альнего  конца  сада.  О
чем вы говорили?
   Элизабет почувствовала, как кровь  быстрее  потекла  у  нее  по  венам  и
прилила к щекам, когда она вспомнила  красивое  загорелое  лицо  Торнтона  и
улыбку, так странно преобразившую и смягчившую его чеканные черты.
   - Честно говоря, я не помню, о чем мы говорили.
   В  большей  степени  это  было  правдой.  Единственное,  что  она   могла
вспомнить, это то, как дрожали у нее колени и обрывалось сердце  при  каждом
взгляде на него.
   - Ну, и какой он?
   - Красивый, - она спохватилась, уловив мечтательные нотки в своем голосе.
   - Обаятельный. И у него красивый голос.
   - И конечно же, - с сарказмом  вставила  Валери,  -  сейчас  он  пытается
узнать, где можно найти твоего брата, чтобы просить у него твоей руки.
   Это замечание было таким нелепым, что Элизабет непременно рассмеялась бы,
не будь она так растеряна и до странности разочарована тем,  как  равнодушно
расстался он с нею в саду.
   - На этот раз никто не помешает моему брату спокойно провести вечер,  это
я вам обещаю, - сказала Элизабет и добавила с сожалеющей  улыбкой.  -  Более
того, боюсь, что вы потеряли все свои деньги, потому  что  нет  ни  малейшей
надежды на то, что он пригласит меня танцевать.
   Извиняясь, она пожала плечами и пошла переодеваться, но как только  вошла
к себе в спальню, беззаботная улыбка, которую она демонстрировала  подругам,
сошла с ее лица, уступив  место  глубокой  задумчивости.  Элизабет  села  на
кровать и стала бесцельно водить пальцем по золотым нитям розового парчового
покрывала, пытаясь разобраться в чувствах, которые испытывала в  присутствии
Яна Торнтона.
   Стоя рядом с ним в саду, она чувствовала испуг  и  одновременно  какую-то
веселую бесшабашность. Он излучал странное магнетическое притяжение, которое
привлекало ее к нему независимо от  ее  воли.  Ее  вынудили  добиваться  его
расположения,  и  она  стояла  там,  попеременно  радуясь  и  тревожась,   в
зависимости от впечатления, которое  производили  на  него  ее  слова.  Даже
сейчас воспоминание  о  том,  как  он  улыбался  и  смотрел  на  нее  из-под
полуопущенных век, вызывало незнакомое ей ощущение интимности, от которой ее
бросало то в жар, то в холод.
   Звуки музыки заставили Элизабет очнуться  от  грез,  и  она  позвонила  в
колокольчик, чтобы Берта помогла ей одеться.
   - Ну как, что ты скажешь? - спросила она  Берту  полчаса  спустя,  сделав
пируэт перед зеркалом. Берта, которая когда-то была ее няней, а потом  стала
горничной, скрестила на груди руки и критически  осмотрела  свою  прекрасную
молодую хозяйку. Необычный наряд и прическа Элизабет были встречены с полным
пониманием и одобрением. Волосы Элизабет были подняты  кверху  и  уложены  в
виде короны, из-под которой вдоль щек спадали две легкие вьющиеся  пряди.  В
ушах сверкали серьги с сапфирами и брильянтами, доставшиеся ей от матери.
   В отличие от других нарядов Элизабет, преимущественно пастельных тонов  и
с завышенной  талией,  это  платье  ярко-синего  цвета  было  гораздо  более
необычным и выгодно подчеркивало ее фигуру, Складки синего шелка расходились
из-под плоского банта на левом плече и  спадали  до  пола,  оставляя  другое
плечо открытым. И хотя фасон платья представлял  собой  всего  лишь  простую
прямую трубу, он явно льстил ее фигуре, красиво обрисовывая грудь и  намекая
на тонкую талию.
   - Я скажу, - ответила  Берта,  -  это  просто  чудо,  что  миссис  Портер
заказала для вас такое платье. Оно ничуть не похоже на все остальные.
   Элизабет натянула перчатки, доходившие ей до локтя,  и  улыбнулась  Берте
задорной, заговорщической улыбкой.
   -  Это  единственное  платье,  которое  заказывала  не   миссис   Портер,
призналась она. - К счастью, Люсинда тоже пока не знает о нем.
   - Не сомневаюсь.
   Элизабет снова повернулась к зеркалу и, нахмурившись, всмотрелась в  свое
отражение.
