к дня она старательно  избегала  подходить  к  окну,  из
которого открывался вид в сад. Раза два она все-таки выглянула  и  оба  раза
видела там Яна. В первый раз он стоял на террасе с сигарой  в  зубах,  потом
пошел через сад по тропинке, и было в его удаляющейся  фигуре  что-то  такое
неприкаянное, что у нее болезненно  сжалось  сердце.  В  следующий  раз  она
увидела его в окружении незнакомых  ей  женщин,  видимо,  приехавших  только
сегодня. Женщин было пятеро, и все они,  судя  по  поведению,  находили  его
неотразимым. Элизабет сказала себе, что ей это безразлично,  это  просто  не
может ее волновать. У нее есть обязательства по отношению  к  Хэвенхерсту  и
Роберту, и это должно быть для нее на первом месте. Что бы там ни думал  Ян,
она не может связать свое будущее с  никчемным  картежником,  даже  если  он
самый красивый мужчина, которого рождала Шотландия, и самый нежный...
   Элизабет закрыла  глаза,  пытаясь  отгородиться  от  этих  мыслей.  Какая
невероятная глупость приходит ей в голову. Она ведет себя неразумно и  очень
рискованно, потому что Валери и другие, кажется, уже заподозрили,  где  и  с
кем  она  была  сегодня  днем.  Обхватив  себя  руками  за  плечи,  Элизабет
вздрогнула, вспомнив, как искусно и тонко  ее  вывели  на  чистую  воду,  не
успела она войти в дом.
   - Господи, да ты вся промокла, - увидев ее, воскликнула Валери, изображая
сочувствие. - На конюшне нам сказали, что ты уехала на весь день. Только  не
говори, что все это время мокла под дождем!
   - Нет,  я...  я  наткнулась  на  домик  в  лесу  и  переждала  там,  пока
прекратится дождь. - В тот момент  это  объяснение  казалось  ей  совершенно
безопасным, поскольку она не видела, чтобы  около  коттеджа  была  привязана
лошадь Яна. Однако если кто-нибудь проезжал мимо, то не заметить  ее  лошадь
он не мог.
   - Ив котором часу это случилось?
   - Где-то около часа.
   - А не встречался ли тебе мистер Торнтон, пока ты гуляла? - со  злорадной
улыбкой громко спросила Валери, и все, кто был в гостиной, сразу  замолчали,
повернув головы в их сторону.  -  Лесник  сказал,  что  видел,  как  к  дому
подъехал высокий темноволосый мужчина на гнедом жеребце и вошел  внутрь.  Он
решил, что это один из гостей, и не стал обнаруживать своего присутствия.
   - Я... я не видела его, - сказала Элизабет.  -  Там  был...  был  сильный
туман. Надеюсь, с ним не случилось никакого несчастья.
   - Мы в этом. не уверены. Его до сих пор нет.  Черайз  очень  беспокоится,
хотя... - сделала паузу Валери, пристально наблюдая за лицом Элизабет,  -  я
уверила ее, что волноваться не стоит. Горничная  из  буфетной  сказала,  что
приготовила ему с собой ленч на двоих.
   Отступив в сторону, чтобы пропустить проходившую пару, Элизабет  сообщила
Валери о своем решении уехать сегодня  вечером  и,  не  дав  ей  возможности
спросить о причине такого поспешного отъезда, сказала, что ей нужно  сменить
мокрую одежду, и ушла.
   С одного взгляда на бледное лицо Элизабет  Берта  поняла,  что  случилось
нечто ужасное, а когда Элизабет велела немедленно отправить Роберту записку,
чтобы он сегодня же вечером забрал их домой, убедилась в этом  окончательно.
К тому времени, как была  отправлена  записка,  Берте  удалось  вытянуть  из
Элизабет большую часть истории, после чего весь остаток дня и вечер Элизабет
пришлось успокаивать свою горничную.

Глава 7

   - Вам ни на йоту не станет лучше, если вы вытопчете  тропинку  на  ковре,
сказала  ей  Берта.  -  Нам  еще  придется  выйти  на  ковер,   когда   мисс
ТрокмортонДжонс узнает о том, что произошло.
   - Она ничего не узнает, - сказала Элизабет,  но  в  голосе  ее  прозвучал
скорее вызов, чем убежденность. Она снова упала в кресло, нервно теребя юбку
своего ярко-зеленого дорожного костюма. Ее шляпка  с  перчатками  лежали  на
кровати, рядом с которой стояли уложенные чемоданы. Элизабет и  Берта  ждали
Роберта. Несмотря на напряженное ожидание, обе подпрыгнули от неожиданности,
когда раздался стук в дверь. Однако за дверью оказался лакей с запиской  для
Элизабет.
