о  с
этим печальным известием. Но если никаких родственников у  нее  больше  нет,
кого вы привезли с собой?
   Поверенный смутился и виноватым тоном стал объяснять.
   - Видите ли, мисс Ланкастер сопровождала компаньонка, молодая женщина  по
имени Шеридан Бромлей, которая почему-то не вернулась в Америку. Не  получая
от нее никаких известий, ее тетка, мисс Корнелия Фарадей, решила отправиться
вместе со мной в Англию на розыски своей племянницы, не доверив это дело  ни
вам, ни мне.
   В одну из двух ночей, проведенных со Стивеном, Шеридан успела  рассказать
ему о тетке, по сути дела воспитавшей ее, и  об  исчезнувшем  несколько  лет
назад отце. Таким образом, Стивен нежданно-негаданно сможет  преподнести  ей
бесценный "свадебный подарок". Разумеется, он был не в восторге от появления
еще одной гостьи, единственным утешением служила  мысль  о  том,  как  будет
счастлива Шерри.
   - Отлично! - улыбнулся Стивен.
   - Дай Бог, чтобы эта леди не испортила вам настроение, - сказал Беннет. -
Она полна решимости разыскать племянницу.
   - Полагаю, все уладится гораздо быстрее, чем можно  себе  представить,  -
ответил Стивен, думая с восторгом о том, как через несколько минут  Шерри  в
гостиной встретится с теткой.
   - Хвала Господу! - произнес в полном изнеможении Беннет. - Ведь объявился
еще отец мисс Бромлей, не подававший о себе весточки целых четыре  года.  Он
тоже приехал сюда вместе с друзьями, рассчитывая, что вы поможете им вернуть
девушку целой и невредимой.
   - Мисс Бромлей в полной безопасности, - заверил его Стивен с усмешкой.  -
Однако возвращать ее им я не собираюсь.
   - Почему?
   Только что Стивен ничего так не жаждал, как остаться наедине с Шерри.  Но
теперь ему больше всего хотелось увидеть ее лицо, когда он сообщит ей о том,
кто приехал, а заодно и лицо Беннета, как только тот узнает, что  произошло.
Очень довольный, Стивен пригласил поверенного в гостиную, послал Ходжкина за
гостями, а сам прошел к камину и занял наблюдательный пост, в то  время  как
Мэтью Беннет нашел удобное место и сел.
   - Шерри, - мягко сказал Стивен, прервав веселый рассказ Дю Вилля  о  том,
каким образом ему удалось уговорить девушку поехать с ним к часовне, где  их
ждал Стивен. - Шерри, к тебе гости.
   - Кто? - спросила она с недовольным видом, ибо  меньше  всего  ей  сейчас
хотелось  принимать  гостей.  Пока  она  переводила  взгляд  со  Стивена  на
Ходжкина, в гостиную со взволнованным видом вошел красивый  мужчина  средних
лет. Следовавшая за ним седая женщина в простом платье с высоким  воротником
остановилась в дверях.
   - Сожалеем, что помешали, - без обиняков обратился мужчина к  Стивену,  -
но дело в том, что пропала моя дочь.
   При звуке его голоса Шерри круто  повернулась  и  медленно  поднялась  со
стула.
   - Папа? - прошептала она. Отец резко повернулся  в  ее  сторону.  Полными
слез глазами Шерри смотрела  на  него,  но  не  двигалась  с  места,  словно
боялась, что он исчезнет, как привидение. - Папа!..
   Отец раскрыл объятия, и Шерри птицей понеслась к нему.  Стивен  деликатно
отвернулся, дав им время прийти в себя.
   Его примеру последовал и Дю Вилль.
   - Где ты пропадал? - воскликнула  Шерри,  охватив  ладонями  его  лицо  и
рыдая. - Почему не писал? Мы думали, ты умер!
   - Я сидел в тюрьме, -  скорее  с  чувством  отвращения,  чем  неловкости,
ответил он, виновато глядя на присутствующих, не проронивших ни слова. -  Мы
с твоим другом Рафи имели глупость поверить в то, что  лошадь,  которую  нам
проиграл наш партнер по игре, принадлежит ему. Но  она  оказалась  краденой.
Нам еще повезло, что нас не повесили, когда схватили вместе с ним, приняв за
сообщников. Твоя тетя Корнелия не раз предупреждала меня, что азартные  игры
до добра не доведут.
   - И была права, - заявила женщина, стоявшая в дверях.
   - К счастью, она согласна выйти за бывшего азартного игрока,  который  не
забыл, как надо пахать и сеять и  который  ради  нее  готов  даже  пойти  на
