обоязненные ханжи знали, что имелись "веские  сомнения"  по  поводу  моей
причастности к убийству. Именно  поэтому  они  и  не  вынесли  мне  смертный
приговор. Ведь они же все насмотрелись фильмов про Перри Мейсона, а  потому,
наверное, решили, что если я не убивал, то смогу найти того, кто это сделал.
   В  голосе  Зака  звучала  такая   неприкрытая   ненависть,   что   Джулия
почувствовала, как ее ладони покрываются потом. После этой вспышки  она  еще
яснее осознала жизненную необходимость убедить его в том,  что  она  на  его
стороне.
   - Но ведь вы же  были  невиновны,  правда?  Вы  просто  не  смогли  найти
настоящего убийцу,  правда?  -  продолжала  она  упорно  гнуть  свою  линию,
стараясь сдержать дрожь в голосе.
   - А какое это имеет значение? - огрызнулся Зак.
   - М-может быть, это имеет  значение  для  меня.  Несколько  мгновений  он
внимательно изучал ее, а потом гнетущее молчание  нарушил  его  неотразимый,
ставший мягким голос:
   - Если это действительно имеет для вас  какое-то  значение,  то  тогда  я
отвечу на ваш вопрос. Нет, я не убивал свою жену.
   Конечно же, он лгал. Иначе просто быть не могло.
   - Я верю вам, - сказала Джулия и, чтобы  еще  больше  расположить  его  к
себе, поспешила добавить:
   - А раз вы действительно  невиновны,  то,  конечно,  имели  полное  право
бежать из тюрьмы.
   После этого в машине наступило длительное молчание.  Джулия  чувствовала,
как он пристально изучает ее. Наконец он отрывисто приказал:
   - Здесь должна быть телефонная будка. Когда увидите ее, остановитесь.
   - Хорошо.
   Телефон был немного в стороне, и Джулии пришлось свернуть с дороги. Она с
надеждой смотрела в зеркало заднего обзора, рассчитывая увидеть какой-нибудь
приближающийся  грузовик,  которому  бы  она  могла  просигналить.   Но   на
заснеженной дороге почти не  было  машин.  Голос  Зака  резко  вернул  ее  к
действительности.
   - Надеюсь, вы не подумаете, - насмешливо сказал  он,  доставая  ключи  из
замка зажигания, - будто я сомневаюсь в ваших словах о том, что вы верите  в
мою невиновность и  хотите  помочь  мне  бежать.  Я  забираю  эти  ключи  по
одной-единственной причине - я очень осторожный человек.
   Джулия сама удивилась той легкости,  с  какой  ей  давалась  новая  роль.
Покачав головой, она убежденно сказала:
   - Я не виню вас.
   Слегка улыбнувшись, он выбрался  из  машины,  продолжая  держать  руку  в
кармане, как бы ненавязчиво напоминая ей о наличии револьвера.  Кроме  того,
дверь с его стороны осталась открытой, чтобы, разговаривая по  телефону,  он
мог видеть все происходящее в салоне. Не желая угодить под пулю,  Джулия  на
этот раз не стала предпринимать никаких  попыток.  Но  ничто  не  мешало  ей
сделать некоторые приготовления на будущее. Со всей возможной кротостью  она
спросила:
   - Вы не будете возражать, если я достану из сумки ручку и бумагу? Мне  бы
хотелось сделать кое-какие наброски, пока вы звоните по телефону. Ну, всякие
мелочи для моей будущей книги. - И прежде чем он  успел  отказать  ей,  что,
судя по всему, он и собирался сделать, Джулия потянулась за сумкой,  лежащей
на заднем сиденье, попутно приводя доводы в пользу своей просьбы:
   - Это меня всегда очень успокаивает. Кроме того, вы можете  обыскать  мою
сумочку, если хотите. Чтобы убедиться, что у меня нет ни оружия,  ни  лишней
пары ключей. - С этими словами она протянула ему открытую  сумочку.  Он  так
странно взглянул на нее, что Джулии вдруг показалось, что он ни на  йоту  не
верит в ее историю о написании романа, а лишь подыгрывает ей, чтобы удержать
в подчинении.
   - Пишите, если хотите, - сказал Зак, возвращая ей сумочку.
   Как только он отвернулся, Джулия достала маленький блокнот  и  ручку.  Не
сводя глаз с его спины, она быстро-быстро написала на  трех  листках  бумаги
три одинаковые записки: "ПОЗВОНИТЕ В ПОЛИЦИЮ. МЕНЯ ПОХИТИЛИ".
