ко сказал он.  В  комнате,  куда  он  провел
Элизабет, стояли большой стол и шесть стульев  с  прямыми  спинками.  Делхэм
прошел прямо к столу и плюхнулся на стул. Уперев лицо в сложенные ладони, он
впился в нее острыми, как кинжалы, голубыми глазами. Потом заговорил, бросая
в нее каждое слово, будто горсть льда, - Леди  Торнтон,  как  мило,  что  вы
нашли время нанести нам визит! Не будет ли  слишком  грубо  с  моей  стороны
спросить у вас, где же вы прохлаждались последние шесть недель?
   В этот момент Элизабет  думала  только  о  том,  что  если  защитник  Яна
испытывает к ней такую жгучую ненависть, то что же  должен  чувствовать  сам
Ян.
   - Я... я догадываюсь, что вы думаете, -  начала  она,  стараясь  говорить
спокойно.
   Не скрывая сарказма, он прервал ее:
   - О-о, сомневаюсь в этом, мадам. Если бы вы могли это знать, то пришли бы
в ужас.
   - Я могу все объяснить! - взорвалась Элизабет.
   - В самом деле? - издевательски протянул он. - Какая жалость, что  вы  не
попытались это сделать шесть недель назад!
   - Я здесь для того, чтобы сделать это сейчас! - вскричала Элизабет,  едва
владея собой.
   - Ну что ж, доставьте себе такое удовольствие, - ядовито произнес он. Rри
сотни человек по ту сторону дверей к вашим услугам.
   Элизабет охватила паника, голос ее задрожал, и она сорвалась,  дав  выход
своей ярости.
   - Послушайте, сэр, я ехала день и ночь без остановки не для  того,  чтобы
стоять теперь перед вами, пока вы тратите время  на  пустые  оскорбления!  Я
решила ехать в ту же секунду, как прочитала газету и  узнала,  что  мой  муж
попал в беду.
   Я приехала сюда, чтобы доказать, что я жива и невредима и  что  мой  брат
тоже жив!
   Как ни странно, адвокат не выразил ни радости, ни  облегчения,  а  только
еще больше обозлился.
   - Рассказывайте, мадам. Я весь внимание  и  с  нетерпением  жду,  что  вы
скажете.
   - Почему вы так ведете себя? - закричала Элизабет. Ради Бога, ведь  я  на
вашей стороне!
   - Слава Богу, что на нашей стороне больше нет  таких,  как  вы.  Элизабет
пропустила это замечание мимо ушей и бегло изложила  все,  что  случилось  с
того момента, как Роберт  появился  в  Хэвенхерсте.  Закончив,  она  встала,
готовая идти в зал и повторить все это еще раз, но  Делхэм  продолжал  молча
смотреть на нее испепеляющим взглядом.
   - И вы полагаете, что мы поверим этой сказочке? -  процедил  наконец  он.
Ваш брат жив, но здесь  его  нет.  Мы  должны  поверить  на  слово  замужней
женщине, которая бесстыдно путешествовала с другим мужчиной и выдавала  себя
за его супругу...
   - Я была со своим братом, - возразила Элизабет.
   - Так, значит, вы хотите, чтобы мы вам поверили. А почему, леди Торнтон?
   Откуда вдруг такой неожиданный интерес к судьбе вашего мужа?
   - Делхэм! - подала голос герцогиня. - Вы что, сдурели? Любому  ясно,  что
она говорит правду - даже мне, а я не собиралась верить ни одному ее  слову,
когда она заявилась ко мне в дом! Вы попусту терзаете ее...
   Не отрывая взгляда от Элизабет, мистер Делхэм коротко сказал:
   - Ваша светлость, то, что делаю я, не идет ни в какое  сравнение  с  тем,
что сделает с ее рассказом обвинение. Если она не сможет выстоять  здесь,  у
нее нет шансов убедить суд!
   - Я ничего не понимаю! - в панике закричала Элизабет.  -  Ведь  одно  мое
присутствие доказывает невиновность моего мужа. И у меня с собой  письменное
свидетельство миссис  Хоган,  где  она  подробно  описывает  моего  брата  и
подтверждает, что мы были вместе. Если понадобится, она приедет  сюда  сама,
только она не сможет добраться  так  же  быстро,  как  я,  потому  что  ждет
ребенка.
   Ведь  суд  призван  разобраться,  виновен  или  нет  мой   муж   в   этих
преступлениях. Я знаю правду и могу доказать, что он невиновен.
