ня на дороге, причем
оба раза был чертовски близок к осуществлению своей цели.  Тогда  я  похитил
его и отправил на своей "Арианне" в Индию, чтобы немного охладить его пыл.
   Викарий побледнел и буквально упал на диван.
   - Как ты мог пойти на такое?
   - У меня оставалось только два варианта - либо  позволить  ему  проделать
мне дырку в спине, либо сдать его властям. Мне вовсе не хотелось, чтобы  его
повесили за слишком сильное желание  отомстить  за  свою  сестру,  я  просто
хотел, чтобы он убрался с моей дороги.
   - Но два года!
   - Он вернулся бы раньше, чем через год, но  "Арианна"  попала  в  сильный
шторм и была вынуждена зайти в  Сан-Делора  на  ремонт.  Роберт  спрыгнул  с
корабля и исчез. Я думал, он давно вернулся в Англию. Я и понятия не имел, -
закончил Ян, поднимаясь по лестнице, - что он до сих пор не  вернулся,  пока
мне не сказал об этом ты.
   - Боже правый! - воскликнул викарий. - Я не смогу осудить Элизабет,  если
она возненавидит тебя за это.
   - Я не предоставлю ей такой возможности,  -  безапелляционно  заявил  Ян,
давая понять, чтобы дядя не вмешивался в это дело. - Я найму  сыщика,  чтобы
тот выследил его, и, выяснив, что с ним произошло и где он сейчас находится,
все ей расскажу.
   Чувство здравого смысла боролось в Дункане с честностью, и  на  этот  раз
честность отступила.
   - Возможно, так будет лучше, - нехотя согласился он, понимая, как  трудно
будет Элизабет простить Яну такой поступок. - Все это  было  бы  куда  легче
исправить, - со вздохом добавил он, - если бы ты раньше  узнал  о  том,  что
произошло с Элизабет. У тебя такие знакомства в высшем обществе, как же  так
вышло, что ты ничего не знал?
   - Во-первых, после того уик-энда меня не  было  а  Англии  почти  год.  А
вовторых,  -  с  презрительной  усмешкой  добавил  Ян,  -  по  правилам  так
называемого "хорошего тона" такие вещи никогда не обсуждаются  с  человеком,
которого они лично касаются. Эти люди  обсуждают  подобные  ситуации  с  кем
угодно, желательно непосредственно у тебя за спиной,  ни  никогда  прямо  не
скажут об этом тебе.
   Викарий наконец не выдержал и заулыбался.
   - Если отставить сплетни в сторону, ты находишь свет на удивление гордой,
деспотичной и самоуверенной частью общества, верно?
   - В основном да, - коротко ответил Ян, наконец преодолев лестницу.  Когда
дверь за ним закрылась, викарий остался один в пустой комнате.
   - Ян, - сказал он, и его плечи затряслись от смеха, - тебе очень подойдет
этот титул, все необходимые для него качества у тебя есть.
   Однако через минуту лицо его стало серьезным,  и  он  поднял  благодарный
взгляд к потолку.
   - Благодарю тебя, - сказал он, адресуя свою благодарность небесам. - Тебе
понадобилось довольно много времени, чтобы ответить на мою  первую  просьбу,
зато ту, что касалась Элизабет, ты выполнил с  быстротой,  о  которой  можно
только мечтать.

Глава 18

   Через четыре дня, в полночь, Ян подъехал к гостинице "Белый жеребец".
   Предоставив конюху заняться своей лошадью, он вошел в  гостиницу,  быстро
миновав общую комнату, где крестьяне  пили  ель  и  обменивались  новостями.
Владелец гостиницы - полный мужчина в засаленном фартуке, - оценив сшитый  у
дорогого портного черный френч и сизо-голубые бриджи, а также твердое лицо и
крепкую фигуру мистера Торнтона, принял мудрое решение не брать с него денег
вперед, зная по опыту, что господ это часто задевает.  И  уже  через  минуту
поздравил себя с этим, так как мистер Торнтон, заказав в номер еду,  выказал
интерес к великолепному поместью герцога Стэнхоупского.
   - Далеко от вас Стэнхоуп-парк?
   - Час езды верхом, сэр.
   Ян задумался, не зная, пойти ли ему туда завтра  без  предупреждения  или
предварительно уведомить о своем визите.
   - Мне нужно будет отправить туда записку завтра утром, - сказал он  после
некоторых колебаний.
   - Я пошлю с ней своего мальчишку. В какое  время  ее  нужно  доставить  в
Стэнхоуп-парк?
