я,
Александра поспешно села напротив герцогини и сняла крышку с блюда.  Тошнота
подступила к горлу при виде еды, однако она лучезарно улыбнулась.
   - Хотите кусочек этого чудного цыпленка или предпочитаете говядину?
   Герцогиня поколебалась, не сводя взгляда с Александры.
   - Мой внук жив! - объявила она, всем своим видом словно вынуждая  девушку
возразить.
   - Конечно, - поспешно заверила та, зная что  окажется  за  порогом,  если
выскажет хоть малейшее сомнение. - Я всей душой верю в это.
   Герцогиня, по-видимому,  наконец  поверившая  в  искренность  Александры,
нерешительно кивнула и проворчала:
   - Думаю, я смогла  бы  съесть  кусочек  цыпленка.  Они  ели  в  полнейшем
молчании, прерываемом  лишь  потрескиванием  дров  в  камине.  Только  когда
Александра  поднялась  и  пожелала   герцогине   спокойной   ночи,   старуха
заговорила, впервые за все время обратившись к родственнице по имени.
   - Александра, - хрипло пробормотала она.
   - Да, мадам?
   - Вы... - Герцогиня с трудом перевела дыхание. - Вы... молитесь?
   Слезы снова перехватили  горло  Александры,  обожгли  глаза.  Эта  гордая
женщина просит ее молиться за Джордана! С трудом сглотнув, девушка кивнула.
   - Очень, очень горячо, днем и ночью, - заверила она.
   Следующие три дня Александра и  герцогиня  провели  в  голубой  гостиной,
обмениваясь короткими, ни к чему  не  обязывающими  фразами,  произнесенными
неестественно тихо, - двое чужих людей, не имеющие почти ничего  общего,  но
связанные цепями невыразимого ужаса.
   На третий день Александра спросила герцогиню, послала ли она за Энтони.
   - Я просила его приехать, но он...
   Она осеклась при виде возникшего в дверях дворецкого.
   - Да, Рамзи?
   - Прибыл сэр Джордж Брэдбери,  ваша  светлость.  Александра  встревоженно
вскочила, уронив корзинку с вышиванием, которое герцогиня насильно  навязала
ей, но, когда величественный седовласый человек вошел в комнату,  при  одном
взгляде на его нарочито бесстрастное лицо девушка затряслась в ознобе.
   Герцогиня, очевидно, испытала  то  же  ощущение,  потому  что  смертельно
побледнела и медленно поднялась, тяжело опираясь  на  палку,  с  которой  не
расставалась со времени их приезда на Гросвенор-сквер.
   - Вижу, у вас новости, Джордж?
   - Детективы узнали, что человека, очень похожего  по  описанию  на  лорда
Хоторна,  видели  в  таверне  в  ту  ночь,  когда  исчез   герцог.   Хозяин,
соблазнившись большим вознаграждением, тоже подтвердил, что высокий мужчина,
одетый как джентльмен, покупал у него сигары.  Кабачок  расположен  как  раз
напротив  того  места,  где  стоял  "Фейр  Уиндз".  Мы  уверены,   что   это
действительно был Хоторн. - Брэдбери помедлил и тоскливо предложил:
   - Не лучше ли вам присесть, леди, чтобы спокойно все выслушать?
   Александра судорожно схватилась  за  спинку  стула,  но  упрямо  покачала
головой.
   - Продолжайте, - прохрипела герцогиня.
   - Несколько матросов на борту "Фолкона", стоявшего на якоре  около  "Фейр
Уиндз", видели, как за очень высоким, хорошо одетым человеком, выходившим из
таверны, крались  двое,  похожие  на  обыкновенных  грабителей.  Матросы  не
обратили особенного внимания на происходящее, поскольку были уже  пьяны,  но
одному  из  них  показалось,  что  грабитель  ударил  по   голове   высокого
джентльмена. Другой матрос не видел, как  все  случилось,  но  заметил,  что
бандит перекинул жертву через плечо и куда-то понес.
   - И они не бросились на помощь? - охнула Александра.
   - Матросы едва держались на ногах и,  кроме  того,  вряд  ли  посмели  бы
вмешаться в драку. Подобные сцены, к сожалению, нередки на пристани.
   - Но это еще не все, верно? - выговорила герцогиня, не отрывая взгляда от
мрачного лица министра. Сэр Джордж глубоко вздохнул:
   - Мы знали, что вербовщики занимаются  похищением  людей,  а  в  ту  ночь
подобных случаев было особенно много. Кроме того, нам сообщили, что одна  из
таких шаек заплатила за человека, как две капли  воды  похожего  на  герцога
Хоторна. Посчитав, что он напился до потери сознания, они  отдали  деньги  и
отнесли его на борт военного корабля флота Его Величества "Ланкастер".