   - Ошибаетесь, леди Торнтон, -  с  горечью  ответил  Делхэм.  -  Благодаря
сенсационности этого дела и диким предположениям прессы  суд  палаты  лордов
перестал придерживаться принципов правды и справедливости. Он превратился  в
театр, где обвинение играет свою звездную роль перед многотысячной публикой,
которой  является  вся  Англия.   Эти   люди   намерены   дать   грандиозное
представление, и только в этом они сейчас заинтересованы. Хорошо,  -  сказал
он через секунду, давайте посмотрим, как вы с ними справитесь.
   Элизабет так обрадовалась, когда он наконец встал, что  даже  не  придала
значения его последнему замечанию насчет необъективности суда.
   - Я рассказала вам все, как было,  и  привезла  письменное  свидетельство
миссис Хоган относительно Роберта. Она приедет сюда сама, если в этом  будет
необходимость. Она может описать его и даже узнать на портретах,  которые  у
меня есть...
   - Возможно. Но возможно и другое - вы подробно описали ей брата и  хорошо
заплатили за это, - заметил адвокат, снова входя в роль обвинителя. -  Между
прочим, вы обещали ей деньги за то, что она приедет сюда?
   - Да, но...
   - Не стоит, - сердито оборвал он. - Это не имеет значения.
   - Не имеет значения? - тупо повторила Элизабет. - Но лорд Килтон говорил,
будто позиция обвинения особенно сильна, чертовски сильна именно в том,  что
касается моего брата.
   - Как я вам только что сказал, -  холодно  ответил  Делхэм,  -  в  данный
момент это для меня не главное. Сейчас я отведу вас туда, где вы,  никем  не
замеченная, сможете наблюдать за ходом заседания.  Когда  я  вызову  вас  на
свидетельское место, за вами придет мой помощник.
   - Вы... вы скажете  Яну,  что  я  здесь?  -  тонким,  сдавленным  голосом
спросила Элизабет.
   - Однозначно нет. Мне нужно, чтобы он увидел вас вместе со всеми. Я хочу,
чтобы все видели его реакцию на ваше появление.
   Адвокат проводил их к другой двери и отступил в сторону. Элизабет поняла,
что они находятся в скрытом алькове, откуда  можно  незаметно  наблюдать  за
происходящим в зале. У нее участился пульс, и все  ее  чувства  обострились,
пытаясь справиться с калейдоскопом цветов, движений и звуков. Длинная зала с
высоким сводчатым потолком была наполнена гулом сотен  голосов.  На  верхних
галереях и на скамьях внизу сидели  лорды,  нетерпеливо  ожидая  продолжения
слушания.
   Недалеко от алькова восседал лорд-канцлер в красной мантии и  парике,  на
традиционной красной подушке.
   Внизу и вокруг него расположились угрюмые люди в таких же красных мантиях
и напудренных париках, в том числе восемь судей и  королевских  обвинителей.
За другим столом сидели люди, которых Элизабет  сочла  помощниками  адвоката
Яна и мелкими клерками. У них были такие же угрюмые лица и красные мантии  и
парики, как и у  остальных.  Элизабет  увидела  идущего  вперед  по  проходу
Петерсона Делхэма, и стала  искать  глазами  мужа.  Ян  наверняка  сидит  за
каким-нибудь из столов... ее безумный взгляд случайно упал на него и  впился
в любимое лицо.
   Губы беззвучно произнесли его имя, и она с трудом  удержалась,  чтобы  не
закричать ему, что она здесь. Слезы застлали ей глаза: все в нем было ей так
знакомо, даже его не к месту беззаботный вид. Любой другой обвиняемый  сидел
бы в напряжении, внимательно прислушиваясь к каждому  сказанному  слову,  но
только не Ян, с гордостью подумала Элизабет, на секунду забыв о грозящей ему
опасности.  Словно  желая  продемонстрировать  свое   полное   презрение   к
законности и  значительности  этого  судебного  разбирательства,  Ян  сидел,
облокотившись правой рукой на полированный  бортик,  отгораживающий  его  от
присутствующих в зале, и закинув ногу на ногу. Вид у него был  бесстрастный,
холодный и совершенно невозмутимый.
   - Надеюсь, вы готовы, мистер Делхэм, - раздраженно сказал лорд-канцлер, и
как только раздался его голос, в зале  наступила  тишина.  Все  замолчали  и
застыли в напряженном внимании, повернувшись в сторону  лорд-канцлера.  Все,
кроме Яна, отметила Элизабет,  который  продолжал  сидеть,  развалившись  на
стуле, устало глядя в потолок, словно считал этот суд пустой тратой времени,
отвлекающей его от более важных дел.