   Она развернула ее  непослушными  пальцами,  молясь,  чтобы  там  не  было
написано, что посыльный не смог разыскать Роберта в  Лондоне.  "Приходите  в
оранжерею - мне необходимо с вами поговорить". В полном недоумении  Элизабет
смотрела на корявые, поспешно нацарапанные слова,  которые  с  трудом  можно
было разобрать. Лакей уже  начал  спускаться  по  лестнице,  когда  Элизабет
окликнула его, - Кто дал вам эту записку?
   - Мисс Валери, миледи.
   Вслед за испытанным облегчением, что это  не  от  Яна,  ей  сжало  сердце
ужасное  подозрение:  вдруг  Валери  каким-то  образом  разузнала,  чем  она
занималась сегодня днем.
   - Валери хочет, чтобы я прямо  сейчас  встретилась  с  ней  в  оранжерее,
объяснила она Берте.
   Кровь отхлынула от лица несчастной горничной.
   - Она знает о том, что между вами было? Поэтому она хочет  встретиться  с
вами? Конечно, это не мое дело,  но  мне  не  нравится  эта  девица.  У  нее
нехороший взгляд.
   Элизабет  еще  ни  разу  в  жизни  не  сталкивалась  с  интригами  и   не
подозревала, что кто-то из знакомых может ее обмануть, хотя  и  чувствовала,
что на всем, происходящем здесь, есть отпечаток зла. Никак  не  отреагировав
на замечание Берты относительно своей подруги, Элизабет взглянула  на  часы.
Было около шести.
   - Роберт может появиться здесь самое раннее через час.  А  пока  я  пойду
узнаю, что понадобилось от меня Валери.
   Она подошла к окну и раздвинула шторы. На террасе и в саду  прогуливались
гости. Больше всего на свете Элизабет боялась, что Ян увидит, как она  пошла
в оранжерею, и последует за ней. Вероятность такой встречи была  чрезвычайно
мала,  но  даже  самую  незначительную  возможность  этого  было  желательно
исключить. Она вздохнула с облегчением, когда увидела на террасе его высокую
фигуру. Хорошо освещенный большим фонарем, Торнтон стоял  в  окружении  трех
женщин и напропалую флиртовал. За спиной у него переминался с ноги  на  ногу
лакей, терпеливо ожидая, когда он заметит его присутствие. Элизабет увидела,
как Ян наконец обернулся, и лакей передал ему  какой-то  предмет,  наверное,
бокал шампанского, решила Элизабет.
   Еще раз взглянув на него, Элизабет с сожалением отвернулась от окна.  "Ян
сейчас находится на задней террасе, - подумала она, - значит, я выйду  через
боковую дверь". Она вышла  из  дома  и  направилась  к  оранжерее,  стараясь
держаться подальше от света фонарей.
   На пороге оранжереи Элизабет в нерешительности остановилась.
   - Валери? - оглядываясь вокруг, тихо позвала она. Сквозь стеклянную крышу
сюда пробивался лишь тусклый лунный свет.  Не  дождавшись  ответа,  Элизабет
вошла в помещение и стала осматриваться. Почти  все  пространство  оранжереи
заполняли горшки с цветами - правильными  рядами  они  стояли  на  столах  и
скамеечках.  Mаиболее  чувствительные   растения   стояли   на   специальных
подставках под столом, чтобы их не сожгли прямые солнечные  лучи,  бившие  в
стекло в дневное время.
   Пытаясь успокоиться, Элизабет пошла вдоль рядов, рассматривая цветы.  Она
отметила, что эта оранжерея больше, чем у нее  в  Хэвенхерсте,  и  часть  ее
используется в качестве солярия. Здесь росли  большие  деревья  в  кадках  и
стояли скамьи с наброшенными на них разноцветными покрывалами.
   Элизабет продолжала двигаться по проходу и не  заметила,  как  на  пороге
оранжереи возникла чья-то тень и бесшумно двинулась  в  ее  сторону.  Сцепив
руки за спиной, она нагнулась понюхать гардению.
   - Элизабет? - услышала она за спиной удивленный голос Яна. Девушка  круто
повернулась, сердце ее застучало как сумасшедшее, руки потянулись к горлу, и
колени предательски затряслись.
   - В чем дело? - спросил он.
   - Вы... вы испугали меня. Я не ожидала встретить вас  здесь,  -  добавила
она.
   - Да что вы? - в его голосе звучала издевка.  -  А  кого  же  вы  ожидали
увидеть после той записки - принца Уэльского?