   - Слава Богу! - вскричала Александра, вне себя от радости, бессознательно
сжимая ледяную руку герцогини. Но следующие слова кинжалом вонзились в грудь
девушки, опрокинув ее надежды в самые глубины ада.
   - Четыре дня назад, - сдавленно продолжал министр, - "Ланкастер"  вступил
в бой с французским  кораблем  "Версаль".  Другой  наш  корабль,  "Карлайл",
еле-еле пришел в порт, под прикрытием тумана, покореженный после  схватки  с
американцами. Не имея  возможности  прийти  на  помощь,  капитан  "Карлайла"
наблюдал за битвой через подзорную трубу. Когда бой был  окончен,  "Версаль"
едва держался на воде...
   - А "Ланкастер"?! - вскрикнула Александра. Сэр Джордж откашлялся.
   - Мой печальный долг уведомить вас, что судно пошло ко дну вместе со всей
командой, включая его светлость герцога Хоторна.
   Комната завертелась перед глазами Александры, из груди вырвался вопль,  и
она прикрыла  рукой  рот  не  отрывая  взгляда  от  искаженного  мукой  лица
герцогини. Та покачнулась, и Александра мгновенно обняла  плачущую  женщину,
укачивая ее как ребенка, гладя по спине, шепча бессмысленные  нежные  слова,
не замечая, что сама неудержимо рыдает.
   Словно издалека, она услышала,  как  Брэдбери  зовет  доктора,  и  смутно
осознала, что кто-то, кажется Рамзи, осторожно отстраняет ее от герцогини  и
ведет по ступенькам.

Глава 13

   Кошмары преследовали Александру  до  самого  пробуждения.  Она  металась,
пытаясь избавиться от ужасного сна, в котором очутилась на церковном дворе в
окружении надгробий, и каждое носило имя ее отца, деда или мужа.
   Наконец она  перевернулась  на  спину  и  попробовала  разлепить  налитые
свинцовой тяжестью веки. Когда это в конце концов удалось, она пожалела, что
вернулась к реальности. Голова раскалывалась, будто в  нее  вонзился  боевой
топор; солнечный свет, льющийся в окна, раздражал глаза.  Поморщившись,  она
отвернулась,  и  ее  взгляд  упал  на  тощую  женщину  в  черной   униформе,
накрахмаленном белом переднике и чепце, дремлющую в  кресле.  Наверное,  это
горничная...
   - Почему вы здесь?  -  прошептала  она  неузнаваемо  слабым,  прерывистым
голосом.  Но  горничная  продолжала  похрапывать,  и  Александра,  с  трудом
приподняв голову, увидела на столике у кровати бутылку, стакан и ложку.
   - Что  это?  -  спросила  она,  на  этот  раз  громче.  Усталая  служанка
встрепенулась и, заметив, что глаза Александры открыты, вскочила.
   - Опий, миледи, и доктор велел вам поесть, как только проснетесь, Я мигом
принесу поднос с завтраком.
   Слишком сонная, чтобы осознать происходящее,  Алекс  облегченно  прикрыла
глаза, а когда открыла их снова, на столике уже красовался поднос, а  солнце
поднялось гораздо выше. По-видимому, день был в самом разгаре. Перед глазами
девушки все плыло, голова кружилась, но спать больше не хотелось.
   Горничная теперь бодрствовала и сейчас с тревогой смотрела на хозяйку.
   - Господи, вы спали как убитая, - выпалила она, но тут  же  зажала  рукой
рот и в ужасе расширила глаза.
   Александра с любопытством уставилась на нее и неуклюже села,  откинувшись
на подушки. Горничная немедленно поставила ей на колени поднос, на  котором,
согласно обычаю, рядом с блюдами лежали красная роза и свежая газета.
   - Почему мне давали опий?  -  поинтересовалась  Александра,  раздраженная
собственной невнятной речью и неспособностью сосредоточиться.
   - Так доктор велел.
   Девушка  недоуменно  нахмурилась  и  машинально  задала  вопрос,  который
неизменно повторяла каждое утро:
   - Сэр Джордж уже...
   Нестерпимая боль пронзила тело и вырвалась из горла мучительным стоном  -
воспоминание о вчерашнем приезде Брэдберна  всплыло  с  ужасающей  ясностью.
