во всем разобраться.
   Диана тоже не привыкла сдаваться без боя.
   - Мистер Даунинг, может быть, мы отложим разговор до возвращения Коула?
   Как ни странно, ее резкий ответ не оскорбил Кэла.
   - Ты не только красива, но и смела -  это  хорошо.  Но  есть  ли  у  тебя
сердце?
   - Что?!
   - И если есть, то кому оно принадлежит? Диана ошеломленно  уставилась  на
него:
   - Я не понимаю...
   - Разумеется. Для меня это тоже сложновато. Потому что всего  две  недели
назад я видел в "Инкуайрере"  твою  фотографию  и  читал,  как  тебя  бросил
красавчик жених. А спустя неделю ты уже была  замужем  за  моим  племянником
Коулом.
   Пять дней назад одно упоминание о статье Диана сочла бы унижением. Сейчас
только легкая улыбка тронула ее губы.
   - Пожалуй, это действительно немного странно, - призналась она.
   - У меня есть наиболее правдоподобное объяснение,  -  напрямик  продолжал
Кэл. - Коул рехнулся, и, когда я в споре  показал  ему  эту  фотографию,  он
решил жениться на тебе, чтобы получить свои акции.  Но  потом  он  рассказал
мне, что ты - та самая девочка, с  которой  он  привык  болтать,  когда  еще
учился в колледже. Я сопоставил факты и пришел к выводу, что это ты. Ты меня
понимаешь?
   - Пока - да.
   - Вот и хорошо. Раскинув мозгами, я заподозрил, что вы заключили  сделку.
Ну, как тебе мои рассуждения? Диана с подозрением уставилась на него.
   - Неплохо, - призналась она с дрожащей улыбкой.
   - Кроме того, я знаю, что Коул тревожится о  моем  здоровье.  Поэтому  вы
договорились изображать передо мной влюбленную пару. Пока все ясно?
   Диана осторожно кивнула.
   - Отлично. А теперь мы переходим к той части, которая меня пугает.
   - О чем вы?
   - Готовясь к твоему приезду, он  носился  по  дому,  сводя  всех  с  ума,
заботясь о каждой мелочи и  стараясь  ничего  не  упустить.  Коул  чертовски
правдоподобно  изображал  мужа,  обожающего  свою  жену.  Мне  не  терпелось
встретиться с тобой. Вчера вечером он не сводил с тебя глаз. Но  скажу  тебе
прямо, Диана: мне показалось, что ты не отвечаешь  ему  взаимностью.  Однако
сегодня утром Коул не скрывал своих чувств, и потому я сделал  вывод:  ночью
что-то произошло.
   Кэл сделал паузу, чтобы  подчеркнуть  свои  слова,  и  у  него  в  голосе
зазвенел? настойчивость, едва он перешел к самому главному.
   - Не играй с сердцем Коула, детка: или бери все, или оставь его в  покое.
Не довольствуйся крохами,  даже  когда  это  устраивает  тебя.  Вряд  ли  ты
способна  на  жестокость  или  месть,  но  иногда   женщина   бессознательно
подвергает мужчину невыносимым страданиям.
   Диана откинулась на спинку  дивана  и  расхохоталась,  прижимая  к  груди
фотографию Коула. Слегка успокоившись, она  обернулась  к  старику,  который
тоже любил ее мужа, и без стеснения сообщила:
   - Коул не скрывал своих чувств потому, что я делала то же самое.
   Казалось, Кэл  вмиг  помолодел  лет  на  пятнадцать..,  и  с  запозданием
смутился. Поискав выход  из  неловкого  положения,  он  огляделся,  встал  и
подошел к камину:
   - На этой фотографии Коулу шестнадцать. А вот еще две. Он бережно передал
снимки Диане, и ее улыбка погасла, а сердце заныло. Она повидала  достаточно
фотографий,  чтобы  мгновенно  схватывать  детали,  и  сразу  заметила,  что
черноволосый мальчик, запустивший  пальцы  в  густую  шерсть  нечистокровной
колли, слишком мрачно смотрит в объектив. Он выглядел чересчур  угрюмым  для
шести- или семилетнего ребенка. Диана взяла вторую фотографию.