   Записки! Первой мыслью, мелькнувшей у нее в голове, когда она поняла, что
записка была от него, а не от Валери, была мысль, что  для  человека,  столь
четко и грамотно излагающего свои мысли, пишет он почти как полный  невежда.
Элизабет обратила внимание, что он, кажется, чем-то  рассержен.  Ян  недолго
томил ее в неизвестности относительно причины своего недовольства.
   - Может быть, вы объясните мне, как это за целый  день,  что  мы  провели
вместе, вы так и не вспомнили и не сообщили мне, что вы не  просто  мисс,  а
леди Элизабет?
   У нее мелькнула сумасшедшая мысль, как бы он отнесся к тому, что  она  не
просто старшая дочь какого-нибудь мелкого дворянина или  рыцаря,  а  графиня
Хэвенхерстская.
   - Начинайте, любовь моя. Я вас слушаю. Элизабет молча  отступила  на  шаг
назад.
   - Исходя из того, что вы не хотите разговаривать, - зарычал Торнтон, беря
ее за плечи, - я, кажется, понимаю, чего вы от меня хотели.
   - Нет! - быстро вскрикнула она, отступая  еще  дальше.  -  Давайте  лучше
поговорим.
   Он шагнул вперед, она отступила еще.
   -  В  самом  деле,  есть  столько  интересных  вещей,  о  которых   можно
поговорить.
   - Да? - спросил он, надвигаясь на нее.
   - Конечно! - воскликнула она, продолжая отступать. Ухватившись за первое,
что пришло ей в голову, Элизабет указала на столик с гиацинтами. - Смотрите,
какие красивые гиацинты!
   - Красивые, - не глядя, согласился он.
   Увидев, что он протянул руку, чтобы поймать ее,  Элизабет  отскочила  так
быстро, что его пальцы только скользнули по тонкой материи платья. Он  начал
наступать на нее шаг за шагом - вокруг столика с анютиными глазками,  вокруг
столика с лилиями, а она, отступая, тараторила как сумасшедшая:
   - Гиацинты относятся к роду Нуаэт Аиэ. Цветы, которые мы  видим  на  этом
столике, ошибочно называют Датскими гиацинтами,  в  то  время,  как  Датские
гиацинты относятся к роду Hyasinthus orientalis...
   - Элизабет, - неожиданно ласковым голосом оборвал он  поток  ее  слов,  -
меня не интересуют цветы. - Ян снова потянулся к ней, и,  не  найдя  другого
способа избежать его объятий, она схватила горшок с гиацинтами и  вложила  в
его протянутые руки.
   - Существует легенда относительно происхождения гиацинтов, возможно,  она
заинтересует вас больше, - отчаянно продолжила она, и на лице его проступило
совершенно неописуемое выражение веселого недоумения и восхищения. - Легенда
гласит, что гиацинт был назван так по имени прекрасного  спартанского  юноши
Гиацинта, которому покровительствовали  Аполлон  и  Зефир  -  бог  западного
ветра.
   Однажды, обучая Гиацинта метанию диска. Зефир нечаянно убил его. Говорят,
что там, где на землю упала капля крови Гиацинта, вырос  цветок,  на  каждом
лепестке которого была по-гречески  написана  фраза,  выражающая  скорбь.  -
Голос Элизабет задрожал, когда она увидела, что Ян ставит горшок на место. -
В дддействительности в легенде имелся  в  виду  ирис  или  живокость,  а  не
современный гиацинт, однако по таинственному стечению  обстоятельств  именно
он получил это имя.
   - Я очарован. - Его  загадочные,  непостижимые  глаза  встретились  с  ее
взглядом.
   Она поняла, что эти слова относятся к ней, а не к ее  рассказу,  и,  хотя
мысленно приказала себе держаться от него на расстоянии,  ноги  отказывались
ей повиноваться.
   - Совершенно очарован, - тихо проговорил Ян,  и  в  каком-то  замедленном
темпе она наблюдала, как он протягивает к ней  руки,  обнимает  за  плечи  и
привлекает к себе.
   - Прошлой ночью вы были готовы биться с целой армией мужчин  за  то,  что
они  заклеймили  меня  карточным  шулером,  а  сегодня  почему-то  испуганы.
Любимая, вы боитесь меня? Или чего-то еще?
   Его глубокий низкий баритон, и особенно ласка, прозвучавшая в его голосе,
произвели на нее такое же возбуждающее действие,  как  и  прикосновения  его
губ.
   - Я боюсь тех чувств, которые вы во мне  пробуждаете,  -  слабым  голосом
призналась Элизабет. - Я понимаю, что это  всего  лишь...  э-э...  маленькое
приключение...
