е.
   - Ты скучала по мне? - хрипло прошептал он, когда смог заговорить.
   Кэти прижалась губами к его горлу, вдыхая пьянящий запах  мужского  тела,
смешанный с одеколоном.
   - Да. А ты скучал по мне?
   - Нет.
   Откинувшись, Кэти взглянула на него с лукавой улыбкой:
   - Не скучал?
   - Нет, - сказал он с тихой торжественностью. - Потому что ты была со мной
с десяти утра, и я не отпускал тебя ни на миг.
   - С десяти часов утра?.. - начала расспрашивать Кэти,  но  что-то  в  его
голосе заставило ее приглядеться к нему повнимательнее.
   На самой глубине ониксовых глаз она увидела усталость  и  опустошенность.
Приподнявшись на цыпочки, она взяла его за подбородок большим и указательным
пальцами и повернула его изумленное  лицо  сначала  налево,  потом  направо.
Сохраняя веселый вид, она спросила:
   - А как они выглядят?
   - Кто?
   - Те, кто пытался тебя поколотить?
   - Ты хочешь сказать, что я выгляжу, как после драки? - спросил Рамон.
   Кэти медленно кивнула, и ее улыбка стала еще шире.
   - С шестью вооруженными бандитами и с сумасшедшим бульдозером.
   - Так ужасно? - криво усмехнулся Рамон.
   Кэти опять кивнула, а затем рассудительно заметила:
   - Наверное, очень тяжело, очень гнетуще работать на  компанию,  когда  ты
знаешь, что она терпит крах.
   Его ошеломленный взгляд подтвердил, что ее заключение правильное.
   - Знаешь, - сказал Рамон, смущенно тряхнув головой, - множество людей  из
многих стран говорили, что просто невозможно прочитать то,  что  написано  у
меня на лице, если мне этого не захочется.
   - И ты хотел, чтобы и я этого не смогла сегодня вечером?  -  предположила
Кэти. - Потому что не хотел, чтобы я видела тебя усталым и подавленным?
   - Да.
   - Ты вкладывал собственные деньги в эту компанию?
   - Фактически все деньги и всю свою  жизнь,  -  согласился  с  ней  Рамон,
удивляясь ее догадливости. - Ты очень восприимчива. Но  для  твоих  волнений
нет повода. Теперь все будет намного проще и мне не придется  пропадать  там
по многу часов каждый день. Завтра днем я уже начну помогать людям,  которые
работают в нашем доме.

***

   Ужин в доме у Рафаэля прошел со смехом и шутками. Сеньора Виллегас,  жена
Рафаэля, оказалась плотной и шумной женщиной, относящейся к Рамону  с  такой
же заботой, какую  расточала  на  своего  мужа  и  детей  -  двух  мальчиков
тринадцати лет и четырнадцатилетнюю девочку.
   Чтобы Кэти было проще, говорили по-английски. Юные члены  семьи,  видимо,
немного понимали этот язык, потому что Кэти несколько раз замечала, как  они
улыбнулись тому, что говорили Рафаэль или Рамон.
   После ужина мужчины пошли в комнату для отдыха, в то  время  как  женщины
убрали со стола и вымыли посуду. Когда они закончили,  то  присоединились  к
мужчинам, пившим кофе. Казалось, что Рамон ожидал ее, он взглянул и протянул
к ней манящую руку. Кэти скользнула ладонью в его ладонь, и он  заставил  ее
сесть рядом с собой. Она, прислушивалась к  разговору  Рафаэля  Виллегаса  с
Рамоном по поводу фермы, но все время ощущала  рядом  его  бедро.  Его  рука
незаметно ласкала ее плечо, его большой палец лениво двигался по ее  затылку
под покровом се тяжелых волос. Ничего особенного  не  было  в  том,  что  он
делал, просто он умышленно  удерживал  ее  около  себя.  Или  нет,  внезапно
задумалась Кэти.  Она  вспомнила,  как  он  сказал,  что  она  была  с  ним,
подразумевая, что он думал о ней целый день.  Удерживал  ли  он  ее  теперь,
пытаясь запомнить ее тело, чтобы сохранить ее образ ночью?
   Кэти украдкой взглянула на его точеный профиль и  с  острым  состраданием
заметила озабоченность в его лице.
   Кэти прикрыла рот рукой и зевнула. Рамон мгновенно взглянул на нее:
   - Устала?
   - Немножко.
   Через три минуты Рамон принес извинения Виллегасам и быстро вышел  с  ней
из дома.
   - Ты в состоянии идти или мне лучше отвезти тебя?