   - Другим девушкам еще нет и семнадцати, а  мне  через  несколько  месяцев
будет уже восемнадцать. Я пыталась объяснить  миссис  Портер,  -  продолжила
она, доставая из шкатулки  браслет,  который  вместе  с  серьгами  составлял
гарнитур, и застегивая его Поверх перчатки на левом запястье, -  что  нельзя
тратить так много денег на платья, которые я не  смогу  носить  в  следующем
сезоне. А это я смогу надеть и в двадцать лет.
   Берта закатила глаза и покачала головой,  поправляя  ленты  на  чепце.  -
Что-то я сомневаюсь, что виконт Мондвэйл  захочет,  чтобы  вы  появлялись  в
одном платье больше двух раз, не говоря уж о том, чтоб заносить его до  дыр,
- сказала она, наклонившись, чтобы поправить складки платья Элизабет.

Глава 5

   Напоминание Берты о том, что она уже фактически помолвлена, произвело  на
Элизабет отрезвляющее действие, и к тому времени как  она  вошла  в  бальную
залу, сердце ее  билось  совершенно  ровно.  Мысль  о  возможной  встрече  с
мистером Яном Торнтоном больше не убыстряла ее пульс, и она отбросила всякие
сожаления о том, что он отказался пригласить  ее  на  танец.  Больше  она  и
думать о нем не хотела.
   Со свойственной ей прирожденной  грацией  Элизабет  стала  спускаться  по
лестнице в залу, где некоторые пары уже танцевали, но большинство еще стояли
группками, смеясь и переговариваясь.
   Когда Элизабет осталось пройти всего несколько ступенек, он" остановилась
на секунду, чтобы оглядеть собравшихся и найти подруг. Они  стояли  всего  в
нескольких ярдах от лестницы, Пенелопа подняла руку и помахала ей, чтобы она
присоединялась, Элизабет кивнула и улыбнулась.
   Все еще улыбаясь, она отвела взгляд, но улыбка вдруг застыла на ее губах,
когда взгляд ее скрестился с парой  удивленно  вскинутых  янтарных  глаз.  В
группе мужчин у подножия лестницы стоял и смотрел на нее Ян Торнтон, бокал в
его руке замер на полпути ко рту. Он откровенно разглядывал ее: от блестящих
светлых волос его дерзкий взгляд скользнул к груди и бедрам, затем опустился
до  синих  атласных  туфелек  и  снова  резко  поднялся  к   лицу,   выражая
неподдельное восхищение. Отдавая дань ее красоте, он слегка  приподнял  одну
бровь и, прежде чем выпить вино, сделал едва заметное движение рукой,  давая
понять, что пьет за нее.
   Каким-то непостижимым образом  Элизабет  удалось  сохранить  бесстрастное
выражение лица и продолжить грациозное шествие по лестнице, однако пульс  ее
забился с удвоенной частотой, и в душе воцарилось полное смятение.  Если  бы
подобное поведение позволил себе любой другой мужчина, она была бы возмущена
или по крайней мере неприятно удивлена. Но вместо справедливого  негодования
его улыбающиеся глаза и шутливый  тост  вызвали  у  нее  ощущение  какого-то
безмолвного интимного диалога, и, не желая того, она невольно улыбнулась ему
в ответ.
   Лорд Ховард, кузен виконта Мондвэйла, ждал ее внизу лестницы. Ей нравился
этот человек,  его  приятные  манеры  и  особенно  то,  что  он  никогда  не
принадлежал к числу ее поклонников.  Между  ними  установилось  нечто  вроде
дружбы, и он делал все, что было в его силах, для сближения ее  с  виконтом.
Рядом с ним стоял лорд Эверли, один из  наиболее  настойчивых  искателей  ее
руки - красивый, несколько взбалмошный, способный на  необдуманные  поступки
молодой человек. Он так же, как и Элизабет, еще в юности унаследовал земли и
титул, с той лишь разницей, что одновременно с ними он получил состояние.
   - Ну надо же! - воскликнул лорд Эверли, мгновенно предлагая ей руку. - Мы
слышали, что вы будете  здесь,  но,  откровенно  говоря,  не  надеялись.  Вы
сегодня просто восхитительны.
   - Восхитительны,  -  эхом  отозвался  лорд  Ховард.  Он  многозначительно
улыбнулся, взглянув на простертую руку Томаса Эверли, и сказал:
   - Эверли, как правило, мужчина, который просит  леди  оказать  ему  честь
сопровождать ее, не тычет в ее сторону рукой. Позвольте мне? -  с  галантным
поклоном он в свою очередь предложил ей руку.