   - А здесь ему девять лет, - пояснил Кэл. На этом снимке справа  от  Коула
стояла колли, а слева дворняжка. Но Диана видела только, что Коул  попытался
улыбнуться. На обоих  снимках  его  штанишки  были  слишком  короткими;  его
запечатлели на фоне старых качелей из автомобильной камеры и какой-то ветхой
лачуги.
   Диана вдруг поняла, что Кэл может многое поведать  ей  о  прошлом  своего
племянника.
   - Несмотря на то что мы давно знакомы, - призналась она с улыбкой, - Коул
становится чересчур скрытным, едва речь заходит о  нем.  -  Диана  похлопала
ладонью по дивану рядом с собой, приглашая Кэла присесть. -  Расскажите  мне
все! Я хочу знать, каким он был в детстве, кто его мать - словом, все.
   - А что он сам тебе рассказывал? - осторожно спросил Кэл.
   - Ничего! Мне известно только, что у него было два старших брата, которые
погибли незадолго до того, как Коул окончил колледж. Он как-то упомянул, что
его мать умерла от рака, но никогда не говорил, когда умер его отец. На долю
Коула выпало слишком много испытаний, - тихо добавила она.
   Кэл был  подавлен  и  растерян.  Усевшись,  он  принялся  рыться  в  кипе
журналов.
   - Я люблю психологию, - заявил он будто невзначай. - А ты в нее веришь?
   - Конечно.
   - Может, ты считаешь, что  человеку  полезно  держать  плохое  в  себе  и
скрывать свои беды от женщины, которая его любит, - и  продолжать  поступать
так до конца дней своих?
   Диана ничуть не сомневалась: он говорит о  Коуле.  Она  хотела  помочь  и
вместе с тем боялась показаться назойливой.
   - Я.., боюсь, он сочтет, что я лезу не в свое дело...
   - Я назвал бы такой поступок попыткой вскрыть нарыв.
   - Я боюсь незаживающих ран, - призналась Диана. -  Сумею  ли  я  исцелить
их?
   - Ты не причинишь боли.
   Диана вспомнила, как прошлой ночью лежала в объятиях Коула. Он готов  был
отдать ей всю свою любовь, и она не могла рисковать даже малой толикой этого
сокровища.
   - Как Коул отнесется к тому, что я узнаю его тайну?
   - Он боится, что из-за этой тайны изменится твое отношение к нему. Доктор
Рихенблау называет это "катарсисом".  Рассказать  обо  всем  недолго.  Решай
сама, как поступать дальше.
   Диана глубоко вздохнула и кивнула:
   - Расскажите.
   - Ты справедливо заметила, что на его долю  выпало  немало  испытаний,  и
самым страшным из них было то, что он родился в семье Гаррисонов.
   Меньше всего на свете Диана ожидала услышать такое заявление.
   - Почему?
   - Потому что в Кингдом-Сити эта фамилия стала проклятием.  Все  Гаррисоны
считались отъявленными буянами и негодяями. Среди  них  попадались  пьяницы,
мошенники, дебоширы, подонки всех мастей, и семейное клеймо легло на  Коула.
Узнав, что мать Коула бежала с Томом Гаррисоном, мой брат разрыдался. Он  не
мог поверить, что  его  малышка  решилась  на  такое.  Выяснилось,  что  она
беременна от  Тома,  а  в  те  времена  и  в  этих  краях  девушка,  которая
забеременела, должна была выйти замуж.
