пред вами на колени. Только скажите, чего вы хотите, и я
все сделаю.
   Наконец он заговорил, но Дженни была слишком взволнована, чтобы подметить
странную многозначительную нотку в его голосе:
   - Все?
   Она лихорадочно закивала:
   - Все... Я приведу этот замок в такой порядок, что через  пару  недель  в
нем можно будет принять короля... Я буду молиться за вас каждый...
   - Мне нужны не молитвы, - перебил он.
   Отчаянно  стремясь  прийти  к  согласию,  пока  он  не   передумал,   она
проговорила:
   - Так скажите же, что вам нужно. И он непоколебимо произнес:
   - Вы.
   Рука Дженни упала, а он бесстрастно продолжил:
   - Мне нужно видеть вас не на коленях, а в моей постели. Добровольно.
   Облегчение от сознания, что он соглашается  отпустить  Бренну,  мгновенно
пересилил жгучий протест против того, что требуется взамен.
   Он ничем не жертвовал, отпуская Бренну, поскольку удерживал в  заложницах
Дженни, но требовал от нее пожертвовать всем.  Добровольно  отдав  ему  свою
честь, она станет шлюхой, опозорит себя, семью, все, что ей дорого.  Правда,
однажды она уже предложила ему себя - или почти предложила, - но просила  за
это спасения сотен, а может, и тысяч жизней. Спасения любимых ею людей.
   Кроме того, тогда она предложила себя, будучи в полуобмороке от страстных
поцелуев и ласк, сейчас же с холодной ясностью понимала,  каковыми  окажутся
последствия сделки.
   До нее доносился ужасающе усиливающийся кашель Бренны, и она дрогнула  от
тревоги - за себя и за сестру.
   - Сделка заключена? -  спокойно  спросил  он.  Дженни  вздернула  упрямый
подбородок, словно гордая юная королева, только что получившая удар кинжалом
от того, кому верила.
   - Я в вас ошиблась, милорд, -  горько  проговорила  она.  -  Я  приписала
позавчерашний отказ от моего предложения вашей чести, ибо вы могли  получить
от меня все, что желали, а потом тем  не  менее  штурмовать  Меррик.  Теперь
вижу, что он был продиктован не честью, а самомнением. У варвара нет чести.
   Даже понимая свое поражение,  она  великолепна,  подумал  Ройс,  подавляя
восторженную улыбку и глядя в синие взбешенные глаза.
   - Неужто предложенная мною сделка вам  так  ненавистна?  -  ровным  тоном
полюбопытствовал он, касаясь ее стиснутых рук.  -  По  правде  сказать,  мне
совсем нет нужды заключать с вами сделки, Дженнифер, и  вы  это  знаете.  За
прошедшее время я в любую минуту мог взять вас силой. Вы нужны мне,  и  если
это  делает  меня  в  ваших  глазах  варваром,  пусть  будет  так.  Если  вы
согласитесь, я позабочусь, чтобы все  оставалось  строго  меж  нами.  Вы  не
переживете в моей постели  ни  позора,  ни  боли,  кроме  той,  что  я  могу
причинить вам в первый раз. А после настанет одно наслаждение.
   Это говорил рыцарь, способный речами улестить опытнейшую куртизанку.  Это
говорил самый грозный английский воин, обращаясь к воспитанной  в  монастыре
шотландской девочке,  не  привыкшей  к  светскому  обращению,  и  слова  его
произвели оглушительное воздействие. Кровь прилила  к  щекам  Дженнифер,  от
желудка и до колен разлилась  слабость,  ее  охватил  трепет  при  внезапном
воспоминании о жарких ласках и поцелуях.
   - Сделка заключена? - повторил Ройс,  с  неосознанной  лаской  поглаживая
длинными пальцами ее руки. Ему казалось, что он только  что  произнес  самую
нежную речь, с какою когда-либо обращался к женщинам.
   Дженни колебалась бесконечно долго, понимая,  что  выбора  нет,  а  потом
осознала, что согласно кивает.
   - Выполните ли вы свою часть договора? Она сообразила, что он говорит  об
условии доброй воли, и на сей раз колебалась  еще  дольше.  Ей  хотелось  бы
возненавидеть его за это. И она пыталась вызвать  в  себе  это  чувство,  но
тихий, настойчивый внутренний голосок убедительно  напоминал,  что  в  руках
другого захватчика ей, несомненно, грозила бы судьба  гораздо  ужаснее  той,
которую он предлагает. Чудовищная, немыслимая судьба.
