было  оружие.  Второй  ножу  меня  еще  остался,  но  на  таком
расстоянии он бесполезен. Даже если бы  я  могла  его  метнуть  точно  ей  в
сердце, сила удара должна была бы быть огромной. Слишком  она  стара,  чтобы
скользящий удар ей сильно повредил. Я ей сунула нож в горло  по  рукоять,  и
это не задержало ее ни на миг. На меня это произвело впечатление.
   Я положила файрстар на тротуар и подняла руки, показывая, что у меня  нет
оружия. Гретхен медленно поднялась из-за обмякшего тела Луи. Когда  она  его
отпустила,  она  перекатилось   на   спину,   и   в   этом   движении   была
расслабленность, которая  меня  беспокоила.  Слишком  поздно?  Неужели  укус
вампира убивает, как серебро?
   Мы с вампиршей смотрели друг на друга, и мой нож торчал из ее горла,  как
восклицательный знак. Ну и ну! Наверное, я ткнула мимо голосовых  связок,  а
то бы она не могла говорить. Даже вампиризм имеет свои границы.  Я  смотрела
ей в глаза - и ничего не происходило. Как в любые другие  глаза.  Такого  не
должно было бы быть. Может быть, она прячет свою силу? Нет, вряд ли.
   - Он жив?
   - Подойти и посмотри.
   - Нет, спасибо.
   Если Луи погиб, моя смерть ему не поможет.
   Она улыбнулась:
   - Повтори еще раз - вот эти свои новости.
   - Ричард попросил меня выйти за него, и я согласилась.
   - Ты любишь Ричарда?
   - Да. - На этот раз на колебания не было времени.
   Она кивнула, принимая к сведению. Значит, это правда? Вот тебе и раз.
   - Скажи это Жан-Клоду, и меня это удовлетворит.
   - Я собираюсь ему сказать.
   - Сегодня.
   - Ладно, сегодня.
   - Ложь. Когда я уйду, ты займешься своими ранами - и ранами вот этого,  -
а не пойдешь говорить Жан-Клоду.
   Черт, даже маленькое вранье не проходит.
   - Чего ты хочешь?
   - Он сегодня в ?Запретном плоде?. Пойди туда и  скажи  ему.  Я  буду  там
ждать.
   - Сначала мне надо заняться его ранами, все остальное потом.
   - Займись его ранами, но будь в ?Запретном плоде? до рассвета, иначе наше
перемирие кончено.
   - Почему тебе самой не сказать Жан-Клоду?
   - Он мне не поверит.
   - Он может отличить, когда ты говоришь правду, а когда нет.
   - То, что я верю в то, что говорю, еще не делает это правдой. Но от  тебя
он правду учует. Если меня там не будет, жди меня.  Я  хочу  присутствовать,
когда ты ему скажешь, что любишь другого. Хочу видеть, как у него  вытянется
физиономия.
   - Хорошо, я буду там до рассвета.
   Она перешагнула через тело Луи, держа в правой руке браунинг на  ствол  и
рукоять - не для выстрела, а чтобы не отдать потом. Осторожно  подойдя,  она
подняла файрстар, ни на миг не спуская с меня глаз.
   С рукоятки ножа в ее горле стекала кровь, шлепаясь на  асфальт  с  мокрым
звуком. Увидев мои вытаращенные глаза, Гретхен улыбнулась. Я знала, что  это
их не убивает, но думала, что это хотя бы больно. Может быть,  они  вынимают
лезвия просто по привычке. Гретхен оно явно не беспокоило.
   - Получишь их обратно, когда ему скажешь.
   - Ты надеешься, что он меня убьет?
   - Слез проливать не буду.
   Что ж, все ясно. Гретхен сделала первый шаг назад,  другой,  остановилась
перед деревьями - бледный силуэт.
   - Я буду ждать тебя, Анита Блейк. Не надо меня разочаровывать.
