дником герцогства, и отныне мы будем  охотиться
за приглашениями на его приемы. И если  посмотреть  на  вещи  с  этой  точки
зрения, усмехнулся  Родди,  -  то  мы  довольно  неприятная  и  непостоянная
компания. Алекс невольно рассмеялась.
   - Ох, Родди, - сказала она, запечатлевая поцелуй на его щеке, - ты всегда
заставляешь меня смеяться, даже когда я нахожусь в ужасных  обстоятельствах,
как, сейчас, например. И ты мог бы мне очень помочь - если бы захотел.
   Родди приподнял надменно изогнутые брови в ожидании продолжения, глядя на
Александру подозрительным и одновременно заинтригованным взглядом.
   - Ты же знаешь, я всегда твой покорный слуга,  -  дурашливо  ответил  он,
снова отвешивая ей поклон.
   Несмотря на это заявление, Алекс отнюдь не была  уверена  в  этом.  В  то
время как других мужчин боялись из-за  горячего  нрава  или  умения  владеть
оружием, Родди Карстерса боялись из-за его  убийственных  реплик  и  острого
языка. И если первые не могли принести с собой на бал шпагу или пистолет, то
Родди ничто не мешало воспользоваться своим  оружием.  Даже  добропорядочные
матроны опасались поссориться с ним. Алекс было отлично известно, как сильно
он может навредить и как сильно - помочь, потому что  на  собственном  опыте
испытала и то, и другое.
   Когда она появилась в Лондоне в свой первый  сезон,  Родди  превратил  ее
жизнь  в  настоящий  ад.  Позже  он  вдруг  сделал  резкий  поворот  на  сто
восемьдесят градусов и сам же заставил свет принять и полюбить ее. Он сделал
это не по дружбе и не из чувства вины, а просто потому, что  ему  показалось
забавным попробовать свои силы в  восстановлении  чьей-то  репутации  вместо
того, чтобы погубить ее.
   - Ты мог бы оказать большую помощь одной молодой женщине, имя  которой  я
открою тебе через несколько минут, - осторожно начала Алекс.  -  Ты  мог  бы
помочь ей так же, как когда-то помог мне.
   - Одного раза вполне достаточно, - пошутил Родди. - Мне до сих пор стыдно
смотреть людям в глаза, когда я вспоминаю о своем беспрецедентном поступке.
   - Она невероятно красива, - сказала Алекс.  И  В  глазах  Родди  вспыхнул
некоторый проблеск интереса, но не  больше.  В  отличие  от  других  мужчин,
поклонявшихся женской красоте, Родди получал удовольствие, отыскивая в  этой
красоте  недостатки.  Ему  нравилось  ставить   женщин   в   затруднительное
положе-><ше и наблюдать, как они из  него  выпутываются.  Но  если  на  него
Находила  блажь  проявить  великодушие,  он  проявлял  редкую  лояльность  к
недостаткам своих друзей.
   - Два года назад она  стала  жертвой  низких  сплетен  и  была  вынуждена
покинуть Лондон. Это моя давняя и очень любимая подруга.
   Алекс с надеждой всматривалась в бесстрастные  черты  Родди  и  никак  не
могла понять, согласен он помочь ей или нет.
   - Сегодня вечером  мы  все  -  вдовствующая  герцогиня.  Тони  и  Джордан
собираемся встать на ее сторону на балу у Виллингтонов.  Но  если  бы  и  ты
согласился уделить ей хотя бы немного внимания,  а  еще  лучше  -  стать  ее
кавалером на этот вечер, это было бы неоценимой поддержкой,  и  я  стала  бы
твоей вечной должницей.
   - Алекс, если бы ты была женой кого-нибудь другого, а не Джордана,  я  бы
поинтересовался, каким образом ты собираешься выразить  свою  благодарность,
но поскольку у меня пока нет желания проститься с  этим  бренным  миром,  я,
пожалуй, воздержусь от подобного вопроса  и  вместо  этого  попрошу  у  тебя
только твою очаровательную улыбку.
