сь
угодить  ему,  и  для  этого  я  из  кожи  вон  лезла.  Должно   быть,   это
наследственное - все женщины в моей семье влюблялись в  недостойных  мужчин,
поклонялись им со слепой преданностью и готовы  были  на  все  ради  них.  -
Девушка с сожалением улыбнулась. - Хотя все это довольно тошнотворная штука.
   Тони невольно рассмеялся  и,  схватив  ее  в  объятия,  зарылся  лицом  в
душистые волосы. Когда приступ веселья немного  улегся,  он  заглянул  ей  в
глаза и серьезно спросил:
   - Александра, чего ты хочешь от жизни?
   Их  взгляды  скрестились,  и  Алекс  почувствовала,  что   не   в   силах
шевельнуться.
   - Не знаю, - прошептала она, неожиданно ощутив, как человек, которого она
привыкла считать старшим братом, осторожно сжал ладонями ее лицо.
   - Скажи, что у тебя на душе теперь, когда ты стала  признанной  королевой
общества?
   Александра не могла бы сдвинуться с места, даже если бы в  это  мгновение
загорелся дом.
   - Пусто, - прерывисто прошептала она. - И холодно.
   - Выходи за меня замуж.
   - Я... я не могу.
   - Конечно, можешь, - заверил Тони улыбаясь, словно ожидал  сопротивления.
- Я дам тебе все, что по-настоящему необходимо для счастья. Все,  в  чем  ты
так нуждаешься, хотя сама этого не сознаешь.
   -  Что  именно?  -  охнула  Александра,  уставившись  на  него  с   таким
изумлением, точно видела впервые.
   - То же, чего не хватает мне, - мужа, детей, тех, о ком можно заботиться,
- хрипло пробормотал Тони.
   - Нет! - вскрикнула Александра, чувствуя, как ее  сопротивление  начинает
слабеть. - Ты сам не знаешь, что  говоришь.  Тони.  Я  влюблена  в  тебя  не
больше, чем ты в меня.
   - Но ты ведь вообще никого не любишь, верно? Александра усердно закивала,
и Тони ухмыльнулся.
   - Вот видишь, это значительно облегчает принятие решения. Я  тоже  никого
не люблю. Ты уже познакомилась с самыми выгодными и богатыми женихами  этого
сезона. Остальные не намного лучше, поверь мне.
   Видя, что девушка по-прежнему колеблется, Тони слегка встряхнул ее.
   - Александра, прекрати грезить наяву.  Ты  уже  успела  вкусить  светской
жизни. Больше ты не узнаешь ничего нового, разве что все-таки решишься выйти
замуж... иметь семью...
   Семья. Настоящая семья. У  Александры  ее  никогда  не  было,  во  всяком
случае, такой, где есть отец, мать, дети, многочисленные кузены,  тетушки  и
дядюшки. Конечно, у их детей будет всего один дядя - брат Тони, но все же...
   На что еще может надеяться женщина, кроме того, что Тони  уже  предложил?
Впервые Александру осенило, что, хотя она и  издевалась  над  романтическими
фантазиями Мэри  Эллен,  сама  вела  себя  как  глупенькая,  сентиментальная
школьница. Тони она не безразлична. И в ее силах подарить ему счастье. Алекс
неожиданно почувствовала себя окрыленной, а на душе стало так легко и тепло,
как не бывало уже много лет. Она всецело посвятит  себя  Тони,  сделает  его
жизнь радостной, родит ему детей.
   Дети... Мысль о малыше, которого она когда-нибудь возьмет на руки,  стала
решающим аргументом в  споре.  Из  всех  ее  лондонских  знакомых  Тони  был
единственным, который хотел от жизни того же, что она.

***

   Джордан из последних сил помог измученному другу подняться и, положив его
руку себе на  плечи,  потащил  Джорджа  Моргана  через  неглубокую  речушку.
Оказавшись на другом берегу, улыбающийся, хотя и изнуренный, Джордан  поднял
глаза к низко висевшему над горизонтом  солнцу,  пытаясь  определить  время.
Часов пять вечера, решил он наконец.
   В пять часов вечера он  впервые  увидел  солдат  в  английских  мундирах,
пробирающихся сквозь редкий лес. Англичане... Свобода... Дом.
   Если повезет, он уже через три-четыре недели окажется дома.

Глава 19

   Александра медленно спускалась по лестнице, волоча за собой шлейф  платья
из тяжелого светло-голубого атласа, расшитого по вырезу  и  широким  рукавам
жемчугом, бриллиантами и  голубыми  цирконами.  Собравшиеся  внизу  слуги  с
сияющими лицами ловили каждое ее движение.