Девушка  тряхнула  головой,  словно  пытаясь  прогнать  звучавшие  в   мозгу
несвязные фразы:
   ...печальная  обязанность  сообщить...  пошел  ко  дну  вместе  со   всей
командой... скорее за доктором... власти уведомлены... Рамзи, уложите  ее  в
постель...
   - Нет! -  завопила  Александра,  отворачиваясь,  но  взгляд  ее  упал  на
огромные буквы газетного заголовка.
   - Что случилось, миледи? О  чем  тут  говорится?  -  испуганно  повторяла
горничная, непонимающе уставясь на слова, которых не могла прочесть.
   Зато Александра понимала каждое.  В  некрологе  говорилось,  что  Джордан
Эддисон Мэттью Таунсенд, двенадцатый герцог Хоторн, маркиз  Лендсдаун,  граф
Марлоу, барон Ричфилд мертв.
   Александра рухнула на подушки и прикрыла глаза,  безразличная  ко  всему,
кроме раздиравшей сердце муки.
   - О, мисс... ваша светлость... я не думала вас  расстраивать,  -  шептала
горничная ломая руки. - Сейчас побегу за доктором. Он  не  отходит  от  леди
Хоторн - она очень больна.
   Смысл  униженных  извинений  наконец  проник  сквозь  туман  безысходного
отчаяния.
   - Я сейчас же иду к ней, - решила девушка.
   - О нет, ваша светлость, все равно  этим  не  поможешь.  Креддок  сказала
мистеру Рамзи, что ее светлость не говорит. Не может. И  никого  не  узнает,
просто смотрит...
   Тревога вытеснила скорбь, и Александра, не обращая внимания  на  протесты
горничной, села, но  тут  же  схватилась  за  кроватный  столбик,  пережидая
приступ дурноты. С трудом натянув халат, девушка вышла из  комнаты.  Она  не
помнила, как оказалась у спальни герцогини, и постучала.
   Дверь открылась, и в коридор вышел врач.
   - Как она? - взволнованно спросила Александра. Доктор покачал головой:
   - Плохо, очень плохо. Она уже немолода и перенесла ужасное потрясение. Не
говорит, ничего не ест, лежит и смотрит куда-то в пространство.
   Александра кивнула, вспомнив, как вела себя мать, узнав  о  существовании
любовницы отца. Она тоже слегла, отказывалась от еды, не  разговаривала,  не
позволяла никому ее утешать. И когда вышла из добровольного заключения,  уже
никогда не была прежней, словно  горечь  и  печаль,  угнездившиеся  в  душе,
уничтожили все остальные чувства.
   - Она плакала? - пробормотала девушка, зная, как опасно,  когда  тоска  и
печаль не находят выхода. - Конечно, нет! Женщины ее положения и  воспитания
не плачут! Мы с Креддок постоянно ей твердим,  что  каждое  несчастье  имеет
свою светлую сторону - в конце концов, у нее есть еще  один  внук,  и  титул
остается в семье.
   Мнение Александры о лекарях, и без того достаточно  низкое,  окончательно
упало после разговора с этим напыщенным, бесчувственным человечком.
   - Мне бы хотелось повидать ее, с вашего разрешения.
   - Попытайтесь ее развеселить, - посоветовал тот, не обращая  внимания  на
презрительный взгляд девушки. - Не заговаривайте с ней о Хоторне.
   Александра вошла в полутемную комнату, ощущая, как  сжимается  сердце  от
жалости и сострадания к  совсем  еще  недавно  властной,  надменной,  гордой
женщине, от которой сейчас осталась лишь тень. Лицо  герцогини  под  короной
белоснежных волос было смертельно бледным, в  выцветших  глазах,  обведенных
огромными  синими  кругами,  застыла  боль.  Ни   проблеска   узнавания   не
промелькнуло в них, когда Александра подошла ближе и села на край постели.
   Испуганная девушка схватила морщинистую, покрытую  голубыми  венами  руку
герцогини, бессильно лежавшую на золотом покрывале.
   - О, мадам, так больше нельзя! -  пробормотала  она  задыхаясь,  взглядом
умоляя  герцогиню  прислушаться.  -  Нельзя  сдаваться!   Джордану   бы   не
понравилось видеть вас такой!
   Герцогиня ничем не показала, что слышит ее, и Александра  с  возрастающим
отчаянием стиснула тонкие пальцы.
   - Да знаете ли вы, как он гордился вашим неукротимым духом  и  мужеством?
Клянусь, это именно так! Ведь он сам хвастался передо мной  и  говорил,  что
другой такой на свете нет!
   На измученном лице герцогини не дрогнул ни один мускул. Может, она просто
не слышит Александру? Или не верит? А скорее всего ей просто все равно...