   - Родди, я говорю серьезно, мне очень нужна твоя помощь,  и  я  буду  всю
жизнь благодарна тебе за это.
   - Я начинаю дрожать от нетерпения, моя прелесть. Кто бы она ни была, дела
ее, должно быть, действительно плохи, раз тебе требуется моя помощь.
   - Она очень красивая и храбрая и понравится тебе необычайно.
   - Я даже смущен оказанной мне честью встать на ее защиту.  Кто...  -  его
взгляд скользнул к двери и застыл там, а обычно бесстрастное выражение  лица
уступило место благоговейному восхищению. - О, мой Бог, - прошептал он.
   В  дверях,  словно  сказочное   видение,   стояла   молодая   женщина   в
переливающемся серебристо-голубом  платье  с  глубоким  квадратным  вырезом,
открывающим восхищенному взгляду роскошную нежную грудь, и перехваченным  по
диагонали лифом, подчеркивающим тонкую талию  и  округлые  бедра.  Блестящие
золотые  волосы  были  сколоты  на   затылке   сапфировой   булавкой   и   в
художественном беспорядке спадали на ее  плечи  и  спину,  их  мягкие  волны
вспыхивали  золотыми  искрами  в  мерцающем  свете  свечей.  Из-под   ровных
разлетающихся бровей и длинных темных ресниц, как драгоценные  камни,  сияли
зеленые глаза - не нефритовые и не изумрудные, а нечто среднее  между  этими
оттенками.
   После первых минут потрясения Родди стал с пристрастием истинного знатока
выискивать в ней  какие-нибудь  недостатки,  но,  пристально  вглядываясь  в
каждую черту, находил только совершенство - и в нежно очерченных скулах, и в
стройной белой шее, и в мягком изгибе губ.
   Видение в дверях слегка пошевелилось.
   - Простите, - тихим музыкальным  голосом  сказала  девушка  Александре  с
улыбкой, от которой растаял бы лед, - я не думала, что у тебя кто-то есть.
   И, грациозно взмахнув серебристо-голубым подолом платья, она развернулась
и исчезла, оставив остолбеневшего Родди изумленно смотреть в дверной проем.
   Александра воспарила  от  надежды.  Первый  раз  в  жизни  Родди  проявил
искренний интерес к женскому лицу и фигуре.  Его  слова  вдохновили  ее  еще
больше.
   - Мой Бог, - благоговейно прошептал он, - она настоящая?
   - Самая что ни на есть настоящая, - радостно заверила его Александра, - и
очень нуждается в твоей помощи. Только она не должна знать, что я  попросила
тебя об этом. Ведь ты поможешь нам, правда?
   Оторвав  взгляд  от  двери,  Родди  потряс   головой,   чтобы   стряхнуть
наваждение.
   - Помочь ей? -  сухо  спросил  он.  -  Да  я  готов  предложить  ей  свою
драгоценную руку! Но сначала мне нужно узнать ее  имя,  хотя  что-то  в  ней
кажется мне чертовски знакомым.
   - Так ты поможешь?
   - Разве я уже не сказал? Как зовут это сказочное существо?
   - Элизабет Камерон. Она дебютировала в позапрош... -  Алекс  замолкла  на
полуслове, увидев, как улыбка Родди вдруг стала сардонической и жестокой.
   - Ах, это маленькая Элизабет Кэмерон,  -  пропел  он  как  бы  про  себя.
Jонечно, как же я сразу не догадался. Имя этой крошки было на слуху у  всего
города, после того как ты уехала в свадебное  путешествие.  Но  должен  тебе
сказать, она изменилась. Кто бы мог подумать,  -  продолжал  он  уже  вполне
нормальным голосом, - что в качестве компенсации за изгнание судьба наградит
ее еще большей привлекательностью.