   Пенроуз открыл для нее входную дверь, как делал до  того  сотни  раз,  но
сегодня, провожая Алекс  в  собор,  где  должна  была  состояться  церемония
венчания он расплылся в улыбке и низко поклонился.
   В близоруких глазах Филберта стояли слезы, когда Александра  на  прощание
крепко обняла его.
   - Поосторожнее, - прошептал он, - не запачкайте платье.
   Он вечно донимал ее подобными наставлениями, и девушка, в  свою  очередь,
растрогалась до слез.
   Эти два старика и дядюшка Монти и были ее  семьей.  Мать  продала  дом  в
Моршеме, отправилась в долгое путешествие и даже  не  подумала  приехать  на
свадьбу. Мэри Эллен должна была вот-вот разрешиться первым ребенком, поэтому
тоже не смогла отправиться с мужем в Лондон.  Зато  Мелани,  только  недавно
обнаружившая, что беременна, все-таки смогла быть подружкой Алекс, поскольку
беременность еще не была заметна.
   - Ты готова, дорогая? - осведомился радостный дядя  Монти,  предлагая  ей
руку.
   - Постарайтесь не наступить на шлейф, - строго предупредила  вдовствующая
герцогиня, окидывая беднягу критическим взглядом от седоволосой  макушки  до
начищенных  черных  сапог.  Все  последние  дни   она   непрестанно   читала
наставления сэру Монтегю относительно его поведения, обязанностей на свадьбе
и преимуществ трезвой жизни, третируя его так немилосердно,  что  совершенно
запугала и уничтожила старика.
   Заметив у него на щеках подозрительный  -  румянец,  герцогиня  мгновенно
насторожилась.
   - Сэр Монтегю! - провозгласила она, негодующе сверкая глазами. - Вы снова
прикладывались к кларету?
   - Конечно, нет! - возмущенно прогремел дядюшка Монти,  надуваясь,  словно
оскорбленный петух, хотя все утро не расставался с  бутылкой  мадеры.  -  Не
выношу кларет! Ни букета, ни крепости!
   - Не важно, - нетерпеливо перебила его герцогиня. - Помните только, что я
вам говорила: после того как проводите  Александру  к  алтарю,  вернетесь  к
нашей скамье, сядете рядом со мной и не пошевелитесь до окончания церемонии.
Понятно? Я дам вам знак, когда нужно подняться и  выступить  в  проход.  Все
остальные будут сидеть, пока мы не встанем. Я выражаюсь достаточно ясно?
   - Я еще не впал в детство, мадам. В конце концов, его величество  недаром
произвел меня в рыцари.
   - Вы долго не проживете и покроете себя позором, если совершите  хотя  бы
одну ошибку, - предупредила досточтимая леди, натягивая  поданные  Пенроузом
жемчужно-серые перчатки. -  Я  не  допущу  столь  омерзительного  проявления
непочтительности, как в прошлое  воскресенье!  Не  могла  поверить,  что  вы
способны задремать посреди проповеди, да еще  отвратительно  громко  храпеть
при этом!
   Дядюшка  Монти  забрался  в  карету  и  с  видом  мученика  покосился  на
Александру. Его взгляд красноречиво  говорил:  "Не  знаю,  девочка,  как  ты
умудряешься жить в одном доме с этой старой гарпией!"
   Александра улыбнулась. Она так же хорошо, как и он,  знала,  что  краска,
залившая его щеки, свидетельствует о почти допитой с утра бутылке мадеры.
   Устроившись поудобнее на сиденьях экипажа с гербом  Хоторнов  на  дверце,
уносившего ее к будущему мужу, Александра смотрела  в  окно,  на  оживленные
улицы. Мелани ехала  впереди,  в  другой  карете,  с  Родериком  Карстерзом,
согласившимся быть шафером Энтони.
   Позади на несколько миль растянулась  цепочка  элегантных  экипажей,  чьи
владельцы спешили увидеть самую громкую свадьбу сезона.
   "Как странно, - подумала Александра, - что я так нервничала и волновалась
перед первым венчанием!" Пятнадцать месяцев назад, когда она вошла в  тишину
гостиной,  чтобы  соединить  свою  жизнь  с  жизнью  Джордана,   ее   колени
подкашивались, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется.
   Но теперь... всего через час она станет женой Энтони перед тремя тысячами
приглашенных на свадьбу гостей и  чувствовала  себя  совершенно,  абсолютно,
безгранично спокойной. Безмятежной. Хладнокровной. Невозмутимой.
