нное зрелище и  макабрическое,  и
отлично сработает как угроза.
   Врач и его помощник бросили пленного передо мной. Джейсон и  Зейн  не
обратили на него внимания, вылизывая меня.  Зейн  скользил  вдоль  руки,
зубы у него тихо поскрипывали. Когда он мельком глянул  на  пленного,  я
поняла, что Зейн устраивает для него представление.
   Мунин Райны ощущался как теплый свет. Он - или она хотели накрыть рот
Зейна губами и ощутить вкус крови Джемиля. Хотели сорвать бинт  с  плеча
Зейна и полизать кровь. С этой мыслью пришла и  другая:  что  зализанная
рана быстрее заживет. Да нет, вряд ли.
   Тот, что был с винтовкой, смотрел на меня, и глаза  его  превратились
почти в сплошные белки. Я слышала его дыхание, нюхом  чуяла  его  страх,
чуяла, как миазмы пота. Я по этому запаху знала, как  сильно  он  ранен.
Знала, что у него кожа будет холодной на ощупь от кровопотери. И все это
я знала по запаху. Вот черт!
   - Как тебя зовут?
   Кажется, вопрос оказался для него слишком сложным.
   - Можем посмотреть по твоим документам. Как твое имя?
   Он сделал невольное движение к карману - той рукой,  которой  у  него
уже не было.
   - Если его быстро доставить в больницу, - сказал врач,  -  там  могут
пришить руку на место.
   - Если он честно ответит на  вопросы,  можете  его  везти.  Как  тебя
зовут?
   - Терри. Терри Флетчер.
   - О'кей, Терри. Кто тебя послал нас убивать?
   - Я хотел с тобой расквитаться за то, как ты с нами расправилась, вот
и все. Никого убивать никто не собирался.
   Джейсон перешел с моей руки на локоть. Язык его холодком проходил  по
моей коже снова и снова. Холодком -  там,  где  уже  ушел,  а  там,  где
касался, он был горячим.
   - Вранье не приблизит тебя к больнице, Терри. И не спасет тебе  руку.
Кто тебе заплатил за нас?
   - Он меня убьет.
   Я поглядела на него и рассмеялась. Сочным, густым смехом, хоть  ножом
его режь. Он лился из моего рта, и это не был мой смех. От него  у  меня
волосы на шее встали дыбом, а Джейсон  остановился,  прижимаясь  ртом  к
моей руке.
   - Неужели ты думаешь, что я тебя не убью?
   Наконец подул ветерок, но горячий и душный.  Даже  рот  Джейсона  был
прохладнее.
   У него уже зажили губы настолько, чтобы присосаться к  коже,  но  рот
еще был распухшим. Я хотела поцеловать рану, полизать ее, узнать, правду
ли мне говорили. Могу ли я его вылечить?
   Я снова посмотрела на Терри:
   - Говори, кто тебе нас заказал. Говори, кто тебе заплатил. Скажи все,
что я хочу знать, и добрый доктор отвезет  тебя  в  больницу,  где  тебе
пришьют руку. Соври - и твоя рука станет просто мясом. Соври - и помрешь
прямо здесь, на этой поляне. Подумай, Терри. У меня вся ночь впереди.
   Я наклонилась  к  Джейсону,  оторвала  его  рот  от  своей  руки.  Мы
поцеловались, и я ощутила вкус крови Джемиля, своей кожи,  еле  заметный
след духов на запястье и кровь Джейсона. У него рот раньше кровоточил, и
это я  тоже  чувствовала.  Но  сейчас  кровотечение  прекратилось.  Раны
заживали,  и  я  могла  ускорить  заживление.  Все   мое   самообладание
потребовалось, чтобы не прижаться к нему ртом как следует и не втолкнуть
в него эту теплоту, чтобы не повалить раненое тело Джейсона на листья  и
не оседлать его.
   Я отодвинулась, закрыв  глаза.  Потом  открыла  их  и  посмотрела  на
пленного. Джейсон перешел к моему животу, подлизывая выше пояса джинсов.
