у  него  все  еще  есть  ноги.
Когда-то он мог быть и повыше.
   - Вы мне не нравитесь, Сабин, но я никогда намеренно не оставила бы живое
или какое-либо другое существо в подобном состоянии. Мои  сегодняшние  планы
для меня важны, но если  бы  я  могла  вас  излечить  немедленно,  я  бы  их
переменила.
   Вампир посмотрел на меня. Эти синие-синие глаза - будто глядишь в  чистую
воду океана. Притяжения в них не было. Либо он прилично себя вел, либо,  как
большинство вампиров, больше не мог захватить меня глазами.
   - Благодарю вас, миз Блейк. Я знаю, что вы искренни.
   Он протянул руку в перчатке из-под широкого плаща. Я, подавив  колебание,
взяла ее. Пожатие этой руки было туго, и мне очень трудно было не  отдернуть
свою. И я заставила  себя  пожать  его  руку,  улыбнуться,  отпустить  и  не
вытереть ладонь о юбку.
   Доминик тоже пожал мне руку. У него ладонь была сухая и холодная.
   - Спасибо, что уделили нам время, миз Блейк. Я с вами свяжусь  завтра,  и
мы все обсудим.
   - Буду ждать вашего звонка, мистер Дюмар.
   - Пожалуйста, называйте меня Доминик.
   - Доминик, - кивнула я. - Обсудить можем, но мне ни за что не хотелось бы
брать у вас деньги, если я не уверена, что смогу помочь.
   - Можно называть вас Анита? - спросил он.
   Я подумала и пожала плечами:
   - Почему бы и нет?
   - Не волнуйтесь насчет денег, - сказал Сабин. - У меня их много,  как  бы
мало толку мне от них ни было.
   - А как твоя любимая  женщина  перенесла  изменения  твоей  внешности?  -
спросил Жан-Клод.
   Сабин посмотрел на него, и дружелюбным этот взгляд нельзя было назвать.
   - Она находит это отвратительным, как и я. Она ощущает огромную вину. Она
не бросила меня и не осталась со мной.
   - Вы живете уже около семисот лет, - сказала я. - Зачем было все  бросать
ради женщины?
   Сабин повернулся ко мне, и полоска слизи потекла по его лицу, как  черная
слеза.
   - Вы спрашиваете меня, стоило ли оно того, миз Блейк?
   Я покачала головой:
   - Это совершенно не мое дело. Я прошу прощения за вопрос.
   Он набросил на голову капюшон и обернулся ко мне - чернота,  чаща  теней,
где должно было быть лицо.
   -  Она  собиралась  оставить  меня,  миз  Блейк.  Я  думал,   что   готов
пожертвовать всем, лишь бы она была рядом со мной, в моей постели. Я ошибся.
- Он повернулся чернотой к Жан-Клоду. - Завтра ночью мы увидимся, Жан-Клод.
   - Буду ждать.
   Ни один из вампиров не протянул руку для пожатия. Сабин поплыл  к  двери,
полы плаща летели за ним, пустые. Я подумала, сколько  у  него  осталось  от
нижней части тела, и решила, что лучше мне этого не знать.
   Доминик снова пожал мне руку.
   - Спасибо, Анита. Вы подали  нам  надежду.  -  Держа  меня  за  руку,  он
поглядел мне в лицо, будто что-то мог там прочесть.  -  И  подумайте  насчет
моего предложения вас обучать. Среди нас очень мало истинных некромантов.
   Я отняла руку.
   - Я подумаю. А теперь мне действительно пора.
   Он улыбнулся, придержал дверь для Сабина, и они вышли.  Мы  с  Жан-Клодом
минуту помолчали, и я нарушила молчание первой.
   - Вы им доверяете?
   - Конечно, нет! - Жан-Клод улыбнулся и присел на край моего стола.
   - Тогда зачем вы разрешили им прийти?