   Александра поспешно выбросила из головы нелепые мысли.

***

   -  Почему  вы  еле  тащитесь?   -   рявкнул   Джордан   кучеру   фаэтона,
предоставленного  в  его  распоряжение  капитаном  "Фолкона"  и   невыносимо
медленно пробиравшегося к дому на Аппер-Брук-стрит.
   - Не знаю, ваша светлость. Похоже, что-то происходит возле собора.
   Джордан по привычке взглянул на солнце, пытаясь определить, который  час.
У него уже давно не было такой роскоши, как часы, хотя раньше он владел едва
ли  не  десятком  шедевров  часового   искусства   в   золотых,   украшенных
драгоценными камнями корпусах. И при этом нисколько их не ценил.  Он  вообще
принимал как должное все, что имел. Однако после почти полутора лет  лишений
и страданий Джордан сильно сомневался, что когда-нибудь  снова  обретет  эту
привычку.
   Звуки и  уличные  сценки  Лондона,  которыми  он,  казалось,  никогда  не
насытится, постепенно поблекли, отошли на задний план при мысли о том, какое
потрясение ожидает родных.
   Бабушка все еще жива - Джордан узнал это от капитана  "Фолкона",  который
прочел в газете, что ее светлость собирается провести сезон в Лондоне. Если,
на его счастье, она живет в своем городском доме, Джордан сначала пошлет  ей
записку, чтобы не  испугать  своим  внезапным  появлением.  Тони,  если  он,
конечно,  в   городе,   несомненно,   остановился   в   доме   Джордана   на
Аппер-Брук-стрит, считая его своим.
   Джордан не раз думал о том, что  Тони,  вероятно,  не  очень  обрадуется,
когда неожиданно вернувшийся кузен лишит его титула и поместий, но даже  это
было менее неприятным, чем неотвязные подозрения. Неужели Тони участвовал  в
заговоре с целью избавиться от двоюродного брата? Однако Джордан отказывался
этому верить. Пока не получит веских доказательств.
   Да, он гнал прочь эти мысли, терзавшие мозг  днем  и  ночью.  Но  в  ушах
постоянно звучали слова одного из убийц, подслушанные  им  за  мгновение  до
того,  как  он  потерял  сознание:  "Тот  парень  заплатил,  чтобы  мы   его
прикончили, Джейми... а не тащили на судно..."
   Джордан решительно выпрямился. Вполне возможно, что какой-то оскорбленный
муж, например старик Грейнджфилд, послал по его следу наемников.  Существует
немало способов выяснить имя врага. Сегодня же  Джордан  жаждал  насладиться
домашним уютом и радостью возвращения.
   Вспомнив о скором появлении на Аппер-Брук-стрит, Джордан страстно захотел
сделать все сразу - пожать руку Хиггинсу, обнять  бабушку  и  отереть  слезы
счастья с ее щек. Хлопнуть по  плечу  Тони  и  поблагодарить  за  прекрасное
управление делами во время его отсутствия. И не важно, сколько  денег  успел
потерять Тони - а  Джордан  был  совершенно  уверен,  что  кузен  безнадежно
запутался в бесчисленных финансовых тонкостях, - он всегда будет  благодарен
брату.
   После этого Джордан примет ванну и переоденется.  А  потом...  потом  ему
нужна Александра. Из всех неотложных дел разговор  с  его  молодой  "вдовой"
беспокоил  Джордана  больше  всего.  Ее  детская   привязанность   к   нему,
несомненно, доставила ей немало страданий. Она была как тростинка, когда  он
впервые ее увидел, - теперь, вероятно, превратилась в скелет.  Господи,  что
за ужасную жизнь она вела с тех пор, как встретилась с ним!
   Правда, Александра скорее  всего  изменилась...  хотя  он  надеялся,  что
перемены не будут слишком заметны. Разумеется, она стала настоящей женщиной,
достаточно взрослой, чтобы выполнять супружеский  долг  и  иметь  детей.  Он
привезет ее в Лондон и сам введет в общество. Впрочем, они  не  останутся  в
столице надолго. У него хватило времени решить, как он  собирается  провести
остаток своих дней. Теперь Джордан знал, в чем смысл  истинных  ценностей  и
чего он хочет добиться - обрести смысл жизни, иметь настоящую  семью,  а  не
тот светский брак по расчету,  в  котором  муж  и  жена  каждый  идут  своей
дорогой. Он страстно желал любви, которую Александра когда-то  пыталась  ему
подарить, любви, давшей ему стимул бороться и выжить. В благодарность за это
он станет всю жизнь баловать Алекс, лелеять и  оберегать.  Возможно,  любовь
вообще защищена от окружающего мира. Или дело в доверии? Должен  ли  мужчина
верить, что жена не изменится и останется преданной ему независимо от  того,
где она и в каком окружении? Очевидно, там, где речь идет об Александре, это
чистая правда. Он не ведал доверия и ничего не знал о любви, но  Алекс  была
воплощением того и другого и когда-то сама вызвалась научить его.  А  теперь
Джордан готов позволить ей попытаться.