   Краем глаза Джулия видела, как Зак немного отвернулся,  чтобы  поговорить
по телефону, и, быстро вырвав  три  исписанные  странички,  засунула  их  во
внешний  карман  сумочки.  После  этого  она  вновь  уставилась  в  блокнот,
лихорадочно раздумывая, как еще она сможет сообщить людям о том, что  с  ней
произошло, и попросить о помощи. И тут ее осенило. Быстро достав из кошелька
десятидолларовую банкноту, она завернула в нее одну из записок.
   Теперь, когда ее план приобрел реальные очертания и она приступила к  его
осуществлению, Джулия  окончательно  избавилась  от  терзающего  ее  страха.
Правда, это вновь  обретенное  спокойствие  подкреплялось  еще  одним  -  по
непонятным причинам она была инстинктивно убеждена в  том,  что  по  крайней
мере в одном Захарий Бенедикт не солгал. Он действительно не хотел причинять
ей зла. А значит, не станет хладнокровно убивать  ее,  если  она  попытается
убежать. Во всяком случае до тех пор,  пока  она  не  попытается  остановить
проезжающую машину. Но так как машин на дороге не было,  а  Бенедикт  скорее
всего бегал быстрее ее, то  не  было  никакого  смысла  бежать  сейчас.  Это
привело бы лишь  к  тому,  что  он  насторожится  и  она  просто  не  сможет
предпринять следующую попытку. В данный момент лучше  делать  вид,  что  она
готова ему помочь, и  усыпить  его  бдительность  настолько,  насколько  это
возможно. И пусть Захарий Бенедикт - беглый преступник. Она тоже  совсем  не
такая легковерная дурочка и трусиха, какой могла показаться  ему  на  первый
взгляд. Когда-то ей помогли выжить только ловкость и сообразительность. В то
время когда он был киноидолом для всех подростков и женщин,  ей  приходилось
лгать и воровать! И если она не  будет  забывать  об  атом,  то  обязательно
победит в их поединке! В этом  Джулия  была  абсолютно  уверена!  Или  почти
уверена. Главное - не терять голову. Она вновь вернулась к блокноту и начала
делать какие-то дурацкие, слащавые записи по  поводу  своего  похищения,  на
случай, если ему захочется прочитать то, что  она  написала.  Закончив,  она
решила сама просмотреть написанное: "Захарий Бенедикт бежал из  тюрьмы,  где
отбывал наказание по несправедливому  приговору,  вынесенному  пристрастными
присяжными. Он производит  впечатление  доброго,  образованного,  сердечного
человека. Он всего лишь жертва обстоятельств. Я верю в него".
   Прочитав эту ахинею, она поморщилась, подумав о том, что жанр  фантастики
ей не особенно удается. Поглощенная собственным  творчеством,  она  невольно
вздрогнула, когда Зак вернулся  в  машину.  Быстро  захлопнув  блокнот,  она
засунула его в сумочку и вежливо спросила:
   - Вы дозвонились?
   Глядя на его сузившиеся глаза, Джулия подумала, что немного переиграла  с
"дружелюбием". Но ответил он совершенно спокойно и невозмутимо:
   - Нет. Он там, но в комнате его нет. Попробую перезвонить через полчаса.
   Пока Джулия переваривала это совершенно  загадочное  сообщение,  Бенедикт
потянулся за ее сумочкой.
   - Это не более чем простая предосторожность, -  сардонически  ухмыльнулся
он, открывая блокнот, - надеюсь, вы меня понимаете?
   - Конечно, понимаю, - заверила Джулия,  с  трудом  подавляя  истерический
смех при виде его отвисшей челюсти, когда он прочитал ее записи.
   -  Ну  как?  -  спросила  она,  пытаясь  придать  своему  лицу  выражение
притворного невинного любопытства. - Что вы думаете?
   Закрыв блокнот, он запихнул его обратно в сумку.
   - Я думаю, что если вы верите во всю  эту  чушь,  то  вас  нельзя  никуда
отпускать без присмотра.
   -  Да,  я  очень  доверчива,  -  поспешила  подтвердить  Джулия,  включая
зажигание и  выезжая  на  автостраду.  Если  он  будет  считать  ее  наивной
дурочкой, то о таком подарке судьбы она не могла даже мечтать.

Глава 20

   Следующие полчаса  они  ехали  в  почти  полном  молчании,  лишь  изредка
обмениваясь замечаниями о плохой погоде и заносах  на  дороге,  но  все  это
время Джулия не переставая высматривала рекламный щит, который бы  помог  ей
осуществить  задуманный  план.  Для  этого  подошел  бы  любой   придорожный
ресторан. Когда наконец Джулия увидела то, что искала,  ее  сердце  учащенно
забилось.