   -  Родди,  -  сказала  Алекс,  чувствуя,   что   его   настроение   резко
переменилось.
   - Ты уже согласился.
   - Тебе нужна не помощь, Алекс, - развел он руками. Тебе нужно чудо.
   - Но...
   - Прости. Я передумал.
   - Это из-за того старого скандала?
   - В некотором роде.
   Голубые глаза Александры заполыхали опасным огнем.
   - Кому, как не тебе, Родди, знать, как рождаются слухи! :
   Кому, как не тебе знать, что в большинстве случаев они не имеют под собой
никакой почвы, хотя бы уже потому, что  ты  сам  частенько  сочиняешь  их  и
вносишь свой вклад в их распространение!
   - Я и не сказал, что верю тому, что о ней  говорят,  -  холодно  протянул
Родди. - Мне вообще трудно  поверить,  что  мужская  рука,  включая  и  руку
Торнтона, касалась когда-либо этой  фарфоровой  кожи.  ,  Тем  не  менее,  -
остановил  он  порывавшуюся  что-то  сказать  Алекс,  -  общество  не  столь
снисходительно, как я, или в данном случае - не столь  великодушно.  Сегодня
вечером на нее будут смотреть в упор, как на  пустое  место,  и  ни  влияние
Таунсендов, ни мое собственное не смогут этого  предотвратить.  И  хотя  мне
страшно пасть в твоих глазах еще ниже, чем я уже, судя  по  твоему  взгляду,
пал, я все-таки скажу тебе малоприятную  правду,  моя  дорогая  Алекс,  -  с
сардонической усмешкой добавил он.
   - Если  сегодня  на  балу  у  Виллингтонов  какой-нибудь  холостяк  будет
настолько неосторожен,  что  проявит  интерес  к  этой  девушке,  он  станет
всеобщим посмешищем, а я не хочу, чтобы надо мной смеялись. Я  не  настолько
смел и именно  потому  всегда  смеюсь  над  другими.  Более  того,  -  Родди
потянулся за шляпой, давая понять, что  заканчивает  разговор,  -  в  глазах
общества Элизабет  Кэмерон  подержанный  товар.  Любого  холостяка,  который
приблизится к ней, сочтут либо дураком, либо развратником,  в  любом  случае
его постигнет та же участь, что и ее.
   В дверях Родди обернулся, уже как всегда улыбающийся и невозмутимый.
   - Все, что я могу сделать, это заявить сегодня, что лично я не верю в то,
что Элизабет Кэмерон была с мистером  Торнтоном  в  лесном  коттедже  или  в
оранжерее,  или  вообще  где  бы  то  ни  было.  Возможно,   это   несколько
приостановит бурю, но она все-таки разразится.

Глава 21

   Не прошло и часа, как в переполненной  шумной  бальной  зале,  освещенной
сотнями  канделябров,  Александра  с  болью   призналась   себе,   что   все
предсказания Родди  сбываются  в  точности.  Впервые  на  ее  памяти  они  с
Джорданом не были окружены толпой  друзей  и  знакомых  и  даже  просителей,
которые добивались какой-нибудь услуги от  Джордана  или  его  расположения.