   Пристально глядя в изборожденное шрамами лицо,  Дженни  искала  признаки,
которые свидетельствовали бы о том, что позже он может  смягчиться,  но,  не
находя таковых, вдруг  подумала,  как  сильно  приходится  ей  запрокидывать
голову, чтобы смотреть на него, и какая она маленькая по  сравнению  с  ним,
высоченным и мощным. И от  этого  было  чуточку  легче  пережить  поражение,
будучи совершенно безоружной перед  подавляющей  и  полностью  превосходящей
силой.
   Она спокойно встретила его взгляд, гордая даже в своем поражении.
   - Я выполню свою часть договора.
   - Дайте мне слово, - потребовал он в  тот  момент,  как  она  отвлеклась,
слыша очередной взрыв яростного кашля в комнате Бренны.
   Дженни удивленно оглянулась. Когда она в прошлый раз давала ему слово, он
отреагировал так, словно  оно  для  него  ничего  не  значило,  и  это  было
неудивительно. Мужчины, включая ее отца, не ставили ни во что слово  простой
женщины. Лорд Уэстморленд явно думает иначе, и это ее поразило.  С  чувством
крайней тревоги и некоторой гордости она прошептала:
   - Даю вам слово.
   Он удовлетворенно кивнул:
   - В таком случае я иду с вами, и  вы  можете  сообщить  сестре,  что  она
возвращается в аббатство. После этого вам не будет  дозволено  оставаться  с
нею наедине.
   - Почему? - выдохнула Дженни.
   - Потому что я сомневаюсь, чтобы ваша сестра уделила достаточно  внимания
укреплениям замка Хардин, о которых могла бы поведать, вашему отцу. Вы же, -
с уважительной иронией добавил он, - вычислили  толщину  стен  и  подсчитали
часовых, как только ступили на подъемный мост.
   - Нет! Без тебя - нет! - воскликнула Бренна, услышав, что ее возвращают в
аббатство. - Дженни должна ехать со мной, - кричала она, устремив взгляд  на
лорда Уэстморленда, - должна!
   И в какой-то миг изумленная Дженни могла бы поклясться, что Бренна скорее
возмущена, чем больна или испугана.
   Через час сотня рыцарей Ройса во главе со Стефаном  Уэстморлендом  сидела
верхом и готова была отправиться в путь.
   -  Позаботьтесь  о  ней,  -  попросила  Дженни,  склоняясь  над  Бренной,
тщательно устроенной в повозке средь груды одеял и подушек.
   - Я думала, он разрешит  тебе  сопровождать  меня,  -  горько  прошептала
Бренна между приступами кашля, бросив на графа укоризненный взгляд.
   - Не утомляй себя разговорами, - сказала она,  дотягиваясь  до  Бренны  и
пытаясь поправить под ее головой перьевые подушки.
   Ройс, обернувшись, отдал приказ, и тяжелая цепь пришла  в  движение.  Под
звонкое бряцание железа и деревянный скрип  были  подняты  решетки  ворот  и
медленно  спущен  подъемный  мост.  Рыцари   пришпорили   коней,   Дженнифер
отступила, и караван пришел в движение. Синие вымпелы с изображенной на  них
оскаленной мордой черного волка развевались  и  хлопали  на  ветру  в  руках
мужчин, возглавляющих и замыкающих колонну, и глаза Дженни были прикованы  к
ним. Стяги Волка защитят Бренну, покуда они не достигнут границы,  а  потом,
если люди лорда Уэстморленда  будут  атакованы,  защитой  послужит  уже  имя
Бренны.
   Подъемный мост снова подняли, загородив от нее происходящее впереди. Лорд
Уэстморленд взял ее за локоть и повел назад в зал. Дженни следовала за  ним,
но мысли ее были заняты этими  зловещими  стягами,  на  которых  красовалась
нарочито устрашающая морда  хищника.  До  нынешнего  дня  солдаты  поднимали
штандарты  с  гербовыми  щитами  английского  короля  -  золотыми  львами  и
трилистниками.
   - Если вас беспокоит, что я потребую немедленного выполнения вашей  части
договора, - сухо уведомил Ройс, изучая ее хмурое лицо, - успокойтесь. У меня
есть дела, которыми я буду занят до самого ужина.
   Она не имела никакого желания думать о договоре, тем более обсуждать  его
и поспешно проговорила:
   - Я... я гадала, почему только что отъехавшие рыцари  несут  теперь  ваши
стяги, а не королевские.
   - Потому что  это  мои  рыцари,  а  не  Генриха,  -  отвечал  он.  -  Они
подчиняются мне.