   - Совет объявил, что Мастера вампиров в Соединенных Штатах не имеют права
на ссору, пока не будет  похоронен  этот  мерзкий  закон,  который  пытаются
протолкнуть в Вашингтоне. Очередная  война  нежити  и  антивампирское  лобби
протолкнет этот закон и мы снова окажемся нелегалами.
   Я покачала головой:
   - Не думаю, что у закона Брюстера есть хоть какой-то шанс пройти. Вампиры
в Соединенных Штатах легальны. Согласна я с этим или нет,  но  это  вряд  ли
переменится.
   - Почему вы так уверены?
   - Довольно трудно заявить, что некоторая группа состоит из живых  существ
и имеет права, а потом изменить мнение и сказать, что опять можно их убивать
на месте. АКЛУ поднимет шум до небес.
   - Возможно, - улыбнулся он. - Но как бы  там  ни  было,  а  совет  обязал
сохранять мир, пока вопрос о законе не будет решен так или иначе.
   - И поэтому вы допустили Сабина на свою территорию,  поскольку,  если  он
плохо себя поведет, искать и убивать его будет совет.
   Жан-Клод кивнул.
   - Да, но вы все равно останетесь мертвым.
   Он обезоруживающе и грациозно развел руками:
   - Совершенства не бывает.
   - Да, пожалуй, - рассмеялась я.
   - А теперь вы, наверное, вряд ли  хотите  опоздать  на  свидание  с  мсье
Cееманом?
   - Что-то вы страшно по этому поводу цивилизованно себя ведете.
   - Завтрашний вечер будет мой, ma petite. И было бы... неспортивно, да?  -
скупиться на сегодняшний вечер для Ричарда.
   - А вы очень неспортивны.
   - Ну, ma petite, это несправедливо. Ведь Ричард жив, не правда ли?
   - Только потому что вы знаете: если вы убьете  его,  я  постараюсь  убить
вас. - Я подняла руку, пока он не успел произнести: ?Я попытаюсь убить  вас,
вы попытаетесь убить меня и т.д.?. Это был старый спор.
   - Итак, Ричард жив, вы встречаетесь с нами обоими, а я проявляю терпение.
Такое терпение, какого не проявлял никогда и ни с кем.
   Я стала разглядывать его лицо. Он из тех мужчин, которые скорее смазливы,
чем красивы, но все равно лицо у него мужественное; за женщину  его  никогда
не примешь - несмотря даже на длинные волосы. В Жан-Клоде всегда есть что-то
чертовски мужественное, сколько бы кружев он на себя ни надел.
   Он мог бы быть моим с потрохами и клыками. Я только не была уверена,  что
хочу этого.
   - Мне пора идти, - сказала я.
   Он оттолкнулся от стола и вдруг оказался на расстоянии вытянутой руки.
   - Тогда идите, ma petite.
   Его тело ощущалось в дюймах от меня, как  переливающаяся  энергия.  Чтобы
заговорить, мне пришлось проглотить застрявший в горле ком.
   - Это мой кабинет. Вы должны уйти.
   Он чуть коснулся моих рук кончиками пальцев.
   - Приятного вам вечера, ma petite. - Его пальцы  обернулись  вокруг  моих
рук, чуть ниже плеч. Он не наклонялся ко мне, не притянул меня  ни  на  дюйм
ближе. Просто держал меня за руки и смотрел на меня.
   Я встретила взгляд его темно-синих глаз. Было когда-то время, когда я  не
могла смотреть емy в глаза без того,  чтобы,  не  провалиться  в  них  и  не
потерять себя. Теперь я вполне твердо встречала его взгляд,  но  в  каком-то
смысле все равно терялась. Приподнявшись на цыпочки,  я  приблизила  к  нему
лицо.
   - Надо было вас убить уже давно.
   - Вам представлялся не один случай, ma petite. Вы все время меня щадили.
   - Моя ошибка, - согласилась я.
   Он рассмеялся, и этот звук скользнул по коже, как мех. Я вздрогнула в его
руках.