Они пропитались кровью, и на мне они не высохнут. Зейн завернул  ко  мне
за спину, вылизывая позвоночник. Там крови не было, и ему мешали  ножны,
но на нашего пленного это должно было произвести впечатление.
   - Говори, Терри. Когда я начну с ними трахаться, мне уже не захочется
прерываться.
   Я чуть наклонилась к нему, и он вздрогнул. Отодвинувшись от  Джейсона
и Зейна, я поползла к Терри. Движение это было именно  таким,  как  я  и
хотела: опасным, грациозным, сексуальным. Даже сейчас его  глаза  косили
на мои груди, такие белые на  фоне  белья.  Даже  сейчас  в  нем  играло
мужское. Я ощутила  поглощающее  презрение  Райны  к  мужчинам.  Столько
секса, а на самом деле почти все это - ненависть. Как странно.
   Она  наслаждалась,  терроризируя  этого  мужчину.  Наслаждалась   его
выпученными глазами, быстрым дыханием, лихорадочным  биением  сердца.  Я
тоже его слышала. Черт побери, я почти ощущала вкус его кожи  на  языке.
Еда. От него пахло едой.
   - Кто тебя послал, Терри? - Я шепнула это интимно,  чтобы  только  он
слышал. Я потянулась к нему, провела пальцами по щеке,  и  он  заскулил.
Придвинувшись ближе, я длинно лизнула его в щеку. - Терри, ты вкусный.
   Спиной я ощущала остальных. Стая Верна ответила на зов Райны. На  мой
зов. Из-за Ричарда я больше была лупой, чем мне хотелось бы. Но  сегодня
в этом были свои преимущества. Вервольфы подходили,  двигаясь  бесшумно,
как тени. Подтягивались,  привлеченные  моим  желанием  и  ужасом  этого
мужчины.
   Он вытаращенными глазами смотрел,  как  они  сжимают  кольцо,  вертел
головой, оглядываясь. Я  его  поцеловала,  когда  он  отвернулся,  и  он
завопил:
   - Ради бога, не надо!
   Смех Райны вырвался из моих губ:
   - Кто тебя послал, Терри?
   - Найли, Франклин Найли. Он нам заплатил, чтобы вас выгнать,  сказал,
что с копами проблем не будет. Потом он велел вас убить, особенно  тебя.
Сказал: "Убейте эту суку, пока она мне дело не сорвала".
   - Какое дело? - шепнула я.
   Фрэнк Найли был работодателем силовика Майло Харта, которого я  после
самолета  больше  не  видела.  Он  приехал  ради  сделок  с   земельными
участками. Он, что ли, и есть покупатель земли Грина?
   Терри лихорадочно озирался, но всюду стояли в ожидании вервольфы.
   - Не знаю, Богом клянусь, не знаю! Не знаю. Он нам заплатил  по  пять
сотен каждому, чтобы вас отметелить. И мне с Чаком по пять  штук,  чтобы
вас убить.
   - Пять тысяч каждому? - спросила я.
   Он кивнул.
   - Маловато.
   - Мы ж не  знали,  что  ты  вервольф.  Не  знали,  кто  ты  такая.  -
Шерстистая морда обнюхивала его ногу. - Я  не  знал!  -  почти  завизжал
Терри.
   Мунин  Райны  теплой  волной  пульсировал  у  меня  позади  глаз.   Я
наклонилась к пленному, будто хотела его поцеловать. Он  подался  назад,
но уперся в доктора. А мои губы нависли над ним, и не  поцелуя  хотелось
мне. Я так  и  застыла,  подавляя  желание  опустить  губы  к  его  шее.
Сдерживалась изо всех сил, чтобы не  запустить  зубы  в  это  горло,  не
вырвать его. Не пустить первую кровь, чтобы стая начала жор.
   И я стала отползать от него, будто это мне надо было бояться.
   - Отвезите его в больницу.
   - Его нельзя оставлять в живых, - возразил Зейн.