Сегодня все избегали их общества. Ошибочно полагая, что Джордан и Александра
оказывают  протекцию  Элизабет  Кэмерон  по  незнанию,  друзья   Таунсендов,
стараясь скрыть неловкость, притворялись, что не замечают их присутствия,  а
тем более  того,  что  они  пришли  сюда  с  девушкой,  чья  репутация  была
безвозвратно погублена, пока их не было  в  Англии.  Однако  старательно  не
замечая Джордана и Александру, они, как и все  присутствующие  на  балу,  не
упускали случая бросить беглый взгляд на Элизабет, когда были  уверены,  что
это не заметят  те,  чью  дружбу  она  каким-то  непонятным  образом  сумела
завоевать. Стоя у стены и глядя на  кружащиеся  пары,  Александра  время  от
времени перехватывала эти любопытные взгляды и, кипя  от  негодования,  была
готова расплакаться. Когда  она  поворачивала  голову  к  Элизабет,  которая
мужественно отвечала ей ослепительной улыбкой, ее горло сжималось от чувства
вины и жалости. Музыка и  смех  создавали  такой  шум,  что  Алекс  пришлось
наклониться, чтобы услышать, что говорит ей Элизабет:
   - Если не возражаешь, - сдавленным голосом, который никак не вязался с ее
улыбкой, проговорила Элизабет, - я... я думаю, мне надо  сходить  в  дамскую
комнату и поправить прическу. Ее прическа и платье были в полном порядке,  и
им обеим это было известно, - Я пойду с тобой. Элизабет покачала головой.
   - Алекс, если ты не против... мне  бы  хотелось  несколько  минут  побыть
одной. Здесь так шумно.
   Элизабет пошла вдоль стены через зал, высоко  держа  голову  и  будто  не
замечая, как люди избегают ее взгляда, и не слыша, как они перешептываются и
пересмеиваются за ее спиной.
   Тони, Джордан, герцогиня и  Александра  наблюдали,  как  она  прошла  под
обстрелом взглядов шести сотен  людей  и  начала  грациозно  подниматься  по
лестнице. Джордан заговорил первым и постарался не  выдать  обуревавшей  его
ярости из опасения, что Александра  не  выдержит  и  слезы,  стоявшие  в  ее
глазах, прольются на разгоряченные  щеки.  Положив  руку  ей  на  талию,  он
улыбнулся, глядя в сияющие от слез глаза, и быстро заговорил, так как стоило
Элизабет отойти от них, как знакомые двинулись в их сторону.
   - Если это может тебя  как-нибудь  утешить,  дорогая,  то  вот  тебе  мое
мнение:  я  считаю  Элизабет  Кэмерон  самой  замечательной  и  мужественной
женщиной из всех, кого знаю. Кроме тебя.
   - Спасибо, - Александра попыталась улыбнуться, но взгляд ее был  все  еще
прикован к Элизабет, которая в этот момент заворачивала за поворот лестницы.
   - Они еще пожалеют об этом! - страшным голосом провозгласила герцогиня  и
в доказательство демонстративно повернулась  спиной  к  двум  своим  хорошим
приятельницам. Единственными, кто присоединился в этот вечер  к  Таунсендам,
были несколько знакомых герцогини такого же преклонного возраста, как и она,
и вследствие этого не осведомленные о том, что Элизабет  Кэмерон  бесстыдна,
смешна и нелепа.
   Проглотив подступавшие к горлу слезы, Александра взглянула на мужа.
   - По крайней мере нельзя сказать, что у Элизабет  не  нашлось  ни  одного
поклонника, - попыталась пошутить она. - Белховен почти не отходил от нее.
   - Это оттого, - неосмотрительно ответил Джордан, - что он и сам в  черном
списке, поэтому никто и не поделился с ним сплетнями  об  Элизабет  -  пока,
поправился он, заметив, как  к  Белховену  направилась  парочка  престарелых
фатов.
   Подойдя к нему, они потянули его за рукав, покивали в сторону, куда  ушла
Элизабет, и наперебой стали что-то рассказывать.
   Следующие  полчаса  Элизабет  провела  относительно   неплохо,   стоя   в
одиночестве в маленькой темной гостиной и собираясь с мыслями. Именно  здесь
она и услышала новость, которая  в  любой  другой  вечер  привела  бы  ее  в
состояние шока: Ян был объявлен законным наследником герцога  Стэнхоупского.
Сейчас же это известие не вызвало у нее никаких эмоций.