   - Прекратите!
   Он поцеловал меня - едва касаясь губами, - чтобы я не ощутила клыков.
   - Вам бы сильно меня  недоставало,  если  бы  я  погиб.  Признайтесь,  ma
petite.
   Я высвободилась. Его руки скользнули по моим рукам вниз.
   - Мне пора идти.
   - Да, вы говорили.
   - Выметайтесь, Жан-Клод, хватит баловаться.
   Его лицо моментально стало серьезным, будто кто-то его протер.
   - Не буду баловаться, ma petite. Идите к своему другому любовнику. -  Тут
настала его очередь поднять руку:
   - Я знаю, что вы не любовники  на  самом  деле.  Вы  сопротивляетесь  нам
обоим. Великолепная стойкость, ma petite.
   Что-то промелькнуло на его лице, может быть, злоба, - и тут  же  исчезло,
как рябь на темной ходе.
   - Завтра вечером вы будете со мной, и  настанет  очередь  Ричарда  сидеть
дома и мучиться догадками. - Он покачал головой. - Даже для вас я не  сделал
бы того, что сделал Сабин. Даже ради вашей любви - есть вещи, которых  я  не
сделаю никогда. - Он посмотрел на меня вдруг свирепо - и  гнев  полыхнул  из
глаз. - Но того, что я делаю, более чем достаточно.
   - Не надо дышать на меня праведным гневом, - сказала я. - Если бы  вы  не
встряли, мы с Ричардом были бы уже помолвлены, если не больше.
   - И что дальше? Вы бы жили за белым  штакетником  с  двумя  детишками?  Я
думаю, вы больше лжете себе, чем мне, Анита.
   Когда он начинал называть меня настоящим именем, это был плохой признак.
   - И что имеется в виду?
   - Имеется в виду, ma petite, что вы не более склонны к семейной  идиллии,
чем я.
   С этими словами он скользнул к двери и вышел. А  дверь  закрыл  за  собой
тихо, но твердо.
   К семейной идиллии?  Кто,  я?  Моя  жизнь  -  гибрид  противоестественной
?мыльной оперы? с приключенческим  боевиком.  Вроде  ?Как  повернется  гроб?
пополам с ?Рэмбо?. Белый штакетник сюда не вписывается. Тут Жан-Клод прав.
   Зато у меня целых два выходных в конце недели. Впервые за много  месяцев.
Я всю неделю ждала этого вечера. Но почему-то не  идеальное  лицо  Жан-Клода
занимало сегодня мои мысли. Все время мелькало лицо  Сабина.  Вечная  жизнь,
вечная боль, вечное уродство. Ничего себе послежизнь.

2

   У Кэтрин за обедом собрались: живые, мертвые и периодически мохнатые.  Из
восьмерых шестеро были людьми, хотя в двух я не была уверена - включая себя.
   Я надела черные штаны, черный бархатный жакет  с  атласными  лацканами  и
свободную белую  куртку  под  стать  рубашке.  Девятимиллиметровый  браунинг
вполне подходил к этому наряду, но я его держала не на виду. Это была первая
вечеринка, которую Кэтрин устраивала после свадьбы, и браунинг  мог  создать
не то настроение.
   Мне еще пришлось  снять  серебряный  крест,  который  я  всегда  ношу,  и
спрятать в карман, потому что передо мной стоял вампир, и когда он  вошел  в
комнату, крест начал светиться. Знай я, что на обед приглашены вампиры, я бы
надела облегающий  воротник,  чтобы  спрятать  крест.  Они,  вообще  говоря,
светятся только когда на виду.
   Роберт - тот самый вампир, о котором я говорю, - был высоким, мускулистым
и красивым, как фотомодель.  Раньше  он  служил  стриптизером  в  ?Запретном
плоде?,  теперь  он  там  управляющий.  От  рабочего   до   руководителя   -
Американская  Мечта.  Волосы  у  него  были  светлые,  вьющиеся  и   коротко
стриженные. Одет он  был  в  коричневую  рубашку,  очень  ему  подходящую  и
полностью гармонирующую с платьем его спутницы.