   Элизабет рассмеялась  и,  считая  себя  уже  обрученной,  позволила  себе
немного нарушить узкие рамки этикета.
   - Конечно, милорды, - сказала она и положила свои  затянутые  в  перчатки
руки на каждую из предложенных ей рук. - Надеюсь,  вы  оцените,  как  широко
простирается мое расположение к вам. Я готова  решиться  даже  на  нарушение
приличий ради того, чтобы предотвратить ссору, -  пошутила  она,  идя  между
ними.
   -  Боюсь,  что  уподобилась  престарелой  леди,  слишком  дряхлой,  чтобы
передвигаться без поддержки с обеих сторон!
   Мужчины засмеялись, и Элизабет вместе с ними. И именно эту сцену наблюдал
Ян Торнтон, когда они подошли к группе мужчин.  Элизабет  всячески  избегала
смотреть в его сторону до тех пор, пока они совсем не приблизились, но потом
кто-то окликнул лорда Ховарда, и он замедлил шаг, чтобы ответить. Поддавшись
искушению,  Элизабет  все-таки  метнула  один  быстрый  взгляд  на  высокого
широкоплечего мужчину  в  центре  группы.  Он  стоял,  наклонив  голову,  и,
казалось, был полностью поглощен  разговором  с  единственной  в  их  группе
женщиной, которая, смеясь, что-то говорила ему. Если он и знал, что Элизабет
смотрит на него, то не подал вида.
   - Надо сказать, я был немного удивлен, когда узнал, что  вы  тоже  будете
здесь, - сказал лорд Ховард, вновь поворачиваясь к ней.
   - Почему же? - спросила Элизабет, твердо поклявшись себе больше не думать
о Яне Торнтоне. Она совершенно не знает этого человека, к тому же уже  почти
обручена, и в то же время постоянно думает о нем!
   - Потому что  на  приемах  у  Черайз  Дюмонт  собирается  общество,  мало
подходящее для девушки вашего возраста.
   Встревоженная  его  словами,  Элизабет  сделала  вид,  что   разглядывает
приятного светловолосого юношу.
   - Но моя компаньонка мисс Трокмортон-Джонс никогда  не  возражала  против
моих визитов к кому-нибудь из членов этой семьи. И  мама  Черайз  дружила  с
моей мамой.
   Лорд Ховард добродушно улыбнулся и объяснил:
   - В Лондоне, - он сделал ударение на  этом  слове,  -  Черайз  образцовая
хозяйка. Но приемы, которые она устраивает в  своем  загородном  поместье...
как бы это сказать... эти приемы уже не так регламентированы и  строги,  как
следовало бы. - Он остановился, чтобы подозвать слугу с серебряным подносом,
уставленным бокалами с шампанским. Он вручил Элизабет бокал и продолжил:
   - Я ни в коем случае не хочу сказать,  что  присутствие  на  этом  вечере
может погубить вашу репутацию. В конце концов здесь находимся и мы с Эверли,
- улыбнулся он, а это свидетельствует о том,  что  представители  из  высшей
прослойки общества здесь все-таки есть.
   - В отличие от некоторых других гостей, которых не приняли бы ни в  одной
приличной гостиной Лондона! - презрительно вставил  лорд  Эверли,  кивнув  в
сторону Яна Торнтона.
   Снедаемая  беспокойством  и  любопытством,  Элизабет  не  выдержала  и  с
безразличным видом поинтересовалась:
   - Вы говорите о мистере Торнтоне?
   - Как ни о ком другом.
   Она сделала глоток  шампанского  и  теперь  уже  с  полным  правом  могла
посмотреть на высокого загорелого мужчину, который занимал все  ее  мысли  с
тех пор, как она поговорила с ним один-единственный раз. На  ее  взгляд,  он
был  одет  исключительно  элегантно   и   сдержанно:   темно-вишневый   фрак
подчеркивал широкие плечи и длинные стройные ноги и сидел на нем как влитой,
выдавая руку лучшего лондонского портного,  белоснежный  шейный  платок  был
завязан с редким изяществом, волосы красиво пострижены  и  уложены.  Даже  в
расслабленной позе, которую он занимал,  было  видно,  что  у  него  сильное
стройное тело греческого дискобола, в то время как лицо  его  было  отмечено
печатью холодной надменности светского льва.
   - Э-э... неужели он так ужасен? - спросила она, оторвав наконец взгляд от
чеканного профиля.
   Она находилась под таким сильным впечатлением от его  элегантной  фигуры,
что язвительный ответ лорда Эверли не сразу дошел до ее сознания:
   - Не то слово!  Этот  человек  известен  как  заядлый  картежник,  Пират,
отъявленный мерзавец и даже хуже!