   Ян снова заколебался, но понял, что это неизбежно.
   - В десять часов.

***

   На следующее утро Ян сидел в небольшой гостиной своего  номера  за  давно
остывшим завтраком и поглядывал на часы. Прошло уже три часа с тех пор,  как
ушел посыльный, значит, уже как минимум час назад он должен был вернуться  с
ответом, если таковой вообще будет. Он положил часы  на  стол  и  подошел  к
камину, нервно похлопывая по ноге перчатками для верховой езды. Ян терялся в
догадках: может быть, герцог живет сейчас не здесь,  а  в  Лондоне,  а  если
здесь, то примет ли он его, или, может быть, он уже назвал нового наследника
и теперь откажется встретиться с ним в отместку  за  десять  лет  бесплодных
попыток примирения. С каждой истекшей минутой  Ян  все  больше  склонялся  к
последнему.
   Через какое-то время в дверях появился хозяин гостиницы, - Мой  мальчишка
еще не вернулся, хотя давно уж пора бы. Если он не появится через  час,  мне
придется взять с вас двойную плату, мистер Торнтон.
   Ян глянул через плечо, испытывая сильное желание свернуть ему шею.
   - Велите оседлать мою лошадь и вывести ее во двор, - коротко приказал он,
сам не зная, для чего ему это нужно. Ян готов был согласиться  на  публичную
порку, только бы вернуть назад письмо,  которое  послал  тогда  деду.  Из-за
этого дурацкого письма теперь его вышвырнут, как  назойливого  просителя,  а
это было непереносимо.
   Хозяин гостиницы подозрительно прищурился, разглядывая его спину.  Обычно
он брал деньги вперед, когда видел, что гость  путешествует  без  экипажа  и
камердинера. В данном случае он изменил своему правилу, так как  речь  этого
джентльмена выдавала его знатное происхождение, а костюм был сшит на заказ у
дорогого портного, что он  научился  определять  с  одного  взгляда.  Однако
теперь, когда из Стэнхоуп-парка даже не потрудились прислать  ответ  на  его
записку, он пересмотрел свое мнение о госте и был твердо намерен не дать ему
улизнуть, не заплатив по счету.
   Ян наконец заметил, что хозяин до сих пор не ушел.
   - Да в чем дело? - резко спросил он.
   - Ваш счет, сэр. Я бы хотел, чтобы вы заплатили сейчас. Его алчные  глаза
расширились от удивления,  когда  гость  извлек  из  кармана  толстую  пачку
банкнот, вытащил одну и сунул ему в руку.
   Ян подождал еще полчаса, после чего наконец принял как факт,  что  ответа
не будет. В бешенстве оттого,  что  впустую  потратил  время,  он  вышел  из
гостиной, намереваясь поехать в Лондон и купить согласие  дяди  Элизабет  на
брак. На ходу застегивая перчатки, он прошел через общую комнату  внизу,  не
замечая  внезапно  наступившей  тишины:  крестьяне,  которые  пили  эль   за
поцарапанными столами, раскрыли рты и с любопытством смотрели то на Яна,  то
на  дверь.  Владелец  гостиницы,  который  несколько  минут   назад   считал
постояльца способным  украсть  у  него  оловянную  кружку,  теперь  стоял  в
нескольких шагах от открытой двери, глядя на Яна с отвисшей челюстью.
   - Милорд! - выговорил он наконец и, не находя больше слов,  молча  указал
на дверь.
   Ян застегнул последнюю пуговицу на перчатке и поднял  глаза  на  хозяина,
склонившегося в почтительном поклоне, потом посмотрел на дверь и увидел  там
двух лакеев и кучера в зеленых с золотом ливреях,  застывших  в  напряженном
молчании.
   Не обращая внимания на крестьян, кучер шагнул  вперед,  низко  поклонился
Яну и откашлялся. Громким монотонным голосом он проговорил  устное  послание
герцога, которое не оставляло сомнений и его реакции  на  неожиданный  визит
Яна: "Его Высочество  герцог  Стэнхоупский  уполномочил  меня  передать  его
горячую радость по поводу прибытия маркиза Кенсингтонского... и сообщить его
светлости, что его с нетерпением ожидают в Стэнхоуп-парке".
   Отдав кучеру распоряжение адресоваться к мистеру Торнтону как  к  маркизу
Кенсингтонскому,  герцог  тем  самым   публично   оповестил   Яна   и   всех
присутствующих, что этот титул отныне и впредь будет принадлежать ему. Ян не
ожидал такого жеста, означавшего для него две вещи: первое - дед  не  держал
на него зла за то, что он неизменно отклонял все его предложения, и второе -
старик достаточно хитер  и  понял,  что  на  этот  раз  победа  от  него  не
ускользнет.