мировую с эсквайром Фарадеем, - добавил он, но  его  уже  никто  не  слушал,
потому что Шерри в это время, чуть не плача от радости, обнимала вошедшую  в
гостиную женщину.
   Памятуя о благородных манерах, Шерри подвела  отца  и  тетку  к  Стивену,
чтобы представить их, но не успела и рта раскрыть, как отец сказал:
   - Тут кое-кто еще хочет увидеться с тобой.  Только,  боюсь,  он  тебя  не
узнает.
   Отец с чувством гордости ласково взглянул на дочь.  У  дверей  послышался
смех Рафи, который буквально влетел в комнату. Он  стал  еще  красивее  и  в
аристократической английской гостиной вел себя так же непринужденно,  как  у
костра с гитарой.
   - Хэлло, quenda! - приветствовал он ее своим грудным бархатным голосом.
   Стивен прямо-таки оцепенел, но  тут,  к  его  ужасу,  Шерри  бросилась  к
испанцу на шею, а он подхватил ее на руки и закружил, крепко прижав к себе.
   - Я приехал, чтобы выполнить свое обещание и жениться на тебе, - радостно
заявил Рафи.
   - Господи! - только и  могла  произнести  Чарити,  украдкой  взглянув  на
разъяренное лицо Стивена.
   - Пронеси, Господи! - прошептала старая герцогиня, заметив, как  сузились
от гнева глаза сына.
   - Что все это значит? - прерывающимся шепотом спросила Уитни,  -  Страшно
даже подумать, - ответил Клейтон.  И  только  Дю  Вилль,  всегда  веселый  и
осмотрительный, устроился поудобнее в своем кресле, не сказав ни слова.
   - Когда сыграем свадьбу, querida? - осведомился Рафи,  опустив  Шерри  на
пол и оглядев ее с головы до пят. - В  тюрьме  я  только  и  думал  о  своей
"маленькой морковке"...
   Ко всеобщему изумлению, молодая женщина, на которую он  смотрел  с  явным
восхищением, проигнорировав его самые серьезные намерения,  подбоченилась  и
отчитала его - Была бы весьма признательна тебе, если бы ты не называл  меня
так при моем муже. Кроме того, - она нежно улыбнулась  Стивену,  -  мой  муж
считает цвет моих волос изысканным.
   Тут отец, тетка и Рафи повернулись  к  мужчине,  стоявшему  у  камина,  и
Шеридан их представила.
   Судя по виду этих троих, им было в высшей степени наплевать  на  то,  что
Стивен владелец этого роскошного дворца, что он - граф Лэнгфорд и  в  данную
минуту решает, стоит ли  хорошенько  проучить  этого  испанца,  который  так
фривольно повел себя с Шерри. Как мужчина,  он  был  слишком  опасен,  чтобы
оставить его наедине с женщиной моложе семидесяти, и слишком  красив,  чтобы
ему вообще доверять.
   Так ничего и не решив, Стивен обнял Шерри за  талию  и  привлек  к  себе,
утверждая свои права на нее.
   - Ты счастлива, дорогая? - после минутного раздумья  спросил  отец.  -  Я
обещал Спящей Собаке разыскать тебя и привезти домой. Он будет  рад  узнать,
что ты нашла свое счастье.
   - Я очень, очень счастлива, папа!
   - И не сомневаешься в этом? - спросила, в свою очередь, тетя.
   - Нисколечко, - заверила ее Шерри.  Рафаэль  Бенавенте  размышлял  дольше
других, но в конце концов протянул Стивену руку:
   - Наверняка вы не только хороший, но и особенный человек, раз  Шерри  так
полюбила вас.
   Тут Стивен наконец оставил мысль  о  дуэли  и  предложил  испанцу  лучшее
бренди из своих запасов. Рафаэль оказался весьма  рассудительным,  с  тонким
чутьем. Стивен даже решил оказать ему гостеприимство и  поселить  у  себя  в
доме, правда, всего на одну ночь.
   Своими впечатлениями об испанце он поделился с Шеридан, когда, счастливый
и удовлетворенный, держал ее в своих объятиях.
   Жена потерлась щекой о его щеку и, сонная, пробежалась  пальцами  по  его
груди, что немедленно сказалось на остальных частях его тела.
   - Я люблю тебя, - шепнула она. - Люблю твою силу и доброту. Люблю за  то,
что ты так радушно встретил моих родных и не обиделся на Рафи.
   Тут уж Стивен решил, что гости могут оставаться у  него  в  доме  сколько
пожелают, и сообщил об этом Шерри, хохотнув от удовольствия, когда  ее  рука
скользнула ниже.