   Неуверенная: в том, стоит ли продолжать, Александра тем не менее  удвоила
усилия.
   - Это правда! Я прекрасно помню тот разговор, перед отъездом из Роузмида.
Джордан тогда справился о вас, а я ответила, что  вы  наверху  и,  вероятнее
всего, не скоро оправитесь после нашей свадьбы. Он улыбнулся...  той  самой,
ослепительной улыбкой, от которой на душе становилось теплее, и знаете,  что
ответил?
   Герцогиня не мигая смотрела в потолок.
   - Он ответил, - упорно продолжала Александра, -  что  такой  пустяк,  как
женитьба, не сломит его бабушку. Она вполне способна сразиться в одиночку  с
армией Наполеона и выйти победительницей, после чего сам император  стал  бы
взбивать ей подушки и извиняться за дурные манеры и  за  то,  что  осмелился
пойти войной на Англию. Именно это он...
   Глаза герцогини закрылись, и Александра затаила дыхание, когда  мгновение
спустя из-под ресниц выкатились две слезинки. Девушка решила,  что  слезы  -
хороший знак, и очертя голову ринулась дальше.
   - Он знал, как  вы  отважны  и  сильны...  и  преданны.  Судя  по  словам
Джордана, он считал, что ни одна женщина, кроме  вас,  не  способна  хранить
верность.
   Во взгляде старухи,  устремленном  на  Александру,  читались  мучительная
мольба и сомнение.
   Прижав ладошку к щеке  сломленной  женщины,  Александра  попыталась,  как
могла, убедить ее, что не лжет, но остатки сил и  самообладания  исчезали  с
такой быстротой, что она едва могла говорить.
   - Это чистая правда. Джордан был безоговорочно уверен в вашей преданности
и даже утверждал, что, хотя вам не по душе  этот  брак,  вы  заживо  сдерете
шкуру с каждого, кто осмелится сказать про меня плохое  слово,  и  все  лишь
потому, что я ношу его имя.
   По лицу леди Хоторн  струились  слезы,  падая  на  пальцы  Александры.  В
комнате стояла ничем не прерываемая  тишина.  Наконец  герцогиня,  с  трудом
сглотнув, умоляюще пролепетала:
   - Хоторн в самом деле говорил это... насчет Наполеона?
   Александра кивнула и попыталась улыбнуться, но следующие слова  герцогини
острой болью отозвались в душе.
   - Я любила его больше, чем сыновей, - зарыдала старуха и, обняв  плачущую
девушку, которая так отважно стремилась утешить  ее,  притянула  к  себе.  -
Александра, - всхлипывала она, - я... я никогда  не  говорила  ему  о  своей
любви. А теперь уже слишком поздно...
   Остаток этого дня и весь следующий  девушка  не  отходила  от  герцогини.
Теперь,  когда  плотина  скорби  была  прорвана,  старая   леди,   казалось,
испытывала неодолимую потребность говорить только о Джордане.

***

   На следующий вечер, часов в восемь, Александра  оставила  мирно  уснувшую
женщину и спустилась в голубую гостиную,  не  желая  оставаться  в  гнетущей
атмосфере своей комнаты. Стараясь хоть на мгновение забыться,  она  раскрыла
книгу, но на пороге появился Рамзи и, вежливо откашлявшись, объявил:
   - Его светлость герцог Хоторн...
   Алекс радостно вскрикнула и, вскочив, метнулась к двери. Рамзи  отступил.
Из-за его спины выступил герцог Хоторн, и девушка оцепенела. Она не подумала
о том, что со смертью кузена герцогский титул переходит к Энтони Таунсенду.
   Ярость к этому человеку, посмевшему назваться титулом Джордана, вспыхнула
в ее сердце. Энтони Таунсенд - единственный, кто извлекает  выгоду  из  этой
трагедии, и, вероятно, даже рад...
   Взглянув в гневно горящие глаза, Энтони остановился.
   - Вы не правы, Александра, - спокойно предупредил он. - Я отдал бы все на
свете, только бы видеть, как он сейчас входит в эту  комнату.  Знай  я,  что
Рамзи так доложит обо мне, попросил бы его не делать этого.
   Искренность  и  чистосердечие  его  слов  растопили  злобу.   Александра,
раскаиваясь, что плохо подумала о нем, попросила:
   - Пожалуйста, простите меня, ваша светлость.
   - Тони, - поправил он, дружески протягивая руку. - Как бабушка?
   - Сейчас спит, и, по-моему, ей немного лучше.