   Он силился  представить,  как  она  выглядит  сейчас,  но  перед  глазами
неизменно вставало смеющееся лицо с огромными аквамариновыми глазами.  Почти
хорошенькое. Почти. Его "смешная мордашка".
   Год она была в трауре, а  потом  под  присмотром  вдовствующей  герцогини
изучала правила этикета. Возможно, Алекс  появится  в  обществе  осенью,  во
время малого сезона, если, конечно,  бабушка  выполнила  посмертное  желание
Джордана и решила "обтесать" ее.
   Однако  хуже  и  вероятнее  всего,  Александра,  сломившаяся  под  грузом
отчаяния и тоски, вернулась в свой убогий дом  в  Моршеме  и  скрывается  от
людей... или... о  Боже,  только  не  это...  лишилась  разума  после  всего
пережитого! Наконец  фаэтон  остановился  перед  домом,  и  Джордан,  выйдя,
задержался на ступеньках крыльца,  чтобы  как  следует  оглядеть  элегантный
трехэтажный особняк с изящными решетками и  высокими  окнами.  Все  казалось
таким знакомым и одновременно чужим.
   Он поднял тяжелый  полированный  молоток  и  постучал,  готовясь  увидеть
Хиггинса, который, конечно, со слезами радости бросится ему на шею.
   Дверь широко распахнулась, и на пороге появился незнакомый слуга.
   - Что вам угодно? - осведомился он, вглядываясь в Джордана сквозь очки  в
проволочной оправе.
   - Кто вы? - в свою очередь, недоуменно пробормотал тот.
   - Я мог бы спросить то же самое  у  вас,  сэр,  -  надменно  ответствовал
Филберт, оглядываясь в поисках Пенроуза,  который,  естественно,  не  слышал
стука.
   - Я Джордан Таунсенд, - резко бросил гость, зная, что лишь  зря  потратит
время, убеждая слугу, что  он.  а  не  Тони  носит  титул  герцога  Хоторна.
Протиснувшись мимо лакея, Джордан вошел в  мраморный  холл.  -  Пошлите  мне
Хиггинса.
   - Мистера Хиггинса нет дома.
   Джордан нахмурился, жалея, что Хиггинс или  Рамзи  не  могут  подготовить
бабушку к его неожиданному появлению. Быстро шагнув вперед,  он  заглянул  в
большой салон справа и гостиную поменьше слева. Полно цветов,  и  ни  одного
человека. Повсюду расставлены корзины белых роз и зелени.
   - Мы сегодня даем прием?
   - Да, сэр.
   - В честь возвращения блудного сына,  как  в  конце  концов  окажется,  -
ухмыльнулся Джордан. - А где ваша хозяйка?
   -  В  церкви,  -  объяснил  Филберт,  разглядывая   высокого   загорелого
джентльмена. - А хозяин? - Тоже в церкви, конечно.
   - Вне всякого сомнения,  молится  за  мою  бессмертную  душу,  -  пошутил
Джордан и, полагая, что Тони, конечно, оставит на  прежнем  месте  Мэтисона,
его камердинера, осведомился:
   - Надеюсь, Мэтисон дома?
   -  Совершенно  верно,  -  кивнул  Филберт,  с  изумлением  наблюдая,  как
неизвестный член семьи  Таунсенд  поднимается  по  лестнице  и  одновременно
отдает приказы:
   - Немедленно пошлите ко мне Мэтисона. Я буду в золотой комнате.  Скажите,
что мне нужно  срочно  принять  ванну  и  побриться.  И  переодеться.  Пусть
принесет одежду, предпочтительно мою, но сойдут  и  вещи  Тони  и  даже  его
собственные - словом, все, что он может стянуть.
   Джордан поспешно прошел мимо хозяйских покоев, теперь, вероятно,  занятых
Тони, и  открыл  дверь  в  золотую  спальню  для  гостей,  далеко  не  столь
роскошную, но в его глазах  -  самую  прекрасную  на  свете.  Сбросив  плохо
сидевший редингот, одолженный капитаном "Фолкона", Джордан  швырнул  его  на
стул, расстегнул сорочку и принялся снимать штаны, когда в комнату  с  видом
разъяренного пингвина ворвался Мэтисон -  полы  черного  фрака  развеваются,
грудь выпячена, лицо раскраснелось от негодования.