   У Моники Веспуччи загар из клуба здоровья уже малость полинял, но  макияж
был наложен великолепно, короткие волосы цвета осенних листьев  уложены  как
надо. Она была  настолько  беременна,  что  даже  я  заметила,  и  так  этим
довольна, что не могла меня не раздражать.
   Мне она лучезарно улыбнулась:
   - Анита, сколько мы не виделись!
   Ответить мне на это хотелось: ?И еще бы столько  же?.  В  последний  раз,
когда я ее видела, она меня подставила местному Мастеру вампиров. Но  Кэтрин
считала, что  Моника  ей  подруга,  и  разубедить  ее,  не  рассказывая  все
подробно,  было   бы   трудно.   А   в   подробном   рассказе   фигурировали
несанкционированные убийства, из коих некоторые были совершены мною.  Кэтрин
- юрист и сторонник закона и порядка. Я не хотела, чтобы ей пришлось идти на
сделку с совестью. А значит, Моника - ее подруга, то  есть  я  была  вежлива
весь обед, от закуски и до самого десерта.  В  основном  мне  это  удавалось
потому, что она была на той стороне стола. Теперь же мы оказались  вдвоем  в
гостиной, и от нее невозможно было отделаться.
   - Кажется, не очень долго, - сказала я.
   - Почти год. - Она улыбнулась Роберту. Они держались  за  руки.  -  А  мы
поженились. - Она коснулась  бокалом  живота.  -  И  я  уже  с  начинкой,  -
хихикнула она.
   Я уставилась на них обоих:
   - От трупа столетней давности начинки не получается. -  Слишком  долго  я
уже была вежлива.
   Моника широко мне улыбнулась:
   -  Получается,  если  достаточно  надолго  поднять  температуру  тела   и
достаточно часто заниматься сексом. Мой акушер думает,  что  это  все  из-за
горячих ванн.
   Это было для меня уже лишнее знание.
   - А результат амниографии вы уже получили?
   Улыбка сползла с ее лица, сменившись тревогой. Я пожалела, что спросила.
   - Надо подождать еще неделю.
   - Моника, Роберт, я прошу прощения. Надеюсь, что все будет чисто.
   Я не упомянула о синдроме Влада, но эти слова повисли в воздухе. Три года
легализованного вампиризма - и синдром Влада стал  самым  частым  врожденным
дефектом в стране. Он мог привести к ужасным увечьям, не говоря уже о смерти
младенца.  Когда  риск  так  велик,  как-то  ожидаешь   от   людей   большей
осторожности.
   Роберт притянул ее  к  своей  груди,  и  в  ее  глазах  погас  свет,  она
побледнела. Я чувствовала себя более чем паршиво.
   - По последним сведениям, вампиры старше ста лет стерильны, - сказала  я.
- Им явно надо бы обновить информацию.
   Это я сказала вроде бы в утешение, чтобы они  не  поняли  так,  что  были
неосторожны.
   Моника посмотрела, на меня без всякой доброты в глазах.
   - Тоже беспокоишься?
   Она была такая беременная, какая бледная, и все равно мне  хотелось  дать
ей по морде. Я не спала с Жан-Клодом, но не собиралась сейчас  оправдываться
перед Моникой Веспуччи - да и вообще перед кем бы то ни было.
   В комнату вошел Ричард Cееман. На самом деде я даже  не  видела,  как  он
вошел, - я это ощутила. Обернувшись, я смотрела, как он вдет к нам.  Был  он
ростом шесть футов один дюйм - почти на фут выше меня. Еще дюйм -  и  мы  не
могли бы целоваться без табуретки, хотя это стоило бы затраченных усилий. Он
пробирался среди гостей,  перебрасываясь  короткими  репликами.  Совершенные
зубы сияли в улыбке на фоне загорелой кожи. Он общался с новыми  друзьями  -
это те, кого он успел очаровать за обедом. Прямо самый бойскаутский бойскаут
в мире, близкий друг каждому, ему всюду рады. Он любил людей и отлично  умел
слушать - два весьма недооцениваемых качества.