   Поглощенная  своим  несчастьем,  она  была  неспособна   испытывать   еще
какиенибудь чувства. Правда, в ее памяти возник голос Валери, подглядывающей
за Яном через изгородь: "Некоторые говорят, что он  незаконнорожденный  внук
герцога   Стэнхоупского".   Но   воспоминание   промелькнуло,   оставив   ее
равнодушной. Наконец, когда оставаться здесь  дольше  было  уже  невозможно,
Элизабет прошла через балкон и спустилась по  лестнице  в  залу.  Пробираясь
сквозь толпу к Таунсендам, она старалась не замечать  насмешливых  взглядов,
от которых на коже ге оставались ожоги, а на сердце  -  шрамы.  Несмотря  на
легкую передышку, ей стоило таких  усилий  сохранить  выдержку,  что  голова
загудела от напряжения, музыка, которая раньше манила  танцевать  и  ласкала
слух, теперь казалась ей шумной и  раздражающей,  громкие  голоса  и  взрывы
смеха ударяли по ее обнаженным нервам, как раскаты  грома  во  время  грозы,
дворецкий, объявляющий на  верху  лестницы  имя  каждого  вновь  прибывшего,
казалось, зачитывал список людей, с презрением отвернувшихся от нее. Это еще
один голос, который присоединится к общему хору ее хулителей и еще одна пара
ушей, которая услышит о ее сегодняшнем унижении и  еще  одна  пара  холодных
глаз, которая засвидетельствует это унижение.
   Теперь они вспомнят, с каким высокомерием ее брат  отвергал  женихов  два
года назад, с удовольствием отметят, что из четырнадцати искателей  ее  руки
остался только один Белховен, и будут смеяться над ней. И Элизабет  даже  не
могла винить их за  это.  Унижение  и  стыд  настолько  придавили  ее,  что,
натыкаясь взглядом на редкие лица, выражающие сочувствие, она читала  в  них
скрытую угрозу.
   Приблизившись к Таунсендам, она увидела, что сэр Фрэнсис, вырядившийся  в
нелепые розовые бриджи и желтый атласный камзол, увлечен беседой с  Алекс  и
герцогиней Хостонской. Элизабет оглянулась, ища, куда бы спрятаться, и вдруг
ее взгляд выхватил из толпы  группу  людей,  которых  она  надеялась  больше
никогда не встретить. Не дальше чем в двадцати шагах стоял виконт Мондвэйл и
пристально смотрел на нее. Его окружали молодые люди и девушки, которых  она
когда-то считала своими подругами. Элизабет  скользнула  по  нему  невидящим
взглядом и изменила направление, но, подойдя к Алекс и  ее  мужу,  удивленно
ахнула, столкнувшись с ним лицом к лицу.  Чуть  не  наступив  ему  на  ногу,
Элизабет была вынуждена остановиться.
   Мондвэйл казался очень красивым, очень сердечным и немного смущенным.
   - Элизабет, - тихо проговорил он,  -  вы  стали  еще  прекраснее.  Уж  от
него-то она в последнюю очередь  могла  ожидать  жалости  Или  сочувствия  и
потому не знала сейчас, благодарить его или сердиться, так  как  именно  его
отказ жениться на ней окончательно подорвал ее репутацию.
   - Благодарю вас, милорд, - равнодушно пропела она.
   - Я хотел сказать, - начал он, вглядываясь в ее бесстрастное лицо, -  что
мне очень жаль.
   И это сработало! Гордость заставила Элизабет вскинуть подбородок  еще  на
дюйм выше.
   - О чем вы, милорд?
   Он сглотнул от волнения, стоя к ней так  близко,  что  они  соприкасались
рукавами.
   - О роли, которую я сыграл в том, что случилось с вами.
   - И какого ответа вы ожидаете на это признание? - спросила она,  в  самом
деле не зная, что сказать, - Думаю, что на вашем месте, - мрачно  усмехнулся
он, - я залепил бы мне пощечину за это запоздалое извинение.