   Он поправил стопки журналов на полке столика, выпрямился и продолжал:
   - Родные братья Коула погибли через год после  того,  как  Коул  уехал  в
колледж. Как-то в Амарилло они напились, но  этого  им  показалось  мало,  а
деньги у них кончились. Тогда они до полусмерти избили старуху, чтобы отнять
у нее сумочку, прыгнули в свой автомобиль и помчались  прочь.  Они  проехали
перекресток на красный свет, и за ними погналась полицейская машина.  Братья
неслись со скоростью сто миль в час и врезались в фонарный столб. Туда им  и
дорога - сказал я тогда и готов повторить эти слова  снова.  Но  отец  Коула
любил своих старших сыновей: характером они уродились в папашу...
   - Но ведь Коул таким не был.
   - Нет. Он был умнее всех троих, вместе взятых, и они это понимали.  Коула
ненавидели в семье.  Единственными  его  друзьями  в  детстве  были  собаки.
Собаки, лошади и кошки - все они любили этого мальчишку, как и он их.
   - Значит, из всей семьи только Коул окончил колледж,  -  вслух  заключила
Диана.
   Кэл невесело рассмеялся.
   - Он единственный в семье окончил школу! - Отвернувшись, Кэл продолжал:
   - Видишь колли рядом с Коулом на снимке?
   - Да.
   - За неделю до отъезда Коула  в  колледж  братья  сделали  ему  маленький
прощальный подарок. Они повесили эту собаку в сарае.
   Диана застонала и зажала рот ладонью, вскочив с дивана.
   - Потом они скрылись из дому и не возвращались, пока Коул не уехал. Иначе
он убил бы их.
   - Почему он не перебрался в другое место?
   - Коул мог бы жить у меня, но отец хотел, чтобы он  занимался  делом.  Он
тысячу раз повторял: если Коул уйдет из дому, за это поплатится его мать.  А
мать Коула - несчастная, слабовольная  женщина  -  не  могла  бросить  этого
ублюдка. К тому времени как Коул поступил в колледж, она  была  так  больна,
что то и дело теряла сознание и представляла слишком неинтересную мишень для
издевательств Тома.
   Диану вновь затошнило при мысли о колли.
   - А отец Коула? Когда он умер?
   - На прошлой неделе.
   Диана медленно установила связь между беседой за  завтраком  и  последней
фразой Кэла.
   - Я велел Коулу наведаться домой - чтобы забрать на память что-нибудь  из
вещей матери. Откровенно говоря, я хотел, чтобы он взглянул  на  дом  своего
детства другими глазами.  В  одной  из  книг  по  психологии  сказано,  что,
переборов детские страхи, взрослые чувствуют себя увереннее.  Но  заедет  он
туда или нет, думаю, Коулу не помешает знать: ты видела жилище его родителей
и твое отношение к мужу не изменилось. Правда, я уверен, что он все  же  там
побывает.
   - Вы объясните, как найти этот дом? - спросила она, поцеловав Кэла в щеку
и поднимаясь. - Я сейчас же сбегаю за ключами от машины.
   Кэл попытался было  предложить  ей  машину  Летти,  но  экономка  недавно
отправилась в город за покупками.

Глава 50

   Коул стоял во дворе отчего дома - четырехкомнатной  халупы  с  прогнившим
полом, уродливой развалины посреди вытоптанного двора.
   Родительский дом. Его наследство.
   Он не знал, зачем явился сюда. Вряд ли здесь уцелело хоть  что-нибудь  из
вещей матери. Вероятно, он приехал, чтобы столкнуться лицом к лицу со своими
призраками и навсегда расстаться с ними...
   Эта картина не вызывала у него радостных мыслей - самыми сносными из  них
были воспоминания о матери. Она умерла, дожив всего до сорока  двух  лет.  В
год ее смерти он выбрался к  ней  на  день  рождения.  Чтобы  купить  матери
подарок, ему пришлось добираться  до  города  и  обратно  автостопом,  и  он
задержался в пути. Вернувшись, он нашел дом необычно тихим, и  на  минуту  в
нем вспыхнула надежда, что отец  напился  и  заснул  в  сарае,  а  может,  и
подальше. Он почти достиг комнаты матери,  когда  голос  отца  хлестнул  его
словно кнутом из-за угла темного коридора.