   Костюм у него был  темно-коричневый,  рубашка  -  темно-оранжево-золотая.
Галстук - оранжевого тона чуть светлее  с  какими-то  рисунками.  Надо  были
встать с ним рядом, чтобы узнать героев мультиков ?Уорнер бразерс?.
   Волосы до плеч были убраны с лица во что-то  вроде  французской  косы,  и
потому казалось, что волосы - темно-каштановые - очень коротки. И  лицо  его
было чисто и отлично видно. Линии скул прекрасно вылепленные, изящные.  Лицо
мужественное, красивое, смягченное  ямочкой.  Такие  лица  вызывают  сильное
смущение у старшеклассниц.
   Он заметил, что я на него смотрю,  и  улыбнулся,  карие  глаза  сверкнули
вместе  с  этой  улыбкой,  вспыхнули  жаром,  не  имевшим  ничего  общего  с
температурой воздуха. Я смотрела, как он подходит, и тот же жар  поднялся  у
меня по шее к лицу. Я хотела раздеть его, коснуться кожи, взглянуть, что там
под костюмом. Хотела почти неудержимо. Но я этого не сделаю, потому что я  с
Ричардом не сплю. Я не сплю ни с вампиром, ни вервольфом. А  Ричард  и  есть
тот самый вервольф. Единственный его недостаток. Ладно, может,  есть  и  еще
один:  он  никогда  никого  не  убивает.  Из-за   этого   недостатка   могут
когда-нибудь убить его самого.
   Я сунула руку ему за спину, под расстегнутый пиджак. Его твердая  теплота
забилась как пульс под моим прикосновением. Если мы  в  ближайшее  время  не
займемся сексом, я просто лопну. Ничего себе цена за нравственные принципы?
   Моника не отводила от меня глаз, рассматривала мое лицо.
   - Какое прекрасное ожерелье. Кто тебе его подарил?
   Я улыбнулась и покачала головой. У меня была на шее  бархатка  с  камеей,
украшенной по краям серебряной филигранью, - вполне под стать наряду. Моника
была уверена, что Ричард мне ее не дарил, а для нее это значило, что подарил
Жан-Клод. Милая добрая Моника, она не меняется.
   - Я купила ее к этому костюму, - сказала я.
   Она вытаращила глаза:
   - Вот как? - Будто бы она мне не поверила.
   - Вот так. Я не особо люблю подарки, тем более драгоценности.
   Ричард обнял меня:
   - И это правда. Эту женщину очень трудно избаловать.
   К нам подошла Кэтрин. Медные волосы обрамляли ее  лицо.  Единственная  из
моих знакомых, у которой волосы курчавее моих, и цвет куда более  зрелищный.
Если спросить почти любого, он начнет  описание  Кэтрин  с  волос.  Искусный
макияж скрывал веснушки и выделял светлые серо-зеленые  глаза.  Платье  было
цвета молодой листвы. Она была красива, как никогда.
   - Кажется, брак тебе к лицу, - улыбнулась я.
   Она улыбнулась в ответ:
   - Надо бы и тебе когда-нибудь попробовать.
   - Нет, спасибо. - Я покачала головой.
   - Я украду у вас Аниту ненадолго.
   Она хотя бы не сказала, что ей нужно помочь на кухне. Ричард сразу  понял
бы, что это ложь. На кухню надо было бы звать  его  -  он  куда  лучше  меня
готовит.
   Кэтрин отвела меня в запасную спальню, где были в  кучу  свалены  пальто.
Сверху лежала вещь из натурального меха. Я  могла  держать  пари,  чья  она:
любит Моника все мертвое.