   Дженни замерла на секунду посреди двора; говорили, что Генрих VII законом
запретил своему дворянству держать собственное войско.
   - Но я  думала,  закон  не  дозволяет  английским  дворянам  иметь  своих
рыцарей.
   - Для меня Генрих решил сделать исключение.
   - Почему?
   Брови поднялись над ироническими серыми глазами.
   - Может быть, потому,  что  он  мне  доверяет?  -  предположил  Ройс,  не
испытывая побуждения далее просвещать ее на этот счет.

Глава 10

   Сидя рядом с Дженнифер. после ужина, Ройс развалился  в  кресле,  закинул
руку за  спинку  ее  стула  и  принял  задумчивый  вид,  наблюдая,  как  она
целенаправленно  обольщает  и  поражает  четырех  рыцарей,  остававшихся  за
столом. Его не удивляло, что Юстас, Годфри и Лайонел засиделись так долго по
окончании ужина. Во-первых, Дженнифер выглядела необычайно привлекательно  в
платье  из  небесно-голубого   бархата,   отороченного   кремовым   атласом.
Во-вторых, Дженнифер среди ужина вдруг обрела живость, веселье и любезность,
и рыцари увидали ее с такой стороны, с какой еще не видывал  сам  Ройс.  Она
рассказывала  занимательные  истории  о  своей  жизни  в   аббатстве   и   о
француженке-аббатисе,  настаивавшей,  между  прочим,  чтобы  они  с  Бренной
учились говорить без шотландского акцента.
   Она умышленно расточала очарование, и Ройс, лениво  потягивая  содержимое
серебряного кубка, наслаждался и злился.
   Она превратила  в  захватывающее  событие  обычный  ужин,  состоявший  из
жареной баранины, гуся и воробьев наряду  с  жирным  жарким  из  говядины  и
свинины, нафаршированных чем-то, напоминающим Ройсу овсяную размазню. Еда  в
Хардине, с отвращением подумал он, немногим превосходит ту, что они получают
на поле боя.
   Если  бы  Дженнифер  не  повела  себя   столь   обворожительно,   рыцари,
несомненно, остались бы лишь для того,  чтобы  набить  животы,  а  потом  бы
удалились, не задерживаясь, и Ройс  точно  знал,  зачем  она  это  делает  -
отдаляет момент, когда ей придется подняться с ним наверх.
   Дженнифер проговорила  что-то,  заставившее  Годфри,  Лайонела  и  Юстаса
разразиться смехом, а Ройс,  случайно  глянув  налево,  где  сидел  Арик,  с
удивлением заметил, что тот остался единственным  за  столом  представителем
мужского пола, не поддавшимся чарам Дженни. Уперевшись ногами в пол так, что
стул  откинулся  на  задних  ножках,  Арик,  прищурившись,  следил  за   ней
подозрительным взглядом, скрестив на груди огромные  руки  пренебрежительным
жестом, явно демонстрирующим, что. ей не одурачить его нарочитой любезностью
и ни на миг не заставить проникнуться к ней доверием.
   В течение последнего часа Ройс охотно прощал ее,  пользуясь  возможностью
насладиться  ее  обществом  и  в   предвкушении   дальнейшего.   Но   теперь
предвкушения более его не занимали.
   - Ройс, - чистосердечно смеясь, окликнул Годфри,  -  ну  не  забавную  ли
историю поведала нам только что леди Дженнифер?
   - Весьма,  -  подтвердил  Ройс,  поднялся  с  излишней  резкостью,  решив
положить конец светским развлечениям, но потом избрал более  мягкий  способ,
бросив Годфри взгляд, красноречиво объявивший, что ужин окончен.
   Чересчур поглощенная собственными тревогами, чтобы заметить тайный  обмен
взглядами, Дженни обернулась к Ройсу  с  ярчайшей  улыбкой,  в  лихорадочной
спешке подыскивая новую тему, способную удержать присутствующих  за  столом.
Но прежде чем. успела заговорить, раздался внезапный  грохот  тяжело  обутых
ног, рыцари встали, торопливо желая ей доброй ночи, и  немедленно  разошлись
по креслам поближе к огню.
   - Не кажется ли вам это несколько странным? Я имею в  виду  их  внезапный
уход.
   - Мне кажется гораздо более странным, что они засиделись так долго.
   - Почему?
   - Потому что я велел им уйти. - Он тоже встал, и момент, которого  Дженни
смертельно боялась весь день,  наступил.  Это  читалось  в  его  решительных
серебряных глазах, когда он протянул руку, недвусмысленно давая понять,  что
она должна подняться.  Она  попыталась  встать,  колени  ее  задрожали;  она
неохотно подала ему руку, тут же отдернула и воскликнула:
   - Я... я не слыхала, чтоб вы им велели уйти!