   - Я ему обещала: если он заговорит, мы его  отвезем.  -  Я  потрепала
Зейна по щеке. Мы стояли на коленях среди лесной подстилки совсем рядом,
хотя я не помнила, чтобы мы сходились. - Возьмите его, и руку тоже.  Да,
кстати, Терри!
   Он смотрел не на меня, на ждущих волков.
   - Терри! - окликнула я его снова, продолжая  гладить  короткие  белые
волосы Зейна.
   Он посмотрел на меня, глаза его заметались,  будто  он  хотел  видеть
всех сразу.
   - Что такое? Что еще тебе  надо?  Ты  сказала,  что  меня  отвезут  в
больницу.
   - Если ты расскажешь Найли - расскажешь ему, кто я такая и что  здесь
было, - я тебя убью.
   Притянув к себе голову Зейна, я нежно поцеловала его в лоб.
   - Не скажу. Никому не скажу. Найли меня убьет, если узнает, что я его
сдал. Убьет на хрен, и все.
   - Вот и хорошо.
   Я притянула Зейна к себе, он начал лизать мне шею, перешел на  плечо,
стал лизать чуть ниже ключицы. Еще ниже, и  я  его  оттолкнула,  да  так
резко, что он упал на раненое плечо. Мир мой  сужался  -  я  проигрывала
битву с Райной.
   - Быстро увозите его!
   Я будто слепла. То есть я продолжала видеть, но как-то по-другому.  Я
дралась с Райной, и ей это  не  нравилось.  Она  просила  насилия,  а  я
отказывала. Она просила секса, и я снова отказывала. Даже  мертвая,  она
была не из тех, кому легко сказать "нет".
   Я закрыла  глаза  руками.  Чьи-то  шаги  приблизились  ко  мне,  и  я
предупредила:
   - Не трогай меня!
   - Дитя, это я, Марианна. Скажи, что происходит.
   Я опустила руки так, чтобы видеть Марианну. Она была  все  в  том  же
белом платье, с теми же длинными светлыми волосами.
   - Ты с Райной не была знакома?
   - Нет, дитя мое.
   Я потянулась к ней, взяла ее за руку, и это была рука как рука. К ней
не было прицеплено никакое воспоминание. Не было ужаса, который  был  бы
знаком мунину.
   - Помоги.
   Она крепко взяла двумя руками мою кисть.
   - Слишком поздно изгонять мунина силой. Надо заставить  его  захотеть
уйти.
   Я покачала головой:
   - Она не уйдет.
   - Раньше она от тебя уходила.
   Я так замотала головой, что волосы захлопали по лицу.
   - Ты не знаешь, чего она хочет. Не понимаешь, чего она  хочет.  Я  не
могу! Я не буду!
   Возле нас оказался Ричард,  потянулся  взять  меня  за  плечо,  но  я
отшатнулась, упав на землю, и подняла руку, будто закрываясь от удара. Я
не хотела знать, что он делал с Райной - или она с ним. Вот  этот  образ
мне совершенно не нужен.
   - В чем дело?
   - Мунин не уйдет, пока Анита не сделает что-то, чего он хочет.
   - Ты знал Райну, - сказала я. - Скажи ей, что Райна любила.
   Из меня поднималась сила мунина, и я  не  могла  ее  остановить.  Она
росла и росла, и наконец вылетела у меня изо рта с визгом.
   Ричард попытался коснуться меня, и я поползла прочь:
   - Нет, нет, нет, нет!
   Марианна меня поймала, прижала к себе. Пахла  она  душистым  мылом  и
сиренью. Я знала, что  вполне  могу  разорвать  ее  захват,  но  мне  не
хотелось. Мне хотелось, чтобы она меня держала, чтобы она  мне  помогла.
Мне это было нужно.
   Она погладила меня по волосам, укачивая, как младенца.
   - Анита, ты должна отчасти уступить мунину. Ты это уже делала.  Мы  с
Ричардом обсудили прошлые события. Когда на этот раз мунин тебя оставит,
мы вместе постараемся сделать так, чтобы это не повторилось.