   - Я в состоянии делать что угодно, - улыбнулась Кэти. -  Но  ты  выглядел
таким усталым и рассеянным, что я стала зевать, чтобы ты смог уйти.
   Рамон был тронут.
   - Спасибо, - нежно сказал он.
   Габриэла и ее муж давно легли спать, но оставили входную дверь открытой.
   Кэти остановилась, чтобы включить лампу, пока Рамон прошел и опустился на
диван. Когда она приблизилась к нему, он протянул руки, вынуждая ее сесть  к
нему на колени. Решительно вырвавшись из его  объятий,  Кэти  встала  позади
него.
   Под ее нежными руками  было  напряженное  тело,  и  она  хотела  массажем
расслабить твердые мышцы. Он уступил безмолвным уговорам успокоиться.
   Между ними наступила странная  близость,  которой  раньше  не  было.  Она
всегда чувствовала желание Рамона, направленное к ней, и поэтому она  всегда
была в состоянии трепетного  предчувствия.  Сегодня  вечером  это  ощущалось
особенно отчетливо.
   - Ну что, так лучше? - спросила она, растирая его плечо.
   - Даже лучше, чем ты себе можешь представить, - ответил  Рамон,  наклонив
свою темноволосую голову так, чтобы ей было удобнее массировать шею.
   Когда у него уже не хватило сил пассивно отдаваться ее прикосновениям, он
благодарно поцеловал ее ладонь и посадил к себе на колени.
   - Теперь я сделаю так, чтобы ты почувствовала себя лучше,  -  заявил  он,
расстегивая ее блузку.
   Прежде чем Кэти пришла в себя,  его  рот  коснулся  ее  груди,  уничтожая
мысли, пробуждая безумное желание. Одной рукой обняв ее за плечи,  а  другой
за талию, он положил ее на диван, а сам стал рядом на колени.
   - Он умер, - горячо напомнил он. - Забудь о нем. Я  не  хочу,  чтобы  его
тень стояла между нами.
   Несмотря на резкий тон, его поцелуй был полон любви.
   - Похорони его, - шепотом  умолял  он,  -  пожалуйста.  Кэти  обвила  его
руками, изогнувшись дугой под его  телом,  мгновенно  позабыв  обо  всем  на
свете.

Глава 13

   На следующее утро Мигель прошел  мимо  взволнованной  секретарши,  открыл
дверь в кабинет Рамона и резко захлопнул ее за собой.
   - Расскажи мне о своем замечательном друге Сиднее Грине из Сент-Луиса,  -
сказал  Мигель,  саркастически  подчеркнув  слово  "друг",  сказал   Мигель,
откинувшись в кресле, углубился в какие-то правовые  документы,  которые  он
просматривал с расстроенным видом.
   - Он не мой друг, он только знакомый  моего  друга,  -  не  отрываясь  от
документов, сказал он. - Он заговорил со мной на вечеринке в его доме девять
лет назад  и  описал  новую  технологию  изготовления  краски,  над  которой
работал. Он сказал, что его технология даст  возможность  выпускать  краску,
которая будет самой конкурентоспособной  на  рынке.  На  следующий  день  он
принес мне отзывы о своем изобретении, которые были представлены независимой
лабораторией и подтверждали его слова.  Ему  было  необходимо  три  миллиона
долларов, чтобы начать производство и сбыт, и я договорился с корпорацией  и
ссудил их ему. Я также свел его с несколькими моими  друзьями,  которым  для
выпуска их продукции была необходима краска. Ты сможешь найти  информацию  в
каком-нибудь закрытом досье. Пожалуй, это все.
   - Я ознакомился с этим самым досье, остальную  информацию  я  получил  от
казначея корпорации сегодня утром. Все не так просто, как ты полагаешь. Твой
отец навел справки о Грине и выяснил, что он  химик  по  образованию.  После
этого  он  решил,  что,  так  как  Грин  никогда  не  имел  деловой  хватки,
необходимой,  чтобы  продать  свою  продукцию,  три  миллиона  будут  просто
выброшены на ветер. Поскольку твой отец  был  "добрым,  любящим  папой",  он
решил преподать тебе урок. Он велел перевести три миллиона долларов на  твой
собственный счет и уже с него выдать ссуду Грину. Год  спустя,  когда  ссуда
должна была быть выплачена, Грин попросил об отсрочке. Если верить казначею,
ты в это время был в Японии, и он передал письмо Грина твоему  отцу.  А  тот
проигнорировал письмо и не делал никаких попыток вернуть ссуду.