   - Мне нравится ваше предложение, - с царственным наклоном головы ответила
Элизабет, в которой вдруг проснулось ее всегдашнее чувство юмора.
   Как ни странно, но после этих слов он посмотрел  на  нее  с  еще  большим
восхищением. Когда Элизабет поняла, что виконт  не  собирается  покидать  их
группу,  ей  ничего  не  оставалось,  как  повернуться  и  представить   его
Таунсендам,  но  оказалось,  что  они  уже  знакомы.  Пока  он   обменивался
любезностями  с  Джорданом,  Элизабет  с  ужасом  обнаружила,  что   Валери,
очевидно, задетая уходом  Мондвэйла,  решительно  двинулась  в  ее  сторону.
Вместе с ней единым фронтом наступали Пенелопа, Джорджина и  все  остальные,
окружая запаниковавшую Элизабет плотным кольцом. Она  повернулась  к  Алекс,
которая уже не знала, как прервать  затянувшийся  монолог  сэра  Фрэнсиса  и
избавиться от его дерзких взглядов, собираясь сказать ей, что хочет уйти. Но
не так-то просто было заставить сэра Фрэнсиса замолчать. К тому моменту, как
он закончил свой рассказ, Валери уже  подходила  к  ним,  и  прятаться  было
поздно. Стараясь вложить в свои слова как можно больше яда,  Валери  бросила
на бледное лицо Элизабет уничтожающий взгляд и проговорила:
   - Ох, да ведь это Элизабет Кэмерон. Вот уж не думала, что могу  встретить
ее в таком месте.
   - Не сомневаюсь, - коротко  ответила  Элизабет,  чувствуя,  что  мужество
вотвот оставит ее.
   - Да уж, действительно, - засмеялась Джорджина издевательским смехом.
   Элизабет начала задыхаться, и комната поплыла у нее перед  главами.  Весь
этот  вечер  группа  людей  вокруг  Таунсендов  была  как  бы  изолированным
островом, сейчас же все  взгляды  устремились  на  падшую  женщину,  имевшую
наглость явиться сюда. Оркестр играл вальс все быстрее  и  громче,  лестница
опустела, так как гости спустились в зал, чтобы лучше видеть ее.  И  в  этой
внезапно наступившей паузе был слышен только оглушительный голос дворецкого,
монотонно и с расстановкой провозглашавшего: "Граф и графиня Марсант!.. Граф
Нор-рис!.. Лорд Вильсон!.. Леди Миллисент Монтгомери!.."
   Валери и Джорджина злорадно вглядывались в побледневшее лицо  Элизабет  и
что-то говорили, но их слова ускользали от нее, заглушенные шумом в  ушах  и
ритмичными выкриками дворецкого:
   "Сэр Вильям Фицхаф!.. Лорд и леди Эндерли!.."
   Отвернувшись от Джорджины и Валери, которые что-то с ненавистью шипели ей
в лицо, задыхающаяся Элизабет вполголоса позвала подругу:
   - Алекс, кажется, мне нехорошо!
   Но Алекс не слышала ее за  голосом  сэра  Фрэнсиса,  который  изводил  ее
очередным анекдотом.
   "Барон и баронесса Литтлфилд!.. Сэр Генри Хардин!.." Элизабет в  отчаянии
повернулась к герцогине, чувствуя, что сейчас упадет в обморок или закричит,
если не сможет выбраться отсюда немедленно. Ей уже было все равно, что о ней
подумают Валери, Джорджина и все остальные, для кого ее  появление  на  этом
балу явилось приятной неожиданностью, дав свежую тему для разговоров.
   - Мне нужно уйти, - сказала она.
   "Граф Титчелл!.. Граф и графиня Ринделл!.."
   Герцогиня подняла руку, чтобы прервать свою собеседницу, и наклонилась  к
Элизабет:
   - Что ты