    Джудит МАКНОТ
    РАЗ И НАВСЕГДА


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Моему отцу, который всегда давал мне понять, что гордится  мной,  и  моей
матери, которая помогала мне добиваться того, что он  гордился  мной.  Какую
прекрасную команду вы вместе составляете!


Анонс

   О Джейсоне Филдинге шла дурная слава - он был привлекателен, как грех,  и
казался столь же порочным Мало кто знал, какая рана кровоточила в душе этого
зеленоглазого  аристократа  Лишь  одной  женщине  удалось  коснуться  сердца
Джексона -  хрупкой  и  прелестной  Виктории,  юной  девушке,  только-только
делающей первые шаги в жестоком мире лондонского высшего света  Но  призраки
прошлого возвращаются чтобы разрушить счастье настоящего.


Глава 1

Англия, 1815 год

   - А вот и ты, Джейсон!  -  воскликнула  черноволосая  красавица,  заметив
отражение своего супруга в зеркале над туалетным столиком.
   Ее взгляд неспешно скользнул по его высокой  статной  фигуре;  затем  она
вновь принялась рассматривать содержимое  раскрытых  перед  ней  шкатулок  с
драгоценностями. От волнения у нее дрогнула рука, и  улыбка  осветила  лицо,
когда она достала из шкатулки изумительное бриллиантовое колье  и  протянула
супругу.
   - Помоги мне, пожалуйста, надеть его.  При  виде  ожерелий  с  мерцающими
рубинами и чудесными изумрудами, уже украшавших шею и полную грудь жены  над
чересчур смелым вырезом платья, на  лице  мужа  появилось  пренебрежительное
выражение.
   - Тебе не  кажется  несколько  вульгарным  выставлять  напоказ  телеса  и
драгоценности  для  женщины,   которая   собирается   изображать   из   себя
гранд-даму?
   - Да что ты в этом понимаешь? - презрительно возразила Мелисса Филдинг. -
Это платье - писк моды. - И высокомерно добавила:
   - Оно пришлось по вкусу барону Лакруа. Он специально просил меня прийти в
нем на сегодняшний бал.
   - И несомненно,  ему  не  доставит  удовольствия  возиться  со  столькими
застежками, когда он будет снимать  его  с  тебя,  -  саркастически  заметил
супруг.
   - Конечно. Он француз, и к тому же ужасно пылкий.
   - К несчастью, без пенни за душой.
   - Он считает, что я  красавица,  -  усмехнулась  Мелисса,  и  в  тоне  ее
послышалось едва скрываемое раздражение.
   - Он прав.  -  Ироническим  взглядом  Джейсон  Филдинг  скользнул  по  ее
прелестному алебастрово-белому лицу, слегка выпуклым зеленым глазам и полным
алым губам, затем по ее пышным,  волнующе  подрагивающим  грудям,  отчетливо
выделявшимся в глубоком вырезе розового бархатного платья.  -  Ты  красивая,
аморальная, жадная.., ведьма.
   Повернувшись, он направился к двери, но вдруг остановился. В его  ледяном
тоне послышалась неумолимая властность:
   - Перед уходом зайди к нашему сыну и  пожелай  ему  доброй  ночи.  Джейми
слишком мал, чтобы понимать, что ты собой представляешь, и  тоскует,  когда"
тебя нет. А я в ближайший час отбываю в Шотландию.
   - Джейми! - возмущенно зашипела женщина. - Ты только о нем и думаешь...
   Не удосужившись возразить  ей,  Филдинг  направился  к  двери,  и  ярость
Мелиссы удвоилась.
   - По приезде из Шотландии ты меня уже здесь не  застанешь!  -  пригрозила
она.
   - Дай-то Бог, - не останавливаясь, резюмировал муж.
   - Мерзавец! - бросила  она  ему  вдогонку,  едва  подавляя  ярость.  -  Я
расскажу всему свету, кто ты  такой,  а  потом  брошу  тебя.  И  никогда  не
вернусь. Никогда!
   Взявшись за ручку двери, Джейсон повернулся; на его лице застыло жесткое,
презрительное выражение.
   - Вернешься, - усмехнулся он. -  Вернешься,  как  только  останешься  без
пенса в кармане.
   Дверь за ним закрылась, и Мелисса победоносно поджала губы.
   - Я никогда  не  вернусь,  Джейсон,  -  громко  объявила  она  опустевшей
комнате, - потому что никогда не останусь  без  денег.  Ты  обеспечишь  меня
всем, чего я ни пожелаю...