   - Обманщица, - сказал  Торнтон  и  коснулся  ее  губ  коротким  дразнящим
поцелуем. У нее снова пошла кругом голова, но как только он  поднял  голову,
она разразилась быстрой сбивчивой речью.
   -  Благодарю  вас,  -  не  понимая,  что  говорит,  забормотала  она,   -
гг-гиацинты не единственные цветы, которые имеют свою  историю.  Возьмем,  к
примеру, лилии, которые также относятся к роду...
   Медленная обольстительная ухмылка на его лице буквально загипнотизировала
ее, и, к своему ужасу, Элизабет осознала, что не может оторвать  взгляда  от
его губ. Она не смогла унять дрожь  нетерпения,  когда  он  опустил  голову,
чтобы поцеловать ее.  Разум  кричал  ей,  что  она  сумасшедшая,  но  сердце
оправдывало ее, говоря, что это прощание,  после  которого  они  расстанутся
навсегда. Мысль о предстоящей разлуке заставила ее забыть  о  стыде,  и  она
приподнялась и сама  поцеловала  его.  То,  с  какой  страстностью  Элизабет
прижалась к нему, одной рукой обняла его за шею, а другую  положила  ему  на
грудь,  могло  у  любого  мужчины  создать  впечатление,  что  либо  она  до
беспамятства влюблена  в  него,  либо  весьма  искушена  в  любовных  делах.
Элизабет - совсем юная,  неопытная  и  наивная  действовала  по  наитию,  не
подозревая  о  том,  что  всем  своим  поведением  убеждает  его  в   первом
предположении.
   Однако Элизабет не  настолько  утратила  самообладание,  как  можно  было
судить по ее действиям, чтобы забыть о приезде Роберта. К несчастью,  она  и
представить себе не могла, что Роберт может пойти сюда раньше,  чем  получит
ее записку.
   - Пожалуйста, послушайте меня, - отчаянно прошептала Элизабет. -  Сегодня
приедет мой брат и заберет меня домой.
   - Я поговорю с ним. Возможно, у твоего отца будут возражения,  даже  если
он поймет, что я в состоянии обеспечить твое будущее...
   - Мое будущее! - Она пришла в ужас, представив, какое будущее может ждать
ее с этим картежником. Он пустит ее по миру, как и отец. Элизабет подумала о
пустых комнатах Хэвенхерста, о слугах, которые полагались на нее, и о  своих
предках, которые рассчитывали на нее не меньше. Сейчас  она  должна  сказать
ему что-нибудь - что угодно, только бы заставить его замолчать,  прежде  чем
она  окончательно  утратит  контроль  над  собой  и  уступит  этой  безумной
предательской слабости, которую  он  насылал  на  нее  своим  взглядом.  Она
откинула голову и, запинаясь, произнесла, стараясь придать своему голосу как
можно больше холодности и удивления:
   - И что же вы можете мне предложить,  сэр?  Можете  вы  предложить  рубин
величиной с ладонь, как обещал мне виконт Мондвэйл? Или, как  лорд  Сэйбери,
соболя, чтобы моим плечам не было холодно, и  ковры  из  норки,  чтобы  моим
ногам было мягко ступать?
   - Так вот что вам нужно.
   - Конечно, - с неестественной веселостью подтвердила она, и из  груди  ее
вырвался полусмех-полувсхлип. - А разве не этого хотят все женщины и обещают
все мужчины?
   Его лицо превратилось в неподвижную маску, но  глаза  пронзали  насквозь,
будто ища ответа, словно он не мог поверить, что драгоценности могут значить
для нее больше, чем чувства.
   - О, пожалуйста, отпустите меня, - вдруг  всхлипнула  Элизабет,  упершись
руками ему в грудь.
   Они были настолько увлечены разговором, что не заметили  мужчину,  быстро
направлявшегося к ним по проходу.
   - Ты, несчастный подонок! - прогремел голос Роберта. -  Ты  слышишь,  что
она сказала! Убери свои грязные руки от моей сестры!
   Руки Яна снова обвились вокруг нее, словно  желая  уберечь,  но  Элизабет
вырвалась и в слезах подбежала к Роберту.
   - Роберт, послушай. Это совсем не то, что ты думаешь! Роберт взял  ее  за
плечи и посмотрел в лицо.
   - Это мистер Ян Торнтон, - начала объяснять она, и...
   - И как бы это ни выглядело со стороны, - поразительно спокойным  голосом
заговорил Ян, - у меня самые честные намерения в отношении мисс Кэмерон.