   - Еще раз прошу прощения за задержку, милорды, - сказал Делхэм, прошептав
что-то самому молодому из своих помощников, сидящему рядом  с  ним.  Молодой
человек вскочил и быстро двинулся по периметру зала, направляясь, как поняла
Элизабет,  прямо  к   ней.   Повернувшись   к   лорду-канцлеру,   Делхэм   с
преувеличенной любезностью произнес:
   - Милорд, если вы дадите мне еще одну небольшую отсрочку, я  полагаю,  мы
сможем принять решение  по  этому  делу  сразу,  без  дальнейших  дебатов  и
заслушивания свидетелей.
   - Выражайтесь яснее, мистер Делхэм, - коротко скомандовал лорд-канцлер.
   - Я хочу вызвать нового свидетеля и прошу разрешения  задать  ему  только
один вопрос. После этого милорд обвинитель может задавать ему  какие  угодно
вопросы и столько, сколько пожелает.
   Лорд-канцлер повернулся к человеку, которого Элизабет приняла за главного
обвинителя, генерального атторнея.
   - У вас есть какие-нибудь  возражения,  лорд  Сазерлэнд?  Лорд  Сазерлэнд
встал. Это был высокий человек с ястребиным носом и тонкими губами.  На  нем
также были  красная  мантия  и  напудренный  парик  -  непременные  атрибуты
английского суда.
   - Разумеется, нет, милорд, - ехидно произнес он. - Мы  уже  дважды  ждали
сегодня мистера Делхэма. Что такое еще одна  задержка,  если  речь  идет  об
истине и справедливости?
   - Вызывайте своего  свидетеля,  мистер  Делхэм.  Но  больше  не  потерплю
никаких задержек процедуры. Надеюсь, я ясно выразился?
   Элизабет подпрыгнула от  неожиданности,  когда  в  альков  вошел  молодой
помощник адвоката и дотронулся до ее руки. Глядя только на Яна, она пошла на
одеревеневших ногах вперед, сердце глухо билось о ребра, и это еще до  того,
как Петерсон Делхэм громким голосом, который донесся до самых верхних рядов,
произнес:
   - Милорды, мы вызываем на свидетельское место маркизу Кенсингтонскую!
   Элизабет физически ощутила всеобщее  возбуждение,  охватившее  залу.  Все
наклонились вперед, чтобы лучше видеть ее, но Элизабет ничего не замечала  -
она смотрела только на Яна и  видела,  как  напряглось  его  тело  и  взгляд
метнулся к ее лицу... Мгновение спустя его лицо окаменело,  превратившись  в
маску холодной ярости, а янтарные глаза  заблестели  недобрым  металлическим
блеском.
   Дрожа под  этим  взглядом,  Элизабет  прошла  на  свидетельское  место  и
повторила клятву, которую ей прочитали. Затем вперед вышел Петерсон Делхэм.
   - Не назовете ли вы нам свое имя, дабы все присутствующие в  этой  палате
могли услышать его?
   Элизабет сглотнула и, оторвав взгляд от мужа, сказала как можно громче:
   - Элизабет Мари Кэмерон.
   Ее  заявление  произвело  страшное  смятение,  головы  в  белых   париках
повернулись друг  к  другу,  палата  загудела  от  удивленных  возгласов,  и
лордканцлер резко призвал к тишине.
   - Позволит ли мне суд подтвердить это, задав обвиняемому вопрос, признает
ли он в этой  женщине  свою  жену?  -  спросил  Делхэм,  когда  порядок  был
восстановлен.
   Лорд-канцлер метнул взгляд на Яна.
   - Разумеется.
   - Лорд Торнтон, - спокойно спросил  Делхэм,  наблюдая  за  реакцией  Яна,
является ли эта женщина вашей женой, в похищении... в  убийстве  которой  вы
обвиняетесь?
   Ян стиснул челюсти и коротко кивнул.
   - Прошу  всех  присутствующих  принять  во  внимание,  что  лорд  Торнтон
идентифицировал свидетельницу как свою жену. У меня больше нет вопросов.
   Элизабет вцепилась в деревянный  край  ограждения  вокруг  свидетельского
места и расширившимися глазами смотрела на Петерсона Делхэма, не в состоянии
поверить, что он не собирается задавать ей вопросы о Роберте.
   -  У  меня  несколько  вопросов  к  свидетельнице,  милорды,   -   сказал
генеральный атторней лорд Сазерлэнд.