   - Я проделал это совсем  незаметно,  Дженнифер.  Наверху  он  остановился
перед покоями, следующими за ее спальней, и махнул в сторону открытой двери,
посылая Дженни вперед.
   В отличие от небольшой спартанской комнатки Дженни апартаменты, в которые
она вступала, были просторными и  сравнительно  роскошными.  Кроме  огромной
четырехспальной кровати, здесь стояли  четыре  удобных  кресла  и  несколько
тяжелых сундуков, окованных фигурною медью.  На  стенах  висели  драпировки,
перед заслоненным экраном камином,  где  пылал  огонь,  согревая  и  освещая
покои, лежал даже толстый ковер. Лунный свет лился в окно напротив  кровати,
а рядом была дверца, ведущая, кажется, на  небольшой,  огороженный  перилами
балкончик.
   Она услышала, как позади звякнул задвигаемый на дверях засов, и сердце ее
готово было выпрыгнуть из груди. Стремясь отыскать хоть какой-нибудь  способ
оттянуть то, что он собирался с  ней  сделать,  Дженни  метнулась  к  самому
дальнему от кровати креслу, уселась и сложила руки на коленях.  Утвердив  на
лице  сверкающую  вопросительную  улыбку,  она   придумала   тему,   которая
безусловно должна была его интересовать, и принялась сыпать вопросами.
   - Я слышала, как говорили, будто бы в сражениях вас никогда  не  выбивали
из седла, - объявила она, слегка наклоняясь вперед и изображая  неподдельное
любопытство.
   Вместо того чтобы расхохотаться над легендами о своих  подвигах,  как  то
делали рыцари за ужином, граф Клеймор сел напротив, закинул ногу за  ногу  и
откинулся на спинку стула, наблюдая за ней в полном молчании.
   Дженни испытывала неприятное ощущение, что ему ведомо о  ее  надеждах  на
некое чудо, которое избавит от необходимости выполнять условия сделки, и что
он не очень доволен ее поведением. Сделав большие глаза, она удвоила  усилия
вовлечь его в разговор, весело допытываясь:
   - Это правда?
   - Что правда? - переспросил он с ледяным безразличием.
   - Что вас никогда не выбивали из седла в сражениях?
   - Нет.
   - Нет?! -  воскликнула  она.  -  Тогда...  м-м-м...  и  сколько  раз  это
случалось?
   - Дважды.
   - Дважды! - Хорошо бы, чтоб двадцать, подумала она, трясясь от страха  за
свой клан, представителям которого  вскоре  суждено  встретиться  с  ним.  -
Понятно... Но все равно удивительно, если учесть, в  скольких  сражениях  вы
должны были биться за все эти годы. А в скольких сражениях вы бились?
   - Я не подсчитывал, Дженнифер.
   - А надо бы. Давайте я подсчитаю! Вы расскажете мне о каждом,  а  я  буду
считать. - предложила она с излишней горячностью, в то время как  напряжение
ее десятикратно усилилось от его кратких ответов. - Займемся прямо сейчас?
   - Не думаю.
   Дженни судорожно перевела дыхание, видя, что время ее истекло и  ни  один
ангел-хранитель не собирается влететь в окно и избавить ее от  превратностей
судьбы.
   - А как... как насчет турниров? Вас когда-нибудь  выбивали  из  седла  на
турнирах?
   - Я никогда не бывал на турнирах. От удивления на  миг  позабыв  о  своих
тревогах, она проговорила с живейшим интересом:
   - Почему? Разве не пожелали бы многие ваши соотечественники помериться  с
вами искусством? Разве они не вызывали вас на поединок?
   - Вызывали.
   - И вы не приняли вызов?
   - Я сражаюсь в боях, а не на турнирах. Турнир - это игра.
   - Да, но ведь... э-э-э... а вдруг люди  подумают,  что  вы,  может  быть,
отказываетесь из трусости? Или что вы... может быть... не такой уж  искусный
рыцарь, каким вас рисует молва?
   - Может быть. А теперь я задам вам вопрос,  -  вкрадчиво  перебил  он.  -
Может быть, ваш неожиданный интерес к моим победам в сражениях и к рыцарской
репутации имеет какое-то отношение к нашей сделке и  нацелен  на  то,  чтобы
позволить вам от чего-нибудь уклониться?