   - Ах ты, сукин сын! - взорвался Роберт, пылая яростью и презрением. Чтобы
я отдал свою сестру - графиню  Кэмерон  -  за  такого,  как  ты!  Можешь  не
представляться, я и так все о тебе знаю. А что до твоих намерений или, я  бы
сказал, ухищрений, то я все равно не позволил бы ей выйти  замуж  за  такого
мерзавца, даже если бы она не была помолвлена.
   При этих словах взгляд Яна  метнулся  к  Элизабет.  Ее  вспыхнувшее  лицо
подтвердило, что это правда, и она чуть не вскрикнула  -  таким  циничным  и
жестким стал его взгляд.
   - Вы скомпрометировали мою  сестру,  свинья,  внебрачное  отродье,  и  вы
ответите за это!
   Ян перевел взгляд на Роберта, и его лицо снова стало бесстрастным.
   -  Я  требую  удовлетворения,  дуэли!  -  взбешенный  его   спокойствием,
выкрикнул Роберт.
   - Конечно, - чуть ли  не  любезно  ответил  Ян  и,  кивнув  на  прощание,
повернулся, чтобы уйти.
   - Нет, - страшно закричала Элизабет,  уцепившись  за  руку  Роберта.  Уже
второй раз за последние двадцать  четыре  часа  она  пыталась  предотвратить
пролитие драгоценной крови Яна Торнтона. - Я не  допущу  этого,  Роберт,  ты
слышишь? В этом не только его...
   -  Тебя  это  не  касается,   Элизабет!   -   отрезал   Роберт,   слишком
раздосадованный, чтобы прислушаться к ее словам. Он скинул с себя  ее  руку.
Берта уже сидит в моем экипаже. Обойди вокруг дома с дальней стороны  и  жди
меня там. А нам, - произнес он с едким сарказмом, - еще есть что обсудить.
   - Ты не можешь... - снова начала Элизабет, но убийственно  ледяной  голос
Яна Торнтона заставил ее замолчать.
   - Убирайтесь отсюда! - процедил он сквозь зубы. Громовой голос Роберта не
произвел на нее никакого впечатления, но негромкий презрительный приказ  Яна
вызвал у нее неудержимую дрожь. С  тяжелым  сердцем  она  посмотрела  в  его
неумолимое лицо, затем перевела взгляд на Роберта. Элизабет не была уверена,
способно ее присутствие предотвратить беду или,  наоборот,  только  ухудшает
дело, но она все-таки попыталась еще раз воззвать к Роберту:
   - Пожалуйста, пообещай  мне,  что  не  станешь  ничего  предпринимать  до
завтра.
   Прежде чем ты примешь какое-либо решение, нам необходимо поговорить.
   Элизабет  видела,  каких  колоссальных  усилий  стоит  ему  сдержаться  и
ответить согласием на ее просьбу.
   - Отлично, - отрывисто бросил Роберт. - Я последую за тобой через минуту.
   А теперь иди, пока вся эта толпа, которая наблюдает за нами через стекло,
не ввалилась сюда, чтобы слышать нас так же хорошо, как и видит.
   Элизабет  почувствовала  себя  по-настоящему  больной,  когда  вышла   из
оранжереи и увидела, какое множество людей здесь собралось.  Лица  тех,  что
постарше, выражали удивление, а на  лицах  более  молодых  читалось  ледяное
презрение.
   Немного погодя появился Роберт и влез в экипаж. Теперь  он  был  настроен
более покладисто.
   - Вопрос решен, - коротко объявил он и, сколько  она  ни  молила,  ничего
больше не сказал.
   Элизабет бессильно откинулась на подушки сиденья и замолчала. Теперь было
слышно только, как Берта шмыгает  носом  и  горестно  причитает,  воображая,
какие обвинения обрушит на ее голову Люсинда Трокмортон-Джонс.
   - Ты не мог получить  мою  записку  раньше  двух  часов  назад,  -  вдруг
прошептала Элизабет. - Как ты сумел так быстро добраться?
   - Я не получал никакой записки, - сухо обронил Роберт. -  Просто  сегодня
Люсинда почувствовала себя несколько лучше  и  вышла  из  своего  заточения.
Когда я сказал  ей,  куда  ты  отправилась  на  уик-энд,  она  поведала  мне
некоторые неприятно поразившие  меня  вещи  относительно  порядков,  которые
завела у себя на загородных приемах твоя подружка Черайз. Я выехал  из  дома
три часа назад, чтобы забрать тебя отсюда как можно скорее, но, к сожалению,
опоздал.
   - Все не так плохо, как ты думаешь, - неуверенно начала Элизабет.
   - Мы обсудим это завтра! - резко оборвал ее Роберт, и у  нее  затеплилась
надежда, что п