***

   - Добрый вечер, мой господин,  -  странно  напряженным  шепотом  произнес
дворецкий.
   - Счастливого Рождества,  Нортроп,  -  машинально  ответствовал  Джейсон,
стряхивая снег с ботинок и отдавая слуге намокший плащ. В его мозгу  всплыла
последняя, двухнедельной давности, сцена с Мелиссой, но он  выбросил  ее  из
головы. - Из-за непогоды поездка заняла у меня лишний день. А что,  сын  уже
лег спать?
   Дворецкий застыл на месте.
   - Джейсон... - В дверном  проеме  гостиной,  расположенной  за  мраморной
приемной залой, появился крупный мужчина средних  лет  с  обветренным  лицом
бывалого моряка. Он жестом пригласил Джейсона пройти в гостиную.
   - Что ты здесь делаешь, Майк? - спросил Джейсон, озадаченно наблюдая, как
моряк аккуратно закрывает за ними дверь.
   - Джейсон, - скорбно проговорил Майк Фаррел, - Мелисса уехала. Как только
ты отбыл в Шотландию, она вместе с Лакруа отплыла на Барбадос. - С минуту он
ждал какой-то реакции, но когда ее  не  последовало,  глубоко  и  прерывисто
вздохнул. - Они забрали Джейми с собой.
   Глаза Джейсона вспыхнули дикой яростью, казалось, вот-вот  они  извергнут
пламя.
   - Я убью ее за это! - бросил он, направляясь к двери.  -  Я  найду  ее  и
убью...
   - Слишком поздно. - Глухой голос Майка остановил Джейсона на  полпути.  -
Мелисса уже мертва. Их судно попало в шторм и затонуло через три  дня  после
выхода в море. - Он отвел взгляд от болезненно исказившегося лица Джейсона и
монотонным голосом добавил:
   - Спастись никому не удалось.
   Онемевший от горя, Джейсон стремительно подошел к столику для  закусок  и
достал хрустальный графинчик с виски. Плеснув немного  в  стакан,  он  разом
проглотил всю порцию, затем,  глядя  перед  собой  невидящим  взором,  вновь
наполнил его.
   - Она оставила для  тебя  вот  это.  -  Фаррел  протянул  два  письма  со
вскрытыми печатями. Джейсон не шевельнулся. Майк тихо пояснил:
   - Я уже прочитал их. В одном, адресованном тебе и оставленном Мелиссой  в
твоей спальне, речь идет о выкупе. Она собиралась  вернуть  тебе  Джейми  за
выкуп. Во втором письме содержатся обличения против  тебя;  она  отдала  его
лакею, поручив доставить в "Тайме" после своего отъезда.
   Однако  когда  Флосси  Уильсон  обнаружила   исчезновение   Джейми,   она
незамедлительно опросила слуг о том, что  происходило  накануне  вечером,  и
лакей отдал письмо ей, вместо того чтобы доставить в "Тайме", как  это  было
ему  поручено.  Флосси  не  смогла  связаться  с  тобой,  чтобы  сообщить  о
случившемся, и потому послала за мной и  передала  оба  письма.  Джейсон,  -
хрипло добавил Майк, - я знаю, как ты любил мальчика. Соболезную  тебе.  Так
соболезную...
   Джейсон горестно взглянул на портрет  в  золоченой  рамке,  висевший  над
каминной полкой. В полном муки молчании он вглядывался в изображение сына  -
маленького крепыша с улыбкой херувима  и  любимым  деревянным  солдатиком  в
кулачке.
   Стакан в руке Джейсона дрогнул. Но глаза его оставались  сухими.  Детство
Джейсона Филдинга было таким, что он давным-давно выплакал все слезы.