   - Я понимаю, что вы не захотите  заходить  в  ресторан,  -  сказала  она,
осторожно нащупывая почву для последующей просьбы, - но дело в  том,  что  я
умираю от голода. Вот указатель  "Макдональдса".  Мы  могли  бы  купить  там
чего-нибудь и поесть в машине.
   Он посмотрел на часы, и Джулия поняла,  что  сейчас  последует  отказ,  а
потому поспешно добавила:
   - Мне обязательно нужно есть каждые три часа, потому что, -  она  немного
поколебалась, подыскивая, чем бы объяснить столь странную  необходимость,  -
потому что у меня гипогликемия! Если я не поем хоть что-нибудь,  то  начинаю
чувствовать головокружение, тошноту и...
   - Хорошо, мы остановимся там.
   Джулия чуть не закричала от радости, когда впереди появились золотые арки
"Макдональдса". Рядом с рестораном были две обширные  стоянки  для  машин  и
детская площадка.
   - Мы остановились как раз вовремя, - сказала она, - у меня уже начинается
головокружение, и вряд ли я бы смогла вести машину дальше.
   Проигнорировав скептическое выражение лица своего соседа, Джулия свернула
к стоянке. Несмотря на ужасную погоду,  там  было  несколько  машин,  и  она
увидела, что в ресторане ужинают несколько семей. Следуя за указателем,  она
подъехала к окошечку, через которое водители, не желающие останавливаться  и
заходить внутрь, получали пакетики с едой.
   - Что вы будете? - спросила она у Зака. До тюрьмы Зак ни  за  что  бы  не
остановился у подобной забегаловки, даже если бы умирал от голода. Но теперь
при одной мысли о гамбургере и французском жарком у него начиналось активное
слюновыделение. Это все свобода,  подумал  он,  отвечая  на  вопрос  Джулии.
Благодаря свободе воздух казался чище, а еда -  вкуснее.  Но  эта  же  самая
свобода делала человека более настороженным и подозрительным. В  безмятежной
улыбке его узницы сквозило нечто такое, что ему сильно  не  нравилось.  Она,
конечно, выглядела очень искренней  и  дружелюбной,  но  уж  слишком  быстро
произошло это превращение из запуганной заложницы в добровольного союзника.
   Джулия повторила заказ в микрофон - два чизбургера, два жарких, две коки.
   - С вас пять долларов девять центов, -  сообщил  динамик,  -  пожалуйста,
подъезжайте к первому окошку.
   Зак полез в карман за деньгами,  но  Джулия  упрямо  покачала  головой  и
потянулась за своей сумочкой.
   - На этот раз платить  буду  я,  -  сказала  она,  стараясь  не  отводить
взгляда, - я угощаю и настаиваю на этом.
   Немного поколебавшись, Зак все же достал руку из кармана, но  его  темные
брови сошлись на переносице, выражая явное недоумение:
   - Это очень щедро с вашей стороны.
   - А я вообще такая. Все говорят, что я очень щедрая,  -  лепетала  Джулия
первое, что  взбрело  ей  в  голову,  доставал  десятидолларовый  банкнот  с
завернутой в него запиской. С  трудом  выдерживая  пристальный,  нервирующий
взгляд Бенедикта, она  сосредоточила  свое  внимание  на  девочке-подростке,
которая появилась в проеме окна. Девочке явно  не  терпелось  поскорее  уйти
спать. Карточка на ее костюме сообщала, что ее зовут Тиффани.
   - С вас пять долларов девять центов.
   Джулия протянула банкнот, не сводя с девочки умоляющего взгляда. От этого
сонного подростка с вьющимися волосами, собранными в  хвостик,  зависела  ее
жизнь. Джулии казалось, что все происходит, как в  замедленной  съемке.  Вот
девочка развернула банкнот... Небольшой кусочек белой бумаги спланировал  на
пол... Тиффани нагнулась  и  подняла  его...  Выпрямилась...  Посмотрела  на
Джулию...
   - Это ваше? - спросила она, протягивая записку к машине, не  удосужившись
прочитать, что там написано.
   -  Не  знаю,  -  ответила  Джулия,  пытаясь  все-таки  заставить  девочку
прочитать слова, - может быть. А что там написано? -  начала  было  она,  но
осеклась, едва не вскрикнув от боли  и  испуга.  Пальцы  Бенедикта  железным
кольцом сжались на ее руке, а в бок уперся ствол пистолета.