   - Я приду, - ответила я.
   Она улыбнулась, блеснув кровавыми зубами,  шагнула  еще  раз  назад  -  и
исчезла. Я думала было, что это ментальный фокус, но послышался шум воздуха.
Деревья качнулись, как под сильным ветром.  Я  поглядела  вверх  и  заметила
что-то. Не крылья, не летучую мышь, но? что-то. Что-то такое, чего не  могла
понять мои глаза.

22

   Я осторожно встала. Мир не завертелся - уже  хорошо.  Я  подошла  к  Луи.
Крысолюд лежал на траве темным силуэтом, совершенно недвижно. Я встала рядом
с  ним  на  колени,  и  снова  меня  одолела  тошнота.  Пришлось  ждать   на
четвереньках, пока она пройдет. Мир снова успокоился, и я положила  руку  на
мохнатую грудь. Вздох облегчения вырвался у меня, когда грудь под моей рукой
поднялась и опала. Живой и дышит. Фантастика.
   Будь он в виде человека, я бы посмотрела рану у него на шее. Вообще-то  я
была уверена, что, коснувшись его крови в животной форме, я  ликантропию  не
подхвачу, но уверена не на сто процентов. А у меня  хватало  проблем  и  без
того, чтобы раз в месяц покрываться мехом. К тому же если уж я  выбирала  бы
себе животное, то это была бы не крыса.
   Вой сирен приближался. Я не знала, что делать. Он серьезно  ранен,  но  я
видела Ричарда и в худшем виде, и он исцелился. Но нужна  ли  ему  была  для
этого медицинская помощь? Неизвестно. Можно бы спрятать Луи в кустах, но  не
получиться ли, что я бросила его умирать? А если копы  увидят  его  в  таком
виде, его тайна раскроется. Жизнь его полетит к чертовой  матери  только  за
то, что он меня спас. Это будет нечестно.
   Из остроконечной пасти донесся долгий вздох. По  телу  пробежала  крупная
дрожь. Мех стал отступать, как вода при отливе. Стали выпрямляться неуклюжие
крысиные конечности. Я глядела на человеческую форму, возникающую  из  меха,
как скульптура из оттаивающей глыбы льда.
   Луи лежал на темной траве, бледный, голый и  совершенно  человеческий.  Я
никогда еще не видела этого процесса в обратную сторону.  Это  было  так  же
захватывающе, как и прямой процесс, но менее пугающе - может быть  благодаря
конечному продукту.
   Рана на шее Луи была больше похожа на укус животного, чем  вампира.  Кожа
разорвана, но два следа поглубже - клыки. Сейчас крови на ране не было. Пока
я смотрела кровь появилась. В темноте мне трудно  было  сказать,  но  похоже
было, что рана начинает заживать. Я проверила  пульс  -  он  был  сильным  и
ровным. А что это может значить? Я же не врач.
   Сирена замолчала, но мигалки разгоняли тьму над  деревьями,  как  цветные
молнии. Сюда идут копы, и пора мне решить, что делать. Голова почти  прошла,
мне стало лучше, зрение  прояснилось.  Конечно,  я  еще  не  пыталась  снова
встать. Я смогу перетащить Луи в  хватке,  в  которой  выносят  пострадавших
пожарные, не слишком далеко и не слишком быстро, но смогу.
   Следы укусов сокращались. Черт побери, он же к утру будет здоров. Но дать
копам его увидеть я не могла и не могла его здесь оставить. Не  знаю,  может
ли ликантроп до смерти замерзнуть, но сегодня мне что-то не везет.
   Я накрыла его своим пальто, обернув  вокруг,  когда  приподняла.  Неладно
будет, если он себе кое-что отморозит. Палец на ноге потерять - и то обидно.