Портидж, штат Нью-Йорк, 1815 год

   Снег  поскрипывал  под  маленькими  ножками  Виктории  Ситон,  когда  она
свернула с дорожки и отворила белую деревянную калитку, ведущую  в  передний
дворик скромного маленького дома,  где  девушка  родилась.  Ее  щеки  горели
румянцем, а глаза ярко сияли, иногда она останавливалась, чтобы взглянуть на
звездное небо; девушка вглядывалась  в  него  незамутненными,  восторженными
глазами  подростка,  которому  на  Рождество  исполняется  пятнадцать   лет.
Улыбаясь, она промурлыкала заключительные  такты  одного  из  рождественских
гимнов, которые весь вечер распевала с подружками, и направилась к домику  с
затемненными окнами.
   Стараясь не разбудить родителей и младшую сестру,  она  тихонько  открыла
дверь парадного и скользнула  в  дом.  Повесив  на  вешалку  плащ,  Виктория
повернулась и, пораженная, застыла. В лунном свете, проникавшем через  окно,
на верхней площадке лестницы она увидела  родителей,  стоявших  возле  самой
спальни матери.
   - Нет, Патрик! - Мать вырывалась из крепких объятий отца. -  Я  не  могу!
Просто не могу!
   - Не отказывай мне, Кэтрин, - хриплым  умоляющим  шепотом  просил  Патрик
Ситон. - Ради Бога, не...
   -  Ты  же  обещал!  -  вырвалось  у  Кэтрин,  которая  отчаянно  пыталась
высвободиться из его рук. Он наклонился и поцеловал ее, но она отвернулась и
с рыданием выговорила:
   - В тот день, когда родилась Дороти, ты обещал, что больше не будешь меня
просить об этом. Ты же дал слово!
   Пораженная и испуганная, Виктория осознала, что еще  никогда  не  видела,
чтобы ее родители дотрагивались  друг  до  друга  -  ни  со  злостью,  ни  с
нежностью, и сейчас она не могла даже вообразить, о чем отец умолял мать.
   Патрик отпустил жену.
   - Прости, - сказал он с каменным лицом.
   Мать бросилась в свою комнату и закрыла дверь,  а  Патрик  Ситон,  вместо
того чтобы направиться к  себе,  повернулся  и  начал  спускаться  по  узким
ступенькам лестницы, пройдя в нескольких дюймах от Виктории.
   Виктория вжалась спиной в стену; у нее было  такое  ощущение,  как  будто
безопасность и покой окружающего ее мира оказались под угрозой от того,  что
она увидела.
   Опасаясь, что, если она попытается подняться по лестнице, отец заметит ее
и поймет, что дочь была свидетельницей унизительной интимной сцены,  девушка
застыла, глядя, как он уселся на софу и  устремил  взгляд  в  последние  еще
тлевшие угольки в камине. Бутылка,  годами  пылившаяся  на  кухонной  полке,