   Как только за нами закрылась  дверь,  Кэтрин  схватила  меня  за  руки  и
захихикала - честное слово!
   - Ричард потрясающий мальчик. У меня в школе не было ни  одного  учителя,
хоть чуть похожего.
   Я улыбнулась - широкой дурацкой улыбкой, такой, которая выдает, что ты по
уши в любви или хотя бы в вожделении и настолько тебе хорошо, что ты  просто
глупеешь.
   Мы сели на кровать, отодвинув кучу пальто.
   - Он красив, - сказала я самым безразличным голосом, который только могла
обрести.
   - Анита, не морочь мне голову. Я никогда еще  не  видела,  чтобы  ты  так
сияла.
   - Я не сияла.
   Она усмехнулась и мотнула головой:
   - Сияла, и еще как.
   -  А  вот  и  нет...  -  начала  я,  но  трудно  хмуриться,  когда  морда
расплывается в улыбке. - Ладно, он мне нравится, и сильно. Ты довольна?
   - Ты с ним уже встречаешься почти семь  месяцев.  И  где  же  обручальное
кольцо?
   Тут я действительно нахмурилась.
   - Кэтрин, то, что ты в замужестве счастлива до безумия,  не  значит,  что
все остальные тоже должны выходить замуж.
   Она пожала плечами и засмеялась.
   Я глядела в ее сияющее лицо и качала головой. В этом Бобе,  значит,  есть
что-то, чего сразу не видно. Он был фунтов на тридцать  тяжелее,  чем  надо,
лысеющий,  с  маленькими   круглыми   очками   и   незапоминающимся   лицом.
Искрометности в нем тоже не замечалось. Пока я не увидела, как он смотрит на
Кэтрин, я готова была ей показать большой палец книзу. А смотрел он  на  нее
как на целый мир, и был этот мир приятен, безоблачен  и  чудесен.  Красавцев
много, остроумцев  полно  в  каждом  телевизоре,  а  вот  надежность  -  это
встречается куда реже.
   - Я  привела  сюда  Ричарда  не  для  того,  чтобы  ты  на  нем  шлепнула
одобрительную резолюцию. Я знала, что он тебе понравится.
   - Почему же ты держишь его в таком секрете? Я уже десять раз пыталась его
увидеть.
   Я пожала плечами. Честно говоря, потому что знала, как у  нее  засветятся
глаза. Тем маниакальным огнем, которым сияют твои замужние подруги, если  ты
не замужем и с кем-то встречаешься. Или, хуже того, не встречаешься  и  тебя
надо пристроить. Вот так сейчас смотрела Кэтрин.
   - Только  не  говори  мне,  что  ты  устроила  этот  прием  только  чтобы
познакомиться с Ричардом.
   - Ну уж прием. А как еще я могла бы это сделать?
   В дверь постучали.
   - Войдите! - сказала Кэтрин.
   В дверь вошел Боб. Для меня он выглядел так же ординарно, но Кэтрин, судя
по озарившемуся лицу, видела в нем что-то, мне не видное. Он улыбнулся ей, и
лицо его засветилось, тут и я усмотрела в нем что-то светлое и необычное. От
любви все мы становимся красивыми.
   - Простите, что встрял в  ваши  девичьи  разговоры,  но  Аниту  просят  к
телефону.
   - Сказали кто?
   - Тед Форрестер, говорит, что по делу.
   У меня глаза  широко  раскрылись.  Тед  Форрестер  -  это  был  псевдоним
человека, которого я знала как Эдуарда. Наемный  убийца,  специализирующийся
на вампирах, ликантропах и прочем не совсем человеческом материале. Я  же  -
охотник на вампиров с лицензией. Иногда наши пути пересекались. На некотором
уровне мы, можно сказать, были друзьями.
   - Кто такой Тед Форрестер? - спросила Кэтрин.
   - Охотник-истребитель, - ответила я. Тед, вторая  личность  Эдуарда,  был
охот