   Я подняла голову, чтобы заглянуть ей в лицо:
   - Ты действительно можешь это прекратить?
   - Я могу научить тебя, как это сделать. Пару мгновений я  смотрела  в
эти  светлые  глаза.  Я  слышала  странное  пощелкивание  искусственного
клапана. Мунин намекал, что еда вполне подойдет  вместо  секса.  Не  так
хорошо, но сойдет.
   Я осторожно отодвинулась от Марианны.
   - Ты для нее просто мясо. - И поползла от нее прочь.
   Марианна смотрела на меня, присев среди листьев в своем белом платье.
Только она на этой поляне не смотрелась тенью. Вся эта белизна играла  в
лунном свете, и Марианна казалась мишенью.
   Я встала, прерывисто дыша. Сердце торчало в глотке, как мяч,  который
можно взять и играть. Я огляделась, отчаянно ища  выхода.  Чего-то,  чем
удовлетворится Райна и с чем я смогу жить.
   Зейн смотрел на меня, и Райна его хотела. Но  то,  чего  она  хотела,
мало имело отношения к сексу. Я подошла к нему.  Он  стоял  на  коленях,
глядя на меня серебряными в свете луны глазами.
   Я упала перед ним на колени и сорвала перевязь у  него  с  плеча.  Он
чуть ойкнул от боли, и Райне понравилось. Главная проблема была  в  том,
что для изгнания этого мунина  нужно  было,  чтобы  он  достаточно  мной
овладел, иначе я не сделаю того, что он хочет. А идея дать Райне  больше
власти над собой казалась не  слишком  удачной.  Но  сейчас  она  хотела
прижаться нашим ртом к ране на плече Зейна, а это я в  трезвом  рассудке
сделать не могла. Во мне было еще недостаточно Райны, чтобы сунуть  язык
в открытую рану.
   Я отползла от Зейна и напоролась на Джейсона. Он  был  почти  в  зоне
безопасности, когда мной владел мунин. Этому мунину он нравился, и я его
тоже не боялась.
   Я подошла к Джейсону, встала на четвереньки, но знала,  что,  если  я
его коснусь и буду при этом сопротивляться мунину,  нас  ждет  еще  один
сеанс ужаса. Если я полезу к нему,  это  должно  быть  по-настоящему.  Я
должна искренне желать поддаться, по крайней мере хоть чуть-чуть.
   Рот у Джейсона уже почти зажил. Опухоль  у  глаза  спала.  Кровь  или
мунин - но это помогло. Он выздоравливал.  Я  знала,  что  мунина  можно
использовать для лечения ликантропов. Когда-то я это делала, но не  так.
Это случилось в тот раз, когда Райна проявилась  впервые,  и  я  еще  не
поняла,  что  мне  грозит.  Сейчас  я  знала,  а  потому  боялась  ее  и
ненавидела. Райна была в восторге, что мертвая она пугает меня  сильнее,
чем при жизни.
   Я ощущала ее радость как теплую нить,  идущую  сквозь  тело.  Эхо  ее
хохота преследовало мои мысли  и  покрывало  руки  гусиной  кожей.  Быть
одержимой кем  бы  то  ни  было  для  меня  невыносимо.  Быть  одержимой
социопатической нимфоманкой и притом садомазохисткой,  которую  я  убила
своими руками, - слишком страшно, и  в  этом  была  невыразимая  словами
ирония.
   Джейсон  лежал  навзничь,  и  я  очень  осторожно,  не  касаясь  его,
подкралась  на  четвереньках.  Склонившись  над   ним,   я   стала   его
рассматривать, подальше убрав руки и ноги, чтобы не коснуться случайно.
   Голос у Джейсона был хриплый, будто у него все еще болело горло:
   - У тебя есть план?
   - Марианна говорит, что, если я не стану  сопротивляться  мунину,  не
будет воспоминаний, будет только сила.
   Он уставился на меня:
   - Ты хочешь ее принять, и тогда станет лучше?