   Нахмурившись, Ян коротко кивнул кучеру и  прошагал  мимо  разинувших  рты
крестьян,  которые  почтительно  приподнимали  свои  головные  уборы   перед
человеком, только что публично провозглашенным наследником герцога. Выйдя во
двор, Ян увидел еще одно доказательство того, что он желанный гость  в  доме
деда: вместо  обычного  экипажа  герцог  прислал  за  ним  закрытую  карету,
запряженную четверкой прекрасных лошадей в серебряной сбруе.
   Хотя Яну было приятно узнать, что его считают желанным и дорогим  гостем,
он не собирался растаять от всех этих знаков внимания. Он  приехал  сюда  не
для того, чтобы восстановить родственную связь  с  дедом,  а  чтобы  принять
титул, который по праву принадлежал его отцу.  И  кроме  этого,  ему  больше
ничего не нужно от старого герцога.
   Несмотря на свой суровый  настрой,  Ян  тем  не  менее  испытал  какое-то
странное ощущение нереальности происходящего, когда карета въехала в  ворота
и покатилась по подъездной дороге к особняку, который его отец  до  двадцати
трех лет называл своим домом. Это место неожиданно для него самого вызвало у
Яна нечто похожее па  ностальгию,  и  одновременно  в  нем  опять  вспыхнуло
враждебное чувство к тирану, который лишил своего сына  наследства  и  дома,
где тот родился и вырос. Критическим взглядом Ян оглядывал ухоженный парк  и
необъятных размеров каменный дом с множеством  дымоходов  на  крыше.  Любому
другому человеку Стэнхоуппарк показался бы величественным и значительным, но
для Яна это было видавшее виды здание без определенного архитектурного стиля
и с устаревшими коммуникациями. Глядя на него, Ян подумал, что самый дешевый
из его домов гораздо красивее, чем этот вычурный особняк.
   Карета остановилась у парадного крыльца. Когда Ян  вышел,  входная  дверь
была уже открыта и рядом с  ней  стоял  очень  старый  худой  дворецкий,  по
традиции одетый в черное. Отец редко рассказывал Яну о своем  отце,  так  же
как о самом поместье и землях, но зато частенько говорил о дорогих ему людях
из прислуги.
   Поднимаясь по ступенькам крыльца, Ян взглянул на дворецкого и по описанию
узнал в нем Ормсли. Если судить по рассказам отца, это должен быть тот самый
Ормсли,  который  застал  его  однажды  на  сеновале  с   графином   лучшего
французского бренди, которое имелось  в  поместье.  Отцу  тогда  было  всего
десять лет. Ормсли взял на себя вину за пропажу ценного напитка, сказав, что
он сам выпил бренди, а графин забыл поставить на место, будучи сильно пьян.
   В настоящий момент Ормсли с нежностью смотрел на  Яна,  и  его  выцветшие
голубые глаза были полны слез.
   - Добрый день, милорд,  -  официальным  тоном  приветствовал  его  старый
дворецкий, но у Яна создалось впечатление, что тот едва удерживается,  чтобы
не заключить его в объятия. - И... могу ли я  вам  сказать...  -  голос  его
охрип от волнения, и он закашлялся, - могу ли  я  сказать,  как  это  очень,
очень хорошо, что вы наконец здесь... - у Ормсли снова  сорвался  голос,  он
покраснел, и Ян на время забыл о своей обиде на деда.
   - Добрый день, Ормсли, - ответил он и улыбнулся, увидев,  какой  радостью
озарилось морщинистое лицо дворецкого, когда он понял, что Ян слышал  о  нем
от отца. Испугавшись, что старый слуга сейчас снова согнется в  поклоне,  Ян
быстро протянул  ему  руку.  -  Надеюсь,  вы  уже  перестали  злоупотреблять
французским бренди?
   Выцветшие старческие глаза засверкали, как  бриллианты,  при  этом  явном
доказательстве того, что отец Яна рассказывал о нем сыну.
   - Добро пожаловать, милорд. Наконец-то вы дома, - осипшим голосом  сказал
Ормсли, отвечая на рукопожатие Яна.
   - Я пробуду здесь всего несколько часов, - ответил Ян и увидел, что глаза
преданного слуги снова повлажнели от огорчения. Однако он справился с  собой
и повел Яна по просторному обитому дубом холлу. На каждом шагу им попадались
лакеи и горничные, которые делали вид, что протирают зеркала, мебель и окна.