   Элизабет с трепетом смотрела,  как  он  проходит  вперед,  но,  когда  он
заговорил, она была поражена теплотой, прозвучавшей в его голосе, потому что
даже в том состоянии отупения, в котором находилась, она ясно ощущала гнев и
презрение всех мужчин в этом зале - всех, кроме него.
   - Леди Торнтон, - начал лорд Сазерлэнд с видом несколько смущенным, но  и
обрадованным, так  как  появилась  надежда,  что  дело  наконец  прояснится.
Пожалуйста, не пугайтесь, вам абсолютно нечего бояться. Я  задам  вам  всего
несколько вопросов. Не будете ли вы так добры рассказать  нам,  что  привело
вас сюда так поздно и в состоянии такой  явной  тревоги?  Почему  вы  решили
обнаружить себя?
   - Я... я приехала, потому что узнала, что мой муж обвиняется  в  убийстве
моем и моего брата, - сказала Элизабет, стараясь говорить достаточно громко,
чтобы быть услышанной в самых дальних уголках залы.
   - Где вы находились до настоящего времени?
   - Я была в Хелмшиде с моим братом Роб...
   - Вы сказали - с братом? - громко спросил один из помощников обвинителя.
   Лорд Сазерлэнд испытал не меньший шок, чем  все  присутствующие,  в  зале
снова поднялся шум, и  лорд-канцлер  был  вынужден  снова  призвать  всех  к
порядку. Однако замешательство обвинителя продлилось недолго. Почти  тут  же
оправившись, он сказал:
   - Вы пришли  сюда,  чтобы  рассказать  нам,  что  вы  не  только  живы  и
невредимы, - задумчиво предположил он, - но и все это время провели со своим
братом, который отсутствовал два года и на след которого не смогли выйти  ни
ваш детектив мистер Вордсворт, ни следственные органы верховной  власти,  ни
даже сыщики, намятые вашим мужем?
   Элизабет  бросила  изумленный  взгляд  на  Яна  и  в  ужасе  отшатнулась,
наткнувшись на стену ледяной ненависти, которой он отгородился от нее.
   - Да, все правильно.
   - И где же ваш брат? - Для большего эффекта он обвел зал рукой и  оглядел
его, словно надеялся увидеть здесь Роберта. - Вы привели его сюда, чтобы  мы
могли видеть его так же, как видим сейчас вас - живым и невредимым?
   - Нет, - сказала Элизабет. - Нет, но...
   - Пожалуйста, отвечайте только на мои  вопросы,  -  предостерег  ее  лорд
Сазерлэнд. На  его  лице  застыло  выражение  растерянности,  но  уже  через
несколько секунд он справился с ней и сказал:
   - Леди Торнтон, полагаю, что все здесь присутствующие будут рады  узнать,
почему вы покинули свой роскошный безопасный дом и шесть недель назад  тайно
бежали от своего мужа,  а  теперь  -  в  последний  час,  когда  все  должно
решиться, вернулись, чтобы убедить нас, будто мы ошибались, думая, что  ваша
жизнь и жизнь вашего брата в опасности. Будьте любезны начать сначала.
   Элизабет  так  обрадовалась   наконец-то   полученной   возможности   все
рассказать, что очень быстро и связно  пересказала  свою  историю  так,  как
многократно репетировала ее в карете, пока добиралась до Лондона, не забывая
предусмотрительно выпускать из нее куски, которые могли представить  Роберта
сумасшедшим лжецом, желающим, чтобы Яна повесили за убийства, которых тот не
совершал. Осторожно, тщательно выбирая слова,  она  описала  Роберта  таким,
каким воспринимала его сама - молодым человеком, которого горести и  лишения
заставили искать мщения и которого ее муж спас  от  виселицы  или  в  лучшем
случае - от пожизненного заключения, из  милосердия  поместив  его  на  свой
корабль и переправив за границу, молодым человеком, который много  выстрадал
из-за  своих  непреднамеренных  действий  и  перенес  тяжелейшие  испытания,
ошибочно обвиняя в них Яна Торнтона.
   Благодаря многократным повторениям Элизабет выучила свою речь наизусть  и
потому излагала свои показания спокойно, без эмоций и уложилась  в  рекордно
короткий срок.  Она  споткнулась  только  один  раз,  когда  была  вынуждена
признать, что считала своего мужа виновным в нанесении брату побоев. В  этот
ужасный момент она с раскаянием взглянула на Яна, и  изменившееся  выражение
его лица напугало ее еще больше, потому что  теперь  она  прочитала  на  нем
скуку - словно он был вынужден смотреть очень плохой спектакль  с  абсолютно
бездарной актрисой в главной роли.