   Сделав глубокий вдох, я встала, держа Луи на  плече.  Моим  коленям  этот
подъем тяжести не понравился. Но когда я встала,  перед  глазами  снова  все
поплыло,  и  я  стояла,  пытаясь  справиться  с  вдруг  сорвавшейся  с  цепи
вселенной. Потом я упала на колени,  и  это  было  больно  из-за  добавочной
тяжести.
   Полиция уже близко. Если я не уберусь немедленно, можно сразу  сдаваться.
А сдаваться - не самое главное из моих  умений.  Встав  на  одно  колено,  я
сделала последний толчок. Коленные суставы вопили во все горло, но я все  же
стояла. По глазам прокатывались черные волны, а я ждала, когда они  схлынут.
Головокружение было на этот раз не очень сильным, но тошнота сильнее. Ладно,
подруга, потом поблюешь.
   Я пошла по тротуару - не рискнула по снегу. Кроме того,  следы  на  снегу
даже городской коп заметит.
   От приближающихся огни меня прикрывала полоса деревьев.  Тротуар  обходил
вокруг дома. За углом я смогу найти свою машину. Вести машину,  когда  перед
глазами все качается и плывет, - не самый лучший выход, но если я не оставлю
приличного расстояния между копами и собой, все усилия будут зря.  Я  должна
добраться до машины. Я должна увезти Луи подальше от чужих глаз.
   Я не оглядывалась, чтобы посмотреть, где там мигалки. Оглядываться -  это
не поможет, а с Луи на плече оно еще и трудно. Так что я просто переставляла
ноги, одну за другой, и угол дома поворачивался вокруг меня. Теперь  нас  не
видно, даже если они выедут из-за деревьев. Прогресс, что ни говори.
   Слева от меня темным монолитом тянулась стена дома. Расстояние, казалось,
только  увеличивалось.  Я  переставляла   ноги,   одну   за   другой.   Если
сосредоточиться на ходьбе, ни о чем не думаю, я смогу. Луи, на  мой  взгляд,
становился легче. Это было не правильно. Может  быть,  я  сейчас  отключусь,
только сама еще этого не знаю?
   Подняв глаза, я увидела край дома прямо рядом.  Какой-то  период  времени
выпал из памяти - плохо. Наверняка сотрясение. Но ведь не слишком сильнее, а
то бы я потеряла сознание, так? Только почему я в это не верю?
   Я выглянула за угол, думая только о том, чтобы не ударить Луи  ногами  об
стену. Это потребовало больше внимания, чем должно было бы.
   Темноту озаряли полицейские мигалки. Машина стояла на  краю  парковки,  и
одна дверь была открыта. Оттуда неразборчиво слышались  трещащие  голоса  по
радио. Машина была вроде бы пустая. Когда я прищурилась,  чтобы  всмотреться
получше, по глазам снова прокатилась волна черноты. Как,  черт  побери,  мне
вести машину? Ладно, все по порядку. Сначала нужно запихнуть Луи  в  джип  с
глаз долой.
   Я вышла из-под защиты дома - моего последнего убежища. Если сейчас, когда
я тащусь через стоянку, появятся копы, все пропало.
   В воскресенье вечером на гостевой парковке машин немного. Мой джип  стоял
под фонарем - я всегда, когда получается, ставлю  машину  под  фонарем.  Для
женщин, разъезжающих после наступления  темноты,  это  правило  безопасности
номер один. Джип стоял как под прожектором. Хотя может быть, свет и  не  был
таким ярким, но мне он таким казался, поскольку мне надо было скрываться.
   Где-то на полдороге к джипу  я  поняла,  что  головная  боль  у  меня  не
единственная проблема. Конечно, я могла поднять такой вес, даже  нести  его,
но не вечно. У меня  начинали  дрожать  колени.  Каждый  шаг  получался  все
медленнее и требовал все больших усилий. Если я  упаду,  снова  мне  Луи  не
поднять. Я даже не была уверена, что сама смогу встать.