   - Не слушай ее, Тиффани, - вкрадчиво сказал Зак, перегибаясь через Джулию
и протягивая руку, - это моя записка. Я просто хотел пошутить.
   Девочка мельком взглянула на  записку,  но  было  невозможно  определить,
успела она что-нибудь прочитать или нет.
   - Возьмите, сэр, -  сказала  она,  перегибаясь  через  Джулию  и  отдавая
записку Бенедикту. Скрипя зубами от досады, Джулия наблюдала, как тот одарил
девочку одной из своих фальшивых улыбок и Тиффани зарделась от удовольствия.
   - Вот ваш заказ, - сказала  она,  отсчитав  сдачу.  Джулия  автоматически
потянулась за двумя белыми пакетами, но ее испуганное лицо и молящий  взгляд
продолжали упрашивать девочку, позвонить в полицию, или менеджеру, или  хоть
кому-нибудь! Стараясь не смотреть на Бенедикта,  Джулия  передала  ему  еду.
Руки дрожали так сильно, что она чуть не выронила кока-колу.
   Джулия ожидала каких-то последствий своей неудавшейся попытки к  бегству,
но все равно оказалась неподготовленной к той Дикой ярости, которая  звучала
в голосе Бенедикта:
   -  Маленькая  кретинка!  Ты  что,  пытаешься  сделать  все,  чтобы   тебя
застрелили? Поезжай на стоянку и поставь машину так,  чтобы  она  могла  нас
хорошо видеть. Она наблюдает.
   Джулия  послушно  выполнила  приказ,  чувствуя,  что  не  может   глубоко
вдохнуть. От страха дыхание было частым, неглубоким и неровным.
   - Ешь, - продолжал приказывать Бенедикт, тыча чизбургером ей в лицо, -  и
улыбайся. Улыбайся, тебе говорят, а не то я за себя не отвечаю...
   И снова Джулия подчинилась. Она послушно жевала, совершенно  не  чувствуя
вкуса и изо всех сил пытаясь успокоиться, чтобы  снова  обрести  способность
думать. Просто для того, чтобы нарушить тягостную тишину, она спросила:
   - М-можно м-мне взять мою к-кока-колу? Но когда она попыталась  нагнуться
за одним из белых пакетов, его рука со страшной  силой  сжала  ее  запястье,
угрожая в любую секунду сломать хрупкие косточки.
   - Вы делаете мне больно! - закричала Джулия, чувствуя, как на  нее  снова
волной накатывает страх. Рука Бенедикта сжалась еще сильнее, и только  после
этого он выпустил ее кисть. Откинувшись на сиденье и  закрыв  глаза,  Джулия
потирала руку, пытаясь  унять  пульсирующую  боль,  и  судорожно  сглатывала
невыплаканные  слезы.  Еще  несколько  мгновений  назад,  до  того,  как  он
намеренно причинил ей боль, она пыталась успокоить себя мыслями о  том,  что
перед ней не жестокий, расчетливый убийца, а обычный человек,  который  убил
свою неверную жену, ослепленный безумной ревностью. Ну почему, упрекала себя
Джулия, она вдруг поверила в то, что он не способен убить заложницу или ни в
чем не повинного подростка, если они поднимут тревогу?
   Наверное, дело заключалось в том, что ее подвели и одурачили воспоминания
- воспоминания о романтических статьях в  журналах,  о  неисчислимых  часах,
проведенных в кинотеатрах с братьями и друзьями. Все они восторгались им. Он
был их кумиром. Когда ей было одиннадцать лет, она не могла понять, что  все
в нем находят, но немного позднее поняла это очень хорошо. Захарий  Бенедикт
был необыкновенно красив, недосягаем, сексуален, циничен, остроумен и ни  на
кого не похож. А так как во время знаменитого суда Джулия была в Европе,  то
все грязные подробности, которые могли  бы  омрачить  полюбившийся  экранный
образ, прошли мимо нее. Постыдная правда заключалась в том,  что  она  почти
поверила его словам о собственной невиновности, потому что тогда  его  побег
обретал в ее глазах смысл. Оказавшись на свободе, он бы мог найти настоящего
убийцу. И по какой-то необъяснимой причине она до сих пор не отвергала такую
возможность. Вероятно, потому, что это помогало хоть немного  контролировать
свой страх, ничуть не уменьшая, впрочем,  отчаянного  желания  бежать.  Даже
если он был невиновен в том преступлении, за которое  попал  в  тюрьму,  это
отнюдь не значило, что он не станет убийцей для того, чтобы не попасть  туда
снова. Если он невиновен. Вероятность чего была ничтожно мала.