   Рамон раздраженно вздохнул:
   - Так или иначе, но ссуда была возвращена. Я помню, как отец  сказал  мне
об этом.
   - Не имеет значения, что сказал  тебе  этот  старый  черт!  Она  не  была
возвращена. Сам Сидней Грин подтвердил это.
   Рамон лязгнул зубами, и его подбородок задрожал от гнева.
   - Ты позвонил ему?!
   - Ну да. Ты же сам велел мне не терять больше времени на просмотр  бумаг,
Рамон, - напомнил Мигель, отступая под яростным взглядом Рамона.
   - Черт бы тебя побрал! Я не давал тебе права  звонить  ему!  -  взорвался
Рамон.
   Откинувшись назад, он ненадолго прикрыл глаза, очевидно, борясь со  своим
буйным нравом. Когда он заговорил снова, его голос звучал обычно:
   - Даже когда я был в Сент-Луисе, я не позвонил ему.  Он  знал,  что  я  в
затруднительном положении, и, если бы хотел помочь мне, связался бы со  мной
там. Он воспринял твой звонок о  старом  долге  как  жалкую  уловку  с  моей
стороны и, наверное, очень повеселился.  Девять  лет  назад,  когда  у  него
ничего не было, кроме рубашки на теле, он уже  был  самонадеянным  ублюдком.
Представляю себе, каким он стал, добившись успеха.
   - Он по-прежнему самонадеянный ублюдок, - сказал Мигель. - И  он  никогда
не возвращал ни цента. Когда я  Сказал  ему,  что  попытался  найти  записи,
свидетельствующие о возврате долга, и не  нашел  их,  он  ответил,  что  уже
слишком поздно подавать иск.
   Рамон слушал это с циничным весельем.
   - Он прав, конечно. Это было моей обязанностью - проверить, возвращены ли
деньги, и, если нет,  предпринять  законные  действия,  прежде  чем  истечет
время.
   - Ради Бога! Ты дал человеку три миллиона  долларов,  и  он  отказывается
вернуть их тебе, после того как стал миллиардером с твоей  помощью.  Как  ты
можешь оставаться в бездействии?
   Рамон пожал плечами:
   - Я не "давал" ему деньги, я ссудил их ему. Я сделал это  не  по  доброте
душевной, а только потому, что продукт, который он мог  выпустить,  высокого
качества и должен был принести высокую прибыль. Это  был  деловой  вклад,  а
вкладчик несет ответственность за свои деньги. К несчастью, я не  обнаружил,
что инвестором оказался я, а не корпорация. Что касается  Грина,  то  в  его
отказе возвращать деньги сейчас, когда ничто его  не  вынуждает  в  правовом
отношении,  нет  ничего  оскорбительного  -  он  просто  заботится  о  своих
собственных интересах. Таков бизнес.
   - Это не бизнес, а грабеж! - горько возразил Мигель.
   - Нет, просто хороший бизнес, - холодно  объяснил  Рамон.  -  Я  полагаю,
после того как Грин сообщил тебе, что не собирается выплачивать  деньги,  он
передал мне наилучшие пожелания и "глубокое соболезнование" по поводу  моего
печального состояния.
   - Ни черта подобного! Он попросил передать тебе, что если бы ты был  хотя
бы наполовину таким находчивым, каким все тебя  считают,  ты  бы  потребовал
свои деньги много  лет  назад.  Он  сказал,  что  если  ты  или  кто-нибудь,
представляющий тебя, свяжется с ним хотя бы еще один  раз,  пытаясь  вернуть
деньги, ему придется натравить на тебя всю свою  компанию.  После  этого  он
бросил трубку.
   Безразличие исчезло с лица Рамона, он положил ручку.
   - Он, что, с ума сошел? - спросил он с беспощадной мягкостью в голосе.
   - Он.., он сказал все это, а потом бросил трубку.
   - Теперь это становится плохим бизнесом. Рамон немного помолчал, его  рот
дернулся в слабой ироничной усмешке, затем он резко  потянулся  и  нажал  на
кнопку селектора. Когда Элис ответила, он продиктовал ей семь  имен  и  семь
телефонных номеров, чтобы позвонить в семь различных городов, раскинутых  по
всему миру.
   - Если я вспоминаю условия ссуды правильно, - произнес Рамон, - я  ссудил
ему три миллиона под какие-то проценты, которые возрастают при  невыплате  в
срок.
   - Правильно, - сказал Мигель. - Если он брал ссуду  на  год,  то  процент
составлял восемь, и тогда он был тебе должен около 3 240 000 долларов.
   - Сегодня выплата составляет семнадцать процентов, и он должен за  девять
лет.