   Переставлять ногу, одну, другую, одну, другую - я  больше  ни  о  чем  не
думала, пока в поле зрения не вплыли шины джипа. Ну вот,  оказалось  не  так
трудно.
   Ключи от машины были, конечно, в кармане  пальто.  Я  нажала  на  кнопку,
открывающую двери. Звуковой сигнал завопил так, что мертвого мог бы поднять.
Придерживая Луи одной рукой, я другой открыла среднюю дверцу и плюхнула  его
на заднее сиденье. Пальто упало, открыв контуры  голого  тела.  Наверное,  я
чувствовала себя лучше, чем мне  казалось,  поскольку  у  меня  хватило  сил
набросить на него пальто, прикрывая  пах,  живот  и  часть  груди.  Осталась
незакрытой рука, неуклюже свесившаяся  в  сторону,  но  с  голой  рукой  мое
чувство приличия вполне могла смириться.
   Закрывая дверцу, я случайно увидела  себя  в  боковом  зеркале.  С  одной
стороны мое лицо превратилось в кровавую маску, а на чистых местах виднелись
красные царапины. Я влезла  в  машину,  взяла  в  бардачке  коробку  детских
салфеток с алоэ и ланолином. Их я возила с собой, чтобы ликвидировать  следы
крови после подъема зомби, - они действовали лучше, чем просто мыло с водой,
которые я возила с собой раньше. Стерев  достаточно  крови,  чтобы  меня  не
остановил первый же коп, я села за руль и посмотрела в зеркало заднего вида.
   Полицейская машина все еще стояла в полном одиночестве,  как  поджидающий
хозяина пес. Мотор завелся, я включила передачу и дала газ. Джип  вильнул  к
фонарному столбу, как к магниту. Ударив по тормозам, я успела  порадоваться,
что пристегнулась.
   Ладно, значит, я слегка  дезориентирована.  Включив  свет  под  солнечным
щитком (этот свет сделан, чтобы поправлять макияж),  я  вместо  этого  стала
рассматривать собственные зрачки.  Одинаковые.  Если  бы  один  из  них  был
раздут, это могла бы означать кровоизлияние в мозг. От  таких  штук  человек
может и умереть. Я бы тогда сдалась копам, и меня отвезли бы в больницу.  Но
все было не так плохо - я на это надеялась.
   Выключив свет, я подала машину вперед. Если ехать очень медленно, машину,
даст Бог, не потянет целоваться с фонарем. Отлично.
   Я подала машину со стоянки, ожидая окриков за спиной.  Тихо.  Улица  была
темна и по обеим сторонам уставлена машинами. Я поползла со  скоростью  миль
десять в час - быстрее боялась. Впечатление было такое, будто я  еду  сквозь
машины у тротуара. Иллюзия, конечно, но все равно нервирует.
   Улица побольше - и мне в глаза ударил свет фар. Я поднесла руку к  глазам
козырьком и едва не въехала в  припаркованный  автомобиль.  Вот  черт!  Надо
где-нибудь остановиться,  пока  я  никого  не  стукнула.  Еще  через  четыре
квартала я нашла  заправку  с  телефоном-автоматом  на  улице.  Насколько  я
страшно выгляжу, я точно не знала, но  не  хотела,  чтобы  после  всех  моих
стараний удрать незамеченной какой-нибудь слишком бдительный клерк  позвонил
в полицию.
   Я осторожно заехала на стоянку. Если  бы  я  перестаралась  и  въехала  в
бензоколонку, кто-нибудь все равно бы вызвал копов. Джип я  поставила  перед
телефонами, и у меня словно гора с плеч свалилась, что можно  стоять,  а  не
ехать.
   В пепельнице я нашарила квотер - там никогда ничего не было кроме мелочи.
Выйдя из машины, я первый раз поняла, как холодно без пальто. Граница холода
проходила по спине, где был оторван кусок свитера. Не думая, я набрала номер
Ричарда. А кому еще я могла звонить?