   Нервы Джулии были на таком пределе, что она подпрыгнула,  когда  внезапно
зашелестел пакет с кока-колой.
   - Возьми, - резко бросил Бенедикт, передавая ей пакет.
   По-прежнему избегая его взгляда, Джулия протянула  руку  и  взяла  пакет.
Сосредоточенно глядя перед собой, она продолжала напряженно думать и поняла,
что  единственной  возможностью  выбраться  из  этой  переделки  живой,   не
подвергая опасности окружающих, было позволить ему уехать на ее машине, а не
оставить его без средств передвижения, но  с  пистолетом,  из  которого  он,
возможно, начнет стрелять во всех подряд. А это значило, что  ей  непременно
надо было выбраться из машины,  причем  в  присутствии  как  можно  большего
количества народа. Так как ее первая попытка провалилась, то он  теперь  был
начеку. Ждал. Внимательно наблюдал. Поэтому  во  второй  попытке  ей  нельзя
допустить ни малейшей ошибки. Джулия инстинктивно чувствовала, что  третьего
шанса ей не представится. По крайней мере больше не нужно было прикидываться
дурочкой и делать вид, что она на его стороне.
   - Поехали дальше, - раздался  отрывистый  приказ.  Не  говоря  ни  слова,
Джулия включила зажигание и выехала со стоянки.
   Четверть" часа спустя он приказал ей остановиться у очередной  телефонной
будки и пошел звонить. Кроме отрывистых распоряжений Бенедикт не  произносил
ни слова, и Джулия заподозрила, что он  это  делает  сознательно.  Тягостное
молчание действовало на нее так сильно,  как  не  подействовали  бы  никакие
запугивания. На этот раз во время разговора по телефону он не спускал с  нее
глаз.  Когда  Бенедикт  закончил  звонить  и  вернулся  к   машине,   Джулия
почувствовала, что просто не в  состоянии  больше  выдерживать  молчание.  С
вызовом взглянув на него и кивнув в сторону телефонной будки, она язвительно
спросила:
   - Надеюсь, у вас плохие новости?
   Зак  с  трудом  подавил  улыбку,  которую  у  него  вызвало  это  упрямое
бунтарство.  За  хорошеньким  личиком  этой  девушки  скрывались   отчаянная
смелость и острый ум, благодаря которому она постоянно ухитрялась  заставать
его врасплох. Вместо того чтобы ответить, что новости очень хорошие, он лишь
пожал плечами. Зак заметил, что молчание сводит ее с ума.
   - Поезжай, - отрывисто приказал  он,  откидываясь  на  спинку  сиденья  и
вытягивая ноги. Изящные пальчики судорожно сжали руль.
   Всего через несколько часов  из  Детройта  через  Виндзорский  туннель  в
Канаду выедет человек, очень похожий на Захария  Бенедикта.  На  границе  он
устроит небольшое представление,  позаботившись  о  том,  чтобы  таможенники
хорошо его запомнили. Через пару дней, если Зака  до  тех  пор  не  поймают,
таможенники спохватятся и сообщат властям, что  беглый  заключенный,  скорее
всего, находится в Канаде. И тогда через неделю охота переместится в Канаду,
а он сможет спокойно приступать ко второй части  своего  плана.  А  пока,  в
ближайшие несколько дней, он может просто расслабиться и наслаждаться  вновь
обретенной свободой. Все было бы просто чудесно, если бы не  его  строптивая
заложница. Она была тем осложнением,  которое  мешало  ему  расслабиться.  И
очень большим осложнением, потому что,  судя  по  всему,  ее  не  так  легко
запугать, как он  подумал  поначалу.  Вот  и  сейчас  она  ехала  невыносимо
медленно, изредка бросая на него злобные взгляды.
   - Что случилось? - поинтересовался он.
   - Случилось то, что мне нужно в туалет.
   - Позже!
   - Но... - увидев выражение  его  лица,  Джулия  осеклась  и  поняла,  что
спорить бесполезно.
   Через час они пересекли границу Колорадо, и Зак впервые заговорил:
   - Там  впереди  есть  стоянка  грузовиков.  При  подъезде  к  ней  сбрось
скорость. Если не будет ничего подозрительного, то мы остановимся там.
   Но на стоянке было слишком много машин, и прошло еще полчаса, прежде  чем
они поравнялись с заправочной станцией, которая удовлетворила