   - Формально,  юридически,  он  должен  тебе  более  двенадцати  миллионов
долларов, - сказал Мигель. -  Но  это  не  важно.  У  тебя  нет  возможности
получить их.
   - Я даже не собираюсь пытаться, - любезно заметил Рамон. Его  глаза  были
устремлены на телефон: он ждал, когда  прозвучит  первый  трансатлантический
звонок.
   - Тогда что ты хочешь делать?
   Брови Рамона взлетели насмешливо вверх.
   - Я собираюсь преподать нашему другу Грину урок, который  он  должен  был
выучить много лет назад. Это то, о чем говорили древние.
   - И что же говорили древние?
   - Они говорили, что, когда ты взбираешься по лестнице успеха, не  следует
нарочно  наступать  на  руки  других,  потому  что,  может  быть,  они  тебе
понадобятся, когда ты будешь на пути вниз. Никогда не  наживай  себе  лишних
врагов, говорили они. И этот урок  будет  ему  стоить  двенадцать  миллионов
долларов.
   Как только раздавался звонок, Рамон нажимал на кнопку телефона, в который
был встроен громкоговоритель, так что Мигель мог слышать обоих собеседников.
Несколько бесед велось на французском, и Мигель отчаянно пытался уловить  их
смысл - он плохо знал французский, которым Рамон  владел  свободно.  Тем  не
менее после первых четырех звонков Мигель сумел понять, что происходит нечто
поразительное.
   Все, с кем беседовал Рамон, были главными владельцами  компаний,  которые
использовали краску, производимую фирмой Грина. Все они были  заинтересованы
в  сотрудничестве  и  поэтому  слушали  с  изумлением,  когда  Рамон  кратко
объяснял, что он собирается сделать. Когда  очередной  разговор  близился  к
концу, каждый спрашивал, может ли он что-нибудь сделать, чтобы помочь Рамону
в  его  "сложной  ситуации",  и  в  каждом  случае  Рамой  вежливо  отклонял
предложение.
   - Рамон! - взорвался  Мигель,  когда  в  половине  четвертого  завершился
четвертый разговор. - Любой  из  этих  людей  мог  вытащить  тебя  из  этого
финансового омута, в котором ты оказался, и они все предлагали помощь.
   Рамон покачал головой:
   - Вежливая формальность и не более того. Они предлагают помощь,  понимая,
что я отклоню их предложение. Это хороший бизнес. Видишь ли, - сказал  он  с
тенью улыбки, - мы уже выучили тот урок, который преподается мистеру Грину.
   Мигель не смог сдержать радости:
   - Если я понял эти беседы правильно, завтра в парижской  прессе  появится
сообщение, что главный  производитель  автомобилей  отказывается  от  краски
Грина,  которая  облезла  с  испытательной  машины,  и  будет   использовать
какую-нибудь другую.
   Рамон подошел к бару и наполнил бокалы для себя и для Мигеля.
   - Это не так уж смертельно для Грина, как тебе кажется. Мой друг в Париже
уже давно сказал мне, что решил выступить против краски  Грина,  потому  что
она слишком дорогая. Именно  я  и  свел  его  с  Грином  девять  лет  назад.
Постепенное отслоение краски стало возможным, потому что  при  ее  нанесении
фабричным персоналом моего друга были допущены ошибки, но он, конечно же, не
поставит об этом в известность прессу.
   Рамон протянул один из бокалов Мигелю.
   - Производитель оборудования для ферм в Германии подождет ровно один день
после парижского сообщения, а потом позвонит  Грину  и  пригрозит  ему,  что
аннулирует свой заказ после того, что он прочитал в парижской прессе.
   Рамон  засунул  руки  в  карманы  и  усмехнулся,   зажав   сигару   между
белоснежными зубами.
   - К несчастью для Грина, его краска больше не лучшая. Другие  химики  его
обскакали. Мой друг из Токио ответит на сообщение в  парижской  прессе,  что
они никогда не использовали краску Грина и поэтому у  них  никогда  не  было
трудностей с покраской автомобилей. В четверг Димитрос Василадис позвонит из
Афин и аннулирует все заказы  на  краску  для  всех  своих  судостроительных
заводов.
   Рамон сделал глоток, сел за стол и начал запихивать  в  портфель  бумаги,
которые он собирался изучить вечером, после встречи с Кэти.
   Мигель, заинтригованный, подался вперед на своем кресле:
   - И тогда что?
   Рамон взглянул на него так, как будто уже потерял всякий интерес к  этому
делу.