   - Рамзи сказал, что вы были неиссякаемым источником  доброты  и  утешения
для нее. Благодарю вас.
   - Она держалась очень храбро и смогла обрести волю к жизни.
   - А вы? - осведомился Тони, подходя к угловому  столику  и  наливая  себе
шерри. - Как насчет вас? Выглядите вы ужасно.
   Отблеск прежней веселости на миг зажегся в глазах девушки.
   -  У  вас  короткая  память,  ваша  светлость,  я  никогда  не  считалась
красавицей.
   - Тони, - настойчиво повторил он, садясь напротив  и  глядя  в  мерцающее
пламя.
   - Ваша бабушка не желает оставаться в Лондоне  и  подвергаться  нашествию
соболезнующих  визитеров,  -  сообщила  Александра.   -   Она   предпочитает
немедленно отправиться в Роузмид после заупокойной службы по Джордану.
   Однако Энтони покачал головой:
   - Не думаю, что ей стоит запираться одной в Роузмиде, а я смогу  провести
там не более недели. Хоторн, родовое поместье Джордана, - огромное имение  с
сотнями слуг и арендаторов, которым необходим хозяин, особенно сейчас, когда
среди людей царят растерянность и уныние.
   Кроме того, мне  следует  поучиться  вести  дела  и  взять  в  свои  руки
управление другими поместьями.
   Поэтому я предпочел бы, чтобы бабушка сопровождала меня в Хоторн и отныне
жила именно там.
   - Да, это будет куда лучше для нее, -  согласилась  Александра  и,  решив
посвятить Энтони в свои планы, объяснила, что намеревается ехать домой сразу
после  заупокойной  службы.  -  Мама  собиралась  путешествовать  и  немного
развлечься. Она обещала писать и сообщать,  где  находится,  так  что,  если
получите ее письма, не сочтите  за  труд  переслать  домой.  Тогда  я  смогу
написать ей, что мой муж...
   Она попыталась сказать "мертв" и  не  смогла.  Невозможно  поверить,  что
этого красивого, полного сил человека, за которого она вышла  замуж,  больше
нет.

***

   Следующим утром старая герцогиня, грозно хмурясь и  не  обращая  никакого
внимания на Рамзи, маячившего за спиной, вошла в желтый  салон,  где  Энтони
читал  газету,  а  Александра,  сидевшая  за  письменным  столом,  задумчиво
смотрела в пространство.
   При виде бледной отважной девочки с глубоко  запавшими  глазами,  которая
спасла  ее,  забыв  о  собственных  терзаниях,  выражение   лица   герцогини
смягчилось, но тут же претерпело мгновенную метаморфозу, стоило  ее  взгляду
упасть на Генри, попеременно вилявшего хвостом и тянувшего за подол  черного
траурного платья Александры.
   - Сидеть! - скомандовала  она  дерзкому  животному.  Девушка  вздрогнула,
Энтони подскочил, но Генри  лишь  задрал  хвостик  и  возобновил  неустанные
попытки разорвать платье.  Застигнутая  врасплох  столь  небывалым  открытым
неповиновением, старуха попробовала взглядом пригвоздить негодного  щенка  к
полу, но, когда и  это  не  возымело  ни  малейшего  эффекта,  обернулась  к
величественно-невозмутимому дворецкому.
   - Рамзи! - повелительно приказала она. - Немедленно уведите  это  мерзкое
создание, и пусть его выгуливают как можно дольше!
   - Да, ваша светлость. Сейчас же, - поклонился слуга, очевидно,  привыкший
ничему не удивляться, и, нагнувшись, подхватил несчастного Генри, но тут  же
отстранил его как можно дальше от себя.
   - А теперь к делу! -  резко  бросила  герцогиня,  и  Александра  поспешно
спрятала невольную улыбку. - Энтони  уведомил  меня,  что  вы  намереваетесь
вернуться домой.
   - Да. Мне бы хотелось уехать завтра, после заупокойной службы.
   - Нет! Вы поедете в Хоторн вместе со мной и Энтони.
   Александра сама с ужасом думала о той минуте, когда окажется  в  Моршеме,
где уже ничего не будет таким, как  когда-то,  и  где  ей  придется  влачить
прежнее одинокое существование, словно Джордана вообще не было на свете.  Но
и в Хоторн она не собиралась ехать.
   - Но зачем, ваша светлость?
   - Потому что вы герцогиня Хоторн и ваше место в семье мужа.
   Поколебавшись, Александра качнула головой:
   - Мое место дома.
   - Вздор! - невозмутимо изрекла старая женщина, и Александ