   Вместо того чтоб солгать, как  ожидал  Ройс,  она  удивила  его,  сообщив
слабым, беспомощным шепотком:
   - Я боюсь. Боюсь, как не боялась никогда  в  жизни.  Неожиданная  вспышка
раздражения  из-за  предпринятых  на  протяжении  последних  минут   попыток
дурачить его разом испарилась, когда он увидел ее, съежившуюся в  кресле,  и
понял, что требует от перепуганного, невинного создания  встретить  то,  что
должно произойти между ними,  так,  как  это  делали  опытнейшие  придворные
куртизанки, с которыми он спал.
   Смягчившись, он встал и протянул к ней руки:
   - Подите сюда, Дженнифер.
   Дженни поднялась и поплелась, еле переступая  дрожащими  ногами,  пытаясь
унять смятение и уговаривая себя, что она  совершит  сейчас  не  грех  и  не
предательство; что в действительности, жертвуя собой ради  спасения  сестры,
она совершит сейчас нечто благородное и даже  доблестное;  что  в  некотором
роде поступит, как Жанна д'Арк, принимающая мученичество.
   Она нерешительно вложила ледяную руку в его горячую ладонь и увидела, как
на  запястье   смыкаются   длинные   загорелые   пальцы,   ощущая   странное
воодушевление от жаркого пожатия и неотразимого взгляда.
   И когда он обхватил ее, привлек  к  крепкому  мускулистому  телу,  когда,
приоткрыв рот, коснулся ее губ,  совесть  разом  умолкла.  Этот  поцелуй  не
походил на прежние, ибо на сей раз  он  знал,  чем  все  кончится;  это  был
поцелуй необычайно пылкий,  дикий,  жадный.  Руки  его  скользили  уверенно,
безостановочно по спине, по грудям, плотно прижимая  девушку  к  напрягшимся
чреслам, и Дженнифер стала медленно погружаться в головокружительную  бездну
чувств и пробуждающейся страсти, С беспомощным стоном  она  сдалась,  обвила
руками его шею, повисла, жаждая опоры.
   Она смутно чувствовала, как спадает ее  платье,  как  его  ладони  гладят
вздымающуюся грудь и желание  растет  с  каждым  ненасытным  поцелуем.  Руки
стальными обручами стиснули ее, подняли, опрокинули, отнесли  на  постель  и
заботливо уложили на прохладные простыни.  Ощущение  тепла  и  безопасности,
исходившее от его тела, внезапно исчезло.
   Мало-помалу выходя из сонного оцепенения, в котором она намеренно  искала
убежища  от  реальности  происходящего,  Дженни  вздрогнула   от   дуновения
холодного воздуха и невольно открыла глаза. Он замер у кровати,  раздеваясь,
и ее охватила дрожь восторга и тревоги. В отблесках пламени камина кожа  его
отливала бронзой, налитые мышцы рук  и  торса  перекатывались,  вздымаясь  и
опадая, пока пальцы трудились  над  поясом  рейтуз.  Она  осознала,  как  он
прекрасен, великолепен. Едва переводя дыхание от страха  и  восхищения,  она
поспешно отвернулась в сторону, вцепилась в край простыни,  пытаясь  немного
прикрыться, пока он скидывал последние одежды.
   Кровать прогнулась под его  тяжестью,  она  ждала,  крепко  зажмурившись,
желая, чтобы он поскорее овладел ею, пока она окончательно  не  вернулась  в
ужасную холодную действительность.
   Но Ройс вовсе не собирался спешить. Прильнув сбоку,  он  щекотнул  легким
поцелуем мочку уха и осторожно, но  настойчиво,  потянул  простыню.  У  него
захватило дух от вида ее царственной наготы. Румянец стыда заливал  атласную
кожу от кончиков волос до пят, покуда он любовался законченным совершенством
грудей, увенчанных  розовыми  сосками,  тонкой  талией,  изящно  очерченными
бедрами, длинными стройными ногами.
   - Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, как прекрасна, - хрипло
шепнул он, медленно переводя  взгляд  на  прелестный  лик,  проступающий  за
завесою роскошных золотисто рыжих волос, рассыпанных по подушкам,  -  или  о
том, как я жажду тебя?
   Дженни все отворачивалась, крепко зажмурив глаза, и он  тихонько  ухватил
ее за подбородок, поворачивая  к  себе.  Мягким  бархатным  голосом,  полным
вожделения, с оттенком томной улыбки он прошептал:
   - Открой глаза, крошка.
   Она неуверенно повиновалась и  посмотрела  в  манящие  серебряные  глаза,
чарующие ее взор.
   - Не бойся, -  тих