   - Кажется, лакей перепутал ваше имя, сэр... Господи! - Камердинер  застыл
как вкопанный. - Господи Боже, ваша светлость! Господи Боже!
   Джордан улыбнулся. Это больше походило на возвращение домой, как  он  его
себе представлял.
   - Уверен, Мэтисон, вы крайне  благодарны  Всевышнему  за  мое  появление.
Однако в данный момент я был бы так же благодарен вам всего лишь за ванну  и
приличную одежду.
   - Конечно, ваша светлость. Сейчас же, ваша светлость. Как я счастлив, как
рад уви... Господи Боже! - снова воскликнул Мэтисон, на этот раз в ужасе.
   Джордан, никогда не замечавший за  невозмутимым  камердинером  проявления
каких-либо  эмоций  даже  в  самых  тяжелых  обстоятельствах,  с   некоторым
изумлением увидел, как тот ринулся в коридор, исчез в  хозяйской  спальне  и
вылетел оттуда с сорочкой Тони,  свисавшей  с  его  руки,  как  белый  флаг,
сапогами и брюками для верховой езды, принадлежавшими когда-то Джордану.
   - Я обнаружил их в гардеробе на прошлой неделе, - пропыхтел он. - Скорее!
Вы должны немедленно ехать в церковь! Свадьба...
   - Свадьба? Так вот почему все  в  церкви,  -  кивнул  Джордан,  собираясь
отшвырнуть брюки, которые сунул ему лакей, и все-таки настоять на  ванне.  -
Кто женится?
   - Лорд Энтони, - выдохнул Мэтисон, пытаясь насильно облачить  Джордана  в
сорочку.
   Однако Джордан невозмутимо улыбнулся, стараясь не  обращать  внимания  на
чересчур взволнованного слугу.
   - На ком?
   - На вашей жене!
   Потребовалось  несколько  минут,  чтобы  до  Джордана  дошел  смысл  слов
камердинера, - его голова была слишком занята мрачными мыслями  о  том,  что
Тони, конечно, подписал брачный  контракт  новым  титулом  и  взял  на  себя
обязательства перед невестой и ее семьей,  которые  теперь,  разумеется,  не
сможет выполнить.
   - Двоемужество! - из последних сил прохрипел Мэтисон.
   Наконец весь ужас происходящего обрушился на Джордана.
   - Немедленно бегите  на  улицу  и  остановите  любой  экипаж,  -  коротко
приказал он, натягивая сорочку. - На какое время назначена церемония и где?
   - Через двадцать минут, в соборе Святого Павла.
   Джордан вскочил в наемный экипаж, который успел выхватить  посреди  улицы
из-под самого носа какой-то разъяренной вдовушки, и приказал кучеру гнать  к
собору.
   - И можете потом удалиться на покой и жить в роскоши на  то,  что  я  вам
заплачу, если доставите меня туда через четверть часа.
   - Сомнительно, мистер, - покачал  головой  кучер.  -  Перед  собором  все
забито экипажами - там сегодня свадьба.
   Шли минуты, и сотни противоречивых мыслей и  эмоций  одолевали  Джордана.
Нетерпение и желание поскорее очутиться в  соборе  терзали  его.  Но,  не  в
состоянии пробиться через невероятное скопление карет, Джордан откинулся  на
спинку сиденья и в мрачном молчании приготовился ждать.
   За время своего  отсутствия  он  иногда  представлял,  что,  как  это  ни
невероятно,  Тони  влюбился  и  сделал  предложение.  Но  такая  возможность
казалась нереальной, поскольку кузен, так же как и  сам  Джордан,  не  горел
желанием связать себя узами брака, даже светского, когда каждый  супруг  мог
поступать как заблагорассудится.
   Джордан  также  не  исключал,  что  Александра  тоже  когда-нибудь  может
встретить кого-то и захотеть выйти замуж. Но не так  чертовски  скоро!  Ведь
она должна еще носить траур, не говоря уже о том, что была безумно  влюблена
в Джордана...
   Но одного он и представить не мог даже в худших кошмарах: какие сложности
вызовет его возвращение. Что некое ложно понятое чувство долга заставит Тони
чувствовать себя обязанным жениться на несчастной вдове Джордана.
   "Дьявол все это побери! - думал Джордан, разглядывая появившийся  наконец
впереди купол  собора  Святого  Павла,  -  что  толкнуло  Тони  на  подобную
глупость?!"