   - Я... я просто не могу поверить всему этому, - сказала Элизабет, слишком
огорченная и разочарованная, чтобы промолчать.
   Лорд Ховард бросил на Эверли предупреждающий взгляд,  затем  улыбнулся  и
попытался успокоить Элизабет, неверно истолковав ее волнение.
   - Не обращайте внимания на Эверли, миледи. Он просто вне  себя  от  того,
что две недели назад во время игры на светском приеме Торнтон  облегчил  его
кошелек на  десять  тысяч  фунтов.  Успокойся,  Том!  -  добавил  он,  когда
разгневанный граф попытался протестовать. - А то из-за  тебя  леди  Элизабет
сегодня ночью будет плохо спать.
   Когда кавалеры подвели Элизабет к группе, где стояли ее подруги, она едва
слышала, о чем они говорят: все ее мысли были заняты Яном Торнтоном.
   - Не понимаю, что мужчины в ней находят,  -  говорила  Джорджина,  -  она
ничуть не красивее любой из нас.
   - А вы вообще замечали, - с философским глубокомыслием заметила Пенелопа,
- что мужчины обычно ведут себя как бараны?
   Куда один - туда и все.
   - Я только хочу, чтобы она поскорее выбрала кого-нибудь  и  вышла  замуж,
оставив нам остальных, - сказала Джорджина.
   - Мне кажется, она всерьез увлеклась им.
   - Она зря теряет на него время, - злорадно  усмехнулась  Валери,  сердито
одернув свое розовое платье. - Я уже говорила вам: Черайз уверяет,  что  его
не интересуют "невинные молоденькие штучки". Тем не менее, - сказала  она  с
негодованием в голосе, - я была бы  рада,  если  бы  она  воспылала  к  нему
нежными чувствами. Один-два танца, несколько томных взглядов, и мы  навсегда
избавимся от нее, как  только  молва  об  этом  достигнет  ушей  ее  пылкого
обожателя...
   Господи,  Элизабет!  -  воскликнула  Валери,  заметив  наконец  Элизабет,
которая стояла чуть позади нее. - А мы думали,  что  ты  танцуешь  с  лордом
Ховардом.
   - Отличная мысль! - подхватил лорд Ховард. -  Мне  был  обещан  следующий
танец, но если вы не возражаете, может быть, потанцуем сейчас?
   - Пока вы не узурпировали ее окончательно,  позвольте  мне  сказать  пару
слов, - быстро проговорил лорд Эверли, ошибочно считая лорда  Ховарда  своим
соперником. Повернувшись к Элизабет, он продолжил:
   - Завтра мы на весь день собирались на увеселительную прогулку в деревню.
Не окажете ли мне честь сопровождать вас на этой прогулке?
   Злобные пересуды подруг повергли Элизабет в такую растерянность, что  она
с благодарностью приняла предложение лорда Эверли и согласилась танцевать  с
лордом Ховардом. Когда они закружились в танце, он улыбнулся ей и сказал:
   - Насколько я понимаю, скоро мы породнимся. - Заметив ее  удивление  этим
преждевременным замечанием, он объяснил:
   - . Мондвэйл признался мне, что вы вотвот сделаете его  счастливейшим  из
людей. Полагая, что  ваш  брат  не  обнаружит  о  нашей  семье  какой-нибудь
страшной тайны, которой в действительности не существует,  я  думаю,  вопрос
можно считать решенным.
   Поскольку Роберт специально предупреждал, чтобы она еще  некоторое  время
подержала виконта в неизвестности, Элизабет  сказала  единственно  возможное
при данных обстоятельствах:
   - Это решение полностью зависит от моего брата.
   - О-о, такое послушание лишний раз говорит в вашу пользу, -  одобрительно
заметил он.
   Через час, когда лорд Ховард все еще  не  покинул  ее,  Элизабет  наконец
поняла, что он решил взять на себя роль ее опекуна на этом вечере,  который,
на его взгляд, не был предназначен для таких юных и  неопытных  особ.  Когда
лорд Ховард отошел, чтобы принести ей пунша, она внимательнее оглядела зал и
обнаружила, что гости, причем не только мужчины, но  и  женщины,  постепенно
перемещаются в комнату для карточной игры. На обычных  балах  такие  комнаты
предназначались исключительно для мужчин, хозяева предусматривали ее для тех
(обычно это были мужчины женатые или Преклонных лет), кто,  будучи  вынужден
присутствовать на балу, категорически  отказывался  провести  весь  вечер  в
пустой светской болтовне. Она знала, что Ян Торнтон ушел туда в самом начале
вечера, но сейчас там что-то происходило, и даже ее  подруги  с  вожделением
стали поглядывать в ту сторону.