   Они бросали на Яна долгие любопытные взгляды и обменивались друг с другом
одобрительными улыбками. Ян был настолько поглощен  предстоящей  встречей  с
дедом, что не обращал внимания на их повышенный интерес, однако краем  глаза
заметил, что некоторые  из  старых  слуг  украдкой  вытирают  глаза  и  носы
платками.
   Ормсли  подошел  к  двойным  дверям  в  конце  длинного  коридора,  и  Ян
приготовился к встрече с дедом, напустив на себя  полное  безразличие.  Даже
мальчиком он не позволял себе поддаться  слабости  и  думать  о  нем  как  о
родственнике. Однако изредка пытался представить себе, как  он  выглядит,  и
воображение рисовало ему человека, похожего на отца, -  среднего  роста,  со
светло-каштановыми волосами и мягкими ореховыми глазами. Ормсли  театральным
жестом распахнул дверь гостиной, Ян прошел вперед и подошел  к  стулу,  где,
опершись на трость, сидел пожилой человек, который с видимым трудом поднялся
ему навстречу. Когда герцог выпрямился и встал перед ним в полный  рост,  Ян
обомлел: мало того, что его рост составлял те же шесть футов  и  два  дюйма,
что и у Яна, его лицо, как с  неудовольствием  отметил  про  себя  Ян,  было
точной копией, разве что с поправкой  на  возраст,  его  собственного  лица.
Теперь Ян еще больше сожалел, что совсем не похож на своего  отца.  Смотреть
на себя постаревшего, с седыми волосами, откровенно говоря, было жутковато.
   Герцог тоже пристально разглядывал его и, очевидно, пришел  к  такому  же
заключению,  хотя  его  реакция  была   диаметрально   противоположной:   он
улыбнулся, заметив, что Ян потрясен столь разительным сходством.
   -  Ты  не  знал?  -  спросил  герцог  сильным  низким  баритоном,  и  Яну
показалось, что он слышит свой собственный голос.
   - Нет, не знал, - коротко ответил Ян.
   - Значит, у меня есть преимущество, - сказал он,  опираясь  на  трость  и
вглядываясь в лицо Яна, как вглядывался перед этим Ормсли. - Как  видишь,  я
знал.
   Ян остался безучастен к затуманившемуся взгляду янтарных глаз деда.
   - Я буду краток и буду говорить только по существу, - начал он, но герцог
остановил его, подняв свою длинную аристократическую ладонь.
   - Пожалуйста, Ян, - охрипшим голосом сказал он, кивая  на  стул  напротив
своего. - Я ждал этого момента дольше, чем ты можешь себе представить. Прошу
тебя, не лишай старика  удовольствия  принять  своего  законного  внука  как
полагается.
   - Я приехал сюда не для того, чтобы положить  конец  семейной  вражде,  -
сухо ответил Ян. - Будь моя воля, ноги бы моей здесь не было!
   Герцога задел его тон, однако он ничем этого не выдал.
   - Полагаю, ты пришел взять то, что принадлежит тебе  по  праву,  -  мягко
обратился он к Яну,  но  его  неожиданно  прервал  властный  женский  голос,
раздавшийся с дивана. Ян резко обернулся и увидел двух престарелых леди, чьи
маленькие  хрупкие  тела  были  ,  почти  не  видны  за  большими  диванными
подушками.
   - В самом деле, Стэнхоуп, - проговорила одна из них на удивление  сильным
для ее возраста голосом, - как ты можешь  рассчитывать,  что  мальчик  будет
вести себя цивилизованно, если сам забыл  о  хороших  манерах?  Ты  даже  не
предложил ему выпить, не  говоря  уж  о  том,  что  забыл  сказать  о  нашем
присутствии. - Легкая улыбка тронула ее губы, когда она перевела  взгляд  на
застывшего от неожиданности Яна. - Я твоя двоюродная  бабушка  Гортензия,  -
сообщила она ему, царственно наклоняя голову.  -  Нас  знакомили  в  Лондоне
несколько лет назад, но ты, я вижу, не запомнил меня.
   Встретившись со своими двоюродными бабушками случайно и больше ни разу не
видев их, Ян не испытывал к ним ни привязанности, ни неприязни.  Он  вежливо
поклонился Гортензии, а она кивком головы указала ему на вторую седую  леди,
которая, видимо, дремала, так как голова ее была опущена на грудь.