теперь стояла перед ним рядом с наполовину наполненным  стаканом.  Когда  он
наклонился  и  потянулся  за  стаканом,  Виктория  повернулась  и  осторожно
поставила ногу на нижнюю ступеньку.
   - Я знаю, что ты здесь, Виктория, - бесстрастным тоном,  не  оглядываясь,
сказал отец. - Нет смысла притворяться, что ты не видела  того,  что  сейчас
произошло между твоей матерью и мной. Почему бы тебе не подойти  сюда  и  не
присесть у камина? Я ведь не грубое животное, как ты, должно  быть,  думаешь
обо мне.
   От любви к отцу у Виктории перехватило горло, и она быстро подошла и села
рядом.
   - Я вовсе так не думаю, папа. И никогда, даже на минуту, не считала  тебя
таким.
   Отец сделал большой глоток.
   - И не осуждай свою мать, - предупредил он, чуть запинаясь, как  если  бы
начал пить еще задолго до ее прихода.
   Он взглянул на испуганное лицо  дочери  и  понял,  что  она  взволнована.
Успокаивающе обняв ее за плечи, он попытался  облегчить  ее  горечь,  но  на
самом деле его слова стократно усугубили ее.
   - Я и твоя мать - оба не виноваты. Просто она не может любить меня,  а  я
не могу перестать любить ее. Вот и вся правда.
   Вместо  безопасного  и  тихого  пристанища  детства  Виктория  неожиданно
оказалась в холодном, ужасающем мире взрослых людей. Округлившимися  глазами
она уставилась на отца,  чувствуя,  что  мир  вокруг  нее  рушится.  Девушка
отрицательно покачала головой,  пытаясь  отмахнуться  от  высказанных  отцом
ужасных слов. Не может быть, чтобы мать не любила ее чудесного отца!
   - Насильно мил не будешь, - покачал  головой  Патрик  Ситон,  констатируя
ужасную правду. - Любовь не приходит лишь потому, что  тебе  этого  хочется.
Если бы это было так, твоя мать полюбила бы меня. Когда мы  обручились,  она
надеялась, что стерпится-слюбится. И я тоже так считал. Нам хотелось  верить
в это. Позднее я пытался убедить себя, что не играет никакой роли, любит она
меня или нет. Я говорил себе, что в браке можно  обойтись  и  без  этого.  -
Следующие вырвавшиеся у него слова  были  сказаны  с  такой  тоской,  что  у
Виктории оборвалось сердце. - Я был глупцом! Любить кого-то,  кто  не  любит
тебя, - все равно что попасть в преисподнюю!  Никогда  не  позволяй  убедить
себя, что можно быть счастливой с тем, кто тебя не любит.
   - Н-не буду, - прошептала дочь, смаргивая подступившие слезы.
   - И никогда не люби никого больше, чем он любит тебя, Тори.  Не  допускай
этого.
   - Н-не буду, - снова прошептала она. - Обещаю. И не  в  состоянии  больше
сдерживать жалость  и  любовь,