   Я кивнула, рассыпав волосы по лицу:
   - Лучше.
   И  приблизила  к  нему  лицо,  согнув  руки,  как  будто   собиралась
отжиматься. Губы наши слились дрожащей линией, и то, что час назад  было
целомудренно и слегка неловко, вдруг переменилось. Я прервала поцелуй  и
нависла над его телом, опираясь на пальцы рук и ног. Подо мной ощущалась
дрожащая энергия его ауры, отталкивающая силу моей ауры - ту  силу,  что
была мунином. Я стояла над Джейсоном, не касаясь его, просто глядя ему в
лицо. Когда мы снова поцеловались, сила  теплого  дыхания,  горевшего  в
наших телах, полилась у меня изо рта прямо в рот Джейсона.
   Я позволила себе резко и  грубо  упасть  на  него,  так  что  Джейсон
вскрикнул от боли. Крик попал мне в рот и был проглочен в волне  жара  и
силы. Я вливала мунина в Джейсона. Я вливала в него себя. Я вливалась  в
Джейсона через рот, через собственные поры. Там, где кожа касалась кожи,
я проливалась в него. Я уходила в него, как вода в сток.
   Сначала Джейсон сдерживался, вытянув руки по швам, но  сила  овладела
нами обоими. Руки его сомкнулись у меня за спиной. Губы Джейсона  искали
мои губы, будто он рвался внутрь. Я оседлала  его  тело  и  даже  сквозь
джинсы ощутила, какой он твердый и готовый.
   Он внезапно перевернул меня и оказался  сверху.  Мое  тело  ничем  не
пыталось себя защитить. Я охватила ногами его талию, почувствовала,  как
он толкается в меня. От каждого толчка  у  меня  в  низу  живота  что-то
дергалось и стягивалось.
   Я поплыла вверх сквозь толщу силы  и  стала  отталкивать  Джейсона  в
грудь. Мы этого не будем делать. Я не буду.
   - Слезь. Слезь с меня.
   Я говорила придушенно,  хрипло.  Слишком  много  наглоталась  мунина,
чтобы бороться и внутри себя, и снаружи.
   Джейсон надо мной застыл, потом свалился на меня мешком.  Сердце  его
колотилось бешено, дыхание стало глубоким  и  хриплым.  Сглотнув  слюну,
Джейсон смог произнести:
   - Если бы я  сказал,  что  останавливаться  уже  поздно,  ты  бы  мне
поверила?
   Я стала выползать из-под него:
   - Нет.
   Он повалился на спину, освобождая меня. Я встала. Синяков на нем  уже
не было, лицо смотрело на меня чистое,  нетронутое.  Если  бы  я  только
умела заставить эту дрянь работать без секса!
   - Моя очередь? - спросил Зейн.
   Я повернулась, и он сидел передо мной на земле. Остатки рубашки он  с
себя сорвал. Я никогда не думала о Зейне как о мужчине - в этом  смысле.
Но вот он сидит передо мной при луне, и игра света и  тени  подчеркивает
мускулы у него на груди и на животе - руки теряются в  темноте.  Лицо  -
сильное и чистое, сверкающе бледное, половина  его  скрыта  тенями,  как
кусками мрака. Кольцо в  соске  сверкает  серебром,  будто  подмигивает,
приглашает. И этого мне хватило.
   Я встала перед ним, поглядела вниз и сделала  то,  что  хотел  мунин.
Схватив Зейна за раненую руку, я ее дернула  вверх,  растянув  плечо  до
предела. Зейн вскрикнул. Кожа уже закрылась над раной, но сама рана  еще
не заросла. Прижавшись к ней губами, я ощутила, как  рвутся  мышцы,  как
ломается снова уже срастающаяся кость. Я укусила его, всадила зубы  так,
что останется след, и вдула в него силу. Я лечила его рану и боролась  с
Райной - она хотела выдрать из кожи кусок. Шутка такая -  лечить  его  и
одновременно ранить.