   - А эта особа моя сестра Чэрити, твоя вторая двоюродная бабушка, которая,
как всегда, дремлет. Сам понимаешь, возраст сказывается.
   Маленькая седая головка приподнялась, голубые глаза открылись и  обиженно
воззрились на Гортензию.
   - Я всего на четыре года старше тебя. Гортензия, и с твоей сторены  очень
нехорошо каждый раз напоминать мне об этом, -  с  упреком  воскликнула  она,
потом увидела Яна, и блаженная улыбка расплылась по ее лицу. -  Ян,  мальчик
мой дорогой, меня-то ты помнишь?
   - Конечно, мадам, - галантно начал Ян, но Чэрити перебила его.
   - Вот видишь. Гортензия, - сказала она, победоносно глядя на сестру, меня
он помнит, и это потому, что я не состарилась так, как  ты,  хотя  и  старше
тебя. Правда? - с надеждой спросила старушка, поворачиваясь к Яну.
   - Послушайся моего совета - никому не задавай подобных вопросов,  -  сухо
сказал герцог. - Леди, - он сурово посмотрел на сестер, - нам с  Яном  нужно
кое-что обсудить. Я обещал вам, что вы увидите его, как только он приедет. Я
выполнил свое обещание и теперь настаиваю, чтобы вы позволили  нам  заняться
делами. Мы присоединимся к вам за чаем.
   Ян промолчал, решив не расстраивать их сообщением, что не пробудет  здесь
до чая. Гортензия встала и протянула ему руку для поцелуя. Ян  поцеловал  ее
руку и уже приготовился поцеловать руку второй леди, как  Чэрити  подставила
ему щеку, и Яну ничего не оставалось, как подчиниться необходимости.
   Когда женщины удалились, вместе с ними ушли и  вынужденные  любезность  и
мягкость Яна. Мужчины молча стояли и смотрели друг  на  друга  -  совершенно
чужие люди, у которых не было ничего  общего,  кроме  разительного  внешнего
сходства  и  крови,  текущей  в   их   жилах.   Герцог   застыл   в   гордой
аристократической  позе,  но  глаза  его  излучали  тепло,  Ян  с   холодным
решительным лицом нетерпеливо  похлопывал  перчатками  по  ноге.  Герцог  не
выдержал этой молчаливой дуэли взглядов и сдался.
   - Думаю, по такому случаю надо выпить шампанского, сказал он,  протягивая
руку к сонетке, чтобы вызвать слугу. Резкий циничный ответ Яна остановил его
руку.
   - По такому случаю нужно пить напитки покрепче. - На на  то,  что  Ян  не
только не видит повода для праздника, но и находит эту ситуацию  неприятной,
не остался не замеченным  герцогом.  Однако  он  непринужденно  улыбнулся  и
дернул за сонетку.
   -  Шотландское  виски,  я  угадал?  -  сказал  он.  Ян  слегка   удивился
осведомленности старика о том, что он предпочитает  шотландское  виски  всем
остальным  напиткам,  однако  он  по-настоящему  изумился,  когда  в  то  же
мгновение в кабинет вошел Ормсли, неся на серебряном подносе графин с  виски
и бутылку шампанского. Либо дворецкий был  ясновидящим,  либо  у  него  были
крылья, в противном  случае  это  могло  означать  только  одно  поднос  был
приготовлен еще до прибытия Яна.
   Дворецкий улыбнулся Яну и так же быстро исчез, как и появился, закрыв  за
собой дверь.
   - Как ты думаешь, мы можем присесть или  будем  соревноваться,  кто  кого
перестоит?
   - Мне бы хотелось покончить с  этим  как  можно  быстрее,  ледяным  тоном
ответил Ян.
   Вопреки ожиданиям Яна Эдвард Эйвери Торнтон не оскорбился, он смотрел  на
своего внука,  и  сердце  его  переполнялось  гордостью  за  этого  сильного
энергичного человека,  который  носил  его  имя.  Больше  десяти  лет  он  с
презрением отказывался от самого  высокого  титула  Англии,  и  если  любого
другого человека это могло бы привести  в  ярость,  Эдвард  видел  в  гордом
упрямстве и высокомерии внука лишь  проявление  натуры  истинного  Торнтона.
Правда, в настоящий момент его упрямство шло вразрез с желаниями герцога,  и
потому Эдвард приготовился вынести что угодно, лишь бы добиться  того,  чего
желал больше всего на свете, примирения" со своим внуком. Он хотел  если  не
любви, то хотя бы уважения и маленького, совсем незначительного уголка в его
сер