   - Где, черт возьми, ты шлялся, парень?
   Коул щелкнул выключателем, и комнату залил тусклый свет.  Юноша  мысленно
оценил настроение отца: тот был раздражен, но еще  не  дошел  до  бешенства.
Коул уже давно стал специалистом по отцовскому настроению - любая  ошибка  в
его оценке могла привести к  плачевным  последствиям,  если  не  для  самого
Коула, то для матери.
   - Я ездил в город.
   - Что ты врешь! Ты опять мотался в Джефферсонвилль,  к  своему  паршивому
родственничку, который забивает тебе башку глупыми бреднями. Я  же  говорил,
что сделаю, если застану тебя там! Опять ты нарываешься, парень!
   Коул изменил свое мнение: отец вполне мог взбеситься. В  такие  минуты  в
детстве  Коул  испытывал  леденящий  ужас.  Позднее  он  больше  всего  стал
опасаться, что когда-нибудь убьет этого негодяя и проведет остаток  жизни  в
тюрьме.
   Внимание отца привлекла завернутая в яркую бумагу коробка, которую держал
в руках Коул.
   - Что там у тебя за чертовщина?
   -  Подарок  для  мамы.   Сегодня   у   нее   день   рождения.   Ухмыляясь
сентиментальности сына, отец потянулся за коробкой:
   - И что же ты ей притащил? Коул отступил подальше:
   - Ничего интересного для тебя - щетку и зеркало.
   - Ты купил ей щетку и зеркало? - переспросил отец  с  грубым  хохотом.  -
Щетку и зеркало для костлявой старой ведьмы? Вот потеха!  Еще  смешнее,  чем
когда ты воображаешь, будто станешь важным и ученым! - Отец вытащил из стола
бутылку виски, а Коул направился к матери.
   Она дремала, отвернувшись к стене. На поцарапанном столе рядом с кроватью
стояла тарелка с недоеденным бутербродом. Коул включил  лампу  и  присел  на
краешек кровати.
   - И это все, что ты сегодня ела?
   Она повернула голову и взглянула на него, растерянно моргая,  пока  глаза
привыкали к свету. Постепенно придя в себя, мать улыбнулась, но улыбка вышла
у нее печальной.
   - Я не хочу есть. Отец и вправду недавно скандалил или мне приснилось?
   - Скандалил.
   - Напрасно ты расстраиваешь отца,  сынок.  Коул  никогда  не  понимал  ее
извечную, унылую покорность в ответ на грубые выходки и издевательства отца.
Ему  было  невыносимо  видеть,  как  мать  пытается  защитить  отца,   найти
оправдание его поступкам. Иногда Коулу  приходилось  сдерживаться  изо  всех
сил, чтобы не упрекнуть мать в малодушии. Она никогда не бросила бы отца,  а
Коул не мог бросить ее.
   - Я привез тебе подарок.
   Она просияла, и на мгновение  Коул  представил  себе  смуглую  красавицу,
какой, по словам дяди Кэла, когда-то была его  мать.  Она  взяла  подарок  и
встряхнула его, прижав к уху и растягивая удовольствие,  а  затем  осторожно
развернула и открыла коробку.
   - О, какая прелесть! - Мать перевела взгляд на лицо Коула. -  Где  же  ты
взял деньги на такую дорогую вещь?
   - Я стащил ее.
   - О, Коул, только не это!
   - Я шучу, мама! Посуди сама,  если  бы  я  украл  ее,  разве  я  стал  бы
дожидаться, пока коробку завернут?