   - Кто знает. Я  предполагаю,  что  остальные  американские  производители
быстро сообразят, что сейчас удобный момент разбить Грина в  пух  и  прах  в
американской прессе. Возможно, такие публикации приведут к  понижению  курса
акций Грина.

Глава 14

   Ранним утром в четверг Мигель рассказывал о  данных  финансового  отчета,
который он подготовил для Рамона, когда в кабинет без  предупреждения  вошла
Элис.
   - Прошу прощения, - сказала она, и  ее  бледное  лицо  было  каменным.  -
Звонит какой-то грубиян. Я уже дважды говорила, что вас  нельзя  беспокоить,
но как только я вешала трубку, он перезванивал и начинал на меня орать.
   - Что ему нужно? - нетерпеливо спросил Рамон.
   Секретарша нервно сглотнула:
   - Он хочет поговорить с грязным ублюдком, который пытается  спустить  его
краску в унитаз. Сэр, это - вы? У Рамона от смеха дрогнули губы.
   - Кажется, да. Соедините меня с ним.
   Мигель  нетерпеливо  подался  вперед.  Рамон  щелкнул  переключателем  на
селекторе, откинулся в  кресле,  собрал  финансовые  документы,  которые  он
читал, и молча продолжал их просматривать.
   По комнате прогремел картавый бас Сиднея Грина:
   - Гальварра, ты ублюдок! Ты зря теряешь время, слышишь?  Мне  плевать  на
то, что ты собираешься  делать,  и  я  не  заплачу  ни  цента  из  тех  трех
миллионов. Ты понял? Плевал я на тебя!  -  Ответа  не  последовало,  и  Грин
заорал снова:
   - Скажи мне хоть что-нибудь, черт бы тебя побрал!
   - Я восхищаюсь твоим мужеством, - подчеркнуто медленно произнес Рамон.
   - Так тебя разэдак, намекаешь, что  у  тебя  еще  карты  в  кармане?  Так
прикажешь понимать? Гальварра, ты что, угрожаешь мне?
   - Убежден, что никогда не стану настолько груб, чтобы угрожать тебе, Сид,
- ответил Рамон спокойно.
   - Черт тебя побери, ты угрожаешь мне! Кем ты себя считаешь?
   - Ублюдком, который  спустит  твою  краску  в  унитаз,  -  сказал  Рамон,
протянул руку и отключил Сида.

***

   Кэти быстро написала на своей расчетной карточке сумму,  равную  половине
стоимости мебели, которую она только что приобрела, а после этого  заплатила
вторую половину из денег,  которые  оставил  ей  Рамон.  Продавец  удивленно
взглянул на нее, когда она попросила две расписки  в  получении,  каждую  на
половину  общей  стоимости.  Кэти  твердо  проигнорировала  его  взгляд,  но
Габриэла покраснела и отвернулась.
   На  улице  было  тепло,  и  туристы  прогуливались  по  залитому  солнцем
Сан-Хуану.
   Машина  стояла  на  стоянке.  Это  был  потрепанный,  но  прочный  старый
автомобиль мужа Габриэлы, который тот предоставил в распоряжение жены  и  ее
подопечной.
   - Хорошие покупки мы сделали, - вздохнула  Кэти,  опуская  стекло,  чтобы
впустить легкий ветерок в душный салон. Уже был четверг, четвертый  день  их
тяжелых, но успешных  и  веселых  поездок,  и  она  пребывала  в  счастливом
возбуждении.
   - Не  могу  отделаться  от  чувства,  что  все-таки  что-то  позабыла,  -
задумчиво произнесла она, взглянув через плечо на две лампы  и  край  стола,
загромождавшие все заднее сиденье.
   - Да, кое-что ты забыла. - Прекрасное  лицо  Габриэлы  было  озабоченным,
когда она повернула ключ зажигания и печально улыбнулась Кэти. -  Ты  забыла
сказать Рамону правду о том, сколько  все  это  стоит.  -  Она  вырулила  со
стоянки и влилась в поток машин. - Кэти, он очень рассердится на тебя, когда
узнает.
   - Он не узнает, - бодро сообщила Кэти. - А я не  собираюсь  ему  об  этом
рассказывать. И ты тоже обещала мне этого не делать.
   - Конечно же, я не расскажу! - сказала Габриэла с обиженным видом.  -  Но
падре Грегорио много раз говорил на воскресных проповедях, как важно,  чтобы
была честность между мужем и...
   - Ох! - громко застонала Кэти. - Вот о чем я забыла. - Она  откинулась  и
прикрыла глаза. - Сегодня четверг, в два часа дня я должна была  встретиться
с падре Гре