   Пискнул автоответчик.
   "Черт возьми, Ричард, будь дома, будь дома!?
   Загудел сигнал.
   - Ричард, это Анита. Луи ранен. Возьми  трубку,  если  ты  дома.  Ричард,
возьми трубку, Ричард! - я прислонилась головой к холодному металлу будки. -
Возьми трубку, возьми трубку, черт бы все побрал!
   Он схватил трубку, запыхавшись.
   - Анита, это я. Что случилось?
   - Луи ранен. У  него  рана  залечивается.  Как  объяснить  это  врачам  в
больнице?
   - Не надо, - ответил он. - У нас есть врачи, которые могут его  вылечить.
Я тебе скажу, куда ехать.
   - Я не могу вести.
   - Ты ранена?
   - Да.
   - Серьезно?
   - Достаточно серьезно, чтобы мне не хотелось вести машину.
   - Что с вами случилось?
   Я выдала ему адаптированную версию. Просто нападение вампира, без  особых
мотивов. Мне не хотелось сообщать ему, что я должна рассказать  Жан-Клоду  о
нашей помолвке, поскольку я еще не была уверена, что мы  таковую  заключили.
Он предложил, я сказала ?да?, но сейчас я уже не была  уверена.  Я  даже  не
была уверена, что Ричард по-прежнему уверен.
   - Скажи, где ты. - Я рассказала. - Я знаю эту  заправку.  Иногда  заезжал
туда, когда ездил к Луи.
   - Отлично. Когда ты здесь будешь?
   - А ты уверена, что ничего с тобой за это время не случится?
   - Полностью.
   - Если нет, вызови полицию. Не рискуй жизнью, чтобы не выдавать  Луи.  Он
бы этого не хотел.
   - Я это учту.
   - Не строй из  себя  мачо,  Анита.  Я  просто  не  хочу,  чтобы  с  тобой
что-нибудь случилось.
   Я улыбнулась, все еще прижимаясь головой к холодной будке.
   - Не будь я мачо, сдалась бы сегодня давным-давно.  Ты  просто  приезжай,
Ричард, я буду ждать.
   И я повесила трубку, пока Ричард не успел впасть в сантименты.  Мне  было
слишком паршиво, чтобы вынести еще и сочувствие.
   Я влезла в джип. В нем было холодно - я забыла включить обогрев. Сейчас я
включила его на полную, потом встала на колени на сиденье и  поглядела,  как
там Луи. Он не шевельнулся. Я взяла его за руку, проверила пульс. Пульс  был
сильный и ровный. Просто для проверки я приподняла  его  руку  и  выпустила.
Реакции не было, но я ее, на самом деле, и не ожидала.
   Обычно ликантроп остается в животной форме часов восемь - десять.  Раннее
обратное превращение забирает много сил. Даже будь Луи ранен, он бы  проспал
весь остаток ночи. Хотя спать - это  слишком  слабое  слово.  Ликантропа  от
такого сна пробудить невозможно. Но это не слишком хороший способ выживания,
как и вампирам не слишком полезна необходимость дневного сна.  Так  эволюция
помогает нам, слабым человечкам.
   Я сползла вниз по сиденью. Сколько времени займет у Ричарда дорога, я  не
знала. Я посмотрела на здание станции. Человек за прилавком читал  журнал  и
сейчас на нас не обращал  внимания.  Если  бы  он  смотрел,  я  бы  отъехала
подальше от света - мне не надо, чтобы он к нам присматривался, но раз он не
обращает внимания, я остаюсь на месте.
   Я откинулась назад, положив голову на подголовник. Мне  хотелось  закрыть
глаза, но я этого не сделала. Я не сомневалась, что  у  меня  сотрясение,  а
спать при этом не слишком полезно. Однажды у меня была  куда  более  сильная
контузия, но Жан-Клод ее вылечил. Да, но метка  вампира  -  слишком  сильное
средство от простого сотрясения.