   Она улеглась на подушки, поднесла зеркало к лицу и  призналась  смущенно,
как молоденькая девушка:
   - Знаешь, когда-то меня считали хорошенькой!
   - Ты и теперь красавица. Послушай, мама, через пару лет после того, как я
окончу колледж, у нас все наладится. Я построю тебе дом на вершине холма, на
ранчо Кэла - из камня и кедровых бревен, - и обнесу его просторной верандой,
чтобы ты весь день сидела там и смотрела по сторонам.
   Мать вжалась в подушки, словно стараясь спрятаться,  и  вцепилась  ему  в
руку.
   - Не надо мечтать! Если мечты не сбудутся, ты  станешь  таким,  как  твой
отец. Он слишком много мечтал.
   - Я не такой, как отец! - возразил Коул, удивленный ее словами. - У нас с
ним нет ничего общего!
   Его  отец  вспоминал  о  "мечтах"  только  под  хмельком,  когда  у  него
развязывался язык.

***

   Оранжевый пикап заглох, когда Диана  свернула  с  дороги,  и  потому  она
двинулась дальше пешком, осторожно пробираясь между глубокими колеями. Коула
она заметила минут через десять, когда дорога сделала крутой поворот. Рослый
мужчина неподвижно застыл во дворе  перед  домом,  Расправив  плечи;  только
ветер ерошил его волосы. Еще несколько шагов,  и  Диана  увидела  отчий  дом
своего мужа. Это зрелище вызвало у Дианы тошноту, она оказалась не готова  к
такому убожеству. Ветхая деревянная лачуга  притулилась  к  подножию  холма,
обнесенная  покосившимся  забором   и   горами   мусора,   который   копился
десятилетиями.  С  этим  окружением  резко  контрастировал   безукоризненный
внешний вид самого Коула  -  коричневые  туфли,  начищенные  до  зеркального
блеска, отглаженные брюки цвета хаки, девственно белая рубашка  с  тщательно
закатанными рукавами, обнажавшими загорелые руки. Он завел руку  за  голову,
массируя напряженные мышцы шеи, и рубашка натянулась у него на плечах. Диане
очень захотелось прижаться к ним щекой.
   Похоже, Коул не заметил ее появления, но едва Диана  остановилась  рядом,
он безжизненным голосом произнес:
   - Тебе не следовало приезжать сюда.
   Коул  повернулся,  и  Диана  с  трудом  подавила  ужас,  увидев,  как  он
преобразился. Лицо начисто  утратило  выражение,  словно  было  высечено  из
камня, а глаза казались стальными.
   - Я не могла не приехать, - просто  ответила  она,  глядя,  как  начинает
оживать Коул. - Ты должен знать, что я была здесь и все видела.
   - Понятно... - кивнул он, и его сердце наполнилось мучительной нежностью.
- И  теперь,  когда  ты  увидела  этот  дом,  -  добавил  Коул  с  напускным
равнодушием, - что ты о нем думаешь? -  Он  отвернулся  и  пошел  прочь,  не
дожидаясь Диану.
   Посмотрев по сторонам, Диана  подняла  тяжелый  камень  и  изо  всех  сил
запустила им в дом. Коул обернулся в тот самый миг, когда камень с  грохотом
разбил окно. Открыв рот, Коул воззрился  на  прекрасное,  искаженное  гневом
лицо жены, а затем - на разбитое окно лачуги.
   - Вот что я о нем думаю, - сообщила Диана, небрежно отряхивая руки  после
броска, который сделал бы честь Санди Коуфаксу.
   Коул раскатисто захохотал. В буйном  порыве  освобождения  и  триумфа  он
подхватил Диану на руки и перекинул ее через плечо.
   - Поставь меня на место! - со смехом потребовала она.
   - Ни за что, пока не дашь обещание.
   - Какое? - извиваясь и хохоча, спросила она.
   - Что ты никогда и ничем не станешь швырять в меня.
   - Я не даю