   - А что такого особенного происходит в комнате для карт? - спросила она у
лорда Ховарда, когда он вернулся с пуншем и повел ее к подругам.
   Он сардонически улыбнулся.
   - Торнтон почти весь вечер проигрывает, что весьма необычно для него.
   Пенелопа и остальные девушки, сгорая от любопытства, прислушивались к  их
разговору.
   - Лорд Тилбери говорит, что он выложил на стол все  свое  имущество  -  в
игральных фишках и ценных бумагах, - сказала одна из них.
   Элизабет испуганно глотнула воздух.
   - Он... он все поставил на кон?. - спросила она  у  своего  добровольного
Опекуна. - Просто положившись на волю случая? Но почему он так поступает?
   -  Просто,  чтобы  пощекотать  себе  нервы.  Полагаю,  что   так.   Среди
картежников это обычное дело.
   Элизабет никогда не могла понять, почему ее отцу, брату и другим мужчинам
доставляет такое удовольствие  рисковать  огромными  суммами,  только  чтобы
испытать судьбу. Но сказать об этом она  не  успела,  потому  что  Пенелопа,
указав на Джорджину, Валери и Элизабет, с очаровательной улыбкой произнесла,
- Нам очень хочется посмотреть все самим, и, если вы,  лорд  Ховард,  будете
сопровождать нас, я не вижу причины, почему бы нам туда не пойти. Это  очень
интересно, к тому же половина гостей уже там, Лорд Ховард  не  мог  устоять,
когда три хорошеньких девичьих личика смотрели на  него  с  такой  надеждой,
однако, взглянув на Элизабет, он заколебался: его  миссия  опекуна  вошла  в
конфликт  с  желанием  посмотреть  своими  глазами,  как  будут  развиваться
события.
   - В этом нет ничего неприличного, - упрашивала его Валери, - раз там  уже
есть другие женщины.
   - Ну хорошо, - лорд  Ховард  беспомощно  развел  руками.  Взяв  под  руку
Элизабет, он провел девушек в святая святых - карточную комнату для мужчин.
   Подавив желание закричать, что она не желает  смотреть,  как  Ян  Торнтон
проигрывается до нитки, Элизабет с оживленным видом стала оглядывать комнату
и людей, столпившихся вокруг  самого  большого  в  комнате  дубового  стола,
загораживая сидевших за ним игроков. Темная  обивка  стен  и  винного  цвета
ковер придавали комнате мрачный  вид,  особенно  в  сравнении  с  празднично
убранной  бальной  залой.  Ближе  к  двери  стояли  два  бильярдных   стола,
украшенных резьбой, по бокам над ними висели огромные  канделябры.  Всего  в
комнате было еще восемь карточных столов. И хотя игроков за ними не было, на
них остались лежать столбики фишек и карты,  предусмотрительно  перевернутые
вверх рубашкой.
   Элизабет сделала вывод, что игроки покинули свои места ради  того,  чтобы
посмотреть  спектакль,  разыгрывающийся  за  большим  столом  и   вызывавший
всеобщее возбуждение. Как раз в тот момент, когда она подумала об этом, один
из зрителей заметил, что пора бы вернуться к  собственной  игре,  и  четверо
мужчин отошли вместе с ним к своему столу.  Лорд  Ховард  любезно  продвинул
девушек на освободившееся место, и Элизабет оказалась в том самом месте, где
ей меньше всего хотелось бы быть, - возле локтя Яна Торнтона, откуда ей было
отлично видно все, что происходило за столом, и  где  она  могла  без  помех
наблюдать весь процесс его финансового краха.
   За столом сидели еще четверо мужчин, среди которых был и лорд Эверли. Его
лицо горело триумфом. Она отметила про себя, что он не только самый  молодой
участник игры, но также единственный, кто совершенно не умел  скрывать  свои
эмоции. Ян Торнтон являл полный ему контраст  -  он  свободно  откинулся  на
стуле, вытянув ноги вперед,  камзол  на  груди  расстегнут,  лицо  сохраняло
ясное,  безмятежное  выражение.  Трое  других  мужчин  с  замкнутыми  лицами
сосредоточились на своих картах.
   Герцог Хаммондский, сидевший напротив Элизабет, нарушил молчание.
   - Думаю