   Я оттолкнулась раньше, чем успела  бы  ей  поддаться.  Спотыкаясь,  я
встала и поняла,  что  после  каждого  использования  сила  растет.  Она
заполняла меня как другая личность,  растущая  внутри  меня,  выпирающая
из-под кожи.
   Шатаясь, я подошла к Джемилю и рухнула возле него на колени.  Он  уже
перекинулся обратно в человеческий вид, а это значит, что он был  сильно
ранен.  Я  смотрела  на  обнаженное  тело  и  не  давала  Райне  к  нему
притронуться. Не давала сделать, что она сейчас хотела. Ничего из  того,
что она хотела.
   Проведя руками по груди Джемиля, я нащупала рану. Кожа закрылась  над
ней, но была еще мягкой, и я знала, что могу всунуть туда пальцы. Знала,
что могу вырвать у него сердце. Но вместо этого я опустила лицо к ране и
нежно поцеловала  ее.  Закрыв  глаза,  я  вдохнула  его  запах,  ощутила
прикосновение гладкой кожи. Кожа,  только  что  закрывшая  рану,  всегда
такая мягкая, как у младенца, нежная, гладкая. Я положила руки на рану и
вдвинула в нее теплую растущую силу, как меч.
   Глаза  у  Джемиля  широко  раскрылись,  спина  выгнулась  луком.   Он
попытался вскрикнуть, и я украла этот  крик  поцелуем.  Я  оседлала  его
тело, не пах, а вторую рану, что была пониже. Оторвавшись от его губ,  я
опустила руки пониже. Я исцеляла его и чувствовала, как это покидает мое
тело теплой струёй. Руки скользнули ниже, я потрепала его и ощутила, как
он твердеет. И тогда я резко с него соскочила.  Я  исцелила  Джемиля,  а
Райна считала, что за исцеление ей кто-нибудь что-нибудь должен.
   Я боролась с ней, пока не свалилась обратно  на  лесную  подстилку  с
криком.  Тело  мое  извивалось,  и   будто   левая   сторона   перестала
разговаривать с правой. Будто  что-то  во  мне  лопалось.  Это  огромное
теплое  присутствие,  второе  тело,  рвалось  на  поверхность,   рвалось
вынырнуть. Зверь Райны рвался наружу, рвался сделать меня лупой на самом
деле,  но  мое  тело  не  могло  этого  выдержать,  не  могло  дать  ему
пристанище. Я была человеком, и сколько бы силы в меня ни впихнуть,  это
никуда не денется.
   Чьи-то руки придержали меня, и с неимоверной  высоты  раздался  голос
Ричарда:
   - Что с ней?
   - Она борется с мунином. - Голос Марианны. Он звучал совсем  рядом  с
моим лицом, но я ее не видела. Будто весь мир  исчез  в  темноте.  -  Не
сопротивляйся, Анита. Что бы ни случилось сегодня, завтра я  тебе  смогу
помочь. Уступи и живи или мунин тебя убьет.
   - Прошу тебя, Анита! - Снова голос Ричарда.
   - Она убьет тебя, если  сможет.  Она  тебя  убьет  прямо  из  могилы.
Перестань сопротивляться, Анита, поддайся или погибнешь.
   - Нет! - завопила я  и  вдруг  снова  смогла  видеть.  Я  смотрела  в
очерченную контурами деревьев тьму, и проблески лунного света  играли  в
листьях. Они  казались  яркими,  как  солнце,  только  мягче.  Я  лежала
неподвижно, мигая от света. Ричард  прижимал  меня  к  земле  за  плечи,
Шанг-Да держал правую руку, Люси - левую, Верн держал ноги. У меня  были
судороги - это я помню.
   Марианна склонилась ко мне, держа мое лицо между ладонями.
   - Анита?
   - Я здесь.
   Голос у меня был тих, но ясен. Я ощущала  легкость,  пустоту,  но  не
была одна - меня не удалось обмануть. Мунин не ушел. Он еще не закончил.
   - Мунин оставил ее? - спросил Ричард.
   Марианна покачала головой:
   -