   Сейчас мне впервые серьезно досталось с тех пор,  как  я  утратила  метки
Жан-Клода. Он них меня было труднее ранить,  и  я  исцелялась  быстрее.  Для
побочного  эффекта  неплохо.  Вторым  побочным  эффектом  была   возможность
смотреть в глаза вампира, и он при этом не мог меня зачаровать. Как  сегодня
я смотрела в глаза Гретхен.
   Как я смогла это сделать безнаказанно? Жан-Клод мне солгал, и у меня  еще
остался какой-то след от его меток? Еще один вопрос, который надо будет  ему
задать, когда увидимся. Правда, после опубликования новостей ад  сорвется  с
цепи и  будет  не  до  вопросов.  Впрочем,  один  вопрос  все  же  остается:
попытается Жан-Клод убить Ричарда? Вполне возможно.
   Я вздохнула и закрыла глаза.  Вдруг  навалилась  усталость,  и  усталость
такая, что глаза открывать не хотелось. Меня засасывал сон. Я заставила себя
открыть глаза и  села  прямо.  Может  быть,  это  последствия  напряжения  -
адреналин схлынул, или это от сотрясения. Я включила свет в салоне  и  снова
проверила, как там Луи. Дыхание и пульс ровные. Голова его свесилась  набок,
открыв длинную линию шеи и рану  на  ней.  След  от  укуса  проходил.  Когда
смотришь, это незаметно, но каждый раз, когда я на него  оглядывалась,  рана
становилась лучше. Это как смотреть, как раскрывается цветок. Эффект  виден,
но процесс заметить не удается.
   Луи - с ним все будет хорошо. А как с Ричардом? Я  сказала  ?да?,  потому
что в тот момент хотела это сказать. Я вполне могла себе представить, как мы
вместе проводим жизнь. До того, как Берт меня нашел и научил,  как  обращать
свой талант в деньги, у меня была жизнь. Я ходила в походы,  путешествовала.
Я была биологом-старшекурсником и  думала  о  магистерской  и  докторской  и
собиралась изучать противоестественные создания всю  оставшуюся  жизнь.  Как
Джейн Гудолл по противоестественной  биологии.  Ричард  мне  обо  всем  этом
напомнил, о том,  какой  рисовалась  мне  тогда  моя  будущая  жизнь.  Я  не
собиралась провести свою жизнь по пояс в крови и смерти. Это уж точно.
   Если бы я сдалась Жан-Клоду, это значило бы  признать,  что  ничего  нет,
кроме смерти, ничего нет, кроме насилия. Он сексуален, привлекателен, но  он
все равно смерть. Мне думалось, что с Ричардом у меня будет шанс  на  жизнь.
На что-то лучшее. После прошлой ночи я даже в этом уже не была уверена.
   Неужели это слишком много - хотеть, чтобы  мужчина  был  человеком?  Черт
возьми, есть женщины моего возраста, которым вообще не с кем встречаться.  И
я была такая, пока не появился Ричард. Ладно,  Жан-Клод  хотел  бы  за  мной
ухаживать, но я его избегала.  Не  могла  я  себе  представить,  как  это  -
встречаться с Жан-Клодом, как с обычным кавалером. Секс с ним  я  еще  могла
себе представить, но не ухаживания. Сама мысль, что  он  заедет  за  мной  в
восемь, завезет домой и удовлетворится прощальным поцелуем, была смешна.
   Я стояла на коленях  на  сиденье,  глядя  на  Луи.  Повернуться  и  сесть
поудобнее мне было страшновато - я боялась заснуть и не  проснуться.  Не  то
чтобы на самом деле боялась, но опасалась. Мысль поехать в больницу казалась
неглупой, но сначала я должна рассказать Жан-Клоду о Ричарде. И удержать его
от убийства Ричарда.
   Я  положила  лицо  на  руки,  и  в  голове