   Лорд Сазерлэнд прервал  оглушительную  тишину,  которая  наступила  после
того, как она закончила, коротким смешком, выражающим сожаление, и вдруг его
голос возвысился и обрушился на нее, как удар молота, а  глаза  пронзительно
впились в ее лицо:
   - Моя дорогая леди, у меня есть к вам еще один вопрос, и он  очень  похож
на предыдущий: я хочу знать почему.
   По какой-то необъяснимой причине  Элизабет  почувствовала  страх,  словно
сердце подсказало ей, что происходит нечто ужасное,  -  ей  не  верят,  и  в
настоящий момент обвинитель намерен убедить всех в том, что ей вообще нельзя
верить.
   - Почему вы пришли сюда и рассказываете нам все  эти  удивительные  вещи,
пытаясь  спасти  жизнь  человека,  от  которого,  по   вашему   собственному
признанию, вы сбежали шесть недель назад?
   Элизабет обратила умоляющий взор к  Петерсону  Делхэму,  который  сердито
пожал плечами, давая понять, что не  в  состоянии  ей  помочь.  Ошеломленная
происходящим, она вдруг вспомнила его  слова,  сказанные  в  предварительной
беседе, и теперь осознала их смысл: "То, что я делаю,  не  идет  ни-в  какое
сравнение с тем, что сделает с ее рассказом обвинение... суд  палаты  лордов
перестал придерживаться принципов правды и справедливости. Он превратился  в
театр, где обвинение играет свою звездную роль..."
   - Леди Торнтон!  -  выкрикнул  обвинитель  и  начал  выстреливать  в  нее
вопросами с такой быстротой, что она  едва  успевала  улавливать  их  смысл.
Qкажите нам правду, леди Торнтон. Этот человек...  -  он  обвиняющим  жестом
указал в сторону Яна, - нашел вас и предложил вам деньги  за  то,  чтобы  вы
пришли сюда и рассказали нам эту неправдоподобную историю? Или он нашел  вас
и угрожал расправой в случае, если вы не придете сюда сегодня? Правда ли то,
что вы не знаете местонахождение своего брата? И разве не  правда,  что,  по
вашему собственному признанию, которое вы сделали несколько минут назад,  вы
бежали от этого жестокого человека, опасаясь  за  свою  жизнь?  И  разве  не
правда, что вы и теперь боитесь жесточайшей расправы с его стороны...
   - Нет! - вскричала Элизабет. Она пробежала глазами по рядам и не  увидела
ни одного лица, на котором не было бы выражения презрения и сомнения в  том,
что она рассказывала.
   - У меня больше нет вопросов!
   - Подождите! - В этот бесконечно малый промежуток времени Элизабет  вдруг
подумала, что если она не может убедить их в своей правоте, то, возможно, ей
удастся создать впечатление, что она слишком глупа, чтобы насочинять столько
лжи. - Да, милорд, - прозвенел ее голос. - Я не могу этого отрицать - я имею
в виду его жестокость.
   Сазерлэнд  круто  развернулся,  и  глаза  его   загорелись.   По   палате
прокатилась новая волна возбужденного шепота. - Вы признаете его жестокость?
   - Да, - с чувством произнесла Элизабет.
   - Моя бедная дорогая леди, не  могли  бы  вы  привести  нам  -  всем  нам
несколько примеров его жестокости?
   - Да, и когда я сделаю это, полагаю, всем  станет  ясно,  каким  жестоким
может быть мой муж, почему я сбежала от  него  с  Робертом  -  моим  братом.
Элизабет лихорадочно пыталась вспомнить какую-нибудь полуправду, которая  не
являлась бы настоящим клятвопреступлением, и в памяти ее всплыли  слова  Яна
той ночью, когда он приехал к ней в Хэвенхерст.
   - Да, продолжайте. - Головы на верхних галереях резко наклонились вниз, и
Элизабет показалось, что над ней нависло все здание. - Когда в последний раз
ваш муж был жесток с вами?
   - Ну, как раз перед тем, как я уехала, он угрожал  сократить  мое  личное
содержание. Понимаете, я превысила расходы и долго  не  признавалась  ему  в
этом.
   - Вы боялись, что он изобьет вас?
   - Нет, я боялась, что он не даст мне денег в следующем квартале!  Кое-кто
на галерее засмеялся, и в ту же секунду смех  перешел  в  кашель.  Сазерлэнд
потемнел лицом и нахмурился, но Элизабет рвалась высказаться:
   - Мы с мужем как раз обсуждали это - я хочу сказать, мое  содержание,  за
два дня до того, к